Хейтеры

Джесси Эндрюс, 2016

Когда Уэс и его лучший друг Кори оказываются в джазовом лагере, они быстро разочаровываются – музыканты скучные и играют только по указке. В один из дней друзья случайно устраивают джем-сейшн с Эш, чья виртуозная игра на гитаре поражает Уэса и Кори. Все трое понимают, что они – идеальная команда, которая может стать чем-то большим. Эш решает, что, вместо того чтобы торчать все лето в лагере, они могут отправиться на ее машине в сумасшедшее музыкальное турне по всей Америке…

Глава 10

Воздушный конь

К трем часам мы добрались до границы Пенсильвании и Мэриленда. Я все еще пытался свыкнуться с тем, что теперь у нас нет телефонов.

— Так какой у нас план, еще раз? — спросил я. — Мы просто едем на юг и все?

Не глядя на меня, Эш кивнула.

— И заявляемся во все клубы без звонка?

— Куда-нибудь пустят, — пожала она плечами.

Некоторое время мы молча обдумывали ее слова.

— У предков Кори приступ паники случится, когда они узнают, что он слинял и не взял с собой телефон, — заметил я.

— Ничего с ними не случится, — проорал Кори с заднего сиденья. Кажется, он разозлился. Я пожалел, что приплел его предков, но это была правда: приступ паники им обеспечен, не исключено, что со смертельным исходом.

— Ну не знаю насчет «ничего»… — ответил я.

— Им надо научиться относиться ко всему поспокойнее, — сказал Кори.

— А что не так с его предками? — пробормотала Эш, не отводя взгляда от дороги.

Она ехала со скоростью от 115 до 140 километров в час и совершенно не парилась, обгоняя справа.

— Ну… они слишком приставучие, — наконец ответил Кори.

— Не хотят признать, что теперь ты сам можешь за себя отвечать, да? — предположила Эш.

— Точно. То есть… да.

— Отлично. Тогда тебе просто нужно поставить их перед фактом.

— Ну… то есть да. Я знаю.

— Именно это ты сейчас и делаешь. Берешь на себя ответственность за свою жизнь. Судя по всему, впервые.

— Да, да, я знаю. Поэтому и сижу в этой машине без телефона.

— Они никогда не разрешат тебе сделать это просто так. Они управляли твоей жизнью с самого начала, и это заставляет их ощущать свою важность.

— Да, да, да, — пробормотал Кори, пытаясь прекратить этот разговор. — Все так.

— А твои родители тоже такие, Эш? — спросил я.

— Моим уже давно плевать, чем я занимаюсь, — ответила она.

— Круто, — сказал я.

Повисла тишина.

— Они умерли? — спросил Кори.

— Нет, — ответила Эш.

Тут я инстинктивно потянулся за телефоном, которого не было. В последующие дни мне предстояло повторить этот жест еще несколько тысяч раз.

Эш заметила и, кажется, улыбнулась.

К четырем утра мы въехали в Виргинию и принялись обсуждать название нашей группы.

Эш хотела, чтобы мы назывались «Эш Рамос 3».

— Какое-то скучное название, — заметил я.

— Ничего не скучное, — возразила Эш, — а классическое.

— Угу, — кивнул я, — классическое, да, но проблема в том, что оно незапоминающееся. Это просто твое имя и количество участников группы. Название группы должно быть таинственным, чтобы люди задумались — ого, а это что вообще значит?

— Согласен, — выкрикнул Кори с заднего сиденья.

— Можно просто «Эш Рамос», — предложила Эш.

— Нет, нет и еще раз нет. Нужно нормальное название. Причем такое, чтобы человек, который никогда не слышал о группе, услышал название и сразу подумал — оооо, ничего себе, надо срочно пойти выяснить, кто это такие!

— Ну так придумайте.

Я знал, что нам когда-нибудь предстоит придумать название группы, и был к этому готов, но притворился неготовым, потому что так выглядело эффектнее.

— О боже. Хм… ну и задачку ты задала. Что бы придумать… ну вот, например… ага! Как вам «Воздушный конь»?

— Нет.

Я немного оторопел, как быстро она отмела моего «Воздушного коня».

— Погоди, — попытался я урезонить ее, — серьезно? Ты просто подумай. «Воздушный конь». Звучит, а?

— «Воздушный конь» не годится.

— Кори, а тебе как «Воздушный конь»? Нравится?

Но Кори, видимо, заразился ее мгновенной неприязнью к «Воздушному коню».

— «Воздушный» еще ничего, — с сомнением протянул он, — но «конь»… не знаю. Не люблю песни про лошадей.

— Ладно, — смирился я. — Ты прав, песни про лошадей никто не любит.

– Помнишь группу Band of Horses?^[17] Слышишь название, и сразу кажется, что все участники группы — лошади, а вокалист ржет как конь, вместо того чтобы петь. Ужас. Даже думать противно. Полный отстой.

— Ладно. Идиотизм, согласен. Но Эш, неужели тебе не захочется сходить на концерт группы «Воздушный конь»?

— Не-а, — отрезала Эш. — Послушай. Вот как я себе представляю группу с таким названием. Два бледных бородатых чувака в обтягивающих джинсах. Оба играют на доисторических синтезаторах и поют фальцетом. А в их репертуаре баллады в стиле 1980-х о том, что никто им не дает, потому что они слишком ранимые.

С этого момента я уже не мог иначе представлять себе участников группы «Воздушный конь».

— Не-е-ет, — неуверенно запротестовал я. — Ты что, серьезно?

— Ага, — кивнула Эш. — «Воздушный конь»? Ну правда, закрой глаза. Представил? Вот же они, два чувака из 1980-х. У одного курчавые волосы, как у того парня, который показывает, как быстро рисовать деревья по телевизору^[18]. Второй толстый и рыжий. На нем очень короткая розовая футболка с крылатым конем, из-под которой выпирает пузо. Вот тебе и «Воздушный конь». И ты никогда не захочешь пойти на концерт этой группы!

Мы снова замолчали.

— «Воздушный волк», — не унимался я.

— О да! — воскликнул Кори.

— «Воздушный волк» — это та же группа, только в ней есть третий, еще более толстый чувак, который играет на тенор-саксофоне, — сказала Эш.

— Черт, — ответил Кори.

— И это в лучшем случае, — размышляла Эш. — На самом деле «Воздушный волк» — скорее всего, третьесортная хэви-металл-команда. Нашли друг друга по объявлению в Интернете.

— Уверен, уже есть штук восемь групп с таким названием, — заметил Кори. — Давайте посмотрим!

— Кори, забыл? Телефонов нет.

Короткая тишина на заднем сиденье.

— Точно, — ответил Кори, пытаясь изобразить радость. — И между прочим, я очень рад, что их у нас нет!

— Придумайте такое название, чтобы мне реально захотелось пойти на концерт этой группы, — заявила Эш. — Так и назовемся. Вот только мне кажется, ребята, что вам это не по зубам.

Итак, вызов был брошен. И мы стали ломать голову, придумывая название, которое Эш не смогла бы разнести в пух и прах.

Ведь мы имели дело с еще большей любительницей придираться, чем мы сами, и стоит ли говорить, что от страха у нас тряслись поджилки.

— Придумал, — объявил Кори.

— Слушаю, — проговорила Эш.

— «Эш и Жопоголовые».

— Нет.

— Ага. Сам знаю, что название дурацкое. Вот только не пойму почему.

— Потому что ругательства в названии обычно означают, что никто из участников группы не умеет толком играть на своих инструментах. Скорее всего, они познакомились, ну, скажем, в летнем кружке по живописи и решили: а давайте соберем группу! Хотя никогда раньше не играли на музыкальных инструментах. Так и появляются всякие «Эш и Жопоголовые». Теперь они сидят, курят Camel Lights и пытаются убедить друг друга, что звучат не отстойно.

Я слышал, как Кори думает. Наконец он произнес:

— А если «Эш и Безголовые»? Не нравится?

— По-моему, еще хуже.

— М-да. Точно.

— «Эш и… Дурноголовые», — предложил я.

— О господи, — покачала головой Эш, — нет.

— Но это, по крайней мере, лучше, чем «Эш и Жопоголовые».

— Нет. Не лучше. «Эш и Дурноловые» — худшее из всего, что вы пока придумали.

— Не худшее.

— Это даже хуже «Воздушного коня». «Эш и Дурноголовые» — группа, которая играет каверы Earth, Wind and Fire на корпоративах. В лучшем случае.

— Согласен, но почему? — не унимался Кори.

— Да что вы зациклились на «Эш и какие-то там»? — спросила она. — Так вы хорошее название никогда не придумаете. Формула «имя + еще кто-то» давно устарела и уже не вернется в моду. А если еще пытаться скаламбурить с таким названием, совсем фигня выходит. Не, серьезно — «Эш и Дурноголовые»? У группы с таким названием нет никакого самоуважения; они даже не могут сделать вид, что оно у них есть! Это кавер-группа, начинающая все свои концерты с «Celebration» Kool & The Gang.

— Уэс любит эту песню, — заметил Кори.

— Неправда.

— В восьмом классе любил.

— Кори, заткнись, бога ради.

— Да не в песне проблема, — сказала Эш, — а в том, что ее исполняют «Эш и Дурноголовые».

Мы продолжали придумывать названия групп, не рассчитывая, впрочем, что какое-либо ей понравится. Нам просто было очень интересно слушать, как она любое из них разносит. С критиком такого масштаба мы еще не сталкивались. Словно наблюдали за великим атлетом, укладывающим на лопатки одного противника за другим.

«Постскриптум»: «Это прогрессивная рок-группа, в которой слишком много участников. Все поют по очереди и делают это плохо. У барабанщика громадная трехэтажная установка; он похож на хомячка в колесе. В середине первой песни они вдруг начинают играть в 17/4 или другом безумном размере. Люди уходят с танцпола и больше никогда не возвращаются».

«Термолифчик»: «Окей. Название само по себе неплохое, но звучит так, будто его мог придумать только торчок, а вот это уже плохо. «Термолифчик» — это панк-поп-команда одной ступенью ниже тех депрессивных команд, где один из участников знаменит не как музыкант, а как кто-то еще — актер, футболист и так далее. Эта команда, в свою очередь, одной ступенью ниже, скажем, Fall Out Boy, Imagine Dragons и прочей торчковой эмо-жвачки. Таким образом, «Термолифчик» находится пятью ступенями ниже Blink 182».

«Якобинцы»: «Акустические гитары… слишком четкий ритм… вымученные любовные метафоры со словами типа «астрофизика»… и двое вокалистов, женатых друг на друге. Познакомились в Googlе, где по-прежнему работают. Члены группы патологически боятся уйти в отрыв и ездят в студию на электричке строго раз в четыре дня».

«Магический поющий пенис»: «О боже».

«Какого…?»: «Окей, название мне нравится, но мы никогда не сможем его использовать, потому что группа с таким названием просто не может быть хорошей. Обилие пунктуационных знаков в названии может означать лишь одно: группа притворяется экспериментальной, но на самом деле это не так. По сути, это диско-команда, участникам которой стыдно за самих себя. У них есть клавесин, табла и, не знаю… бас-кларнет. Но все это дымовая завеса: на самом деле играют они обычное диско. Или прогрессивное диско. Название хорошее, но с ним ты обречен звучать ужасно до конца своих дней».

«Рамос, Уол и Дулиттл»: «Органное трио обкурков, которых выгнали из Julliard^[19]; играют на разогреве у Phish, у них нет ни одной песни со словами или короче десяти минут, а через десять лет они вообще перестанут заниматься музыкой и перепрофилируются в консервную компанию».

«Магический поющий пенис в кубе»: «Окей. Давайте назовемся «Эш Рамос 3» и покончим с этим».

В пять утра занялся рассвет, а Кори уснул. На стоянке мы с Эш оставили его в машине и совершили первую из многих наших безответственных закупок продовольствия. Мы купили двадцать четыре банки колы, двадцать четыре банки другой газировки, по громадной упаковке начос, Skittles и ирисок и четыре пачки каких-то безымянных чипсов, на которых было просто написано: «обычные», «с луком», «с сельдереем» и «с говядиной». Я старался читать упаковки, чтобы не купить ничего с орехами. У Кори смертельная аллергия на определенные виды орехов, а я почти не сомневался, что шприц с адреналином он оставил в Шиппенсберге.

Больше всего мне понравились чипсы с сельдереем. Те, что со вкусом говядины, на самом деле имели вкус раздевалки. Где переодевались собаки.

В машине я навалил пакеты прямо поверх спящего Кори, надеясь, что тот проснется и испугается. Но он лишь открыл глаза, кивнул, выражая нам свое высочайшее одобрение, и снова их закрыл.

Я сказал, что сяду за руль, и Эш согласилась.

— А вы, ребят, голубые? — спросила она через несколько миль.

— Чего? — оторопел я. — Мы голубые? Нет. Ты что? Нет, конечно.

— Да иди ты — «нет, конечно», — фыркнула она. — Еще удивляется, что я спрашиваю. Вы же ведете себя как женатики. И говорите о своих членах, не умолкая.

— Как женатики — это как?

— Ну, пилите друг друга. Как будто один другому уже до смерти надоел, а деваться некуда.

Я не стал говорить, что Кори мне как брат или, скорее, как собака. Точнее, я — его собака, а он — моя. Это прозвучало бы как-то не очень. Не стал и рассказывать, как в девятом классе один парень сбил меня с ног на тренировке по футболу, и я заплакал, а Кори словно голову потерял и набросился на того парня, а все потому, что мы с ним играли в одной ритм-секции в джаз-бэнде. Он сделал такие безумные глаза и начал орать, что сейчас у того парня будет большая, мать его, проблема. Наверное, после этого мы оба должны были почувствовать себя неловко — можно подумать, я дамочка какая-то, на которую напали в переулке, а Кори — Бэтмен. Но почему-то тот случай лишь укрепил нашу братско-собачью дружбу.

— Настоящие голубые никогда не стали бы шутить о членовредительстве, — это было лучшее возражение, которое у меня нашлось.

Эш пожала плечами. Я взглянул на нее. А она на меня. Мы долго смотрели друг на друга. Я не знал, что делать.

— Ты едешь по двум полосам, — заметила она и оказалась права. Я вырулил, надеясь, что произвожу впечатление спокойного водителя, у которого все под контролем. К моей досаде, Кори на заднем сиденье недовольно простонал.

Не знаю, можно ли вообще говорить о том, что девчонка сексуальная, и не выглядеть при этом дураком или извращенцем, но Эш была сексуальной, и вот почему. Она очень уверенно держалась. Конечно, она имела хорошее сложение и все такое, но главное — особую манеру себя держать. Вздернутый подбородок, развернутые плечи — всем своим видом словно показывала: ну да, у меня маленькая и, наверное, офигенно красивая грудь и вообще, я просто отпадная девчонка, а если вы не согласны, идите и убейтесь. Каким-то образом одним только видом ей удавалось донести до человека эту информацию. И это было очень сексуально. Ну ладно. Пожалуй, мне лучше заткнуться.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

17

Буквально «Группа лошадей» (англ.).

18

Имеется в виду американский живописец Боб Росс, популяризатор техники быстрого рисования маслом.

19

Престижный музыкальный колледж.