Темный шепот

Джена Шоуолтер, 2009

Сабин, одержимый демоном Сомнения, сам того не желая, уничтожает всех своих возлюбленных. Поэтому бессмертный воин проводит время не в постели, а на поле битвы и мечтает лишь о победе… пока не встречает Гвендолин. Один поцелуй рыжеволосой красавицы-гарпии – и он полностью в ее власти. Гвендолин не хотела бы видеть своим возлюбленным человека, пробуждающего в ней темные силы. Но, когда Сабин спасает ее из тюрьмы, притяжение становится непреодолимым…

Глава 6

Демоны. Владыки Преисподней. Некогда избранное воинство, теперь — ненавистные всем язвы на теле земли. Каждый из воинов носил в себе демона столь ужасающего, что для них не нашлось места даже в аду. Демоны Болезней, Смерти, Печали, Боли и Насилия. «И я заперта в маленьком самолете вместе с ними», — подумала Гвен, ее истерика достигла апогея. Самолет, сотрясаясь и угрожающе кренясь, стремительно терял высоту. Но Владык это не остановило.

Они приближались к Гвен, смыкая вокруг нее кольцо, загоняя в ловушку. Ее сердце отчаянно колотилось в груди, заставляя кровь быстрее пульсировать в венах, в ушах стоял неумолчный шум. Если бы только этот шум мог заглушить дикий вопль гарпии… Как бы не так! В голове Гвен бушевала дьявольская симфония, беспрестанный звон и лязганье сводили ее с ума, все глубже погружая в черную бездну, где не было ничего, кроме смерти и разрушения.

Эти воины были слишком сильными и могущественными. Как она с самого начала не догадалась, что они одержимы демонами? Красные глаза Сабина, татуировка в виде бабочки на его теле…

«Какая же я дура».

Хотя Гвен провела с этими людьми последние несколько дней, она, вероятно, была слишком измучена и голодна, слишком радовалась своему освобождению, чтобы заметить такие же татуировки на остальных. Или она чересчур много внимания уделяла Сабину. Хотя теперь, вспоминая все, что случилось с ней в эти дни, девушка поняла, что в ее присутствии воины всегда были одеты, как будто сочувствуя ее невзгодам и не желая пугать видом обнаженного тела. Но теперь она знала правду. Они просто скрывали свои отметины.

Каким же демоном одержим Сабин? — спросила себя Гвен. За каким демоном она наблюдала, словно завороженная каждым его словом, каждым жестом? Какого демона она представляла в своих объятиях, кого целовала, в чьих крепких руках извивалась от страсти?

Как ее сестры могли восхищаться этими принцами зла? Ну, или своим представлением о них. Насколько Гвен знала, они никогда не встречались. Да и кто бы смог остаться в живых после этой встречи? Этим людям неведома жалость и угрызения совести, они способны на самые отвратительные злодеяния, они втянуты в бесконечную войну, связывающую прошлое и будущее, бескрайнюю, как океан, и безжалостную, как смерть.

Каждый раз, когда ей рассказывали о них, ее страх перед хищниками, рыскающими во тьме, исчадиями ада, прячущимися от солнечных лучей, усиливался. Именно тогда она начала бояться хищника, живущего в ней самой, ведь именно поэтому ей и рассказывали все эти истории. Чтобы она могла противостоять воинам. Гвен содрогалась при одной только мысли об этом, гарпия же, напротив, жадно впитывала каждое слово, ей не терпелось продемонстрировать свою силу.

«Я должна бежать. Не могу больше здесь оставаться. Ничего хорошего из этого не выйдет. Или они убьют меня, или моя гарпия вступит в сражение, стремясь уподобиться им». Лучше бы она осталась там, в пирамиде, в руках их злейшего врага.

— Перестань кричать, Гвен.

Резкий знакомый голос проник в хаос, затопивший ее разум, но крики не утихали.

— Заткни ее, Сабин. У меня уже кровь из ушей идет.

— Это не поможет, придурок. Гвендолин, ты должна успокоиться, или нам всем не поздоровится. Ты ведь не хочешь причинить нам вред, милая? Разве ты хочешь убить нас после того, как мы спасли тебя, приютили? Да, мы носим в себе демонов, но мы не опасны. По-моему, мы это уже доказали. Разве мы обходились с тобой хуже, чем твои тюремщики? Я хоть пальцем тебя тронул? Давил на тебя? Нет.

Он говорил правду, но могла ли она доверять демонам? Они любили лгать и делали это умело. «Как и гарпии», — пискнул тонкий голосок разума. Часть ее хотела довериться им, другая часть хотела спрыгнуть с самолета. С самолета, который, немилосердно раскачиваясь, стремительно падал вниз.

Ладно, будем рассуждать логически. Гвен с ними уже два дня. Она жива и здорова, без единой царапины. Если она продолжит паниковать, гарпия вырвется на свободу, желая только одного — сеять ужас и хаос. Скорее всего, она убьет пилота, а также и себя, устроив авиакатастрофу. Глупо было бы пережить плен и знакомство с демонами и покончить с собой таким странным образом.

Логика взяла верх.

Когда спокойствие возобладало над паникой, вопль оборвался. Все стояли словно окаменев. Гвен сделала глубокий вдох, вернее, попыталась — горло распухло. Теперь, когда ее крики стихли, слышно стало, как надрывается сигнал тревоги в кабине пилота. Прежде чем новый приступ паники овладел ею, самолет выровнялся и все успокоилось.

— Хорошая девочка. Назад, ребята. Все замечательно, все под контролем.

Правда, уверенности в голосе Сабина не было, только решимость.

Ее сознание прояснилось, цвета вернулись, расписывая мир вокруг нее яркими красками. О, боги… ее зрение, оказывается, переключилось в инфракрасный диапазон, а она даже не осознала этого. Гарпия была близка, чертовски близка к тому, чтобы вырваться на свободу. Просто чудо, что этого не случилось.

Гвен все еще стояла в хвосте самолета, среди красных кожаных кресел. Рядом остался только Сабин. Остальные отошли подальше, стараясь не поворачиваться к ней спиной. Боялись? Или хотели защитить своего вожака?

Глаза Сабина цвета шоколада были устремлены на нее, в них пылала ярость куда более свирепая, чем в катакомбах, когда он сражался с охотниками. Он поднял руки, показывая пустые ладони:

— Я хочу, чтобы ты успокоилась еще немного.

Да неужели? — мрачно подумала она. Может быть, она и успокоилась, если бы ей удалось вдохнуть немного воздуха через нос или рот, но все попытки были тщетны. У Гвен закружилась голова, в глазах потемнело, зрение затуманилось.

— Чем я могу помочь тебе, Гвен?

Девушка услышала звук шагов, Сабин приблизился к ней. Она ощутила тепло его тела.

— Воздух, — сделав усилие, прошептала она, ее горло сжалось.

Руки Сабина легли на ее плечи, осторожно надавили. Она не сопротивлялась, не в силах держаться на ослабевших ногах, упала в кресло.

— Мне нужен воздух.

Без колебаний Сабин опустился на колени между ее ног, взял ее лицо в ладони, заставляя взглянуть ему в глаза. Эти карие глаза стали центром ее мира, якорем в бушующем море.

— Возьми мой. — Его огрубевший палец погладил ее щеку, слегка царапая нежную кожу. — Хорошо?

Взять его… что? — успела подумать Гвен, и тут ей все стало безразлично. Ее грудь! Грудная клетка сжалась, сдавливая кости и мышцы. Острая боль пронзила ребра и захлестнула сердце, сбившееся с ритма. Гвен судорожно дернулась.

— Ты синеешь, милая. Я хочу вдохнуть в тебя свой воздух. Хорошо?

«А что, если это всего лишь уловка? Хитрый трюк? Что, если…»

«Заткнись!» Даже затуманенное сознание не помешало Гвен понять, что этот мрачный, призрачный шепот не принадлежит ей. Слава богам, он подчинился ее приказу и стих. Если бы только ее легкие снова заработали.

— Я… я…

— Я нужен тебе. Позволь мне помочь.

Если Сабин и страшился ответа, то не показал этого. Одна его рука легла ей на затылок и притянула ее голову вперед, он склонился к ней. Их губы слились в жарком поцелуе. Его горячий язык раздвинул ее зубы, и в ее горло хлынул поток теплого мятного воздуха, успокаивая и смягчая боль.

Ее руки обвились вокруг его шеи, удерживая в сладком плену, тела соприкоснулись, грудь к груди. Даже через рубашку она почувствовала, как обжигающе холодна цепочка на его шее, и вздрогнула. Она жадно пила его дыхание.

— Еще.

Сабин не колеблясь снова вдохнул в нее жизнь, и новая волна теплого успокаивающего воздуха наполнила ее. Постепенно головокружение отступило, сознание прояснилось, тьма опять уступила место свету. Сердце перестало бешено колотиться, вернувшись к привычному ритму.

Ее охватило острое желание поцеловать Сабина, по-настоящему, ощутить его вкус. Гвен забыла обо всем, даже о его сущности, о его прошлом. Окружающие их люди исчезли, словно их никогда и не было. Они остались одни во всей вселенной. Только это мгновение — здесь и сейчас — имело значение. Он успокоил ее, спас ее, приласкал, и теперь, в его объятиях, реальная жизнь отступила куда-то далеко, ее место заняли фантазии, порожденные сознанием Гвен, фантазии о нем, о них. Их тела слились в единое целое. Кожа, влажная от пота. Блуждающие руки. Ненасытные губы.

Гвен запустила пальцы в шелковистую массу его волос, коснулась его языка своим. Лимон. Она ощутила вкус сладкого лимона с вишневой ноткой. С ее губ сорвался стон. В реальности таилось куда больше наслаждения, чем она могла себе представить. Это было такое пьянящее чувство, такое… блаженство. Чистое, светлое — о котором мечтает каждая девушка. Склонив голову, она снова прильнула к его губам, погружаясь все глубже, молчаливо прося о большем.

— Сабин, — выдохнула она, готовая пропеть ему хвалебную оду. Она была благодарна ему. Никогда еще она не чувствовала себя такой защищенной, такой желанной, никто прежде не возбуждал в ней такого острого влечения. И все благодаря одному лишь поцелую. Этот поцелуй прогнал все ее страхи. Может быть, ей удастся полюбить себя такой, какая она есть, перестать тревожиться о своей темной половине… о том, что она может причинить Сабину боль. — Я хочу еще. Дай мне еще.

Вместо того чтобы откликнуться на ее мольбу, он вдруг отстранился, отвел ее руки. Физическая связь между ними прервалась.

Ей хотелось крикнуть «Дотронься до меня снова!». Ее тело нуждалось в нем, нуждалось в телесном контакте.

— Сабин, — повторила она, внимательно глядя на него.

Он тяжело дышал, по телу пробегала дрожь, лицо побледнело… но не от страсти. В его глазах не было огня, одна только решимость.

Гвен вдруг осознала, что он не ответил на ее поцелуй. Ее возбуждение схлынуло, отступило, как головокружение несколько минут назад, возвращая ее к суровой реальности, о которой она совсем позабыла. Вокруг раздавались голоса.

–…не ожидал такого.

— А должен был бы.

— Да я не о поцелуе, идиот. Смотри, как быстро она угомонилась. А я-то уж было струхнул. У нее цвет глаз изменился и когти появились. Она готова была напасть на нас. Эй, вы чего? Я один помню, что случилось с тем охотником?

— Может, Сабин — это портал в рай, вроде Даники, — сухо сказал кто-то. — Может, наша гарпия узрела ангелов, когда ей делали дыхание рот в рот.

Раздались смешки.

Щеки Гвен обдало жаром. Половина из сказанных слов была ей непонятна. Другая половина звучала оскорбительно. Она поцеловала мужчину, демона, который не хотел иметь с ней ничего общего… и сделала это на глазах у всех.

— Не обращай на них внимания, — сказал Сабин, его гортанный голос буквально царапал ей барабанные перепонки. — Смотри только на меня.

Их глаза встретились, карие и золотые. Гвен вжалась в кресло, стараясь увеличить расстояние между собой и Сабином.

— Ты все еще боишься меня? — спросил он, склонив голову.

Она вздернула подбородок.

— Нет.

Да. Она боялась тех чувств, которые вызывал в ней этот человек. Боялась, что он никогда не будет желать ее столь же сильно, как она только что желала его. Боялась, что ее защитник — всего лишь мираж, что под внешней оболочкой таится зло, готовое поглотить ее целиком.

«Какая ты все-таки трусиха». Как, черт возьми, она могла поцеловать его?

Он изогнул бровь.

— Ты ведь не обманываешь меня, да?

— Я никогда не лгу, забыл?

Забавно, именно это было ложью.

— Хорошо. А теперь послушай меня внимательно, потому что я не хочу снова повторять это. Да, во мне живет демон. — Он так крепко сжал подлокотники ее кресла, что у него побелели костяшки пальцев. — Это потому, что много столетий назад я по глупости открыл ларец Пандоры, выпустив на волю заточенных в нем духов. В наказание боги прокляли меня и всех остальных воинов, которых ты видишь в этом самолете, заточив демонов в нас самих. Вначале я не мог контролировать своего демона и совершал… плохие поступки, как ты сказала. Но это было тысячи лет назад, и теперь все изменилось. Мы все научились держать своих демонов в узде. Как я уже говорил тебе в камере, ты не должна бояться нас. Тебе ничего не угрожает. Понимаешь, рыжая?

Рыжая. Раньше, когда Гвен охватила паника, он назвал ее как-то иначе. Что-то вроде… любимая? Нет. Любимой называл ее Тайсон. Дорогая? Нет. Но похоже. Милая? Да! Да, именно так. Она моргнула от удивления. От удовольствия. Этот суровый воин, который без колебаний мог перерезать горло человеку, обращался с ней как с бесценным сокровищем.

Но почему же он не ответил на ее поцелуй?

— Мы прибыли в пункт назначения, ребята, — сказал по внутренней связи незнакомый голос, в котором слышалось облегчение. Пилот, догадалась Гвен, и на нее нахлынуло чувство вины за беспорядок, который она устроила на борту. — Приготовьтесь к посадке.

Сабин остался на месте, между ее ног, как нерушимая скала.

— Ты мне веришь, Гвен? Все еще хочешь отправиться к нам домой?

— Я никогда этого не хотела.

— Но и сбежать ты не пыталась.

— Я что, должна была бродить по неизвестной мне стране, под палящим солнцем, без еды и питья?

Он нахмурился.

— Я своими глазами видел, на что ты способна. И мы постоянно предлагали тебе поесть. По какой-то причине часть тебя хочет остаться с нами, иначе тебя давно бы тут не было. Ты это знаешь, и я это знаю.

Логика, которой она не может противиться. Но… почему? Почему часть ее хочет остаться? Тогда или сейчас?

«Ты знаешь ответ на этот вопрос, хотя и не смеешь признаться самой себе. Это из-за него ты здесь. Из-за Сабина. Говоришь, он тебя совсем не интересует?»

Ха! Она взглянула ему в лицо, подмечая тонкие морщинки, разбегающиеся от глаз, тень, отбрасываемую ресницами, напряженные желваки. Неровное биение его пульса громким эхом отдавалось в ее ушах. Может быть, его тоже влечет к ней, но он сопротивляется этому влечению, как и она. Эта мысль доставила ей удовольствие.

А вдруг в Будапеште его ждет женщина? Жена?

Гвен сжала кулаки, ногти впились в ладони, раня нежную кожу. Она больше не чувствовала удовлетворения. «Это не имеет значения. Ты не должна желать его».

— Гвен. Ты пойдешь с нами?

Сабин произнес ее имя так, что в его устах оно звучало одновременно как пощечина и как ласка, резало ей слух и заставляло трепетать. Ей нравилось сознавать, что он нуждается в ее помощи, хотя она и подозревала, что в случае отказа он может принудить ее.

— Может, мне следовало сбежать.

— Зачем? Чтобы обречь себя на жизнь, полную сожалений? Всю жизнь упрекать себя в том, что не отомстила тем, кто причинил тебе боль? Я предлагаю тебе шанс помочь мне убить охотников. Кроме того, ты можешь извлечь выгоду из нашего сотрудничества.

— О чем ты?

— Я могу научить тебя контролировать своего зверя, как я контролирую демона. Ты ведь хочешь укротить его?

Всю свою жизнь Гвен лелеяла три сокровенных желания: встретить отца, заслужить уважение своей семьи и научиться контролировать свою гарпию. Если Сабин выполнит свое обещание, сбудется по крайней мере одно из желаний. Может быть, он слишком переоценивает свои силы и обречен на гибель, но искушение было сильно, и Гвен не могла ему противостоять.

— Я пойду с тобой, — сказала она. — И помогу всем, чем смогу.

На его лице отразилось бесконечное облегчение, он закрыл глаза и улыбнулся:

— Спасибо.

Улыбка смягчила суровые черты его лица, вновь придавая ему мальчишеское обаяние. Гвен жадно вглядывалась в это лицо, когда самолет вдруг резко тряхнуло. Сабина отбросило назад, а ее швырнуло вперед. К удовольствию Гвен, расстояние между ними не увеличилось.

— Я согласна, но при одном условии, — добавила она, когда они вернулись на место.

Его лицо застыло, в нем появилось что-то жестокое.

— Что за условие?

— Ты должен пригласить моих сестер.

Может, не прямо сейчас. Гвен было неловко, она не хотела, чтобы сестры видели ее в такой обстановке, чтобы они узнали о том, что с ней случилось. Но она безумно скучала по ним и знала, что эта тоска скоро станет сильнее неловкости.

— Пригласить твоих сестер? Ты хочешь, чтобы мой дом кишел гарпиями?

— Постарайся выказывать радость, а не отвращение, — обиженно сказала она. — Мои сестры кастрировали мужчин и за куда более невинные проступки.

Сабин ущипнул себя за переносицу.

— Конечно. Хорошо. Приглашай их. И да помогут нам боги.