Поезд на ЭД4М

Джинно Тот (2024)

Что такое душа? Что мы знаем об этой эфемерной сущности, определяющей нас? Религия и наука находится в вечных спорах, а человек живет вместе со своей душой, не замечая ее. А что если душа — это лишь резервное хранилище личности человека, которое оберегают древние существа вне пространства и времени? После смерти они предстают человеку в облике ангелов, демонов, Богов или иных выдуманных образов. Они источают страх и благодать. Их цели непостижимы, а мотивы неясны, но благодаря им множество человеческих миров каждое утро встречает рассвет.Обычный парень из Москвы повстречает одно из таких существ. Вместе их затянет в странный круговорот событий, который изменит их жизни, души, а может и весь мир…

Глава 3. Все успеется

Место, которое выбрал черт и правда было отличное. Если считать отличным небольшую площадку с уступом возле преисподней, но рыбачить хотя бы будет удобно. И я нисколько не удивлюсь, если мы что-то выловим в Геенне огненной и может даже съедим. Черт нацепил на крючок слепня и закинул удочку в озеро. Потом сразу вытащил, чтобы посмотреть не слетает ли наживка и, удостоверившись, закинул снова. Адская муха была идеальным выбором для ловли рыбы в огненном озере. Она не сгорала и, в теории, должна была стать отличной закуской для живущих в этой жиже существ. Черт сел на корточки и стал ждать.

— Поплавка то нет, — шепотом сказал я.

— На мой крючок, — черт показал пальцами размер крючка. — Можно поймать только большую рыбу, а она так дернет, что никакого поплавка не надо.

— Резонно, — ответил я и сел на землю возле своего товарища рыбака. — Так что там с реинкарнацией?

Черт положил свою самодельную удочку и стал придерживать ее одной рукой, чтобы не пропустить клев.

— Ну, слушай, — сказал он, снова глубоко вздохнув. — Реинкарнация и правда случится, но только не скоро.

— И сколько ждать? Чего ждать? — в нетерпении я повысил голос и черт шикнул.

— Сейчас здесь находится твое сознание. Относительно здоровое, неповрежденное сознание мужчины 26-и лет. Если его внедрить в новое тело, а внедрять его можно только в свободные носители — в развивающийся мозг эмбриона, то носитель просто не выдержит и, как бы, перегорит, понимаешь?

— Понимаю вроде, — сказал я удрученно. — И что делать? Сойти с ума?

Черт кивнул.

— Скоро я оставлю тебя тут одного и ты начнешь медленно деструктировать свой разум. Сначала это будет выражаться в приступах одиночества и депрессии, потом сумасшествие, потом…, — чёрт запнулся. — Хотя, чего рассказывать об этапах. В конце концов останется лишь определенный фундамент. Ты забудешь все, что знал: кем ты был, кто ты есть. Ты разучишься делать все, что умел, вплоть до дыхания. Это неминуемо. Твой ад будет неконтролируемо разрушаться вместе с твоим “я” и останется лишь темнота, ведь ты забудешь, что умел видеть. Тогда твой сломанный, но чистый разум будет загружен в твою старую душу, которая перенесет его в новое тело. И ты снова будешь учиться, чтобы потом опять все забыть. Единственное, что могу сказать в утешение — это то, что часть себя ты сможешь сохранить. Какая-то размытая черта характера или талант обычно остается на следующую жизнь.

Эта информация ошеломила меня. Я смотрел на место соприкосновения нитки удочки с огнем и пытался не заплакать. Здесь. Один. Как долго?

— Сколько времени? — мертвецким голосом спросил я.

— Без пятнадцати шесть, а что?

Я бросил злобный взгляд на него.

— Ладно, просто хотел разбавить обстановку, — виновато сказал черт. — По разному. Да и какая разница?

— Сколько?! — огрызнулся я.

Черт выдержал паузу и посмотрел мне в глаза.

— От десяти до шестидесяти тысяч лет. В среднем. Твой рекорд — сто одна тысяча, но там и место было поприятнее.

— А если я убью себя?!

— Пробуй, — он показал на озеро огня.

Я долго топтался на одном месте, потом разбежался и остановился у края.

— Ничего. Потом получится, — сказал черт, взяв удочку в две руки. — Но спойлер: ты просто окажешься на том же месте живым и невредимым. Это просто хранилище информации, хоть и продвинутое. Удалить ты сам себя не можешь, как не может удалить сама себя программа с компьютера если ей не дать на то команду.

— А это возможно? Удалить меня? — спросил я с надеждой и страхом одновременно.

— Я не администратор, — усмехнулся черт. — Не знаю, чтобы когда-то сознание удаляли. Думаю, невозможно.

Я походил взад вперед, восстановив дыхание и сел на обугленную траву.

— А куда я попаду потом можешь сказать? — спросил я, уже забыв про шепот.

— Куда-то. В другое тело. В другую жизнь.

— В другую реальность? В другое время?

— Вероятнее всего, но перемещение сознаний достаточно сложный алгоритм. Ты можешь перенестись куда угодно.

— Даже обратно в свое тело? — высказал я странную мысль, посетившую мою голову.

Черт заливисто засмеялся, отпустив удочку. Переведя дух он немного подумал и сказал:

— Забавно, но и такая флуктуация возможна. Только зачем тебе это? Скучно же.

— Просто, — ответил я, сам не понимая какая разница. Ведь если мое сознание должно полностью разрушиться для переселения в новое тело, то разницы кем я буду потом совершенно нет. Это буду уже не я, а какая-то непонятная сущность. Я представил себя через полсотни тысяч лет в этом месте. Дегенерат, ссущий под себя и пускающий слюну, стоит посреди огромного ничего и смотрит отсутствующим взглядом в никуда. От этой картины стало и смешно, и грустно.

— А зачем тогда вообще вся эта хитровывернутая схема с хранением данных, разрушением сознаний. Почему бы просто не создавать каждый раз новые эти “фундаменты” и вставлять их в тела?

— Ты умеешь создавать чистые сознания? — спросил черт. — Да хоть какие-нибудь сознания? Их количество строго ограничено и всегда было ровно столько человеческих душ, сколько их создали.

— Кто создал? — продолжал сыпать вопросами я.

— Не знаю! Я же уже говорил, что не знаю кто создал вас или меня. Я простой служащий, маленький человек, — с сарказмом говорил черт. — Пиши начальству если хочешь виновных найти, только большой босс особо не показывается.

Он хотел сказать что-то еще, но вдруг нитка сильно дернулась и повела удочку за собой. Черт успел схватить рукоять и подсечь. Рыба нещадно тянула удочку в глубь озера, а черт напряженно боролся с ней. В итоге он вытянул на берег огромную крылатую рыбу, горящую синеватым пламенем. Черт хотел взять ее в руку, но она сильно обожгла его и плюнула в лицо огнем. Он ругнулся, бросил ее наземь и стал топтать копытом.

— И как ее, прикажете, жарить? — сказал он, пытаясь затушить уже убитую рыбу.

— В холодильнике? — решил пошутить я, но сразу осознал, что это может быть вполне логичным решением.

— Ай, да ну его, — сказал черт, так и не погасивший рыбу, и пнул ее обратно в озеро.

— Порыбачили называется

Черт сел возле обрыва, свесив ноги. Пламя практически доставало до его копыт, но больно ему не было в силу особой природы этого огня. Я последовал его примеру и теперь мы сидели вдвоем. Сидели и смотрели как адские мухи расплескивают горящую жидкость, наполнявшую озеро. В этом месте действительно была своя романтика. Деревья похожи на привычные нам дубы и березы, цветы на любимые тюльпаны и летние одуванчики, но тем не менее каждый элемент имел свое специфическое отличие. К примеру, вот эта ромашка, что я кручу в руке. На ее стебле расположен один острый шип как у розы, а желтая сердцевина пестрела фиолетовыми блестками. Вон то дерево по ту сторону берега очевидно береза, ее листья черны как уголь, но они не осыпаются, а колышутся на ветру не опадая, будто это их естественный окрас. Все это место было невероятно интересным, но провести в нем десятки тысяч лет, а может и всю сотню. Немыслимо. Я же сойду с ума! Так в этом и смысл. И этого уже не избежать. Может в домах работает электричество? Тогда можно смотреть телевизор! А спутники тут откуда, идиот? Может я и спутники выдумал. Может видик есть где-нибудь, а? Диски с фильмами в домах то должны быть или кассеты в крайнем случае? Точно, посмотрю все фильмы, которые есть в этой деревне. При жизни никогда времени не находил. Что еще? Спортом займусь! Начну отжиматься, подтягиваться, бегать по утрам! А зачем? Действительно зачем? Здоровье то мне на кой, мертвому? Ладно, что-нибудь придумаю. Охотится в конце концов буду на всякое адское зверье. Чем не развлечение? Почувствую себя Константином или Ван Хельсингом каким-нибудь. Ничего. Найду как время убить пока этот процесс “деструкции сознания” не закончится.

Мысли успокаивали меня. Я всегда был оптимистом и даже в такой ситуации как эта смог придумать для себя идеальное утешение. Я даже начал улыбаться, наблюдая как черт кидает маленькие камешки в озеро. Потом он достал свою книгу и начал листать ее, периодически что-то записывая карандашом.

— Что ты пишешь? — спросил я

— То что увидел в тебе, — ответил черт, не отрываясь от своего занятия.

— Слушай, помнишь ты говорил, что это место будет меняться?

— Да

— А могу ли я его сам начать менять, чтобы не заскучать?

— Нет, — оборвал черт мои надежды. — Локация уже сформирована и теперь она зависит только от состояния твоего разума. Она была создана в момент твоего внедрения и останется такой, пока ты сам остаешься таким каким есть.

— Жаль, — сухо сказал я. — Думал аттракционы себе поставлю.

— Видел я один парк аттракционов здесь, — задумчиво сказал он. — Интересные мысли о загробной жизни у человека, конечно, были.

— И как ему? Понравилось?

— В первый день да, только весь курс очищения он прошел за тысячу лет. Американские горки быстро ему крышу снесли.

Дальше мы сидели в глухом молчании. Черт работал, а я смотрел вдаль. Над озером пронеслась знакомая птица. Феникс — так я окрестил ее в своих мыслях. Скорее всего это и была она. Птица, сгорающая после смерти и возрождающаяся из пепла. Интересно это тот же самый, что врезался в столб на дороге? Возможно. Мне всегда нравилось это мифическое существо — оно давало какую-то надежду. Раньше я не задумывался, но феникс перерожденный это тот же феникс, что обратился в пепел? Или это другой представитель вида? Это ведь тоже реинкарнация. Я начал вспоминать какие-то обрывки лекций, строчки из книг об этом варианте жизни после смерти.

— Знаешь какая главная проблема реинкарнации? — заумно спросил я, обращаясь к черту.

— Знаю, но я понял, что это риторический вопрос, так что продолжай, — ответил он, оторвавшись от своей записной книги.

— Рост популяции Земли! Если количество человеческих душ строго ограничено, то почему население Земли постоянно растет? Откуда берутся новые души для новорожденных?

Черт заулыбался.

— Неплохо! Думать умеешь. Действительно в твоем мире в года твоей жизни происходит рост популяции. В твоем мире. А в других, — он замолчал, открыл свою книгу и начал перелистывать страницы. — К примеру, на Земле, дадим ей условный номер 50I64RT345, все население почти вымерло в 1962 году в ходе ядерной войны. Рождаемость, само собой, там упала и души попали в другие вселенные. Бэби-бум у вас начался где-то 10 лет ранее — небольшое отклонение во времени вполне допустимо, учитывая сколько людей тогда полегло. Реальности далеко не независимы друг от друга. Любое событие в одном мире образует волну, которая проносится через соседние и может достигать самых отдаленных уголков мироздания. Большинство событий не имеют особой значимости и волна, создаваемая ими, может задеть разве что прилежащие миры, но некоторые случаи, — Черт развел руками и замотал головой. — Могут вызвать катастрофические последствия. Эти последствия образуют новую волну, которая уже будет слабее предыдущей и так далее, и так далее. Так что повышение рождаемости в определенный период на твоей Земле — это во многом вина какой-нибудь эпидемии или идиотов, нажавших на красную кнопку в другой реальности. Кстати говоря из-за этой жесткой связи реальностей мой вид не способен, как вы это называете, предсказывать будущее.

— То есть ты не видишь будущее? — удивился я. — А как же твоя речь про “чувствую время по иному. Могу перемещаться в нем, как вы перемещаетесь в пространстве”.

— Все верно, — спокойно отозвался черт. — Но если ты гуляешь по незнакомому городу, то можешь заблудиться. Разве нет?

— Да, — сказал я и усмехнулся. — Справедливо.

Я задумчиво посмотрел на деревья позади меня.

— Это скорее чистилище, чем ад.

— Чистилище, ад, рай. Не все ли одно? — сказал черт.

Я не ответил.

Черт вернулся к своей книге. Он сидел и записывал в нее что-то бормоча про себя. Пару минут я посидел рядом. Потом встал и размял ноги.

— Ты скоро уйдешь? — спросил я с некоторым отчаянием.

— Да, — ответил мне он. Его голос уже не был таким веселым как прежде. Он не пытался выдумывать хитроумные шутки и подколки. В нем чувствовалось некоторая печаль и усталость. Мне стало интересно какие мысли одолевают его. Что он увидел во мне и что записал в свою книгу? Но спрашивать я уже не хотел. Как будто из вежливости. Это его личное дело — изучать меня, а мое личное дело — сидеть, думать пока я на это способен и ждать.

— Куда пойдешь?

— Дальше, — продолжал угрюмо отвечать черт, не отрываясь от работы. — Здесь недалеко по временной линии еще один ты.

— Ты еще будешь приходить?

— Приду, но не скоро, — он оторвался от книги и пристально посмотрел на меня. — Ну все. Прощаться будем?

— Прощай, — сказал я и посмотрел на озеро.

— Прощай — сказал черт.

Когда я поднял голову его уже не было. На том месте где он сидел осталась лишь самодельная удочка, сделанная из красного дьявольского трезубца и нитки. Я еще долго сидел на берегу, вслушиваясь в звуки этого места и всматриваясь в глубину огненного озера. Мыслей не было. Я встал и тем же путем пошел от озера домой. Путем, которым ходил 13 лет назад, когда приезжал на лето к бабушке и дедушке. Подъем на горку. Теперь по тропинке. Овраг с мерзкими червями. Теперь все это моя тюремная камера и я останусь здесь очень надолго. Я успею подумать обо всем на свете: о своей жизни, о смерти, о философии, о любви. Я успею прогуляться от края до края и посмотреть где заканчивается и где начинается мой ад. Я успею сделать все, что могу здесь сделать. Зачем начинать сейчас? Сейчас я хочу спать, я очень устал. “Надо бы забор покрасить”, — подумал я и открыл калитку участка бабушки и дедушки. Теперь моего участка. Вопрос “Где взять краску?” не возник у меня в голове. Так было проще — представить будто это обычный день в обычной деревне. Я зашел в дом. В нос ударил знакомый запах. Почему я считал эту деревню своим адом? Этот запах напомнил мне, что в этом месте не все было так уж и плохо. Бабушка еще была жива. Дед был здоров и полон сил. Здесь все было как прежде за исключением их самих. Мебель стояла там, где и стояла и она была точно такой же какой я ее запомнил. Без странных трансформаций и исчезновений. Я поднялся к себе в комнату и плюхнулся на кровать. Я все успею, а пока просто спать.