Американская грязь

Дженин Камминс, 2019

Лидия Перес владеет небольшим книжным магазином в мексиканском городе Акапулько, где живет с мужем Себастьяном, журналистом, и восьмилетним сыном Лукой. После публикации в газете подготовленного Себастьяном материала, разоблачающего местный наркокартель, бандиты устраивают кровавую бойню, в которой убивают всех родных и близких Лидии – шестнадцать человек. В живых чудом остаются только она и Лука. Понимая, что на них объявлена охота, мать и сын бегут из Акапулько. Спасая свои жизни, они направляются на север, к границе с Соединенными Штатами. И вскоре понимают, что пережитый ими кошмар – это только начало: дорога к новой жизни потребует от них поистине нечеловеческих усилий. Книга содержит ненормативную лексику.

10

Лука и Лидия продержались достаточно, чтобы увидеть залитые солнечным светом улицы и удушающую пестроту Мехико. Серьезное достижение. Теперь от верной гибели их отделяло четыре дня и 236 миль. Но Лидия знала: дело не только в расстоянии. В обезличенной столице перед ними открывался узенький проход в будущее. Отсюда можно было ощутить некоторую надежду; может, у них и правда получится исчезнуть. Лидия твердо решила, что наименее болезненный вариант — лететь на самолете. Нечто похожее на суеверие помешало ей выбрать пункт назначения, однако она изучила все города на северной границе Мексики и составила список возможных направлений. С запада на восток: Тихуана, Мехикали, Ногалес, Сьюдад-Хуарес, Нуэво-Ларедо. Подойдет любой из этих аэропортов — каждый может стать заветной дверью в убежище — незаметной, как вход с заднего крыльца, но надежной. В эти города ветер доносит с севера запах свежих пирогов, остывающих на подоконниках.

Карлос распахнул заднюю дверь фургона, и девочки с косичками и набитыми рюкзаками высыпали на яркий асфальт; Лидия с сыном вышли следом. Карлос схватил ее за руки и горячо прошептал ей на ухо: «Он все еще с вами. Я это чувствую. Он присмотрит за тобой и твоим сыном. Все будет хорошо».

Лидия завидовала его уверенности. Они обнялись без слез, что заставило шокированных девочек с косичками и их товарищей мальчиков поспешно отвернуться. Мередит стояла рядом с Лукой и неловко пыталась подтянуть лямки его рюкзака, но тот уворачивался. Наконец Карлос разомкнул объятия, и Мередит шагнула к Лидии, протягивая к ней руки. Однако теплые чувства, которые женщины питали друг к другу, — главным образом благодаря дружбе их мужей — теперь улетучились. Тем не менее Лидия испытывала искреннюю благодарность. Она заглянула Мередит в глаза.

— Я знаю, как непросто тебе пришлось, — сказала она. — Подвергать всех такому риску. Ради нас. — Мередит покачала головой, но особенно возражать не пыталась. — Я очень тебе благодарна, — продолжала Лидия. — Ты спасла нам жизнь. Спасибо.

— Идите с Богом, — ответила Мередит.

Сбившись в стайки, дети обменивались впечатлениями от блокпоста. Продолжать разговор на фоне их шумной болтовни не имело смысла, и женщины с облегчением разошлись. Автоматические двери аэропорта с грохотом разъехались, и первая группа подростков неспешно шагнула внутрь. Пока Карлос и Мередит прощались с пастором и его женой, Лидия и Лука, шагнув под тенистый навес, направились к остановке трамвая, который шел к терминалу внутренних рейсов.

Никогда прежде Лука не ездил на трамвае. Он пытался не проявлять излишнего интереса, но все это выглядело до того удивительно: обтекаемая стеклянная штука подплывала к платформе и выгружала людей на платформу. Стиснув руку Мами, он отступил от прохода; мимо них торопливо протискивались пассажиры, волоча за собой багаж. Когда Мами потащила его через узкий проем между неподвижной платформой и подвижным трамваем, Лука уставился себе на ноги. Мами с легкостью подхватила его, и вот они уже стояли внутри, в первом вагоне. Ну как тут не прижаться лбом к выгнутому стеклу? Любой ребенок ощутил бы такой же восторг в груди, глядя, как из-под него стремительно уносятся трамвайные пути. Все равно что прокатиться на американских горках, бесшумно скользя мимо верениц машин и автобусов, такси и уличных фонарей, мимо взлетной полосы, усыпанной точками самолетиков, мимо грузовиков с чудными лестницами на кузовах. Перед трамваем спикировал огромный самолет, и мальчик ахнул и отпрянул от окна.

— Мами! — воскликнул он.

Это было первое слово, которое он вымолвил за целых три дня, и Лука тут же о нем пожалел: как недвусмысленно, с какой постыдной веселостью оно прозвучало! В ответ Мами улыбнулась, но то была не обычная улыбка. Лука ни за что бы не перепутал ее с выражением подлинной радости. Так почему он не страдает так же, как она? Что же с ним не так, если он ведет себя так обыденно? Мами взлохматила волосы на его макушке, и Лука снова прильнул к стеклу. Он наблюдал, как трамвай заглатывает рельсы, лежащие на земле.

В терминале работал кондиционер, и его механический гул словно бы подсвечивал все остальные звуки: маленькая девочка шла с мамой за руку и волочила за собой на поводке чемодан в форме собаки; какой-то мужчина кричал в мобильный телефон на гортанном, незнакомом языке; молодая женщина цокала по плитке сердитыми каблуками. В воздухе стояли запахи цитруса и фреона. Лука проследовал за матерью к небольшой будочке с экраном и стал смотреть, как она вбивает что-то в поиск. Потом он решил, что ему, наверное, стоит смотреть не на Мами, а на людей вокруг — чтобы убедиться, что никто за ними не следил. Развернувшись, он окинул взглядом помещение; никто не обращал на них внимания, кроме той маленькой девочки с чемоданом в форме собаки. Она стояла с мамой в очереди — а точнее, сидела на спине своего чемодана. Всякий раз, когда ее мама продвигалась вперед, девочка, не вставая, отталкивалась ногами от пола и подъезжала следом. Хотелось бы Луке иметь такой же чемодан.

— Здесь у нас ничего не получится. — Мами прервала его размышления. — Эта машина не дает купить билеты на тот же день. Пойдем в очередь.

Подхватив с пола рюкзак, она устремилась к одному из окон, и Лука последовал за ней. Он обрадовался, что теперь сможет получше разглядеть собаку-чемодан, у которого, как теперь стало видно, были также уши и пушистый хвост.

Заметив восхищение Луки, девочка улыбнулась. Лет ей было примерно столько же, может, на год меньше.

— Погладь, если хочешь, — сказала она. — Он не кусается!

Лука попятился назад и спрятался за Мами. Через мгновение, однако, он все-таки протянул руку и потрогал пальцами кончик собачьего хвоста. Девочка рассмеялась, а ее мама сказала: «Пошли, Найя». Помахав Луке, девочка оттолкнулась от пола кроссовками и всю дорогу до стойки с билетами проехала на спине своего чемодана.

Подошла очередь Луки и Мами, и вот они уже стояли перед девушкой в синем костюме и красном шелковом платке. Ее круглое лицо повторялось на беджике, висевшем у нее на шее. Девушка улыбнулась Луке:

— Ну здравствуй, маленький путешественник! В первый раз летишь?

Мальчик взглянул на Мами. Та кивнула, и тогда он тоже кивнул. Полет! Неужели они правда полетят? Лука сомневался, что ему хочется куда-то лететь, а может, на самом деле ему очень хотелось. Трудно было сказать наверняка.

— Мы внезапно решили съездить отдохнуть немного, — объяснила Мами кассирше.

— Хорошо. Куда? — та занесла руки над клавиатурой.

— Мы думали, в Нуэво-Ларедо.

Девушка принялась стучать по клавиатуре с космической скоростью. Не может быть, чтобы она правда так быстро печатала, подумал Лука. Наверняка притворяется. Тут девушка нахмурилась.

— До пятницы рейсов нет. Вы бы хотели улететь сегодня?

— Да. — Мами облокотилась на билетную стойку. — Как насчет Сьюдад-Хуареса?

Щелк-щелк-щелк.

— Да, это возможно. Есть рейс сегодня в три часа дня, с остановкой в Гвадалахаре. В Хуарес самолет прибывает вечером, в 19:04.

Мами закусила губу.

— А прямых рейсов нет?

Щелк-щелк.

— Есть прямой рейс завтра утром, в 11:10.

Мами покачала головой:

— Ладно, давайте попробуем Тихуану.

На этот раз щелканье клавиатуры почти не было слышно за щебетанием кассирши. Она даже не смотрела на экран или на кнопки. Ее руки двигались сами по себе, словно два животных. Повернув свое круглое лицо к Мами, девушка сказала:

— Милый городок. Вы там бывали?

Мами мотнула головой.

— Я раньше много летала. Работала стюардессой, пока не родила малышей. У нас был рейс в Тихуану, и время от времени мы оставались там на ночь. — Подмигнув Луке, девушка добавила: — Надеюсь, тебе нравятся вечеринки!

Мальчик вонзил ногти себе в ладони, чтобы не думать о вечеринках, а кассирша снова обратила круглое лицо и круглые глаза в монитор.

— Есть прямой рейс в Тихуану, в 15:27. На месте вы будете в 17:13. У них там разница во времени, минус два часа.

— Отлично. — Мами кивнула. — Два места найдется?

— Конечно. А когда вы хотели бы вернуться?

Лидия опустила глаза на свои золотые кроссовки и мозаичный пол. Лука не понимал, почему она сомневается, а тем временем его мать уже проигрывала в голове сценарий катастрофы. У них было ровно 226 243 песо — она знала это потому, что пересчитала свои сбережения, закрывшись в ванной дома у Карлоса. Они уже потратили больше восьми тысяч песо на отель, необходимые вещи и билеты на автобус. У Лидии также имелась банковская карточка матери, которую она боялась использовать. Abuela держала сберегательный счет, но те деньги им еще пригодятся. На границе им придется заплатить проводнику — койоту, и, если им повезет, после этого останется небольшая сумма, которая позволит им продержаться какое-то время. Они едва ли могли позволить себе разбрасываться деньгами на обратные билеты, которые не собираются использовать. Но, с другой стороны, рассказывать этой дружелюбной женщине, этой незнакомке и потенциальной halcón^[41], что они с сыном летят в один конец, — тоже непозволительная роскошь. Лука сжал руку матери.

— Вернуться мы хотели бы на следующей неделе, в тот же день, — сказала она.

— Очень хорошо! — жизнерадостно отозвалась женщина, однако Лука забеспокоился, потому что ее улыбка немного поблекла.

— Я смогу оформить для вас обратный билет на… давайте посмотрим… на 12:55 по местному времени. Сюда вы прилетите в 18:28, без пересадок.

— Да, очень хорошо. — Мами кивнула. — А сколько стоит?

Поправив свой красный платок, женщина прокрутила мышкой страницу. У нее были квадратные ногти, выкрашенные лаком цвета асфальта. Женщина коснулась ими экрана, и раздался легкий щелчок.

— Три тысячи шестьсот десять песо за каждый билет, — объявила она.

Мами снова кивнула и, скинув с плеча рюкзак, поставила его на колено. Пока женщина стучала по клавиатуре, Лидия достала из бокового кармана свой кошелек.

— Ничего, если наличными?

— Да, конечно. Но мне потребуется ваше удостоверение с фотографией.

Мами распределила деньги по разным местам и в кошельке держала порядка десяти тысяч песо. Лука наблюдал, как она отсчитывает купюры: семь розовых, две оранжевые и одну голубую. Она выложила пачку банкнот на стойку, и женщина принялась их пересчитывать. Пошарив в складке кошелька, Лидия достала удостоверение избирателя и с легким щелчком опустила на стойку. Кассирша отложила деньги в сторону и принялась разглядывать карточку. Она держала ее в одной руке, а второй вбивала информацию в компьютер.

— Спасибо. — Она вернула карточку Мами, а потом с улыбкой взглянула на Луку: — А как насчет тебя? Ты захватил с собой удостоверение избирателя?

Мальчик замотал головой. Очевидно, что голосовать ему еще нельзя. Тогда женщина снова взглянула на Мами:

— Мне потребуется свидетельство о рождении или какой-то другой документ, подтверждающий вашу опеку.

— Над моим сыном?

— Да.

Мами покачала головой; кожа вокруг ее глаз неожиданно порозовела. Луке показалось, что она вот-вот расплачется.

— У меня ничего такого нет, — сказала она.

— Ох. — Женщина схлопнула руки и откинулась на стуле. — Боюсь, без этого он полететь не сможет.

— Но вы ведь сможете сделать для нас исключение? Вы же видите, что он мой сын.

Лука кивнул.

— Мне очень жаль, — ответила кассирша. — Но это не наше внутреннее правило, это закон. В любой другой авиакомпании вам скажут то же самое.

Она аккуратно сложила разноцветные купюры в стопку и протянула Мами, но та не стала их брать. Тогда женщина оставила деньги на стойке.

— Пожалуйста. — Мами понизила голос и наклонилась к кассирше. — Пожалуйста, мы в отчаянии. Нам нужно уехать из города. Это наш единственный выход. Пожалуйста.

— Мне очень жаль, сеньора. К сожалению, я ничем не могу вам помочь. Обратитесь в центральный ЗАГС и запросите копию свидетельства о рождении, иначе ваш сын не сможет лететь. Я тут просто бессильна. Даже если я продам вам билет, вас не пропустит служба безопасности.

Мами схватила деньги и засунула их в задний карман джинсов вместе со своим удостоверением. Ее лицо по-прежнему меняло цвета и теперь казалось совсем белым, обескровленным.

— Мне очень жаль, — снова повторила женщина, когда Мами уже развернулась, собираясь уходить.

Лука последовал за ней, не спрашивая, куда они идут; вскоре мать с сыном спустились в метро. Когда они вышли на станции «Исабель Ла Католика», мальчика охватили еще более противоречивые чувства. Поездка в Мехико — это настоящее приключение. Все в этом городе было не так, как в Акапулько, и Лука изо всех сил старался ничего не упустить: бьющиеся на ветру флаги, фруктовые лавочки, колониальные здания в стиле барокко, стоявшие плечом к плечу со своими современными угловатыми соседями. С железных кованых балконов струилась музыка, торговцы предлагали прохожим блестящие банки прохладительных напитков, и повсюду их окружало искусство. Стенные росписи, картины, скульптуры, граффити. На углу одной улицы стояла разноцветная статуя высокого Христа — так подумал про нее Лука, потому что она была мелковата для статуи, но очень высока по человеческим меркам, — одетого в ярко-зеленый хитон, один край которого беспечно свисал с его руки. Под этим наплывом сенсорных раздражителей Лука сумел на время подавить чувство вины. Он шагал за Мами с приоткрытым ртом, жадно втягивая в себя виды города.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

41

Зд.: шпионка (исп.).