Параномия. Путь Феникса

Денис Крылов (2024)

Вам когда-нибудь снились сны, похожие на воспоминания? Вы смотрели в зеркало, подсознательно ожидая, увидеть в отражении лицо иного человека? А что если тот, другой, только и ждёт момента, чтобы занять ваше место?

Глава 3

Качка была приятной. Гале не хотелось вставать, хотя шелковистые салатовые лучи щекотали прикрытые веки. Это было совершенно необыкновенно — Галина любила дома полежать, понежиться под лучами солнца, проникающими в её комнату через закрытые шторы «блэкаут», которые она намеренно оставляла приоткрытыми — здесь оттенок, появляющийся под веком, был не оранжево-красным, он был зелёным с голубовато-розовым оттенком. Просто фантастика. Вставать не хотелось. Хочется обнять любимого человека. Галя повернулась на правый бок, приоткрывая глаз и… воспоминания нахлынули на неё непрерывным потоком. Эмоции захлестнули, и она заплакала. В дверь постучали.

— Мисс Гала, — раздался из-за дверей голос Венециуса, — похоже, вы уже проснулись, поспешите, совсем скоро мы начинаем завтрак, — раздались шаги и наступила тишина.

Галина открыла глаза. Интерьер каюты по-прежнему радовал глаз, несмотря на свою скромность. Помещение было примерно метров двенадцать квадратных. Кроме большого, овального иллюминатора и дверей в каюте была добротная койка с удобным матрасом и мягкой постелью, стол и стул. Небольшая картина украшала противоположную от иллюминатора стену. Напротив входной была ещё одна дверь, где находилась большая ванна, присутствовал туалет и умывальник и огромное зеркало, обрамленное металлической рамой причудливой ковки.

Галя уже успокоилась, стараясь обуздать эмоции, она твердила себе, что с Сергеем всё будет хорошо — он обязательно очнётся и тогда они рука об руку пойдут дальше по этой дороге.

Именно об этом она и думала вчера, когда Тартариен вкратце описал свой план.

Кают-компания была большой — под стать самому кораблю. Они уселись за большим столом в форме удлинённого овала. Красивые стулья, аккуратные шторки на иллюминаторах, несколько картин на стенах, расписанных пастельными тонами. Венециус находился на мостике, куда он отправился сразу же после того, как они разместили Сергея в одном из служебных помещений. Он почему-то поменял своё же предложение и велел всем отправляться в кают-компанию, а на капитанский мостик отправился в гордом одиночестве. Сначала Галине это показалось странным и подозрительным, но затем она подумала, что мостик — это всё-таки место для экипажа, а они, вероятнее всего, здесь всё же гости, во всяком случае пока и мысли её понеслись в другом направлении.

Всё время, пока они ждали Тартариена, она думала о Сергее и себе. Об их отношениях и о том, что будет дальше.

Её мысли унеслись в далёкую Тюмень, вороша воспоминания о знакомстве с Сергеем и его друзьями. Гале изначально казалось, что она вроде бы случайно попала в компанию, желающую отменить «месть Богов» за кражу колец. Произошла счастливая случайность. Однако стоило лишь копнуть глубже историю её жизни, раскрывая забытые страницы, как мысли говорили об обратном. Она дочь лингвиста — знатока древних языков, и это первый момент, который был важной вехой на пути к встрече с Суворовым. Её мать переводила текст записки, которая была в сундуке вместе с кольцами — а это уже прямая взаимосвязь, ниточка, связавшая её мать с «треклятым» сундуком, а заодно и её саму. Кроме того, она была и на раскопе, когда сундук хоронили вновь, без колец — ещё одна личная привязка, очередная ниточка в ткани её судьбы. Опять же знание точного места захоронения древних «сокровищ» привело и Сергея с друзьями, а в первую очередь и её саму, к самому лучшему, на сегодняшний день приключению в её жизни. Да, оно было сопряжено со странными и страшными испытаниями. Они не однажды находились на грани. Были близки к смерти. И всё же сильнейшее чувство, которое она испытывает к Сергею, с лихвой перекрывает все испытания, выпавшие на их долю.

Да, она неожиданно даже для самой себя влюбилась в Сергея, с виду абсолютно заурядного, внешне слабо привлекательного человека, с явной печатью алкоголизма на лице. Однако, проступающая сквозь весь накопившийся снаружи хлам, проступала незаурядность, харизма и неприкрытая человечность, подпоясанная отвагой и склонностью к самопожертвованию ради других. И у неё уже не было шансов — она окунулась в захлестнувшие её чувства с головой. И его история стала её историей, его судьба стала её судьбой. Теперь у неё не было сомнений: его жизненный путь — это и её жизненный путь. Она решила сама для себя давно, а в кают-компании утвердилась в своём мнении, что это её мужчина и она с ним до конца при любых раскладах.

Тартариен размашистой походкой вошёл в помещение и вдруг устало уселся за стол.

— Ну, что други, процесс запущен, обратного пути у нас нет, — он огляделся и встал, двинувшись к стойке, что напоминала барную, за которой виднелся закрытый стеклянными ставнями буфет. Внутри Венециус отыскал стаканы. Наклонившись, достал графин с мерцающей янтарной жидкостью и двинулся обратно.

— Что теперь? — спросил Виктор.

— Теперь, — сказал он, опуская стаканы на стол и откупоривая графин, — мы выпьем дорожный напиток и отправимся спать, но прежде поговорим.

— А кто будет управлять кораблём? — не спуская глаз с Венециуса, спросила Татьяна.

— Отличный вопрос, — не теряя времени Тартариен разлил напиток по стаканам, и Галина почувствовала приятный лёгкий клубничный аромат, — это отличный корабль, созданный по всем современным требованиям, а потому, — он поднял бокал, приглашая всех выпить, чему мы немедля последовали, — интеллектуальная машина, установленная на нём, выполнит заложенные мной алгоритмы, и мы выйдем на необходимый нам курс, по-прежнему вкусно, — он улыбнулся, допив напиток, — но хочется чего-то покрепче, однако не сейчас.

— Что будем делать дальше? — повторил свой вопрос Виктор, поставив пустой стакан на стол.

— А дальше мы отправимся на Эридан, — ответил Венециус.

— Это мы уже слышали, — буркнула Татьяна.

— Ох, Татьяна, — сделав печальные глаза, сказал Тартариен, — осенняя жигалка тебя, что ли, укусила, — улыбнулся он, — мысли твои наполнены ненужным гневом, ненужным потому, что мудрый ищет корень проблем, посетивших его, в первую очередь в себе, подумай об этом, — он снова улыбнулся и откинулся на спинку стула, — на Эридан мы отправились не только потому, что это огромный, не тронутый «цивилизациями» материк, где легко затеряться, особенно если ты не пользуешься электронными приборами, — добавил негромко он.

Галина посмотрела на Татьяну, которая старалась испепелить Венециуса взглядом, но ничего не говорила, хотя было понятно, что и эту информацию они от своего друга и покровителя уже получали.

— Да, план теперь придётся скорректировать, — глядя прямо в глаза Татьяне, любезно улыбнулся кудрявый говорун, — если изначально моей целью было лишь доставить вас на материк и передать с вами весточку хорошему знакомцу, чтобы помог вам ассимилироваться в небольшом поселении, а я бы тут же отправился в обратный путь, теперь у нас есть две дополнительные проблемы.

— Почему две? — удивилась Галина.

— Первая — это ваш любезный слуга, — подмигнул мне Венециус, — моя карьера окончена, это бесповоротно, и выбор я сделал сам. Причины оставлю при себе. Вторая проблема сейчас находится в саркофаге, и в первую очередь, поэтому я изменил план. Теперь наш путь лежит вглубь материка к моему старому другу Яромиру.

— Зачем? — мгновенно перебила его Татьяна, а Тартариен поморщился.

— По той простой причине, любезная Татьяна, — не преминул съязвить он, — что помочь с решением нашей главной проблемы может только он — умудрённый годами воин, чьё происхождение даже для меня тайна, скажу лишь, что он не местный и скрывается от властей уже давно. Ему подвластны разные знания и саркофаг, в котором лежит Сергей — это его подарок. Так понятней? — и снова этот язвительный тон.

Татьяна промолчала. Она отвернулась, глядя в стену. Корабль слегка покачивало, но дискомфорта это не создавало. Солнце ушло за горизонт, и небосвод украсили скопления звёзд, что уже заглядывали в иллюминаторы.

— Устал я, — вдруг выдал Венециус, — необходимо отдохнуть, завтра будет новый день и новые события, а ещё я хотел бы услышать ваши истории — ничто так не сокращает время в пути, как хорошая история, — добавил он.

Татьяна фыркнула и молча встала, затем повернулась и посмотрела сначала на Тартариена, потом на Виктора.

— Вы можете занять любую каюту на этой палубе, — каким-то усталым голосом сказал Венециус и тоже встал, — приятных снов, — он развернулся на каблуках и быстрым шагом вышел из кают-компании.

— Виктор, — требовательным тоном заявила она, — ты идёшь?

Галина сидела не двигаясь, наблюдая за этой сценой. Виктор как-то сразу подобрался, кивнул и двинулся к выходу.

— Истории ему подавай, — буркнула Татьяна, покидая кают-компанию.

***

Сон не шёл. Татьяна ворочалась на постели, которая была рассчитана на двоих. Сергей, который лежал рядом, умиротворённо храпел, несмотря на то, что близости не было. Татьяна к ней была не расположена от слова совсем. Да, память вернулась к ней полностью. В таком объёме, что можно было половину и не вспоминать. Она щедро поделились этим знанием с Виктором. Напомнив ему, об их отношениях и мнимых обязательствах — почему бы не воспользоваться таким удобным случаем? Парень с памятью не в ладах. Что-то в нём сломалось, после воздействия невиданного оружия.

Татьяна вздрагивала каждый раз, когда вспоминала момент своей «смерти» — это было ужасно. Она вспомнила даже тот калейдоскоп образов, что пришёл к ней в момент, когда сознание покидало её тело. Или это была душа? Она не могла сказать это с уверенностью. Однако именно это всколыхнуло в те чувства, которые двигали ею теперь. В первую очередь самым болезненным воспоминанием стала их яркая, всепоглощающая любовь с Сергеем. Это был такой взрыв эмоций, который позволил бы им прожить совместно всю оставшуюся жизнь, но поездка в экспедицию и кража колец всё сломала. Кто был причиной или что, сейчас Татьяну совсем не волновало — она видела только одного виновника своих бед. И дело не только в событиях многолетней давности. Она практически забыла о Сергее — внутри оставались лишь тёплые воспоминания юности — какие-то приятные образы и лёгкая тоска. Однако он решил всё изменить, сломать устои — вернулся с этой своей дурацкой идеей фикс: вернуть кольца в сундук, чтобы отменить проклятие. Какое к ядреней фене проклятие? Татьяна тогда не понимала — и помнила это чётко. И сейчас ничего не изменилось — она не верила в проклятья. Точка.

Татьяна злилась ещё и потому, что она повелась на все эти рассказы и истории Сергея — он всколыхнул что-то внутри, заставил тлеть маленький огонёк непонятной надежды… а потом на первый план вышел Витя. Это было не настолько ярко, как с Суворовым, но в сравнении с её покойным мужем — яркая вспышка. Это создавало диссонанс. С одной стороны Суворов, которого она считала своим. Могла его и любить, и ненавидеть, это было её личным делом. С другой стороны, когда вмешался Виктор, всё совершенно запуталось, эмоции смешались в кучу, заставив её делать некий выбор, который делать не хотелось. А потом появилась ещё и Галина, абсолютно смешав карты и сменяя приоритеты. Всё это благополучно ушло на второй план в тот момент, когда они провалились под землю. Такого ей переживать тоже не доводилось, и на время всё, кроме выживания исчезло для неё. Когда же они разделились, то и вовсе всё стало по-другому. Сначала страх неопределённости затмил всё вокруг, она даже порывалась вернуться и найти Суворова, но бурлившие в том котле эмоции не позволили ей сделать этого. А когда Виктор, падая, схватился за неё и утянул за собой… Это воспоминание заставило Таню вздрогнуть. Время падения казалось ей бесконечным, а удар смертельным, но когда она пришла в себя, обнаружила, что, кроме ушибов, она в общем цела. В отличие от Виктора, который, казалось даже не дышал. Мерзкая тьма, тщетные попытки найти у него пульс, слёзы, истерика, стон Виктора — картинки смазанным рядом скользили друг за другом. Потом осознание того, что теперь она, тот человек, на котором лежит ответственность за другого. Виктор был жив, но если ничего не делать, жить ему оставалось недолго. И она смогла. Татьяна тащила на себе своего мужчину, она дико вопила, взывая о помощи, она рыдала и рычала, выдыхалась, отдыхала, и всё начиналось сначала. Увидев свет, она так обрадовалась, что расплакалась, увидев лишь светящееся полотно. Как мотылёк летящий на свет, она пришла сюда, а что дальше? Сонм мыслей, которые пронеслись у неё в голове за то время, что она провела, сидя у «огонька», восстановить не представлялось возможным — память скрыла от неё этот момент — единственный провал, по её мнению. Татьяна не помнила, почему решила пройти сквозь стену света, какие размышления к этому привели — помнила лишь, что Виктор перестал дышать и это стало тем триггером, который убрал весь имевшийся страх.

А потом оказалось, что Суворов жив и здоров, вместе с Галиной. Она не знала, что ей делать — радоваться или злиться? Осознание того, что они попали в другой Мир и вовсе вышвырнуло этот вопрос в закоулки памяти. Судьба приготовила ей очередное испытание, и снова в этом был виноват Суворов. Круг замкнулся. И внутри его была она и Витя — её новая любовь, её боль и страсть, тот, кого она вынесла на своих руках, спасая от смерти. Все остальные были за пределом этого круга — круга доверия. И особняком стал Сергей — вина всех её жизненных бед. Мысли устало крутанулись вокруг него, и Татьяна уснула.

***

Витя проснулся, прислушиваясь к своим ощущениям. Сон ещё не улетучился, но с каждой минутой будто бы истирался из памяти. Обрывочные силуэты пугали и возбуждали одновременно. Ещё вчера утром он чувствовал себя чрезвычайно неуютно — пустота в голове напрягала, казалось, будто в черепе всё чешется, а мысли и непонятные образы ускользают, не давая себя, ухватит, чтобы понять что-то важное, то, что изменит его никчёмную жизнь. Именно так он ощущал себя — из воспоминаний его жизни оставались только детские фрагменты, которые он практически не мог распознать, и части пазла, связанные с мужчиной, что был старше его, занимал в его жизни важное место и что-то для него значил. Что? Виктор не мог ответить на этот вопрос, и это раздражало. Кроме того, рядом была женщина, которую он помнил. Но почему кто она такая и откуда такое тёплое чувство в его груди при взгляде на неё, он не понимал.

Все его терзания и метания закончились в один момент — в тот самый миг, когда Татьяна вылила на него ушат холодной воды, в виде целого сонма информации, которая заполнила все его пробелы в памяти, даже с избытком. Кластеры его мозга заполнились, отдаваясь внутри его организма разными чувствами. Например, падение с большой высоты в ужасном подземелье предгорий Урала, он не помнил совсем — его мозг избавил сознание от такого ужасного воспоминания. Рассказав ему об этом, Татьяна разворошила целый спектр эмоций, связанных и с падением, и с дальнейшими приключениями переломанного тела. Оказывается, он всё помнил, только забыл. Звучит смешно и ужасно, но это было именно так. Были и приятные моменты, которые всплыли сами собой, после рассказа об их знакомстве и поездке вместе с Сергеем. Виктор вспомнил их жаркую близость, захлестнувшую обоих, и свои мурашки в холодном поту при встрече с Сергеем в дверях. Нападение здесь, в новом Мире, тоже откликнулось в его сознании — ощущения человека, совсем недавно увернувшегося от взмаха старухи с косой, получившего смертельный разряд в грудь, поток воспоминаний, промелькнувший перед ним. И всё же любовь, проснувшаяся вместе с воспоминаниями, перебивала всё — всё тускнело в сравнении с ней. Любовь Татьяны красивой, состоявшейся женщины, однозначно повлияла на него, тридцатипятилетнего холостяка, он это понял, прочувствовал и вспомнил, что был готов остепениться. Тем более женщина ему не просто нравилась, он влюбился в неё по-настоящему. Он попал и под её чары, и под её властное влияние. Виктор был готов следовать за ней и за её причудами… однако, вскрылся и другой момент — всё это он был готов делать ровно до тех пор, пока всех их не убили. Посмертные воспоминания сообщили ему именно об этом. Воскрешение изменило его, хотя, потеряв память, он этого не осознавал. А теперь не было никаких сомнений, он изменился, ныне не было никакого Вити, пришла мысль, что Венециус тоже почувствовал произошедшие в нём изменения, а потому и обращался к нему по-иному — Виктор. В нём проснулся не только победитель смерти причём два раза, в нём воскрес исследователь и жадный до приключений авантюрист. Теперь он уже не хотел радоваться обретённой любви и наслаждаться новым статусом, теперь он хочет путешествовать, он желает изучить этот Мир, а возвращаться домой… вернуться можно и потом.

Короткий стук в двери заставил его вздрогнуть. Он понял, что Татьяна ещё спит.

— Виктор, — негромкий голос Венециуса удивил его, — слышу, что ты проснулся, давай ко мне, я должен тебе кое-что показать.