Элиза и ее поклонники

Дженнифер Адамс, 2022

Исторические декорации, пикантные сцены, тайны и загадки. Идеальный роман для фанатов книг Джейн Остин и сериала «Бриджертоны». Стильный покет со сверкающей фольгой на обложке и роскошными иллюстрациями внутри. Роскошные балы 19 века, романтика, страсть и юная писательница, которая мечтает стать новой Джейн Остин. Баден-Баден, лето 1830. Юная графиня Элиза фон Фрайберг находит старое любовное письмо. Интригующее послание заставляет Элизу взяться за перо. Но как написать о чувствах, когда ничего не знаешь о любви? Молодой барон Филипп фон Хоэнхорн рад помочь Элизе в ее необычном исследовании физического влечения. Оно, конечно же, носит исключительно теоретический характер. Но один поцелуй меняет все… Между героями зарождается тайная страсть, которая либо превратится в настоящую любовь, любо погубит репутацию графини навсегда. Почему Баден-Баден? Все просто. В XIX веке немецкий Баден-Баден превратился в летнюю столицу Европы. В город приезжали высокопоставленные лица и именитые гости, которые происходили из высшего европейского дворянства. Баден-Баден XIX века – это балы, концерты, азартные игры, прогулки по дивным паркам и аллеям. Элиза и Филипп, главные герои романа, прекрасные образцы свободных и восторженных мыслей того времени – эпохи романтизма. Но они не единственные, кто поддался очарованию лета в Баден-Бадене, ведь читателей ждет целый цикл. «Очаровательная и воздушная история тайной любви, благодаря которой можно прогуляться по летнему Баден-Бадену XIX века. Пикантные сцены будут согревать щеки смущением, а трогательная романтическая линия заставит сердце биться чаще». – АЛЕКС ХИЛЛ, писательница

Глава 3

Тетя Берта была убеждена в исключительной полезности баденских вод и горячо рекомендовала племянницам употреблять их как внутренно, так и наружно. В самом деле, нельзя было поспорить с тем, что в свои шестьдесят лет баронесса оставалась женщиной столь же элегантной, сколь и энергичной.

Тем не менее следующим утром Элиза предпочла не идти вместе со всем семейством к источникам, а остаться дома и принять свою подругу Анну, которой ей так о многом хотелось рассказать.

— Ну будь по-твоему, — согласилась маменька, — но только сегодня. С завтрашнего дня изволь аккуратно сопровождать нас с отцом к бювету. Других обязанностей у тебя нет, а потому будь добра участвовать в жизни местного общества.

Элиза поблагодарила мать книксеном. Как чудесно! Франц и его друг сразу же после завтрака отправились на долгую прогулку по окрестностям, остальные ушли к бювету. Во дворце не осталось никого, кроме слуг.

— Мы теперь одни и можем разговаривать без помех, — радостно сообщила Элиза своей гостье, как только та вошла. — Все отправились пить эту омерзительную воду.

— Но ты же понимаешь, что дело не в питье, а в том, чтобы на других посмотреть и себя показать? — сказала Анна, следуя за подругой в музыкальный салон, со вкусом отделанный в золотисто-желтых тонах и украшенный пестрыми летними цветами.

Элиза пожала плечами.

— Это успеется. Бювет и завтра будет стоять на прежнем месте. А сегодня я лучше проведу время с тобой. Не выйти ли нам в сад?

Она указала на застекленную двустворчатую дверь.

— По-моему, сегодня немного прохладно, — ответила Анна, поколебавшись. — Может, сперва посмотрим книгу, о которой ты мне говорила? Заодно расскажешь мне о вашем госте. Каков он? Хорош собой? Они с Францем тоже пошли к источникам?

— Ах, Анна! Ты же знаешь Франца, ну а друг его ничуть не лучше. Они оба уже куда-то ускакали. Что до наружности нашего гостя… — Элиза наклонила голову набок, критически скривив рот. Анна смотрела на нее с нетерпением. — Ох, право, не знаю, что тебе сказать. Он высок, даже чуть выше нашего Франца, худощав. Волосы темные и немного вьются. У него маленькие усики и бакенбарды. А глаза карие — потемнее моих, я думаю.

— Портрет довольно привлекательный, хоть я и не люблю бакенбард. Они похожи на котлеты.

— Если судить беспристрастно, то надобно признать, что барон фон Хоэнхорн недурен, — промолвила Элиза.

— Но ты судишь о нем иначе? — спросила Анна.

Элиза вздернула брови.

— А как прикажешь мне судить о человеке, который так много о себе мнит, что едва взглянул на сестер своего друга, не говоря уж о том, чтобы обменяться со мной парой разумных слов?

Анна засмеялась. Элиза вдруг решила не упоминать о том, что поначалу гость Франца приглянулся ей. Вчера, когда он сел за стол наискось от нее, она почувствовала трепет под ложечкой. Столь нелюбимые Анной «котлеты» были, как показалось Элизе, вполне к лицу этому молодому человеку. Более же всего ей понравились его красиво очерченные губы и длинные тонкие пальцы. На них она обратила внимание сразу же, как только он вошел. Однако поведение его оказалось столь надменным, что Элиза, подавив в себе зародившуюся приязнь к нему, поспешила переменить свое мнение о нем на самое неблагоприятное.

— Ну хорошо, — сказала Анна. — Тогда расскажи мне о герое твоей книги.

— Изволь. Давай сядем. — Элиза указала подруге на двухместное канапе, обитое полосатой тканью, а для себя придвинула такое же кресло. — Итак, слушай. Действие происходит в старые времена. Рыцарь Арман де Трувиль любит даму, которую зовут Армандиной…

— Очень оригинально! — усмехнулась Анна, наморщив нос. — Видно, сочинитель решил не утруждать себя выдумыванием имен.

Элиза нахмурилась.

— Ты находишь? А я думаю, он потому их так назвал, что они две родственные души, которым суждено быть вместе.

Анна глубоко вздохнула.

— Выходит, нам обеим не повезло. Ведь мужских имен, похожих на наши, нет. Так как же мы найдем своих суженых? Вот Йозефине проще: она должна искать Йозефа. А Франц пусть не зевает, ежели встретит какую-нибудь Франциску…

Элиза фыркнула:

— Так ты хочешь знать, что было в книге, или нет?

— Да-да, рассказывай. — Анна свободно откинулась на спинку канапе. Подруги наконец-то остались вдвоем и могли не заботиться об осанке, а сидеть так, как удобно. — Мне отец не позволяет читать таких романов. Говорит, они смущают девичьи умы.

— Мой думает так же. Поэтому мне приходится проносить эти книги в дом контрабандным манером при помощи служанки, — призналась Элиза.

— Так ты читаешь их тайно? И маменька с папенькой не замечают?

Элиза покачала головой.

— Помимо романа я всегда пролистываю еще что-нибудь, что родители одобряют. На тот случай, если они спросят меня о моем чтении.

— Стало быть, ты читаешь две книги одновременно?! А мне, как правило, и одной-то много… Ну да нынешним летом нам обеим будет не до того. Ведь мы начнем каждый день бывать в свете, на балах и вечерах! А может, кто-нибудь и маскарад устроит?

Отдавшись мечтам о предстоящих увеселениях, Анна вскочила, раскинула руки и закружилась.

— Постой! — воскликнула Элиза, подбегая к роялю, который был еще раскрыт после утреннего занятия.

Она села и заиграла веселый вальс по нотам, оставленным на пюпитре. Ее пальцы танцевали по клавишам, а смеющаяся Анна порхала по салону, пока наконец не остановилась возле инструмента, держась за бок.

— Премиленькая вещица! — с трудом проговорила запыхавшаяся танцорка. — Я ее прежде не слыхала!

— Это новый венский вальс Йозефа Ланнера, — отвечала Элиза. — Тетя Берта была недавно в Вене и купила для меня ноты.

— Но ведь она приехала сюда только вчера! Выходит, ты разучила эту пьесу всего лишь за один день?

— Тетя приехала позавчера, а пьеса несложная.

— Просто ты талантливая музыкантша. Хотела бы я тоже так играть.

Анна наклонилась и, заглянув в ноты через плечо подруги, покачала головой. Элиза рассмеялась.

— Просто я музицирую каждый день. Зимой в нашем замке нечего делать. Только читай себе да играй. Если бы ты упражнялась столько же, тебе бы тоже было легко.

— А есть у тебя еще что-нибудь?

Баронесса фон Лаутербах привезла племяннице целый ворох нот. Элиза подошла к столику, на котором они лежали, и стала их перебирать.

— Даже и не знаю… Многих пьес я еще не играла и не могу судить, понравятся ли они тебе. Впрочем, кажется, было что-то… Да, вот галоп! Это как раз в твоем вкусе.

— Ну, поскакали! — засмеялась Анна.

Элиза вернулась за рояль, мягко взяла первый аккорд и, дождавшись, пока подруга примет позу в дальнем конце салона, заиграла.

Анна и впрямь любила этот быстрый легкий танец. Что может быть веселее и проще, чем, подпрыгивая, двигаться приставными шагами сначала в одну сторону, потом в другую! Только если на балах это полагалось делать с кавалером, стоя в длинном ряду пар, то теперь вся зала была отдана одной танцорке.

Вдоволь напрыгавшись, запыхавшаяся Анна упала на канапе. Элиза сделала глиссандо и поднялась из-за рояля.

— Не хочешь ли теперь поменяться со мною ролями?

— Чтобы я играла? Да я быстрее свяжу для тебя ажурную шаль, причем самым тоненьким крючком, нежели сумею пробренчать на фортепьяно какую-нибудь простенькую песенку.

Элиза громко расхохоталась.

— Шаль твоей работы у меня уже есть. Яркая, с цветами по краю. Я очень ее люблю. Ну а теперь идем в мою спальню, я прочту тебе одно место из моего рыцарского романа. Он спрятан у меня в туалетном столике. Вот увидишь: сцена первого свидания влюбленных в самом деле очень волнующая.

— Хорошо, только дай мне отдышаться, — возразила Анна, обмахиваясь ладонью.

Элиза, кивнув, остановилась посреди салона и стала ждать, когда подруга отдохнет. Вдруг за закрытой дверью послышались шаги и мужские голоса.

— Тс! Кажется, брат и его друг вернулись!

— О нет! А вдруг они сюда войдут? — воскликнула Анна и, выпрямив спину, принялась поправлять локоны над ушами.

— Ну так идем скорее в мою комнату. Если Франц с приятелем встретятся нам на лестнице, мы только пожелаем им доброго дня и сразу же поднимемся ко мне, — предложила Элиза, но в этот момент дверь салона отворилась, и молодой граф фон Фрайберг заглянул внутрь.

— Элиза? Я не знал, что ты… Анна!

Франц, очевидно, не ожидал застать барышень дома. Он полагал, будто они обе отправились с родителями к бювету.

— Вы уже вернулись? — задала Элиза вопрос, не требующий ответа.

— Да, из-за дождя. Теперь нам нужно согреться.

Барышни поглядели на стеклянную дверь, ведущую в сад. Как странно! За пением и танцами они не заметили, что погода переменилась. Франц стоял совсем мокрый, даже с волос, которые должна была бы покрывать шляпа, стекала вода. Вероятно, он опять отправился на прогулку с непокрытой головой.

Филипп фон Хоэнхорн, стоявший чуть позади, промок не меньше. Волосы падали ему на лицо черными блестящими прядями. Элизу вдруг бросило в жар. Оказаться в одной комнате с почти незнакомым мужчиной, чей туалет в таком беспорядке, — в этом ощущалось нечто не совсем пристойное. Сглотнув, она заставила себя отвести глаза и лишь тогда, опомнившись, сказала брату:

— Не будешь ли ты столь любезен познакомить Анну со своим гостем?

— Само собой.

Франц сделал шаг в сторону, открывая друга взорам барышень. Анна подошла ближе. Лицо ее выражало внимательное ожидание, однако Элиза заметила, что она с трудом подавляет улыбку: ей тоже непривычно было видеть мужчин, промокших до нитки.

— Анна, позволь рекомендовать тебе барона фон Хоэнхорна. Этим летом он будет нашим гостем, — промолвил Франц, указывая на своего друга. — Филипп, разреши представить тебе нашу кузину и лучшую подругу Элизы баронессу Анну фон Креберн.

— Рад знакомству, баронесса, — учтиво произнес Филипп и поклонился.

— Я тоже рада, барон, — ответила Анна, хватая Элизу за руку. — К сожалению, мы должны…

Продолжения этой фразы молодые люди не услышали. Молодая графиня поспешила увести приятельницу прочь, почуяв опасность: секунда промедления — и с Анной мог случиться приступ самого неучтивого смеха, как уже не раз бывало прежде. Сообщив своим движениям подобие той чинной элегантности, которая приличествует благовоспитанным барышням, подруги покинули музыкальный салон и, успев, по счастью, удалиться на достаточное расстояние, разразились громким смехом.