Тринадцатый сын короля

Дениэль Юри Легран, 2008

Много веков назад Срединный Мир потрясло предательство и братоубийство. Брат предал и убил брата, тринадцатого короля Эльгарда, страны васгаров, Высших. Получив прозвище Проклятый, он уничтожил двенадцать детей короля и лишь последний из великой династии уцелел. Тринадцатый сын тринадцатого короля был выброшен Фангаром Проклятым в другое измерение, в мир людей. Фангар надеялся, что, став смертным, сын короля умрет прежде, чем Высшие вернут его назад в Срединный Мир.

Глава I

Возвращение

Было раннее утро. Солнце едва проклюнулось своими лучами на горизонте, окрашивая облака в нежный розовый цвет. Все в это утро дышало таким спокойствием, что даже легкий утренний ветерок замер в густой листве деревьев. Всходило солнце, и казалось, сама природа, почуяв этот торжественный момент, склонилась в глубоком поклоне. Все застыло в благоговении, словно боясь спугнуть тот краткий миг жизни, который дарил источник света и тепла.

Адам Маркович, вот уже тридцать с лишним лет наблюдавший рассвет из окна своей квартиры, глубоко вздохнул. Диск солнца поднялся над горизонтом, торжественно объявляя о начале нового дня. Мужчина сладко потянулся, вытянув руки перед собой. День обещал быть ясным и… жарким. Еще немного постояв у окна, Адам Маркович отправился на кухню. Там его жена Тамара Моисеевна готовила завтрак.

— Адамушка, ну чего это ты вздумал в такую рань идти на дачу? — спросила она, склонившись над сковородкой, в которой скворчала жарившаяся картошка.

— Схожу по прохладцу, до жары, — собирая сумку, ответил ей муж. Дачу Адам Маркович приобрел год назад, когда ушел на пенсию, в садоводческом обществе «Ромашка». Дача была его детищем. За прошлый год он привел ее в такой порядок, что вскоре она стала образцовой. На собраниях дачников, если кого и хвалили, то только Адама Марковича, что вызывало у некоторых дачников чувство зависти и злости.

— Адам Маркович — пенсионер! — не скрывая своего раздражения, говорили те немногие. — Вот он и копается у себя на участке каждый день. Что ему еще делать? А мы и работаем, и за детьми смотрим, и на дачу бегаем. Попробовал бы он так.

Он бы и пробовал так, да, к сожалению, Господь Бог не порадовал его в свое время ни детьми, ни внуками. Так что коротал свой век Адам Маркович в обществе своей супруги. Родных у него не было, рос он сиротой в детском доме, и как ни пытался впоследствии отыскать своих родных, все было безрезультатно. Окончив школу, он поступил на рабфак, где и повстречал свою будущую жену Тамару. Она, в отличие от Адама Марковича, помнила своих родителей: отец погиб в гражданскую, а мать умерла от тифа, и осталась Тамарочка одна одинешенька. Ни родителей, ни сестер, ни братьев. Ее воспитала тетка Антонина, соседка по квартире. Тетка Антонина имела троих детей, хоть и было тяжело ей с ними в то голодное время, Тамарочку она не бросила, и девочка выросла в семье этой доброй женщины. Во время Великой Отечественной войны, когда Тамара посещала курсы медсестер, в дом, где она жила, попал снаряд… тетка Антонина и две ее дочери, Ася и Нюра, погибли под развалинами, а в 43-м, через год после их гибели, Тамара получила похоронку на Алексея, сына тетки Антонины. Закончилась война, и в город стали возвращаться те, кто уцелел на ниве гибели, страха и крови: сыны и дочери, отцы и братья. Вернулся с фронта и Адам Маркович. Увидев разрушенный дом, в котором жила Тамара, решил, что она погибла. Но соседи, жившие поблизости, сообщили, что Тамарочка жива, и дали ему ее новый адрес.

Через месяц они поженились.

— Ты недолго там, — сказала Тамара Моисеевна, подавая мужу тарелку с жареной картошкой.

— До обеда вернусь, — успокоил ее Адам Маркович, принимаясь за еду.

Наберу помидорчиков, огурчиков — и назад.

Шагалось легко. Дача была недалеко от дома; каких-то двадцать минут ходьбы. Шел Адам Маркович проселочной дорогой, то и дело, нагибаясь то к одному цветку, то к другому. Все радовало глаз: роса на траве, переливающаяся всеми цветами радуги, щебет птиц, стадо коров, щипавшее траву и шумно пофыркивающее.

«Вот бы нарисовать все это», — подумал Адам Маркович и в очередной раз пожалел, о том, что сделать этого он не может: художественный талант у него, увы, отсутствовал. Так, незаметно перебирая мысли, словно листая страницы книги, Адам Маркович дошел до дачного поселка. Открыв калитку дачи, вошел в свои владения, где на грядках буйно зеленели и капуста, и огурцы, и помидоры. Адам Маркович с любовью смотрел на труды рук своих. Вишня, абрикосы, яблоки, наливаясь силами и соками, манили, словно говоря: «Сорви нас, испробуй!». И он спешил к ним, пробуя их на вкус и спелость.

— Еще немного и можно будет вас собирать, — говорил он, подходя к деревьям. Одно только портило цветущий и безукоризненный вид дачи — старый, в три обхвата, дуб, доставшийся от прежних хозяев. Этот исполин возвышался в дальнем конце дачи, гудя невероятных размеров верхушкой. Дуб был настолько стар, что его ствол лопнул, но не сверху, как у многих деревьев, когда они погибают, а снизу, от самых корней. Долгие годы эта трещина разрушала гиганта, но он устоял, и трещина превратилась в проем, чем-то напоминавший арку. В прошлом году Адам Маркович хотел спилить дуб, но, подумав, что один не справится, решил пока это дело отложить, надеясь, что дуб со временем высохнет, и тогда его легче будет свалить. Но дуб, как видно, решил прожить еще не одно столетие.

Адам Маркович подошел к дереву, прикоснулся ладонью к стволу: он был шершавый и теплый. Обойдя его вокруг, заглянул в арку и вдруг почувствовал головокружение, его замутило, в глаза брызнул яркий свет. Пытаясь удержать равновесие и, не понимая, что происходит, Адам Маркович неловко, помимо воли, шагнул в арку. Его как будто что-то или кто-то заставил это сделать. Оказавшись в центре арки, он потерял сознание.

Очнувшись через какое-то время, он открыл глаза и увидел над собой ночное небо, усеянное звездами. Лунный свет был настолько ярким, что Адам Маркович зажмурился. Перевернувшись со спины на живот, попытался встать.

— Спи! — услышал он вдруг шелестящий шепот рядом с собой.

— Я не могу. Мне нужно домой, — проговорил он, пытаясь отыскать взглядом того, кому принадлежал голос.

— Ты дома, — снова услышал он. — Спи.

— Я не… — Адам Маркович не успел договорить. Сон смежил его веки, и он провалился в глубокое забытье.

Проснулся оттого, что его куда-то несли, и он покачивался в такт шагам.

Открыв глаза, понял, что привязан к каким-то носилкам. Его несли неизвестные в необычной одежде. По всему было видно, что это воины. На них были надеты кольчуги из странного голубого металла: казалось, он обтекал их тела, повторяя каждое их движение. На плечи были накинуты плащи, а головы украшали шлемы, закрывающие верхнюю часть лица.

— Очнулся? — услышал Адам Маркович все тот же шелестящий шепот. Повернув голову, увидел шагающего рядом с носилками старца в белых одеждах. Старик был сед, несмотря на моложавый облик.

— Кто вы? Где я? — Адам Маркович силился подняться.

— Вы дома, ваше величество.

— Я не «ваше величество», — возмутился Адам Маркович. — Это что? Вернее, кто? Санитары? Или я умер?

— Вы живы и здоровы. И вы дома. Потерпите немного — и все узнаете.

Это «немного» затянулось на полчаса, как определил Адам Маркович. Его, как куклу, внесли в здание с высоким сводчатым потолком и колоннами, которые будто удерживали потолок от падения. Адама Марковича развязали, и он, все еще негодуя, вскочил с носилок. Легкость, с которой он поднялся, ошеломила его, и он замер, пытаясь понять свои ощущения. Не было скованности в суставах, ни одна косточка не отозвалась болью, а ведь в последнее время Адам Маркович страдал артритом.

— Что со мной? Я как будто…

— Помолодели? — старец довольно улыбался. — Так оно и есть.

Он хлопнул в ладоши, и в зал внесли зеркало в рост человека.

— Я не… — Адам Маркович легко шагнул к зеркалу, и фраза, готовая сорваться с губ, не прозвучала. Из зеркала на Адама Марковича смотрел молодой человек, так похожий на него самого лет сорок назад. Черные волосы, нетронутые сединой, обрамляли молодое красивое лицо. Адам Маркович подумал сначала, что это обман зрения, но одежда, в которой он ушел из дома, говорила, что все, что он видит — правда. Он вдруг почувствовал, что попал в один из своих снов: ему часто снилось, что он видит себя в зеркале молодым.

— Это не сон, ваше величество, — громко сказал старик, словно прочитав его мысли. — Просто вы вернулись домой.

— Домой? Куда? — не отрывая глаз от своего отражения, спросил Адам Маркович.

— В Эльгард. В страну, где вы когда-то родились, и из которой потом…

— Чушь! Чушь собачья! — Адам Маркович, отойдя от зеркала, озирался по сторонам. — Этого ничего нет, просто я сплю. Сейчас я проснусь, и все исчезнет, как дурной сон.

— Это не сон, ваше величество, — снова повторил старик. — Я понимаю… это не просто принять, но это так. Все, что вы видите, чистая правда.

— А доказательства, что я не в дурдоме, у вас есть? Если есть, то тащите их сюда. Если нет, то катитесь к чертовой матери со своими шуточками, — шумел Адам Маркович. — Я знаю географию, как свои пять пальцев, от Северного Ледовитого Океана до…Короче, нет такой страны, как Эльгард! И не морочьте мне голову.

— Страна Эльгард, как и вы, в данный момент, находится в другом измерении и…

— Что? — не дал договорить старику Адам Маркович. — Другое измерение? Ха-ха-ха! Я же сказал, что все это чушь. Ни других измерений, ни того света, ни ада, ни рая не существует!

— Не существует? — громоподобный голос старца отозвался эхом под сводами. — Не существует? Тогда смотри! — Он ударил посохом о пол; все вокруг загрохотало, под сводчатым потолком заклубились грозовые тучи, сверкнули молнии, и хлынул дождь. До смерти напуганный Адам Маркович упал на колени, закрыв голову руками. — Думаешь, это — фокус? — гремел голос разгневанного старика. Он снова ударил посохом об пол и все пропало.

— Но, как вы… — Адам Маркович был ошеломлен.

— Здесь Эльгард, страна магии и волшебства. Здесь все возможно.

— А я…

— Ты рожден в этом мире, — ответил Старик, помогая Адаму Марковичу подняться. — В тебе течет кровь Великих Королей Эльгарда.

— Но, как же…

— Когда-то очень давно было совершено предательство, и ты покинул этот мир, но осталось то, что принадлежит тебе по праву. — старик хлопнул в ладоши снова, и в зал внесли небольшой инкрустированный ларец. Открыв его, старец вынул из него кольцо с изумрудным камнем.

— Что это?

— Наследство Королей Эльгарда. Знак власти. Кольцо принадлежит тебе, как и вся эта страна, из которой ты когда-то исчез. Теперь ты веришь в истинное положение вещей?

— Д-да, — беря кольцо в руки, ответил Адам Маркович. — Но… почему?

— Что — почему? — не понял его старик.

— Почему я исчез? И как?

— Это долгая и горестная история.

— Я очень хочу услышать ее.

— Ну, что ж, тогда слушай. Маг Фангар, прочитавший Опасное Заклятие, перенес тебя в другое измерение…

— Так вот почему я не мог отыскать своих родных, — перебил старика Адам Маркович. — Их просто не могло там быть. Как же меня здесь звали?

— Дервиг. Ты — тринадцатый сын тринадцатого короля Эльгарда, — торжественно произнес старик.

— А ты, кто ты? — спросил теперь уже не Адам Маркович, а Дервиг.

— Маркон. Твой опекун и учитель.

— Значит, я и здесь сирота?

— Много веков назад была битва, унесшая жизнь многих эльфов, гномов и существ Высшей расы, к которой относишься ты и весь твой род. Фангар — предатель и убийца, продавший душу Малоану — Властителю Красных Гор, убил твоего отца и всех твоих братьев, а тебя вышвырнул в другой мир, но ты вернулся и поведешь войска на битву с Малоаном.

— Но как же? Я же ничего не умею, — растерялся Дервиг.

— Я научу тебя всему, что знаю сам. И запомни, пока ты не овладеешь магией Жезла Королей Эльгарда, твой народ, эльфы и гномы будут в стране Забвения.

— А где эта страна? И что такое Жезл Королей?

— Страна Забвения? Это — Эльгард, это — земли эльфов и гномов! А Жезл Королей — это то, что вернет всем нам свободу, и если ты не уничтожишь Малоана, время сотрет с лица земли все эти народы. Мы перестанем существовать. С каждым прожитым днем мы теряем свое могущество и свое бессмертие.

— Я согласен. Но… как же Тамара? — вспомнив о своей прошлой жизни, спросил Дервиг.

— Смертная женщина? Она забудет тебя.

— Этого не может быть.

— Может быть все что угодно.

— Мне можно хотя бы попрощаться с ней? — Дервиг с мольбой смотрел на Маркона.

— Ее, вероятно, уже нет в живых. Прошло много лет с того дня, как ты покинул ее.

— Много лет? — опешил Дервиг. — Но ведь прошли всего лишь сутки.

— Здесь сутки, там годы, — вздохнул Маркон. — Там ты прожил достойную жизнь, здесь только начинаешь жить. Завтра ты уже не вспомнишь о своей женщине.

— Я буду помнить ее всю свою жизнь, — воскликнул Дервиг.

— Я спрошу об этом у тебя завтра, — мудро сказал старик.