А в доме кто-то есть, хоть никого нет дома (сборник)

Денис Опякин, 2016

В миниатюрах Дениса Опякина удивляет и поражает необычный, полный иронии и юмора, порой парадоксальный взгляд на самые разные вещи, людей и события. Родившийся в Архангельске, адвокат по профессии, он работал в Генеральной прокуратуре Российской Федерации и по роду своей деятельности объехал весь Северный Кавказ. Все это нашло отражение в его литературном творчестве. Оригинальность его рассказов, без претензий на оригинальность, привлекает читателя. Они – о дне сегодняшнем, про нас и о нас.

Записки адвоката Коньякина

Светоч

Каждый день должен приносить копейку. Каждый. Хорошо, когда ты на государственной службе. Копейка сама капает. А раскладываешь ты пасьянс или бороздишь Интернет — никого не волнует.

Другое дело, когда работаешь сам на себя. Хочешь не хочешь, а приходится крутиться. Я адвокат. Не плохой, не хороший. Звезд с неба не хватаю, но и в хвосте не плетусь.

Январь. Относительное затишье. До зарплаты почти месяц. Люди после праздников, как сонные мухи. Вроде бы за грабеж мужика привлекают, так сказать — взяли за ж. пу, а он сидит — сопли на кулак наматывает.

— И что вы мне посоветуете?

— Вину признаете?

— Признаю.

— С потерпевшим знакомы?

— Знаком.

— Извинения ему принесли?

— Принес.

— Ущерб возместили?

— Ущерб?

— Телефон вернули?

— Вернул.

— Тогда в суде дело могут прекратить за примирением сторон. Все в ваших руках. Это понятно?

— Понятно.

— А раз понятно: пятьсот рублей в кассу и не смею больше задерживать.

— Дмитрий Владимирович, может, вы возьметесь за мое дело.

— Дорогой мой, а за что тут браться? Ваше дело яйца выеденного не стоит. Поговорите с потерпевшим, пускай он напишет заявление. Не сможете написать — подъезжайте.

— Спасибо.

— Не за что.

На сегодня все. Записывалась еще одна женщина, но в последний момент сорвалось. Что же делать? Пятьсот рублей — не айс. Так, давайте посмотрим. (Просматриваю телефонную книжку). Артем Петрович? Был на прошлой неделе. Валентина Ильинична? Нет. Эта сама кого хочешь разведет. Ирина Петровна? А почему бы нет? Она уже недели две как ждет моего звонка.

— Ирина Петровна, добрый день. Адвокат Коньякин побеспокоил. Как самочувствие? Нормально? Если хотите, могу после работы заехать. Договорились.

Чтобы для нее такое придумать? В область мы уже писали. Может, обжаловать один из ответов в Москву? Старушкам нравятся всякие писульки со столичными штемпелями. А там послали тебя к черту или переслали обращение дальше по инстанциям, — не так важно. Да, пожалуй, так и поступим. Каких-то двадцать минут — и все готово.

«Уважаемый Игорь Николаевич! Памятуя о многочисленных положительных отзывах о работе Вашего ведомства…». И так далее по тексту. А в конце жалобы просьба поставить ее на личный или какой-нибудь другой контроль. Вы только представьте. И письмо-то со штемпелем, и на контроль-то жалоба поставлена, и начинается-то с «Уважаемая Ирина Петровна!».

Как минимум, недели на две разговоров. Да за одно это можно смело просить тысяч пять.

Автобус битком.

И куда все едут в половину четвертого?

Кондуктор:

— Молодой человек, передавайте на проезд. (Пересчитывает.) Еще рубль. Сохраняйте билеты. На линии контроль.

Выхожу.

Может, тортик купить, а то опять прошлогодние галеты жевать придется. Да нет. Подпишу бумаги, получу гонорар — и домой.

«Так, какая квартира-то? Забыл. Нет-нет. Тридцатая».

Щелчок. Открывается дверь.

— Ирина Петровна, еще раз добрый день.

— Дмитрий Владимирович, дорогой мой, здравствуйте. Проходите, пожалуйста.

— Похолодало.

— Вы опять без шапки.

— Да я на такси.

— Все равно. А я все ждала вашего звонка.

— Ирина Петровна, лучше один раз зайти, чем десять позвонить.

— Это верно. Проходите. Может, кофе?

— Давайте сначала подпишем бумаги, а потом уже можно и кофе.

— Хорошо.

Проходим в гостиную.

— Так. Это первый экземпляр. А второй? (Просматриваю папки) А вот и он.

— Какая толстая.

— На четырех листах. Я решил, сначала попробуем в министерство написать, а там посмотрим.

— Как скажете, Дмитрий Владимирович. Вся надежда только на вас.

— Сделаем все возможное. И вот здесь (указываю на графу с подписью). Нет-нет. Ниже.

— Совсем ослепла. Ничего не вижу.

— А как же «Светоч»? Не помогает или закончился?

— Нет, есть еще баночка. Нужно будет еще заказать.

Вот бабульки! Сидят сутками у телевизора или радиоприемников и слушают всякую чушь про чудодейственные препараты. А потом тыщи по три своей копеечной пенсии спускают на эти так называемые лекарства. Странное дело: казалось бы, тебе уже под девяносто и уже давно пора нюхать корни ромашек, а ведь нет… Что ни говори, а жить хочется. К примеру, у бабки моей жены присказка: «Зимой и осенью умирать не хочу. Холодно. Летом хорошо умирать, но жарко». Про весну старушка молчит. Значит, умрет весной. Но до этого еще простудится на моих похоронах. Ненавижу ее. Уже пережила отца и тетку. Переживет мать — задушу собственными руками. Ну да ладно. Отвлеклись. Пускай все живут долго и счастливо.

— Дмитрий Владимирович, сколько я должна за работу? Большое дело делаем. В Москву пишем.

— Три тысячи.

— Хорошо. Одна, две… Вот, ровно.

— А это квитанция, Ирина Петровна. Не потеряйте.

Мастер! Как говорит мой друг: «Не снимая пиджачка и шляпы». Три пятьсот за день. Не бог весть что, но…

— А теперь кофе.

«Да хоть яду, уважаемая Ирина Петровна». На термометре настроения — жаркий полдень. Теперь можно часа полтора уделить старушке, все равно жена еще домой не пришла.

Когда Ирина Петровна приглашает испить кофе — это означает одно: впереди увлекательное, в сотый раз пересказанное повествование о молодости, старости и скорой смерти. Был бы под руками диктофон, взял — перемотал в конец, поставил на: «Вот и все, Дмитрий Владимирович. Вот такая моя жизнь. Да вы это итак уже не раз слышали. Интересно? Правда?!».

В общем, как-то так. Но раз диктофона нет… Умение выслушать — самое ценное качество в работе адвоката. Сиди и слушай. Или делай вид, что слушаешь. Она тебе про бомбежки, переправу, аресты, тиф. А ты киваешь в ответ головой и с периодичностью минут в пять чуть еле слышно поддакиваешь. При этом в голову-то лезут совершенно другие вещи.

— Кофе или чай, Дмитрий Владимирович?

— Пожалуй, кофе.

— Берите чашку.

— Я смотрю, у вас новый чайник?

— Нет-нет, что вы! Это Люба помыла.

— Соцработник?

— Да.

— Хорошо.

— Хочу ее попросить, чтобы она не два, а три раза на неделе заходила. Дел много накопилось. А у меня руки, сами знаете, какие. Ничего не могу делать.

И так часа два. О Любе, руках, соседях… Потом по третьему кругу о бомбежках. До того досидел в одной позе, что ноги затекли.

— Ирина Петровна, слушал бы вас и слушал, но время. Жена сейчас придет с работы. Нужно еще успеть ужин приготовить.

— А сколько сейчас?

— Начало седьмого.

— Ох, действительно поздновато. Заговорила я вас совсем.

— Ничего.

Даже вставать больно. Пока старушка возится у раковины — делаю круговые движения, разгоняю кровь. Кажется, все. Можно идти.

— Когда теперь зайдете?

— А как ответ из Москвы получите. Позвоните, а там посмотрим. Хорошо?

— Хорошо.

— До свиданья, Ирина Петровна.

— До встречи.

Может, еще к кому-нибудь заехать? Как говорится, аппетит приходит во время игры! Да нет. Пожалуй, на сегодня достаточно. Поеду домой. Опять буду корчить из себя униженного и оскорбленного. Может быть, жена из своих за унитаз заплатит, а я на аренду отложу.

18 февраля 2013 года

Дядя

Мой дядя самых честных правил…

А. С. Пушкин

Помню, пришел ко мне на прием мужичок лет пятидесяти. Не мужик, а именно — мужичок. Ростичком невелик. В потертых джинсах, пуховичке, на голове спортивная шапка «петушком», как у Юрия Семина^[9], за спиной — рюкзачишко. Пре-жде чем зайти, он минут пять копошился за дверью и только потом постучал. Постучал и постучал. Ничего особенного. Правда, показалось, что удары пришлись не в одну точку, а были выложены в форме трапеции. Такое впечатление, что мужичок, перед тем как войти, только ему одному известным способом перекрестил дверь. Или я до того заскучал, что во всем ищу мотивационные знаки…

— Да, — громко сказал я, отложив свежий номер «Российской газеты».

Дверь приоткрылась. Точнее, мужичок сначала резко потянул дверь на себя. Затем, поняв, что ошибся с направлением, с силой толкнул ее в другую сторону. Идиот! С моей дверью лучше так не шутить. «Старушка» набрала в грудь воздуха, петли сжались, и на этом все. Дверь замерла, чуть приоткрыв свой беззубый рот.

— Извините, но у вас что-то с дверью, — растерянно сказал мужичок и начал судорожно дергать за ручку.

— А вы нежнее с ней. Вот так. Да-да. Вот видите. Все получилось.

— Да уж. Здравствуйте.

— Добрый день. Проходите, присаживайтесь.

— Спасибо.

Мужичок на секунду замялся. Показалось, он не мог определиться, на какой стул сесть. Если на правый — можно опереться о стенку и бросить рюкзак в ноги, на левый — разглядеть лежащие на столе газеты и журналы. В итоге любопытство ус-тупило комфорту.

— Перед тем как вы начнете, представлюсь. Адвокат Коньякин Дмитрий Владимирович. Специализируюсь на уголовных делах. Если интересует что-то конкретное, не стесняйтесь — спрашивайте.

Мужичок оживился.

— Вы случайно не бывший милиционер?

— Нет. А с чего вы взяли?

— Если из милиции, то я пойду к другому адвокату.

— Успокойтесь, я не милиционер.

— Тогда ладно.

— А чем вам милиция не угодила?

— Да сволочи они все. Взяточники и воры.

Чувствую, разговор намечается душевный.

— Как вас зовут?

— Валентин Петрович.

— Валентин Петрович, расскажите, что у вас случилось?

— Милицейский беспредел.

«Дядя, кому ты лапшу вешаешь? Сам же, небось, и виноват».

— Пожалуйста, рассказывайте. И желательно — все по порядку.

— Спасибо. Итак, в июле я поехал на рыбалку. Дома осталась племянница. Приезжаю через неделю — квартира опечатана. Что такое? Ничего понять не могу. Побежал к соседям. Узнаю, что мы их залили, а девочка — в психушке. С управдомом попали в квартиру. Там беспорядок. Пропали ценные вещи. Побежал в милицию. Написал заявление. Через две недели получил постановление. Пишут, что шланги в ванной перерезала племянница. Она же и вещи вынесла. Понимаете, что творят, сволочи?! Племянницу упрятали в психушку, а сами обворовали квартиру.

— Продолжайте.

— Да-да. Я — в прокуратуру. Написал жалобу. Постановление отменили, материалы направили на дополнительную проверку. Через месяц милиция выносит новое постановление об отказе в возбуждении дела. Пишет, что меня и племянницу не удалось опросить, так как мы отвечать на любые вопросы отказываемся. Видите, что делают. Они же прекрасно знали, что девочка в больнице. А меня они даже не вызывали. Вот скажите, что мне делать?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

9

Известный отечественный футбольный тренер.