Кто-нибудь видел Сару?

Демиан Файн (2025)

Демиан — обыкновенный восемнадцатилетний парень, который мечтает провести студенческие годы в Праге: найти близких по духу людей и вместе наслаждаться молодостью, пока это возможно. Вот только в жизни все редко складывается так, как хочется. По нелепому стечению обстоятельств Демиана заносит в маленький, всеми забытый городишко, где ему предстоит учиться в университете. Он и представить не мог, что именно здесь ему суждено обрести нечто большее: лучших друзей, настоящую любовь и даже самого себя. Однако, чтобы найти своё место в жизни, нужно что-то потерять… Эта книга напомнит читателям о том, каково это — когда столько всего предстоит сделать впервые.

Глава 6

Все, что окружало меня перед неделей промежуточных тестов, — это бесчисленные аудитории, стеклянные стены библиотеки, холодный экран ноутбука и бесконечное количество черного кофе. Тем не менее, благодаря этой компании я промозглым вечером одной из октябрьских пятниц покинул универ, успешно расправившись с последним на ближайшее время экзаменом. В комнате я позвонил родителям, поглощая победный кебаб. Пока Эдо вышибал мозги зомби-пришельцам и орал на малолеток из своей онлайн-команды, я обрадовал маму с папой, рассказав о своих достижениях и новых друзьях, с которыми из-за подготовки к учебе в последнее время виделся реже. Предки давно поняли, что королем выпускного мне не стать, поэтому очень радовались обретенному мной кругу общения. Как и Дилан, поведавший о весьма удачном свидании с Лиз — той самой, которая ему жутко нравилась. На днях мой младший брат сводил ее в кино, проводил домой и помацал за сиську — чем тебе не история любви?

Я планировал лечь пораньше и хорошенько выспаться. Несколько ночей кряду я пускал слюни на конспекты, вырубаясь прямо за столом, а Эдо следовал моему примеру за соседним. Но вечер имел на меня другие намерения. Я поднял завибрировавший телефон и открыл Инстаграм. Из маленького кружочка на меня смотрела она.

Сара, 20:34

О промежуточных можно забыть! Надеюсь, ты тоже все сдал.

Я выждал пару минут, прежде чем ответить, делая вид, что занимался чем-то поважнее.

Демиан, 20:38

Ага, наконец-то можно нормально поспать.

Сара, 20:40

И я так думала, пока Кейти не пришла домой с литровой бутылкой виски. Так что захвати Эдварда и жди нас внизу. Он мне весь день не отвечает. Тиму я тоже напишу.

Мне сделалось немного обидно, что Сара сначала написала Эдо, а не мне. А еще больше меня волновало, что я уже почистил зубы, нацепил пижамные штаны и развалился под одеялом, но был готов сию минуту забыть о многодневной усталости и побрести черт знает куда.

— Чувак, ты тут?

Реакции не поступило.

— ЧУВАК, ТЫ ТУТ?

— ЧЕ? — Эдо снял наушники. — Че?

— У Кейти бутылка виски, они с Сарой ждут нас внизу, — сообщил я.

— А кто с самого утра ныл мне о том, как задолбался? Ты же хотел прийти домой и вырубиться на все выходные.

— Я так и сделаю. Сразу после того, как мы немного выпьем. Ну, знаешь, чтобы спалось лучше.

— Чувак, говоришь, как алкоголик. Но ты прав, спится и правда куда лучше. Ладно, идем, а то я окончательно потеряю веру в будущее поколение. — Эдо показал средний палец экрану ноутбука.

— Полегче с ними, — сжалился я, еще раз убеждаясь в его легкости на подъем.

— Кто-то же должен их жизни научить.

Мы нерасторопно надели по несколько слоев одежды: настроение у осени, достигшей к тому времени кризиса среднего возраста, было скверное. Между тем у нас завязался разговор о методах воспитания, которыми пользовались предки. Родители Эдо тоже не отличались рвением предоставлять отпрыску как можно больше свободы, пока тот рос под их крышей. Он рассказал, как частенько выскальзывал из дома под покровом ночи и тусовался в сомнительных местах с еще более сомнительными людьми: только потому, что ему такие вылазки были критически запрещены. Эдо признался, что позволь ему отец с матерью хоть раз выйти на тусовку через парадную дверь, не задавая при этом никаких вопросов, это отбило бы у него всякую тягу к злополучным подлунным приключениям. Пусть во мне и не было столько бунтарства в том возрасте — да и вообще ни в каком — мы все же сошлись на том, что хоть сами и получились клевыми, своих гипотетических детей вырастим совершенно иначе. Нам обоим казалось, что запрещать им маленькие радости типа бутылочки пива или малюсенькой сигаретки в корне неверно. Мы на личном опыте убедились, что запреты лишь подначивают любопытство.

…Мы топтались у входа, растирая ледяные ладони. Первым из дверей показался Тим, одетый в зимнюю куртку. Немного поболтав о прошедших экзаменах, мы быстро поняли, что никто из нас больше и слова о них слышать не хотел. Девчонки подоспели как раз вовремя, чтобы не позволить нам вконец околеть. Из кармана парки Кейти торчала бутылка «Джеймсона», а Сара прихватила пластиковые стаканы.

— Простите, мальчики, девчачьи делишки. Ну, вы понимаете.

Мы не понимали.

— Я жуть как хочу посидеть в той беседке за рекой. — Изо рта Сары летел пар.

Миновав хрустящий мост, пролегающий через реку, мы добрались до ветхого деревянного сооружения в верхней части парка. Места хватало как раз на пятерых и бутылку. Парни уселись по левую сторону от входа, а девчонки упали напротив, предоставив виски почетный уголок в глубине. Эдо заделался барменом и разлил согревающий напиток по стаканчикам, не экономя. Спешно стукнувшись пластиком, мы поздравили друг друга с первым успешно завершенным учебным испытанием и чуть погодя перестали обращать внимание на кусачий мороз, отдав должное ирландскому другу. Просто сидеть и поглощать алкоголь казалось нам убогим, так что было единогласно решено во что-нибудь сыграть.

— Мы не станем крутить бутылочку, Эдвард. Если ты вдруг не заметил, нам уже не двенадцать.

Я был согласен с Сарой. Мне совсем не хотелось, чтобы она целовалась с кем-то из присутствующих, кроме меня. Да и вообще с кем-то, кроме меня. Кроме Кейти — это я бы смог вытерпеть.

— У тебя есть идеи получше? — поинтересовался Эдо.

— У меня всегда есть идеи получше, — заверила Сара. — Сыграем в «А что, если?».

— Никогда о такой игре не слышал. — Мои обветренные губы пощипывал виски. — Что делать надо?

— Все очень просто. — Сара вовлеченно подалась вперед. — Каждый рассказывает о каком-нибудь важном событии из жизни и задает себе вопрос: «А что, если бы этого не случилось?». А потом отвечает на него.

— Какая-то странная игра. — Тим почесал голову сквозь шапку. — Она настоящая вообще?

— Само собой. Ну, я ее сама придумала, еще в детстве, но менее настоящей она от этого не становится. Куда лучше, чем всякие «Я никогда не» и прочая хрень.

— Ладно, хрен с ним, допустим. А как в нее выиграть? — Эдо снова наполнил стаканчики.

— Отличный вопрос, Эдвард. — Сара почему-то была единственной, кто называл Эдо полным именем. — Не знаю. Обычно я в нее сама с собой играю и пока ни разу не выигрывала. Так что просто проголосуем и выберем победителя в конце. А за самую отстойную историю придется выпить целый стакан до дна. — Ее палец указал на бутылку, что активно пустела. — Начинай.

— Эй, что за фигня, ты начинай. — Маленький чемпион бросил в нее хрустящий листик, но тот даже полуметра не пролетел.

— Эдвард, будь мужчиной. — Серьезность на лице Сары продержалась примерно долю секунды, пока не сменилась смехом.

Алкоголь незаметно размывал окончания слов, переняв эту обязанность от холода. По трещащей от малейших движений беседке рассеивалось мерцание тусклой лампочки — единственного источника света в радиусе сотен метров. Уличные фонари остались по другую сторону холма, вручив нас всеобъемлющему мраку. Сама по себе темнота меня никогда не пугала. Я боялся того, что она скрывает. Я был уверен: случись с нами что-нибудь, криков все равно никто не услышит. Вот я и уделял все внимание происходящему в крошечной зоне видимости. Сара, сидевшая напротив, вытянула скрещенные ноги прямо между моими. Время от времени мы терлись друг о друга джинсами и переглядывались.

— Блин, надо подумать… Эээ… Событие… Так? Какое-нибудь важное… Хм….

— Давай уже! — Кейти жаждала сенсации.

— А, да какого хрена. Вот вам событие, которое изменило всю мою жизнь, — начал Эдо.

Мы замолчали.

— Дело было у меня дома. Девчонку звали Елена. Мы подружились еще в начальной школе, и родители наши дружили, и собаки тоже дружили. В смысле, все просто дружили. Но этим летом, после выпускного класса… — Эдо жестом попросил у меня сигарету. — Этим летом до меня ни с того ни с сего дошло, что я вот-вот смоюсь учиться за пару тысяч километров, и мы с Еленой будем видеться только на каникулах. Мне от этой мысли не по себе стало. Сначала мне показалось, что это нормально: друзья ведь должны друг по другу скучать. Но потом я подумал, что она найдет себе нового лучшего друга, и слегка приревновал. И все бы ничего. Но когда я представил ее с кем-то другим в роли нового «больше, чем просто друга», я совсем охренел. — Он выпил и поджал губы. — Прикиньте, все как-то за секунду прояснилось. Все, что копилось во мне без моего ведома. Что на самом деле я уже давно хотел чего-то большего. И знаете, что я сделал? Сел на чертов велик и погнал прямиком к Елене. Она перед этим как раз сказала, что ее предки сваливают за город на всю ночь. Момент попался, блин, идеальный. И вот, значит, я мчусь к ней изо всех сил и лыблюсь, как полнейший дебил. Ну знаете, радостный такой дегенерат. И я уже вижу, как стою напротив нее и вываливаю ей все до последней капли, и оказывается, что я ей тоже давно нравлюсь. А потом мы страстно целуемся и все такое. В общем, я бросаю байк у ее ворот, бегу к дому, звоню. Черт, я думал, что сдохну там от предвкушения. И вот дверь открывается. Елена смотрит на меня так… типа, «какого хрена я к ней на ночь глядя завалился». Мои яйца уже крепко собраны в кулак, карты летят на стол, но не тут-то было. — Эдо сделал паузу, выдерживая интригу. — Потому что она такая, — выглянул он из-за воображаемой полуоткрытой двери. — «Чувак, ты очень невовремя. Я тут с Яном. У нас то самое намечается, прикинь! У тебя что-то срочное? Можем потом поговорить?».

Эдо уставился в пол. Я похлопал его по плечу, и он продолжил:

— А этот Ян — просто конченый придурок. Не знаю, почему на него все девчонки вешались. Выпендрежник долбаный. А еще от него мочой воняло. Пошел он. Но если бы случилось так, что его в ту ночь у нее не было, возможно, на его месте оказался бы я. Мы с Еленой начали бы встречаться, и секс бы у нас был настолько горячий, что я бы хрен куда уехал. Настолько дикий, что может, к этому самому моменту я уже был бы на ней женат. Блин, да у нас бы уже двойня родилась.

Мне было очень тяжело представить Эдо в качестве женатого человека — и тем более отца. Я списал неожиданное откровение на сорокаградусный алкоголь и любовь к утрированию, потому что сам о детях задумывался лишь забавы ради — как с ним перед выходом — и ожидал того же от своих друзей. Наличие детей прямо пропорционально отсутствию свободы: чем больше детей, тем ее меньше.

— Солнышко, — по-матерински сказала Кейти, поглаживая Эдо по плечу. — Нужно хотя бы девять месяцев подождать, чтобы родились дети.

— Дело техники. — Поставив под сомнение базовый принцип человеческой физиологии, Эдо рассмеялся.

— Достойно, Эдвард. — Сара вычурно похлопала. — В жопу этого засранца Яна. А твоя Елена потеряла самого клевого в мире парня ростом до метра семидесяти.

Все бодро поддержали ее мнение, а Эдо заверил, что он на два сантиметра выше. Едва мы пригубили солод, как повествованием завладела Кейти:

— Чур, теперь я. У меня все банально, но клише на то и клише. В общем, когда мне было одиннадцать, мои родители развелись. Это для любого одиннадцатилетки тяжело, но мне было особенно фигово. Настолько, что я еще две недели верила, что мне снится кошмар, и я обязательно проснусь, выйду на кухню, а там мама с папой. Знаете, ужинают, говорят о всяких экономиках и встречают меня обнимашками. Только я нифига не «проснулась».

Я вздохнул сквозь сомкнутые губы, понимая, что каждая история сулила быть жалостливее предыдущей.

— Папа часто приходил навещать меня, приносил пиццу и мои любимые пирожные, забирал из школы, водил в кино, и все такое. Спустя некоторое время они с мамой снова начали общаться. И в какой-то момент мне почудилось, что не все было потеряно, понимаете? Я думала, что это всего лишь временные трудности, и все вот-вот наладится. Пока однажды не оказалась с мамой в поезде на север, идущем в один конец. Навсегда. Мама нашла себе нового парня, и он хороший. Правда. Милый и заботливый. Но он не мой папа. Не такой крутой, веселый, смелый, красивый. А с папой я вижусь пару раз в год, и мне кажется, что мы очень друг от друга отдалились. У него теперь новая семья, маленький сын. Он хоть и говорит, что всегда будет любить нас одинаково, но понятно ведь, что как бы он ни старался, он не сможет. Да и малявка, засранец, сладенький такой. — Кейти спрятала светлую прядь за ухо и улыбнулась. — Я постоянно думаю, как бы сложилась жизнь, если бы родители остались вместе. Не знаю, что бы со мной было или где бы я тогда оказалась. Но одно я знаю наверняка: я точно была бы счастливее. И если я когда-нибудь все же проснусь той одиннадцатилетней девочкой, то первым делом побегу обнимать родителей и объяснять им, почему они самая клевая в мире пара. И что я очень сильно их люблю.

Мы молчали, пока крохотные слезы в уголках глаз Кейти обращались в пар. Сара прижала подругу к себе, приговаривая что-то вроде: «Все хорошо. Они тебя любят и знают, что ты их тоже». Не знаю, что бы я делал, если бы выплакавшаяся блондинка не сбросила с себя тяжесть воспоминаний и не поинтересовалась, выиграла ли она.

— У тебя все шансы, дорогая. — Сара выдержала справедливость. — Твоя очередь, Дем.

— Чувак, умоляю, давай без соплей. Просто скажи что-нибудь про длину своего члена или что зря трахнул какую-нибудь стремную телку на выпускном.

— Эдвард!

Девчонки тут же сорвались.

— Извините. — Он выставил ладони вперед. — Я хотел сказать «зря позанимался любовью с девушкой не в своем вкусе».

— С длиной у меня все нормально. — Я, конечно, так не считал: ни один парень так не считает. — Да и после выпускного я чудом переспал с Анной Ферман, а она еще как в моем вкусе, чувак, — поделился я своим величайшим везением.

— Это отвратительно, — порадовалась за меня Сара.

— Но грустно все равно не будет. — Я легонько пихнул Эдо в бок. — Итак. Сам того не зная, я уже играл в эту игру. То есть уже задумывался о том, какой была бы моя жизнь, останься я учиться в Праге вместо того, чтобы приехать сюда. — Я посмотрел на Сару, облокотившую подбородок о ладонь. — И вот что надумал. Если бы я не облажался с подачей заявления и поступил бы в Праге…

Беседку заполнили множественные «Фу» и «Отстой»: студенты нашего факультета считали ВШЭ в Праге зашкваром.

— Да, именно так, чуваки. В общем, я ведь мог оказаться в Праге, которую, между прочим, называют европейской столицей веселья. И я уверен, что даже мне бы обломилась хоть небольшая его часть. Представьте себе масштаб этой свободы — большой распутный город, куча друзей, вечеринки до рассвета, девчонки… Все как в кино. Я ведь мечтал учиться там, понимаете? И когда я в очередной раз представил себя посреди крутой пражской тусовки, я определенно что-то почувствовал. Но это точно было не то самое чувство, какое испытываешь, когда сбывается мечта. Я представил все это еще раз, и еще, и еще, но ничего не поменялось. Разве что помыться захотелось. Именно так я понял, что вовсе не это было моей мечтой. На самом деле я просто хотел наконец-то обрести людей, с которыми мне не будет казаться, что лучшие годы проходят мимо. С которыми клево даже сидеть в библиотеке с утра до вечера и стебать преподов. Надеюсь, вы понимаете, о ком я тут распинаюсь. — Я улыбнулся. — Всю свою жизнь я хотел быть частью чего-то большего. И кажется, я стал ей именно здесь. Но это не значит, что время от времени мне не хочется без колебаний променять вас на МакДоналдс!

В Градце из приличного фастфуда имелись только наша излюбленная кебабная и пара пиццерий.

— Мы тебя тоже любим, мечтатель ты хренов. — Эдо с размахом стукнул меня кулаком: как обычно делают пацаны, когда эмоции зашкаливают.

Тим повторил за ним с еще бóльшим энтузиазмом, я ответил им обоим, и мы принялись лупить друг друга.

— Я одна нахожу такие проявления маскулинности до забавного примитивными?

В Саре частенько проскакивали нотки высокомерия, когда дело касалось гендерных различий.

— О нет, подруга, ты не одна. Это очень забавно.

Девчонки вертели головой из стороны в сторону, пока мы заканчивали прославлять мужественность.

— Зато нам не нужно садиться, чтобы отлить. Я, кстати, прямо сейчас пойду и воспользуюсь этой суперспособностью.

Эдо перескочил через перила беседки и спрятался за деревом, но недостаточно далеко: на фоне короткого спора о плюсах и минусах полов слышался весь процесс, включая положеное «Ооо, дааа, вот так». Эдо вернулся секунд через тридцать. Я знал, что он торопился выплеснуть из себя все как можно скорее, чтобы утереть девчонкам нос скоростью мочеиспускания в дикой природе, доступной только парням.

— Что ж, мне не остается ничего, кроме как доказать женское превосходство. — Сара провела по нам глазами, заставляя замолчать. — Вопрос звучит так: «А что, если я проживу жизнь, играя по чужим правилам?»

— Эй, так нечестно. Это нифига не «какое-то событие», — вмешался Эдо.

— Это вся моя жизнь, и это дофига какое событие. Просто оно еще не закончилось, — пояснила Сара. — В общем, что случится, если я продолжу отодвигать себя на второй план, ставя на первый всякую хрень? Я имею в виду универ, карьеру, семью и прочие попытки нравиться родителям, обществу и всем остальным, кроме себя самой. А вот что — я умру несчастной. А мне этого совершенно не хочется.

Мне вспомнился наш разговор у озера пару недель назад. В тот вечер Сара сказала, что «закапывает тут свои мечты каждый Божий день». Что все, чем она занимается, — прямая дорога к «посредственному будущему, напрочь лишенному приключений». Но я думал, что в ней попросту говорило вино: ведь после того раза она ни о чем таком даже не упоминала.

— Но, — продолжила Сара, — хорошая новость в том, что реального ответа на свой вопрос я никогда не узнаю, потому что буду жить только так, как сама захочу. Просто я пока думаю, с чего бы начать.

С океана, конечно. Мне захотелось напомнить ей о ее намерениях.

— Надеюсь, у тебя все получится.

— Спасибо, Дем. Конечно получится.

— Ага, ура, клево, пусть у всех все получится. Давай, Тим, время заканчивать с этим, чувак, — поторопил Эдо.

Тим молча сидел между мной и Эдо. Мне показалось, что у него дрожали губы.

— Чувак? — Я подтолкнул его плечом.

— Моего папу убили. — Его слова пронзили воздух, как гром. — Он связался не с теми людьми, и они его убили. Моего папу. Мне было девять, когда он не пришел домой. Мама сказала, что он задержался на работе, а мне нужно ложиться спать. Я лег, но посреди ночи кто-то позвонил. Мама взяла трубку, и секунд через десять из гостиной послышались ее всхлипывания. Еще через минуту она захлопнула за собой входную дверь. Мне было очень страшно одному, поэтому я так и не уснул. А утром, когда мама вернулась, она все время плакала и не могла даже двух слов связать. А я обнимал ее и ждал, что папа вот-вот вернется с работы и сразу успокоит ее. У него это всегда получалось. Он всегда заставлял ее смеяться. И меня тоже. С ним никогда не было страшно. — По щеке Тима скатилась слеза. — Но он не пришел. В конце концов мама не выдержала моих вопросов и все мне рассказала. Так, как об этом можно рассказать девятилетке. Но с годами деталей становилось больше. У мамы есть брат — мой дядя. Как-то раз он напился и назвал мне имя человека, который стоит за этим. Знаете, что еще он сказал? Что этого ублюдка даже не посадили. Он оказался слишком важной шишкой с кучей связей. Прямо в эту самую секунду долбаный засранец разгуливает, сука, где-то на свободе. Но это ненадолго. Я все разузнал. Все, что нужно. Гад мне за все ответит.

Сказать, что мы пребывали в состоянии полнейшего шока, — не сказать ничего. У меня по коже еще бегали холодные мурашки. Мне было неуютно; даже страшно. Я хотел услышать, что рассказ Тима был всего лишь дурацкой шуткой, но он больше ни слова не обронил. Мы до краев наполнили стаканы оставшимся виски и молча выпили сколько смогли.

— Тим, дружище, мне очень жаль. — Слова комом застревали у меня в горле. — Мне очень, очень жаль.

— Нам безумно жаль твоего папу. — Сара встала и обняла Тима, уже находившегося на грани.

— Спасибо, ребят. Все нормально, это было давно. — Он будто приложил громадное усилие, чтобы собраться в кучу. — Просто мы тут говорим о прошлом, и это первое, что всплыло. Вернее, оно никогда не тонуло. Но все нормально. Знаете, иногда я вспоминаю, как папа катал меня у себя на шее, или как водил в зоопарк, или как разрешал ездить на переднем сиденье его машины, или как учил меня драться, когда в школе докапывались. И становится тяжело. До сих пор.

У него и правда был хороший отец.

— Тим. — Кейти поглаживала его по спине. — Мы рядом, ладно? Ты всегда можешь поделиться с нами тем, что у тебя на душе, хорошо?

— Спасибо тебе, Кейти. — Он улыбнулся блондинке. — Спасибо, ребят. Мне лучше.

— Ты что задумал, чувак? Что значит «я все разузнал», Тим? Звучит как очень хреновая идея. — Эдо озвучил мысль, явно терзавшую каждого.

— Это личное, старик. Слушайте, я не хочу об этом говорить, ладно?

— Конечно, — вмешалась Сара. — Скажи только, как звали папу?

— Артур.

— За Артура.

Мы подняли в воздух стаканы, не чокаясь. В течение следующих минут прозвучало только два слова: «Пора домой». Обратный путь тоже не искрил увлеченными беседами. Немного из-за выпитого виски, от которого тянуло в сон. И очень много из-за того, что все — я чувствовал — думали об отце Тима и о сомнительной затее, едва ли сулящей что-то хорошее.