Измена. Не твои дети

Даша Литовская

— Малыши, как дела? — вдруг сменив тон, беспечно интересуется он. Сынишка смущается, а дочка кокетливо щурится и выдает беззастенчиво: — Холосо! Но мы узе не малыши! — Не малыши? — поймав нужную нить, Макар ее уже ни за что не отпустит. — А сколько вам лет? Отчаянно сигнализирую детям, но в мою строну они даже не смотрят. — Пять! — старательно топорщит пальчики сын, сдавая меня с потрохами. — Сколо шесть! Мужчина, шесть лет назад обманувший меня, медленно поворачивается. И пригвождает к стене гневным взглядом. Я не догадывалась, что Макар Демидов женат, когда полюбила его. А узнав правду, сбежала так далеко, как только могла. И унесла с собой тайну под сердцем… Но через шесть лет мы встретились вновь.

12

Макар.

— Какого… хрена? — я с трудом отрываю голову от подушки. Виски давит железным обручем. В мозгах с болью пульсируют последствия вчерашнего вечера.

Не до конца придя в себя, рядом обнаруживаю спящую… Дану?!

Жена сонно разлепляет глаза, елозя головой, уютно устроенной у меня на груди.

— М-м-м, давай еще поспим… — тянет она.

Сбрасываю с себя женское тело.

— Какого черта ты делаешь в моей в койке?! — хриплю.

— В нашей, милый… — не стесняясь своего голого тела, Дана даже не пытается прикрыть его одеялом. Демонстрирует мне обнаженную грудь. Тянется руками ко мне. Перехватываю их за запястья, полностью от нее отстраняясь.

Туго доходит, что я тоже абсолютно раздет.

Поднимаюсь с кровати, и натягиваю джинсы на голое тело.

— Дана, твою мать… — сиплю я рассерженно. — Что вчера было?

— А ты не помнишь? — заливается та звонким смехом. Откидывается на спинку кровати и внимательно наблюдает за моими попытками вспомнить хоть что-то. — Ох, Макарушка, ну как же так? — издевается Дана. — Забыл нашу первую брачную ночь…?

Она поднимается на ноги, и, не одеваясь, подходит ко мне, светя женскими прелестями. Смотрит в глаза.

— Возвращайся в кровать… — призывно мурлычет, — я освежу твою память…

В моей голове в это время происходит короткое замыкание. А в душе разливается горечь.

Но все это с лихвой перекрывает одна единственная эмоция.

Жгучее отвращение. К самому же себе.

Я глотаю сухой ком в горле. Еще с секунду смотрю на жену, а потом молча выхожу из своей спальни.

Вчера у моего друга был день рождения. Не явиться туда я не мог, хоть и предупредил, что пришел ненадолго. Совершенно «случайно» Дана с подружками оказалась в том же кафе. Так же «случайно» в конечном итоге она оказалась за нашим столом.

И в какой-то момент в моей памяти произошел настоящий провал. Я не помню вообще ни черта! Раньше такого не было никогда, но вчера… Не помню ни как уходил из кафе. Ни как оказался в квартире. Ни, тем более, как рядом со мной оказалась жена, у которой имеется своя, отдельная спальня.

Интимных отношений в нашем фиктивном браке не предусмотрено. Лишь совместное проживание. На последнем настоял ее папочка. Он до трясучки боялся, что причины этого брака раскроются, и имя дочки опять начнут полоскать в желтой прессе.

Удивительно, что самой Дане на это было абсолютно плевать. Вот уж кто поистине не заботится о своей репутации.

А я понимаю, что о нашем браке в сети не так уж мало информации. И при желании любой желающий ее может узнать…

Поэтому с каждым днем становится все тяжелее смотреть Тане в глаза.

Я до безумия боялся ее потерять. И до безумия боялся, что моя девочка узнает правду раньше, чем я освобожусь от этого бремени фиктивного брака. Раньше, чем я смогу ей все объяснить.

А теперь…

Тем же днем, уже сидя в офисе, я готов был рвать на себе волосы.

На экране мобильника светилось два пропущенных вызова от Тани.

Уже сто раз за утро, я порывался перезвонить. Но каждый раз себя останавливал.

Что ей сказать? Как вообще я смогу с ней говорить, после того, как провел с Даной ночь?

В моем понимании, ложь и предательство — это две совершенно разные вещи. И, если первую, скрипя зубами, еще можно простить, когда любишь. То о прощении второй и речи не может идти.

И в который раз я убедил себя в мысли, что не достоин ее.

Со своей гнусной ложью, а теперь еще и грузом предательства.

Я просто ее не достоин…

В следующие недели я избегал наших встреч. Редко звонил, пытаясь от нее отстраниться.

А сердце раненым зверем металось в груди. Рваные раны в душе от собственного поступка никак не желали затягиваться. Разрастались, гноились, не разрешая мне ее окончательно отпустить.

Я знал, что должен на это решиться. Приехать. Поговорить.

Теперь понимал, что с самого начала должен был быть откровенным.

Но, чем больше тянул, тем тяжелее было заставить себя открыть ей всю правду.

Я понимал, что после этого разговора потеряю ее навсегда. А пока его не случилось — тешил свою израненную душу надеждой, что между нами еще что-то возможно.

Так было, пока однажды днем Дана не зашла в мой домашний кабинет.

Тихо прикрыв дверь за собой, она села напротив.

На жену с той самой ночи я не мог даже смотреть.

— Макар… — она растерянно подняла взгляд на меня. И без слов протянула тест в дрожащей руке.

Тест на беременность.

Весь мой мир рухнул в этот момент.

В неверии я качнул головой.

— Папа уже знает, — будто желая защитить себя от моей реакции, тихо произнесла. — И не смотри на меня так. Я знаю, что ты хочешь сказать. Я не буду делать аборт!

Ее глаза засверкали влагой обиды.

Внутри меня все с треском ломалось, превращаясь в руины.

— Ты уверена, что он… от меня? — только и смог прохрипеть я в ответ.

Дана всхлипнула, закрывая руками лицо.

— Я ни с кем не спала! А после той нашей ночи как раз прошло две недели… Я сказала отцу! Я все ему рассказала! Он не позволит мне сделать аборт!

— Я не прошу тебя об аборте, — мертвым голосом отозвался. — Я бы не стал этого требовать.

Девушка затрясла головой.

— Поедем, — судорожно утирая с бледных щек слезы, сказала она, — папа нас ждет, он как раз в твоей фирме сейчас. Какие-то документы заехал подписать. Мы все вместе должны поговорить и решить, что делать дальше.

Я кивнул. Молча встал и спустился на улицу. Завел мотор в тачке, слепо смотря перед собой.

Дана открыла дверь и села на пассажирское десятью минутами позже. Достала из своей сумки мобильник и протянула его:

— Это ведь твой телефон? Я вчера нашла его на полу в прихожей. Наверное, выронил, когда раздевался.

На собственный телефон мне смотреть не хотелось. Я знал, что совсем скоро придется набрать номер Тани. Попросить о нашей встрече.

Момент, когда мне придется рассказать ей всю правду уже слишком близок.

Однако, Таня не ответила на звонок ни вечером этого дня. Ни на следующий. Ни даже через неделю. Механический автоответчик каждый раз говорил мне, что телефон недоступен.

А, когда я к ней приехал, дверь открыла совершенно незнакомая женщина.

— Извините, но Татьяна Савельева здесь больше не живет. Эта квартира продана, а я риэлтор.

И, сколько бы я не требовал ее новый адрес или номер, мне твердили, что такую информацию не разглашают.

Наш последний разговор с моей девочкой так и не состоялся.

Может быть, сама судьба решила, что так будет лучше.

Так закончилась одна глава моей жизни. И началась совершенно другая. Новая. С горьким привкусом сожаления о том, что я упустил по собственной глупости.