Архивы Дрездена: Гроза из преисподней

Джим Батчер (2000)

Его зовут Гарри Блэкстоун Копперфилд Дрезден. Можете колдовать с этим именем — за последствия он не отвечает. Когда дела принимают странный оборот, когда то, чему положено хорониться во мраке, выползает на свет, когда никто больше не может помочь вам, звоните… Кому? Ему, Гарри Дрездену. Имя его есть в «Желтых страницах»… Цикл романов о Гарри Дрездене занимает достойное место в одном ряду с таким известным образцом фэнтези-детектива, как сериал о приключениях Гаррета, вышедший из-под пера Глена Кука. «Гроза из преисподней» открывает хоровод приключений детектива-волшебника Гарри Дрездена, который расследует всевозможные магические неурядицы в мире альтернативного Чикаго.

Глава 5

«Макэнелли» — это кабак в нескольких кварталах от моего офиса. Я всегда захожу туда бороться со стрессом или просто когда у меня в кармане завалялось несколько лишних баксов, которые не жаль потратить на хороший обед. И не я один из нашей братии. Мак, владелец, привык к чародеям и к связанным с ними проблемам. В «Макэнелли» нет видеоигр. Ни телевизоров, ни дорогих компьютерных игрушек. Там нет даже музыкального автомата. Вместо него Мак держит механическое пианино. У него меньше шансов взбеситься в нашем присутствии.

Я назвал это место «кабаком» в лучшем смысле этого слова. Входя, ты спускаешься на несколько ступенек вниз и попадаешь в помещение, являющее собой смертельное сочетание низкого потолка и свисающих с него вентиляторов. Обладателям высокого роста — вроде меня — поневоле приходится перемещаться у «Макэнелли» с повышенной осторожностью. У барной стойки стоит тринадцать стульев, а в зале — тринадцать столиков. Тринадцать окон, расположенных у самого потолка, чтобы высунуться на улицу чуть выше уровня земли, пропускают внутрь немного дневного света. Тринадцать мутноватых зеркал на стенах отражают в зал лица посетителей и создают иллюзию простора. Тринадцать деревянных колонн, старательно украшенных резными сюжетами сказок и преданий Старого мира, не позволяют перемещаться по залу иначе как по кругу; помимо этого, они также намеренно рассекают потоки стихийных энергий, исходящих от угрюмых, ворчливых чародеев, не позволяя тем самым проявлять им свои способности. В расцветке помещения преобладают землисто-коричневые и зеленоватые тона. Попав к «Макэнелли» впервые, я почувствовал себя волком, вернувшимся в старое, любимое логово. Мак сам, своими руками, варит пиво, точнее, даже эль, равного которому в городе не найти. Пища здесь готовится на дровяной плите. И, как говорит Мак, ни одна собака не мешает вам оторвать задницу от стула и самому забрать свой заказ со стойки, когда он будет готов. В общем, это место как раз по мне.

Поскольку обзвон городских моргов ничего не дал, я взял из Мониковой стопки пару бумажек и переместился к «Макэнелли». Мне показалось, после всего, что свалилось на меня утром, я вполне заслужил немного Макова эля и чьей-то там еще стряпни. Тем более что вечер мне предстоял тоже нелегкий, если я хотел выяснить, каким образом кому-то удалось навести смертельные чары на Томми Томма, громилу Джонни Марконе и на его подружку Дженнифер Стентон.

— А, Дрезден, — приветствовал меня Мак, когда я взгромоздился на стул у стойки.

Темное, уютное помещение было пусто, если не считать пары людей знакомой мне внешности, игравших в шахматы за столом в дальнем углу. Мак — человек высокий, почти долговязый, возраста неопределенного, хотя по отдельным проявлениям можно судить о его силе и мудрости, какие редко встречаются у людей младше пятидесяти. Глаза у него косят, а улыбка, когда она появляется на лице — что случается не так часто, — озорная. Мак не мастер много говорить, но уж если говорит что-то, это почти всегда заслуживает внимания.

— Привет, Мак, — отозвался я. — Ну и день сегодня — просто кошмар какой-то. Дай-ка мне сэндвич с говядиной, картошки и эля.

— Угу, — сказал Мак.

Он откупорил бутылку своего эля и начал наливать его в стакан, глядя мимо меня куда-то в пространство. Это он так со всеми. Учитывая специфику его клиентуры, я не обижаюсь на него за это. Лично я тоже избегал бы смотреть им в глаза.

— Слышал, что случилось в «Мэдисоне»?

— Угу, — подтвердил он.

— Жуткое дело.

Подобная поверхностная оценка явно не заслуживала в его глазах даже ответного хмыканья. Мак поставил мое питье на стойку и повернулся к расположенной позади нее плите, поворошив угли и поленья кочергой.

Я взял со стойки захватанную газету и пробежался по заголовкам на первой полосе.

— Эй, ты только послушай. Еще одна история с «трехглазыми». Иисусе, да эта штука похуже крэка. — в статье описывался погром, учиненный в продовольственном магазине неподалеку парочкой обдолбавшихся «Третьим глазом» — тем взбрендилось, будто этому месту суждено взорваться, так что они постарались ускорить события.

— Угу.

— Слышал о чем-нибудь подобном?

Мак мотнул головой.

— Говорят, это зелье открывает у тебя Внутреннее Зрение, — пояснил я, прочитав заметку. Обоих хануриков отвезли в больницу, где они и пребывают в критическом состоянии, отключившись еще на месте преступления. — Но знаешь, что я тебе скажу?

Мак оглянулся на меня от своей стряпни за плитой.

— Не верится мне во все это. Вот сукины дети: покупать этих бедолаг на идею, будто те смогут творить волшебство.

Мак мрачно кивнул.

— Будь это всерьез, ребята из полиции наверняка позвали бы меня.

Мак пожал плечами и отвернулся обратно к плите. Потом вдруг нахмурился и уставился взглядом в мутное зеркало, висевшее за барной стойкой.

— Гарри, — сообщил он. — За тобой хвост.

Напряжение, сковывавшее меня весь этот день, сказалось-таки на моих нервах, так что я не удержался и вздрогнул. Взявшись за кружку обеими руками, я пробормотал про себя пару фраз на ломаной латыни. Никогда не помешает защитить себя на случай, если кто-нибудь захочет тебе навредить. Зеркало было настолько старым и мутным, что я не мог разглядеть в нем почти ничего — разве только, что ко мне кто-то подходит сзади. Мак снова невозмутимо занялся стряпней. Смутить Мака не так-то просто.

Запах духов я унюхал еще прежде, чем обернулся.

— Ба, мисс Родригес, — сказал я. — Всегда рад вас видеть.

Она застыла как вкопанная, не доходя до меня пары шагов. Приветствие мое явно застало ее врасплох. Вот вам одно из преимуществ моей профессии: что бы ты ни делал, люди всегда приписывают это магии прежде, чем на ум им придут объяснения попроще. Должно быть, она и в голову не брала, что аромат духов выдаст ее присутствие.

— Валяйте, подсаживайтесь, — радушно продолжал я. — Так уж и быть, угощу вас выпивкой прежде, чем откажусь рассказывать что-либо.

— Гарри, — оскорбленным тоном заявила она, — можно подумать, вы не знаете, что я здесь по делу.

Она уселась рядом со мной. Роста она среднего, зато красоты — потрясающей, хоть и… темной какой-то. Сегодня на ней были жесткие деловые юбка с пиджаком, чулки, туфли на шпильках. Прямые темные волосы она стригла коротко, до середины шеи, и аккуратно зачесывала вбок, открывая смуглый лоб и томный взгляд темных глаз.

— Сьюзен, — усмехнулся я, — иначе как по делу вас в это место и пряником не заманишь. Как вам понравилось в Бренсоне?

Сьюзен Родригес работала репортером в чикагском «Волхве» — желтоватом таком журнальчике, специализировавшемся на сверхъестественных и паранормальных событиях средневосточных штатов. Обыкновенно уровень его статей редко поднимался выше «Человека-Обезьяну видели с незаконной дочерью Элвиса» или «Призрак-мутант Джона Фицджеральда Кеннеди соблазняет несовершеннолетнюю школьницу-скаута». И все-таки очень, очень редко «Волхв» публиковал нечто стоящее. Вроде Вторжения Невидимого в 1994 году, когда весь Милуоки просто-напросто исчез на два часа. Как в воду канул. Съемки со спутников показывали речную пойму, поросшую лесом и лишенную каких-либо следов человеческой деятельности, равно как и самих людей. Вся связь с городом прервалась. А потом, несколько часов спустя, он как ни в чем не бывало оказался на прежнем месте, и никто из его жителей не заподозрил ничего такого.

Помимо всего прочего, она вилась вокруг моих изысканий в Бренсоне неделю назад. Она таскалась за мной по пятам с тех пор, как брала у меня интервью на самой заре моей карьеры независимого чародея. Я не смог отказать ей в этом — у нее имелся нюх. И в придачу к нему довольно любопытства, чтобы попадать во всякого рода неприятности. В завершение этого интервью она ухитрилась встретиться со мной взглядом — этакая нетерпеливая юная репортерша, пытающаяся докопаться до души своего собеседника. Что ж, из всех встречавшихся со мною взглядом в обморок брякнулась именно она.

Она ухмыльнулась мне. Мне нравится, когда она улыбается. Это делает с ее губами презабавнейшие штуки, а уж привлекательности ее губам не занимать.

— Вам стоило бы остаться посмотреть спектакль, — сообщила она. — Все было весьма впечатляюще. — она положила сумочку на стойку и поудобнее устроилась на стуле.

— Нет уж, спасибо, — сказал я. — Я совершенно уверен, что это не для меня.

— Моя редакторша в восторге от статьи. Она уверена, это сорвет какую-нибудь премию.

— Как перед глазами вижу, — кивнул я. — «Таинственные видения преследуют обдолбанную звезду кантри». Настоящая, бьющая в упор паранормальная журналистика. — я посмотрел на нее, и она встретила мой взгляд не дрогнув. Она бы не позволила мне заглядывать в нее, если бы мои хохмочки ее задевали.

— До меня тут дошло, что вас вызывала сегодня шеф специальных расследований, — заявила она, придвинувшись ко мне так близко, что взгляду моему открылись любопытные перспективы в ее декольте. — Мне хотелось бы, Гарри, чтобы вы рассказали об этом. — она одарила меня еще одной многообещающей улыбкой.

Я почти улыбнулся в ответ.

— Виноват, — вздохнул я. — У меня перед городом стандартное обязательство о неразглашении.

— Может, тогда что-нибудь не для записи? — спросила она. — Поговаривают, что убийство-то сенсационное.

— Ничем не могу помочь, Сьюзен, — улыбнулся я. — Этого из меня клещами не вытянуть. И тэ дэ, и тэ пэ.

— Хоть намеком, — настаивала она. — Так, пару слов на тему. Нечто, чем могут поделиться двое людей, испытывающих друг к другу привязанность.

— Это вы, интересно, о ком?

Она облокотилась о стойку, опустила подбородок на руку и, прищурившись, сквозь длинные ресницы посмотрела на меня. Одна из вещей, неизменно поражающих меня в ней, — это то, что она, беззастенчиво злоупотребляя своим обаянием и женственностью, сама не представляет, насколько привлекательна, — я понял это, заглянув ей в душу год назад.

— Гарри Дрезден, — сказала она, — от вашего занудства с ума сойти можно. — глаза ее сощурились еще сильнее. — Вы даже ни разу не заглянули мне в декольте, — выпалила она убийственное обвинение.

Я отхлебнул из кружки и махнул Маку, чтобы тот налил и ей. Он налил.

— Виноват.

— Ну и мужик пошел нынче, — пожаловалась она. — С вами-то что не так, Дрезден?

— Я чист сердцем и душой, — объяснил я. — Поэтому меня не подкупить.

С минуту она смотрела на меня с досадой. Потом откинула голову назад и рассмеялась. Смех у нее тоже что надо: гортанный, сочный. Когда она рассмеялась, я все-таки не удержался и на мгновение заглянул ей под рубашку. Вот такие они, чистота сердца и души. Чистота чистотой, но рано или поздно гормоны все равно скажут свое слово. Кстати, я, конечно, не мальчик, не сопливый тинейджер, но и экспертом в таких делах меня тоже не назовешь. Считайте это преобладанием профессиональной карьеры над всеми другими моими интересами, но у меня никогда не находилось достаточно времени на общение с прекрасным полом. А когда находилось, все выходило тоже не лучшим образом.

Сьюзен обладала несомненными достоинствами: она была привлекательна, незаурядна, сексуальна, цели ее были просты и ясны, и она преследовала их самозабвенно и искренне. Она флиртовала со мной потому, что ей нужна была информация, но и потому, что считала меня привлекательным. Иногда она получала то, что хотела. Иногда — нет. Этот случай был для «Волхва» слишком горяч — можно и обжечься. К тому же стоило Мёрфи узнать, что я хоть словом проболтался кому-то о том, что случилось, и она съела бы меня с потрохами.

— Я вам вот что скажу, Гарри, — сказала Сьюзен. — Давайте вот как: я буду задавать вопросы, а вы — отвечать просто «да» или «нет». Идет?

— Нет, — коротко ответил я. Черт бы ее побрал. Враль из меня никудышный, и понять это можно, обладая мозгами и попроще Сьюзеновых, репортерских.

В глазах ее вспыхнул веселый, недобрый огонек.

— Томми Томм был убит паранормальным существом или способом?

— Нет, — упрямо повторил я.

— Нет — в смысле, не паранормальным способом или, в смысле, не существом?

Я покосился на Мака, словно моля его о помощи. Мак не обратил на меня внимания. Мак не принимает ничьей стороны. Мак чертовски умен.

— Нет — в смысле, что я не собираюсь отвечать на вопросы.

— Есть ли у полиции какие-нибудь улики? Подозреваемые?

— Нет.

— Вас-то самих не подозревают, Гарри?

— Нет. — не самая приятная мысль. — Сьюзен… — потеряв терпение, начал я.

— Вы не откажетесь поужинать со мной в субботу вечером?

— Нет! Я… — Тут до меня дошло, что она сказала, и я зажмурился. — Что?

Она улыбнулась, пригнулась ко мне и поцеловала в щеку. Губы ее, которыми я так восхищался, и на ощупь оказались очень даже ничего. Очень, очень ничего.

— Супер, — сказала она. — Я заеду за вами к вам в контору. Часов, скажем, в девять?

— Я что-то пропустил? — спросил я.

Она кивнула; темные глаза ее искрились весельем.

— Я закачу вам фантастический ужин. Вы бывали в Ви-ай-пи? В «Амбассадор-Ист»?

Я мотнул головой.

— Стейки там — с ума сойти, — заверила она меня. — И самая что ни на есть романтическая атмосфера. Пиджак и галстук обязательны. Как, пойдете?

— Э… да? — осторожно отозвался я. — В смысле, это ответ на вопрос, иду я с вами или нет?

— Нет, — с улыбкой ответила Сьюзен. — Это ответ, который я вытянула из вас хитростью, так что тут вы попали. Я просто хотела убедиться, что у вас найдется что-нибудь еще, кроме плаща и джинсов.

— Ох. Да, — только и сказал я.

— Супер, — повторила она, поцеловала меня в щеку еще раз, встала и взяла сумочку со стойки. — Значит, договорились: в субботу. — Она отодвинулась и с улыбкой посмотрела на меня в упор. Это был взгляд убийцы — знойный, манящий. — Я приеду. В вечернем платье.

Она повернулась и вышла. Я, типа, повернулся посмотреть ей вслед. Челюсть моя при этом соскользнула со стойки и отвисла до полу.

О чем я договорился только что? О свидании? Или о допросе?

— И о том и о другом, возможно, — пробормотал я.

Мак шлепнул передо мной на стойку мои картошку и сэндвич. Я мрачно выудил из кармана несколько купюр и получил от него сдачу.

— Она ведь ничего не будет делать, кроме как пытаться выудить из меня информацию, которую я, Мак, не должен ей давать, — вздохнул я.

— Угу, — согласился Мак.

— И зачем я только согласился?

Мак пожал плечами.

— Она хорошенькая, — сказал я. — Умная. Сексуальная.

— Угу.

— Любой мужик с кровью, а не водой в жилах поступил бы так же.

— Хм, — фыркнул Мак.

— Ну, может, кроме тебя.

Мак чуть улыбнулся, польщенный.

— И все равно, у меня с этого не будет ничего, кроме неприятностей. Я просто псих, что иду на все это. — Я взял со стойки свой сэндвич и вздохнул.

— Балда, — сказал Мак.

— Да нет, она все-таки умна.

Лицо Мака осветилось той самой редкой улыбкой, которая делает его моложе, почти мальчишкой.

— Не она, — сказал он. — Ты.

Я занялся обедом. И был вынужден признать, что он прав.

Это внесло в мои планы некоторые коррективы. Моя идея пошататься вокруг селлзовского домика на озере и поковырять информацию там имела смысл только в ночное время суток. Завтрашняя ночь была уже забита разговором с Бьянкой, поскольку я сильно подозревал, что Мёрфи с Кармайклом не удастся наладить сотрудничество с вампиршей. Все это означало, что мне придется переться в Лейк-Провиденс сегодня, поскольку субботняя ночь теперь исключалась из-за обеда со Сьюзен — по крайней мере, первая ее половина.

У меня пересохло во рту при мысли о том, чем может оказаться занята вторая половина этой ночи. Тут уж ничего не скажешь заранее. Она обвела меня вокруг пальца, она выставила меня дурак дураком, и она, возможно, испробует все трюки из своего арсенала, чтобы вытащить из меня побольше информации для понедельничного номера «Волхва». С другой стороны, она была сексуальна, умна и по меньшей мере немного симпатизировала мне. Это намекало на то, что дело может не ограничиться обедом и беседой.

Вопрос только, хотелось ли мне этого?

Все мои отношения с женщинами кончались жалким образом, начиная с первого, юношеского увлечения. Ну конечно, большинство подростков терпят неудачу в первой любви.

Только мало кто из них убивает вовлеченную в это девушку.

Я постарался переключиться на другие мысли, пока эта не вызвала избыток старых воспоминаний.

Я ушел из «Макэнелли» вскоре после того, получив напоследок от Мака увесистый пакет и короткое «Мистер» вместо объяснения. Шахматная партия в углу все продолжалась, и игроки сидели, окутанные облаком ароматного дыма из своих трубок. Идя к машине, я пытался определить, как вести себя со Сьюзен. Стоит ли привести в порядок мою берлогу? И кстати, все ли у меня имеются ингредиенты чар, которые мне придется наложить на этот озерный домик сегодня ночью? И не провалится ли Мёрфи сквозь крышу прямо на мою с Бьянкой беседу?

Садясь в машину, я все еще ощущал на щеке поцелуй Сьюзен.

Я ошарашенно тряхнул головой. Говорят, мы, чародеи, хитры. Поверьте, наша хитрость бесполезна, совершенно бесполезна против женщин.