Пленительная мелодия

Джейн Даймонд (2017)

Ворчливый и обаятельный менеджер группы, Броуди Мейсон, с самого детства мечтал о Джессе, младшей сестре своего друга. Но их отношения закончились, оставив в его душе зияющую рану. Шесть лет назад Джесса без объяснения причин поспешно оставила карьеру сонграйтера, о которой всегда мечтала, и сбежала от Броуди, единственного парня, которого любила. А теперь она возвращается домой в качестве подружки невесты на свадьбе своего брата-рок-звезды. Здесь Джессе придется столкнуться лицом к лицу с ошибками прошлого и с парнем, которого она так и не сумела забыть…

Глава 2. Броуди

Гидросамолет приземлился в спокойных водах Соборной бухты как раз в тот момент, когда за нашими спинами садилось солнце и свет угасал над кажущимися бескрайними водами Тихого океана. Бухта — крошечный фьорд, окруженный величественными елями, болиголовом и западными кедрами, — изгибалась вдоль береговой линии острова Ванкувер, и добраться до нее можно было только по воде и воздуху.

Стоит признать, даже мне это место кажется потрясающим выбором для свадьбы.

Главное здание летнего коттеджа, где должна была проходить церемония, виднелось сквозь деревья на скалистом мысе, возвышаясь над водой своими огромными стеклянными фасадами, откуда, лишь по моим предположениям, открывался захватывающий вид на бухту и Тихий океан за ней; не зря его называли курортным комплексом Соборной бухты. А теперь я понимал, почему Кэти выбрала это место.

И по какой причине ее лучшая подруга, Деви, целую неделю присылала мне домой цветы и ужины со стейками после того, как я позвонил одному приятелю, который был знаком с владельцами курорта, и «потянул за пару ниточек».

На самом деле было не так уж сложно убедить их забронировать все помещение на свадьбу рок-звезды Джесси Мэйса в кратчайшие сроки. Оказалось, что они были фанатами. Но стейк мне все равно пришелся по вкусу.

Когда самолет с ревом подлетел к причалу, я вдруг осознал, что уже вечность не выбирался за город на природу. Эта свадьба была отличным поводом, чтобы забыть о работе на пару дней, отключиться от сети, подышать чистым воздухом и насладиться окружающей зеленью.

Мне стоило бы сейчас очутиться на седьмом небе от счастья.

Или хотя бы с нетерпением ждать возможности провести следующие пару дней со своими лучшими друзьями, ставшими мне семьей, на вечеринке, которая, несомненно, получит звание одной из лучших вечеринок года, возможно, лучшей вечеринкой в жизни Джесси, потому что мы празднуем его свадьбу с Кэти Блум, женщиной, которая сделала его возмутительно счастливым.

Но я не был счастлив.

Совершенно.

К счастью, громкий гул самолета и отвлекающе-ошеломляющий вид из окна были удобным прикрытием того факта, что я не мог поддерживать разговор с Амандой, не говоря уже о том, чтобы смотреть ей в глаза. Но когда самолет сел и мы сошли на землю, а бодрящий, холодный ветер с моря ударил мне в лицо, я понял, что должен собраться. Я не мог следующие два дня хандрить, как какой-нибудь придурок-подросток.

Если ты не знаешь меня сейчас, значит, никогда не знал.

Господи, эта девчонка знала, что сказать, чтобы вывести меня из себя.

Нет, не девчонка. Женщина.

Без сомнения, теперь она стала женщиной, и это буквально выбило почву у меня из-под ног. Потому что я пропустил это. Все это.

Как взрослела Джесса Мэйс… как она ушла и построила себя без меня.

И теперь одним-единственным паршивым замечанием она решила, что может просто стереть все те годы, что я ее знал? Думает, что может отнять у меня все то время, что мы провели вместе в детстве, и потом, когда стали старше?

Ну и хрен с ней.

Возможно, для нее это ничего и не значило, но не ей решать, что это значит для меня. У нее нет права указывать мне и говорить, что я должен чувствовать по этому поводу.

Ты злишься на меня.

Ага. Да ладно.

А еще я был очень зол на себя за то, что потерял самообладание. Но я просто не мог с этим справиться. Находиться так близко к ней… все мои пещерные инстинкты, которые я когда-либо испытывал, восстали в яростном протесте против того, что она снова оказалась так близко и снова могла ускользнуть от меня, как вода сквозь пальцы.

Считай, что я для тебя умер.

Боже. Что за гребаный придурок.

Аманда повернулась ко мне и улыбнулась, ее короткие светлые волосы вальсировали, поддавшись бризу. Она выглядела как девушка из рекламы канадского пива — белоснежные зубы, узкие джинсы, короткая куртка-бомбер и клетчатая рубашка, завязанная выше пупка.

Я улыбнулся в ответ.

Наши сумки унесли, а гид с курорта провел для нас краткую экскурсию по территории, которая в значительной степени состояла из похожего на лабиринт настила из кедровых досок, вьющегося между вековыми деревьями. Он был размещен над каменистой, неровной почвой, а далеко внизу протекал ручей, который петлял по тропическому лесу, питая горячие источники на кромке бухты. Мы уже опаздывали, поэтому, заскочив в свой домик и переодевшись к ужину, направились прямиком в коттедж. Крошечные янтарные огоньки, развешанные вдоль променада, начали искриться в сумерках. Интересно, всегда ли здесь были фонарики, или их подвесили специально для свадьбы — вид был изумительный.

В воздухе витали ароматы прохладного, влажного кедра, свежей еловой хвои и мха, птицы пели и щебетали среди деревьев, вода разбивалась о камни внизу… от всей этой сцены захватывало дух. Настолько захватывало, что я был уверен: Аманда еще не заметила, что я не сказал ей ни слова с тех пор, как самолет поднялся в воздух.

А может, я просто выдавал желаемое за действительное.

Из задней части коттеджа доносились ароматы готовящейся пищи: лимона, укропа, чего-то маслянистого и еще чего-то сладкого, вроде свежей выпечки, — а в слегка туманном воздухе над водой витал аромат горящих дров, такой дымный и манящий. Я сделал несколько медленных, глубоких вдохов, просто пытаясь впитать все это, собраться с мыслями, как перед особенно неприятной деловой встречей.

Но это беспокойство не имело никакого отношения к делам.

Когда мы приблизились к коттеджу, я смог различить громкие басы и безошибочно узнаваемый горько-сладкий ритм песни группы The Black Keys «Never Gonna Give You Up». Как некстати, ведь их песня когда-то отпечаталась на мне настолько, что я никогда не смогу отделить мелодии этой группы от воспоминания о танце с Джессой Мэйс той гребаной летней ночью в темноте.

Но разве… осталось ли на Земле что-нибудь, что хоть как-то не напоминало бы мне о ней?

Аманда взяла меня за руку и прижалась, положив голову мне на плечо. Едва ли ее можно было упрекнуть за это. Обстановка буквально сквозила духом романтических отношений, не говоря уже о том, что все тут собрались ради свадьбы. Кэти и ее девочки хорошо спланировали это мероприятие, и если моей целью было поднять настроение Аманде, чтобы провести следующие пару дней, трахаясь у камина, то миссия выполнена.

Вот только я вдруг задумался, какого хрена я вообще привез сюда Аманду?

Может быть, потому, что было бы странно, если бы я этого не сделал? Может быть, потому, что, когда она услышала, что Джесси Мэйс — ведущий гитарист Dirty, группы, которой я руководил с тех пор, как мы с ними были еще детьми, и один из моих лучших друзей — женится, она просто решила, что пойдет со мной.

Или, может быть, потому, что, когда она решила пойти со мной, я позволил ей сделать это, ибо в глубине души хотел послать на три жирные веселые буквы сестру Джесси, заявившись с хорошенькой блондинкой.

Да, это звучало примерно так.

Не то чтобы я этим гордился.

Когда мы сошли с дощатого настила на огибающую коттедж площадку, я сделал еще один вселяющий мужество вдох. Кто-то из персонала открыл нам дверь, и, когда мы шагнули внутрь, я увидел их.

Джесси и Кэти.

В центре комнаты, танцуя и обжимаясь, смеясь, они лапали друг друга, как будто в коттедже и во всей вселенной никого больше не существовало. В общем, все как обычно.

Все было так, как и должно быть.

Еще несколько человек танцевали, большинство разговаривали, пили и закусывали. Помимо персонала домика, снующей туда-сюда команды кейтеринга и охранников Джуда, было около сорока гостей, все важные персоны — близкие родственники, участники свадебной вечеринки и их спутники — собрались на репетицию в рамках подготовки к завтрашней свадьбе, на которой должны были присутствовать еще около шестидесяти гостей. Всех, кого я знал.

Но когда мы пересекали зал, несмотря на все знакомые лица, я высматривал только одного человека — человека, которого здесь явно не было.

Я не видел ее. Нигде. А Джессу Мэйс было чертовски трудно не заметить.

Джуда я тоже не видел, так что даже не мог спросить его, где она, черт возьми. Я увидел флиртующую с одним из своих охранников Рони в углу, так что, по крайней мере, самолет их приземлился.

— Хочешь потанцевать? — спросила Аманда как раз в тот момент, когда заиграла «Wild Horses» группы Rolling Stones.

Христос. Да что не так с выбором этих душераздирающих песен о любви?

Точно. Свадьба.

— После того, как я тебя всем представлю, — сказал я ей, ведя ее мимо танцпола. Я подумал, что чем больше людей она будет знать, тем больше шансов, что она хорошо проведет время, несмотря на то, что она застряла здесь со мной.

Я повел ее поприветствовать других участников Dirty, которых тоже было довольно трудно не заметить. Зейн, наш вокалист, с его блондинистым ирокезом, демонической бородкой, заплетенной в косичку, пирсингом в брови и пронзительно-голубыми глазами, в которых пряталось что-то безумное, был в джинсах и черной кожаной жилетке, потому что для Зейна это — полуформальная одежда. И Дилан, наш барабанщик, ростом шесть с половиной футов — самый высокий чувак в комнате, не говоря уже о его непослушных огненно-рыжих волосах и атлетическом телосложении. Он облачен в кожаные брюки и кашемировый свитер, и даже если бы я их не видел, все, что мне нужно было бы сделать, — это проследить за хлопающими ресницами.

Куда бы ни пошли эти парни, за ними обязательно тянулся шлейф из пускающих слюни женщин, и сейчас их было около полудюжины, включая маму Кэти. Да, мы, вероятно, могли бы устроить этим парням достойную карьеру в музыке, даже если бы у них не было никакого музыкального таланта.

К счастью для всех нас, у них этого было в избытке.

Парни улыбались как придурки, пока мы с Амандой пробирались сквозь феромоны. Они выглядели слишком счастливыми, что, по моему опыту, редко сулило что-то хорошее. Когда эти двое что-то затевали, они вели себя как парочка идиотов на детской площадке — ни один из них не мог отказаться от шалости.

— Никаких выкрутасов на свадьбе Джесси, — прямо сказал я им. Мне не одолеть их с их выходками, вдобавок ко всему остальному.

— Никаких, — сказал Дилан. — Просто хотел сказать, как приятно видеть Джессу. Джесси так чертовски счастлив. Похоже на воссоединение.

— Ага, мы могли бы уговорить ее задержаться здесь ненадолго, мы могли бы сплотить их, — сказал Зейн. — Знаешь, втянуть ее на джем, написать какую-нибудь убойную вещь.

— Да, — сказал я. — Если бы мы могли. — Я огляделся в поисках кого-нибудь, с кем можно было бы познакомить Аманду, чтобы мне не пришлось говорить Зейну здесь и сейчас, что это дерьмовая идея. И ей не суждено сбыться.

Дни, когда Джесса Мэйс писала песни с Dirty, в прошлом.

Далеко-далеко позади.

Она сделала свой выбор шесть с половиной лет назад. Она ушла из группы, не оглядываясь. Черт возьми, я точно знал, что каждый участник группы был бы более чем готов забыть все обиды, если бы только она вернулась и снова писала с ними. Особенно Джесси. Он полюбил эту девушку с той самой секунды, как она появилась на свет, и не собирался останавливаться. Когда родилась Джесса, ее четырехлетний брат назвал ее в свою честь, установив связь, которую вовеки не разорвать. Он всегда прикроет ее, никогда не отвернется от нее, что бы она ни вытворяла.

Но не я.

Моя работа заключалась в том, чтобы присматривать за группой, и я никогда бы не позволил Джессе Мэйс снова надуть нас.

— В чем дело, бро? — Зейн переводил взгляд с меня на Аманду и обратно с хитрой ухмылкой, очевидно, что-то не сходилось. Люди могли сколько угодно говорить о чудаковатости Зейна, но глупцом он не был.

— Да-а, чел, — сказал Дилан. — Я чувствую общую ауру фанка.

Отлично. Если так очевидно, что что-то не так, даже для Дилана — самого невозмутимого и наименее любопытного из моих друзей, — то эта ночь будет долгой.

— Ничего, — сказал я. — Просто укачало. В гидросамолете.

Полная чушь, но лучшее, что я мог сейчас сделать, это выдавить из себя несколько предложений из двух слов и отвернуться, пока они не засыпали еще вопросами.

Я обрадовался, найдя Долли, которая ждала, когда я ее обниму. Зейн привел ее в качестве своей спутницы, хотя ее бы все равно пригласили. Долли была бабушкой Зейна и женщиной, которая растила его с тех пор, как ему исполнилось два года, и именно в ее гараже Зейн и Джесси тусовались со всеми этими маленькими гаражными группами, которые они создавали до того, как мы собрали Dirty.

Бабушка Долли также помогала растить Джесси и особенно Джессу, пока их мама боролась со своей болезнью. Когда та умерла, именно Долли взяла Джессу к себе, дала ей стабильность, ощущение семьи и трехразовое питание, чтобы Джесси мог стремиться к эксцентричной жизни музыканта, стоящего на пороге статуса суперзвезды.

Я испытывал очень теплые чувства к этой женщине. Все мы. Миниатюрная и седовласая, ей было под девяносто, но она все еще была полна сил; по крайней мере, их было достаточно, чтобы прилететь сюда, быть частью этой сумасшедшей вечеринки и продолжать терпеть приколы Зейна.

Я осторожно обнял ее и поцеловал в нежную щечку.

— Зейн хорошо заботится о тебе, Долл?

— О, всегда. — Я услышал радость и гордость в ее скрипучем голосе. — Все просто чудесно, и все мои малыши вместе. — Она похлопала меня по спине, прежде чем отпустить. — Все так счастливы, что Джесса вернулась домой. Ты с ней уже виделся?

— Вообще-то, я встретил ее в аэропорту.

— Похоже, у нее все хорошо, тебе не кажется? Такая красивая девушка.

— Ага, — сказал я. — Красивая. Долли, это Аманда.

Я представил Аманду всем знакомым, включая «спутника» Дилана, Эша, ведущего вокалиста Penny Pushers, одной из групп, с которыми Dirty часто гастролировали. Дилан и Эш были лучшими друзьями с тех пор, как познакомились на фестивале около пяти лет назад, и, поскольку он являлся «плюс один» Дилана, Эш был единственным из Pushers, присутствующим на свадьбе. Все, что нужно знать насчет избирательности списка гостей.

Я сказал Джесси, чтобы он не парился. Если кто-то разозлился из-за того, что его не пригласили — а такие найдутся, — я все улажу.

Единственной участницей Dirty, которая еще не появилась, была Эль, наша басистка и бывшая девушка Джесси. Ее, разумеется, пригласили, но не на свадебную вечеринку, поэтому она не пришла на репетицию. Она прибудет завтра вместе с другими гостями. Неловко, конечно, но это дело Джесси и Кэти.

Я свяжусь с Эль, и знаю, что моя напарница Мэгги тоже это сделает, чтобы убедиться, что у нее все в порядке. Но тут уж ничего не поделаешь.

Джесси безумно счастлив, он женится на Кэти, и Эль оставалось только смириться.

Все хорошо, пока это не влияет на музыку.

Мэгги материализовалась, чтобы поприветствовать нас, выглядя, как обычно, очаровательно в шелковом сером коктейльном платье, которое подходило к ее поразительным глазам, а ее темные волосы были зачесаны назад и собраны в конский хвост. Даже на каблуках она была миниатюрной — мне пришлось наклониться, чтобы поцеловать ее в щеку. Мэгги не только была симпатичной, но и могла задать жару. Я никогда не встречал никого, кто мог бы сплотить людей и подчинить их своей воле так, как это умела она, — даже парней из службы безопасности Джуда, а они часто носили оружие.

Она показала нам комнату, по сути, огромный, но уютный банкетный зал, с массивным камином в одном конце, напротив высоких окон, выходящих на бухту. Она рассказала нам о том, где будет проходить церемония — перед окнами, и показала сцену в задней части зала, где завтра вечером выступит группа Wet Blanket, сайд-проект Зейна. Пол в центре будет использоваться для рассадки гостей во время церемонии, затем для ужина, а позже будет расчищен для танцев. Прямо сейчас там было установлено восемь круглых столов для репетиционного ужина. Столы были освещены десятками свечей, над ними сияли люстры.

Если бы Мэгги когда-нибудь решила оставить музыкальный бизнес, она, вероятно, смогла бы сделать прекрасную карьеру в качестве организатора свадеб. Я не собирался говорить ей об этом — мне нужно было, чтобы Мэгги брала на себя больше работы, а не планировала побег. На бумаге она моя ассистентка, что было чертовски нелепо. На самом деле она сделала для всех нас гораздо больше, чем полагалось на ее долю. Я годами пытался официально повысить ее в должности, но, видимо, она не хотела больше «ответственности». Перевожу: я уже смирилась с достаточным количеством закидонов Зейна, не облегчай ему задачу, а то он перегнет палку.

Лучшая подруга Кэти, Деви, присоединилась к нам, и они вдвоем немного поболтали о свадебных делах. Джесси дал им полное право делать все, что они захотят, — то есть все, чего, по мнению Деви, хотела бы Кэти, а Кэти, очевидно, хотела интимной, но в то же время гламурной свадьбы в канадской глуши. Рад, что никто не спросил меня, как это осуществить, но, так или иначе, Мэгги и Деви это удалось.

Последние пять месяцев они обе были одержимы этим, звонили мне по десять раз на дню с бессмысленными вопросами. Я давал им самые лучшие ответы, какие только мог, но на самом деле я ни черта не смыслил в свадьбах, да и мне было наплевать. По моему ограниченному опыту, свадьбы и брак в целом — как для ребенка, пережившего не один, а три ужасных развода, — были в значительной степени фарсом.

Но мне было не наплевать на Джесси, и именно поэтому я согласился быть одним из его шаферов, когда он попросил. А вот на что Джесси было не наплевать, так это на Кэти Блум, эту чертовски милую девушку с темными волосами и сине-зелеными глазами, которую он держал в объятиях. Очевидно, избалованный придурок, за которого она чуть не вышла замуж несколько лет назад — или, скорее, его придурковатые родители, — настоял на большой, грандиозной летней свадьбе, но Кэти всегда мечтала об уютной зимней. Так что Джесси решил сделать так, как она хочет.

Я уверен, что он подарил бы ей все что угодно, если бы она попросила.

Особенностью Кэти было то, что она никогда ни о чем не просила. И это было одной из многих черт, которые мне в ней нравились. Большое отличие от других женщин, с которыми Джесси встречался на протяжении многих лет, — все они, за исключением Эль, были легкомысленными пустышками.

Этот человек был великолепен в игре на гитаре, но не так уж великолепен в выборе женщин.

Однако когда я увидел его с Кэти, то понял, что он наконец-то все сделал правильно.

Он улыбался от уха до гребаного уха, когда они уходили с танцпола; он отпустил ее ровно настолько, чтобы по-медвежьи обнять меня, подняв прямо над полом. Когда он улыбнулся, меня поразило, насколько он похож на свою сестру — в детстве они оба были немного чудными, долговязыми и чересчур серьезно относились к музыке, а теперь стали высокими и статными, более чем привлекательными, с их безупречными, точеными чертами лица, широкими, ослепительными улыбками и проникновенными карими глазами.

— Броуди. Как раз вовремя ты почтил нас своим присутствием. Пришлось остановиться и сделать новую татуировку по дороге, брат?

— Небольшую, с именем Кэти, — парировал я.

Хотя обычно он мог бы отчитать меня за это, но он только рассмеялся. Конечно, у него была Кэти. У него была Джесса. Два человека, которых он любил больше всего на свете, были здесь, и ничто не могло испортить ему настроение.

Даже моя общая аура фанка.

Я обнял и поцеловал Кэти, а затем сказал, что она выглядит великолепно, и не солгал. Мне сообщили, что на свадьбу она не наденет белое платье, поэтому маленькое светлое коктейльное платье, которое она выбрала для сегодняшнего вечера, впечатляло.

— Самый счастливый жених в округе, — сказал я ей, и она улыбнулась мне своей милой, обезоруживающей улыбкой.

Затем я представил Аманду семье Кэти, у меня была возможность познакомиться с ними на вечеринке по случаю помолвки осенью. Милые люди. Надежные. Безумно полюбили Джесси. И они сразу же привязались к Аманде, как и все остальные.

А почему нет?

Аманда по-настоящему очаровывала, и с ней было легко разговаривать. Не говоря уже о том, что она приятна на вид. Определенно, она заслуживала лучшего, чем какого-то рассеянного придурка, который, черт возьми, даже не замечал ее.

Потому что все время, пока я представлял ее гостям и пока в итоге не оказался в баре, где она разболталась с родителями Кэти, в голове у меня крутился вопрос: Где, черт возьми, Джесса?

Где. Черт возьми. Она.

Мне самому хотелось бы верить, когда я объяснял себе, что мой поиск ответа на этот вопрос был исключительно ради Джесси. Что как один из его лучших друзей и шаферов, не говоря уже о его менеджере, я был обязан убедиться, что все пройдет без сучка и задоринки, что Джесси счастлив, а у Кэти свадьба ее мечты; что, как только они вернутся из свадебного путешествия, Джесси снова погрузится в работу над новым альбомом без переживаний из-за последствий какой-нибудь гребаной семейной драмы, вызванной исчезновением его сестры… или еще какой-нибудь ерундой в этом роде.

Но правда заключалась в том, что мне жизненно необходимо было увидеть ее снова.

Один взгляд на нее, стоящую под дождем в аэропорту и улыбающуюся небу, как будто ей было абсолютно наплевать на все в этом мире… Один взгляд на нее, одетую в мою футболку — или, по крайней мере, футболку, которая чертовски смахивала на ту, что когда-то была у меня, и в которой я видел ее в нашу последнюю встречу, — и я пропал.

Пропал.

Когда я сидел в двух футах от нее в своем внедорожнике, то находился в полной заднице. Потому что я уже и забыл, как много цветов было в этих проникновенных темных глазах. Забыл, какой она была чертовски красивой, какой мучительно прекрасной. И я все еще видел в этих глазах маленькую девочку, которой она когда-то была, — маленькую девочку, которая смотрела на меня так, словно я правил гребаным миром.

Я едва мог смотреть на нее, едва мог дышать — этот ее запах, чтоб меня, ее запах, который не менялся все эти годы с тех пор, как я встретил ее, сладкий и чистый, как яблоки, цветы, дождь, гребаная звездная пыль и лунный свет. Я не мог сказать ничего конкретного, но, черт возьми. Все, что я мог сделать, — это вцепиться в руль, сконцентрироваться на вождении и просто пытаться сдержать пену у рта, когда касался ее. Я пытался притвориться, что все это не имело значения: все мое бешенство, глубочайшее огорчение, все разочарование, вся эта подавленная агония и сдерживаемый, черт возьми, гнев… что ничто из этого не уничтожило меня совсем… что она не уничтожила меня, хотя, черт возьми, так она и поступила… все это просто клокотало внутри, готовое взорваться.

И ее голос.

Этот гребаный голос, который я не слышал шесть с половиной лет, мелодичный и мягкий, и такой ее.

Никогда в жизни я так сильно не хотел съехать с дороги на обочину гребаного шоссе и достать свой член, чтобы подрочить, пока мимо проносятся машины.

Но именно это я и сделал. И мне было наплевать на всех, кто меня видел.

Не прошло и пяти минут после того, как я отвез ее к Джуду. И в этот момент я как раз ехал забирать Аманду… Мне нужна была разрядка, потому что я не хотел, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии.

Я оказался в полной заднице.

Господи, кто так поступает?

Маньяк, вот кто.

И если я и был маньяком, то только потому, что Джесса Мэйс однажды превратила меня в него. Но всякое случается, да? Тогда я был ребенком. С тех пор я стал мужчиной. Я не собирался срываться на свадьбе Джесси.

Я в норме.

У меня все хорошо. Все под контролем.

До тех пор, пока я не услышал ее имя, повисшее в воздухе, и не понял, что она здесь.

Джесса.

Кто-то сказал это, и я повернулся, чтобы посмотреть в другой конец комнаты, как собака, которой бросили объедки. Клянусь, у меня потекли слюнки. Бокал с вином разбился у меня в руке. Раздался различимый звон, и мы с Амандой посмотрели вниз и обнаружили, что изящный бокал, который я все еще держал в руке, треснул, вино вытекло наружу.

По крайней мере, у меня не текла кровь.

— Божечки, — сказала Аманда и схватила стопку салфеток с барной стойки, чтобы помочь мне. — Эм-м… думаю, стоило допить вино до того, как разобьешь бокал. — Она улыбнулась мне, затем попросила бармена убрать осколки и подать мне новый.

А я в этот момент просто стоял оцепенев.

Уставившись в другой конец комнаты.

Потому что только что вошла Джесса Мэйс в платье, которое можно было объявить вне закона.

Не то чтобы в этом наряде было что-то скандальное. Оно облегало ее изгибы, как у богини, но доходило чуть ниже колена и имело вырез на уровне ключиц, а также короткие рукава. Нельзя сказать, что оно затмевало платье невесты. Оно не было белым, вызывающим и не демонстрировало длинные ноги — а у Джессы Мэйс под этой штукой скрывались чертовски длинные ноги.

Именно это и поразило меня, когда я увидел ее в нем.

Его сшили из чего-то похожего на плотный шелк. Не совсем персиковое, не совсем розовое… лососевое? Сорбет из роз и дыни со льдом? Без понятия, как, черт возьми, девчонки называли его, но точно чрезвычайно сексуальное.

С этими шелковистыми, слегка волнистыми волосами, которые доходили почти до самых сосков и были заправлены за идеальное ухо с одной стороны, она выглядела как экранная сирена из какого-нибудь старого черно-белого фильма, но в ярких телесных тонах, как в сочном эротическом сне.

Когда я встречал ее в аэропорту в этой меховой куртке, то ее трудно было оценить, но теперь я видел, как она изменилась с тех пор, как уехала, — во всех отношениях божественно. Маленькой девочкой она была милой, немного чудной, неряшливой, с гривой растрепанных каштановых волос и большими карими глазами. В подростковом возрасте она стала гибкой и превратилась в красавицу с ангельским личиком.

Как женщина…

Я видел ее фотографии за последние шесть с половиной лет. Профессиональные фотографии с высококлассных съемок для крупных модных брендов. Я жалок, учитывая, как часто я искал ее в интернете, находил новые снимки с какой-нибудь фотосессии в купальниках или рекламной кампании нижнего белья, которые я еще не видел, — и сохранял их.

Ни одна из этих фотографий и близко не соответствовала тому, на что я смотрел сейчас.

Взгляд Джессы нашел мой на другом конце комнаты… и ее широко раскрытые глаза остановились прямо на моем члене.

Христос.

Она торопливо отвернулась. Затем наклонилась, чтобы обнять Долли, предоставив мне возможность полюбоваться ее идеальной задницей в форме сердечка. Я чуть не разбил еще один бокал с вином.

Теперь официально. Эта женщина пыталась меня убить.

Ей было недостаточно того, что я умер для нее; она на самом деле пыталась покончить со мной.

Когда я наблюдал за ней через всю комнату, самым хреновым было то, что, вновь оказавшись так близко к ней — достаточно близко, чтобы дышать с ней одним воздухом, чувствовать ее запах и видеть все эти оттенки в ее глазах, — я понял, что, пожалуй, позволю ей убить меня.

Я поставил бокал с вином на стойку и уставился на свою руку, боясь, что, если я отпущу сосуд, все развалится. Я тупо уставился на татуировку на внутренней стороне предплечья — единственную строчку рун, которая гласила «воздержание». Татуировка, которую мог бы понять только я или кто-то, случайно умеющий читать древнегерманские рунические письмена. И хоть убей, я не мог вспомнить, что это значило или какого хрена это вбили чернилами в мою руку, кроме того факта, что это не имело никакого отношения к воздержанию от алкоголя или любых других подобных веществ — и гораздо больше было связано с богиней по ту сторону зала в шелковом платье цвета шербета.

Я отставил бокал с вином и заказал пиво у бармена. Какого хрена я вообще пил вино? Мне оно даже не нравилось.

Аманда. Аманда любила вино.

Я перевел взгляд на нее: она потягивала вино и наблюдала за мной поверх своего бокала. Не нужно быть гением, чтобы заметить, как я смотрю на задницу Джессы Мэйс, а Аманда далеко не глупа, так что я даже не собирался притворяться, что не смотрел на нее последние полминуты.

— Это сестра Джесси, верно? — спросила она беззаботно, как будто то, на что я пялился, ее совсем не заботило. Но да, еще как заботило.

Идеальная задница в форме сердечка.

— Ага, — сказал я, стараясь говорить нейтральным тоном. То есть ага, это сестра одного из моих лучших друзей, и разве не здорово, что она пришла на свадьбу? Я не видел ее и даже не вспоминал о ней шесть с половиной лет. Ты уже пробовала крабовые тарталетки?

Не знаю, достаточно ли хорошо Аманда меня знала, чтобы сложить все воедино. Но она мягко улыбнулась, и неловкий, внезапно ставший застенчивым взгляд ее глаз заставил меня почувствовать себя еще большим ослом.

— Может быть, ты мог бы нас познакомить?

Да. Этим и займусь.

— Ты уже пробовала крабовые тарталетки? — спросил я ее. — Я принесу тебе несколько.

Потом я взял свое пиво и свалил оттуда к чертовой матери.