Все дороги ведут на Голгофу

Джером Клапка Джером

Такого Джерома вы ещё не читали. И не только потому, что его роман «Все дороги ведут на Голгофу» переведён на русский язык впервые. В конце жизни автор «Трёх в лодке» из саркастического насмешника превратился в исполненного грусти и надежды наблюдателя, задающегося вопросами религии, любви, чести, подлости, войны и мира – в поисках причины творящейся вокруг несправедливости. Видимо, именно поэтому, спустя сто лет после первого издания, книга читается так, как если бы была написана сегодня.

Глава 6

Как-то раз, обедая в клубе, Джоан повстречала Мэдж Синглтон.

— Я получила забавное письмецо от Флосси, — сказала Джоан, — чуть ли не со слезами на чернилах умолявшей меня заглянуть к ней в субботу вечером, чтобы повстречаться с её «знакомым джентльменом», как она его называет, и высказать своё мнение о нём. Что с ней вообще происходит?

— Всё в порядке, — ответила Мэдж. — В действительности ваше мнение на его счёт её не интересует… точнее, ей не нужно ваше истинное мнение. Она лишь хочет, чтобы мы подтвердили её собственное. Она с ним уже обручилась.

— Флосси обручилась! — Джоан откровенно изумилась.

— Да, — вздохнула Мэдж. — Раньше это было традицией. Юноши просили девушек выйти за них. И если те соглашались, это называлось «обручиться». Мне рассказывали, что в некоторых классах она по-прежнему существует.

— Благодарю, — сказала Джоан. — Я про это слышала.

— По вашему тону я решила, что, возможно, нет, — вздохнула Мэдж.

— Но если она уже обручилась с ним, зачем рисковать и слушать критику? — возразила Джоан, игнорируя дерзость Мэдж. — Слишком поздно.

— О, она готова всё расторгнуть, если мы не заверим её в том, что находим его мозговитым, — пояснила Мэдж со смехом. — Похоже, её отец мозговитым не был, а вот маман была. Возможно, наоборот — я не уверена. Однако как бы то ни было, это приводило к ссорам. Что до меня, то если он вообще терпимый и печётся о ней хотя бы внешне, я намерена найти его обворожительным.

— А если она повторит опыт своей матери? — предположила Джоан.

— Были такие Нортоны-Брауны, — ответила Мэдж. — Трудно найти более неподходящую пару. И те, и другие писали романы — кстати, весьма неплохие — и пылали взаимной завистью. За завтраком постоянно швыряли друг другу в голову рецензии. Пока ни развелись. Сама я не знаю никакого рецепта оставаться счастливыми после свадьбы, кроме как не ждать этого.

— Или избегать её в принципе, — добавила Джоан.

— Вы провели хоть день в «Доме Разорённых Дворянок» в Ист-Шине?

— Пока нет, — призналась Джоан. — Возможно, придётся, позже.

— Это должно быть неотъемлемой частью образования каждой женщины, — продолжала Мэдж. — Он предназначен для незамужних дам за сорок пять. Сюзан Флеминг написала о нём статью для «Друга учителя» и провела там день и вечер. Через месяц она вышла за бакалейщика с пятью детьми. Единственное здравое предложение, как избежать беды, попалось мне в бурлеске «Синяя птица». Помните сцену, в которой духи детей ждут, чтобы спуститься на землю и превратиться в новорожденных? Кто-то прилепляет у входа в проход записку «Не рождайтесь. Ничего хорошего, кроме волнений».

Флосси проживала в однокомнатной квартире на третьем этаже съёмного дома на Куинс-сквер в Блумсбери, однако этаж гостиных был в этот момент свободным, и Флосси упросила свою домовладелицу позволить ей организовать вечеринку там — само проведение, похоже, шло ей навстречу. Помещение, когда Джоан вошла, было почти битком. Флосси вывела её на лестничную площадку и закрыла за собой дверь.

— Ты ведь будешь со мной откровенной, не правда ли? — попросила она. — Потому что это так важно, а я, похоже, не в состоянии думать самостоятельно. Как говорится, нет пророка в своём отечестве, верно? Конечно, он мне нравится и всё такое… очень. И я верю в то, что он тоже меня любит. Мы вместе были детьми, когда была жива мамочка, а потом он уехал за границу и совсем недавно вернулся. Конечно, я должна думать и о нём, как он говорит. Однако, с другой стороны, мне не хочется совершать ошибку. Это было бы ужасно, для нас обоих. Я-то ведь смышлёная. И хорошо помню бедных мамочку и папочку. Как-нибудь я тебе про них расскажу. Это было так жутко грустно. Заведи его в уголок и поговори. Ты сможешь сделать заключение моментально, ты ведь такая замечательная! Снаружи он тихий, но я подозреваю в нём глубину. Всё, нам пора обратно.

Она говорила так торопливо, что Джоан почувствовала, будто с неё сдули шляпку. Она с трудом узнавала Флосси. Вся её самоуверенная дерзость испарилась. Она была как дитя.

Джоан честно поклялась, и Флосси, привстав на цыпочки, внезапно поцеловала её и потянула в квартиру.

Молодой человек Флосси стоял у камина, разговаривая, точнее, слушая похожую на птичку маленькую женщину в коротком белом платьице с белыми лентами. Мрачная дама позади неё, которую Джоан издали приняла за няньку, оказалась её секретаршей, в чьи обязанности входило постоянно быть под рукой, готовой отмечать всякую счастливую мысль, которая могла прийти в голову женщине-птичке в процессе беседы. Женщиной птичкой была мисс Роза Толли, популярная романистка. Она объясняла молодому человеку Флосси, которого звали Сэм Холлидей, причину, по которой она написала «Бегущие воды», свой последний роман.

— Он смелый, — признавалась она. — Мне нужно быть готовой к оппозиции. Но его нельзя было не заявить.

— Я считаю себя типичной, — продолжала она. — Когда мне было двадцать, я могла бы вас полюбить. Вы тот тип мужчины, который я любила.

Мистер Холлидей, до сих пор удерживавший вес тела на правой ноге, перенёс бремя на левую.

— Но теперь мне тридцать пять и я не смогла бы вас любить, даже если бы попыталась. — Она махнула в его сторону кудряшками. — Вашей вины в том нет. Просто я изменилась. Представляете, если бы я за вас вышла?

— Не повезло бы нам обоим, — предположил мистер Холлидей.

— Трагедия, — поправила его мисс Толли. — Вокруг нас прямо сейчас разыгрываются миллионы подобных трагедий. Чувственные женщины вынуждены страдать в объятьях мужчин, которых они скоро возненавидят. А что делать?

Флосси, потерявшая терпение, вмешалась.

— О, не верь ей, — посоветовала она мистеру Холлидею. — Она всё ещё тебя любит. Просто дразнит. А вот Джоан.

Она представила подругу. Мисс Толли поклонилась и дала увести себя худощавому юноше, который тоже выжидал удобного момента. Он представлял кинематографическую ассоциацию «Подъём» из Чикаго и желал знать, согласится ли мисс Толли изменить последнюю главу и таким образом подарить «Бегущим водам» счастливый конец. Он указывал на его безнадёжность в нынешней форме, в смысле, для экранизации.

Дискуссия получилась короткой.

— В таком случае я вышлю вашему агенту контракт завтра же, — услышала Джоан его слова через минуту.

Мистер Сэм Холлидей понравился ей сразу. Это был молодой человек с чисто выбритым квадратным подбородком, спокойным взглядом и приятным голосом.

— Постарайтесь найти меня мозговитым, — шепнул он ей, как только Флосси оказалась вне пределов слышимости. — Заговорите со мной о Китае. Я весьма смышлён в вопросах Китая.

Они рассмеялись и виновато посмотрели в сторону Флосси.

— А тамошние женщины и в самом деле деформируют себе ноги? — поинтересовалась Джоан.

— Да, — ответил он. — Все те, кому они не пригодятся. Около одного процента населения. Если послушать мисс Толли, можно подумать, что половине женщин хочется завести нового мужа каждые десять лет. Всегда существует один процент, который заставляет говорить о себе. Остальные девяносто девять слишком заняты.

— А вы слишком молоды для философа, — заметила Джоан.

Он рассмеялся.

— Я же говорил, что вы не ошибётесь, если начнёте с Китая, — сказал он.

— Зачем вы женитесь на Флосси? — спросила Джоан.

Она предполагала, что его точка зрения будет интересной.

— Пока не уверен, что получится, — ответил он с усмешкой. — Зависит от того, как я переживу сегодняшний вечер. — Он обвёл взглядом комнату. — Интересно, мне нужно пройти через всю эту толпу? — добавил он.

Джоан последовала его примеру. Это и в самом деле было странное собрание. Флосси в своей охоте за умами, щедро разослала приглашения направо и налево. В итоге она получила благотворительный концерт. Не все звёзды, от мнения которых она зависела, явились за зов. С другой стороны, её не обошёл ни один чудак. В данный момент центр комнаты занимал джентльмен и две дамы в классическом убранстве. Они держались за руки в позе, напоминающей барельеф. Джоан вспомнила их, поскольку раза два видела прогуливающимися по Кингс-роуд в Челси, продолжая, настолько позволяло движение, сохранять намёк на барельеф, и обычно окружёнными толпой детей, надеющихся, что на следующем углу они остановятся и покажут что-нибудь по-настоящему занятное. Они принадлежали к обществу, чьей целью было силой примера вынудить лондонскую публику принять моду ранней Греции и упрощённые греческие взгляды. Подруга Флосси связала с ними свою судьбу, однако её так и не смогли убедить расстаться с зонтиком. Они тоже, говорила себе Джоан, были реформаторами. Рядом с ними располагался живописный джентльмен с бородой до пояса, чей «трюк», как назвала бы это Флосси, заключался в гигиенической одежде: внешне она состояла из неоправданно большой пропорции свежего воздуха. Тут же были дамы в пальто со стоячими воротниками и джентльмены с пейсами. Не одному гостю, если бы не на радость, то наверняка на пользу пошла бы ванна.

— Думаю, таков и был замысел, — сказала Джоан. — Что вы станете делать, если провалитесь? Вернётесь в Китай?

— Да, — ответил он. — И заберу её с собой, бедняжку.

Джоан возмутил его тон.

— Мы не все одинаковые, — заметила она. — Некоторые из нас вполне в своём уме.

Мистер Холлидей посмотрел ей прямо в глаза.

— Вы — да, — заключил он. — Я читал ваши статьи. Они превосходные. Я собираюсь помочь.

— Как вы можете? — удивилась она. — Я хотела сказать, чем вы можете?

— Я занимаюсь грузоперевозками, — сказал он. — Помогу морякам. Позабочусь о том, чтобы им было куда обратиться, что-нибудь приличное, где их не ограбят. А ещё есть ласкары²², бедные черти. Никто и никогда за них не заступается.

— Как вы на них наткнулись? — спросила она. — Я имею в виду, на статьи? Их вам дала Фло?

— Нет, — ответил он. — Случайно. Заметил вашу фотографию.

— Скажите, — встрепенулась она, — если бы на фотографии была женщина с костлявой шеей и птичьим носом, вы бы стали их читать?

Он на мгновение задумался.

— Пожалуй, нет. Вы тоже не лучше, — продолжил он. — Разве вы все не стремитесь слушать бледного юного священника с волнистой шевелюрой и красивым голосом? От природы не уйти. Но не только поэтому.

Он замешкался

— Я хочу знать, — настояла она.

— Вы выглядели такой молоденькой, — ответил он. — Мне раньше всегда казалось, что приводить мир в порядок доверено только старикам… что мне остаётся только следить за собой. Внезапно, я понял, когда разговаривал с вами… то есть, когда читал вас, что если об этом переживаете вы, то и я должен поучаствовать… что с моей стороны было бы подлостью уклониться. Это была не проповедь. Как будто кто-то взывал о помощи.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

22

Матросы-индийцы