Тайна кратера

Даффилд Осборн, 2023

Роман "Тайна кратера" талантливого американского писателя Даффилда Осборна – творение времен, когда на карте мира было огромное количество белых пятен. Острова Тихого океана, джунгли Амазонки, Антарктида и еще множество загадочных мест манили путешественников и авантюристов. В неизведанных землях можно было найти все – сокровища, неизвестные цивилизации, богатство, славу и известность.Герой романа "Тайна кратера" нашел не только неизвестный ранее народ, но и, пройдя через суровые испытания, нашел главное в жизни настоящего мужчины – любовь лучшей женщины на свете.

Глава 2. Земля!

Наступило утро 9 января 1839 года. Ураган, который два дня гнал перед собой Сокола, утих почти так же быстро, как и начал свое веселье, и солнце лилось на океан, чье лоно еще хранило воспоминания о волнующем дыхании своего бурного ухажера. За четверть часа до этого мы с тревогой ожидали появления земли. Теперь, однако, ощущения были совершенно иными: офицеры и матросы смотрели на богато заросший лесом остров, в центре которого возвышался кратер огромного вулкана, словно корона на древнем гербе. Среди деревьев то тут, то там виднелись невысокие, но значительные по размерам здания, построенные из белого материала.

Естественно, корабельная команда была невероятно взволнована. Новый остров! Новый народ! С трудом они сдерживали свое нетерпение, подойдя к берегу как можно ближе и ожидая, пока волнение не утихнет настолько, чтобы можно было высадиться.

Вскоре стало очевидно, что присутствие Сокола вызвало не меньший интерес на берегу. Можно было видеть толпы людей, собравшихся на пляже и бегающих туда-сюда, — людей с сумрачными лицами, одетых в грубые туники из какого-то темного материала, а среди них то тут, то там попадались другие, в длинных белых туниках и красных плащах. Эти последние казались более светлокожими. Несомненно, они обладали властью, так как у них были короткие кнуты, которыми они били тех, кто слишком настырно лез вперед.

Вскоре, однако, внимание американцев было отвлечено от сцены на берегу. Восклицание одного из матросов обратило все взоры туда, куда он указывал, и из-за мыса показалась лодка, смесь галеры и каноэ. Приводимая в движение десятью гребцами, она неслась к военному кораблю. На корме сидел один из мужчин в красной мантии, похожий на тех, кого заметили в толпе. Гребцы были смуглыми, почти черными, и голыми, если не считать коротких фартуков, свисавших с их поясов.

Разумеется, намерения этих гостей не казались враждебными, и капитан Френч приготовился принять их со всеми возможными церемониями, кроме салюта, который он не стал производить, опасаясь его устрашающего воздействия на людей, вероятно, не привыкших к пороху. Они подошли ближе. Их судно с резным носом, похожим на голову какого-то животного, чем-то напоминало древние галеры, которые называли"либурнами". Теперь гребцы подгоняли ее к борту, держась на большом расстоянии, пока отступающая волна не позволила им приблизиться настолько, что человек в красном плаще смог ухватиться за трап и подняться на палубу.

Это был высокий человек, худощавого, атлетического телосложения, с лицом почти таким же светлым, как у испанца, и чертами лица, как у араба, а густая, плотно завитая черная борода придавала еще более семитский характер его пронзительным темным глазам и выдающемуся носу. Его манера поведения была совершенно бесстрашной и спокойной. Его одежда была такой, как я уже описал, — белая туника без рукавов, доходившая почти до ног и стянутая на талии поясом, в который был продет короткий меч со змеевидным лезвием, немного похожий на малайский крис. Мантия ярко-красного цвета изящно свисала с его плеч на голые мускулистые руки, а завершали костюм котурны¹, скрепленные на лодыжках перекрещенными ремешками.

Пока капитан Френч и лейтенант Вэнс выходили вперед, чтобы поприветствовать незнакомца, экипаж Сокола расходился по каютам. Последний стоял, скрестив руки на груди, и низко, но с большим достоинством кланялся. Затем он медленно заговорил, время от времени указывая на берег. Язык был совершенно не похож ни на один из диалектов Южного моря, и те из офицеров и матросов, кто был сведущ в языках, цивилизованных или варварских, были призваны на помощь, но безрезультатно.

Мужчина снова попытался донести свою мысль, и на этот раз на лице первого офицера появилось выражение глубокого удивления. Он вдруг стал внимательно слушать. Затем он попытался ответить, произнося слова нерешительно и неуверенно, на что второй офицер снисходительно улыбнулся. Тем не менее, к всеобщему удивлению, он, казалось, уловил смысл ответа американца.

Лейтенант Ричард Вэнс был известен на службе как человек большой эрудиции, научными способностями и ярко выраженной склонностью к востоковедению. Он прекрасно знал иврит, а некоторые его сослуживцы даже утверждали, что он владеет древнеегипетским языком. Как бы то ни было, он определенно мог общаться с гостем своего корабля.

После нескольких минут беседы, оживленной с одной стороны и затихающей с другой, Вэнс повернулся к капитану и сказал с озадаченным выражением лица:

— Возможно, вы будете смеяться надо мной, но, если я не ошибаюсь, этот парень говорит на очень приличном финикийском или пуническом языке. Я немного порылся в обоих, насколько это вообще возможно в наше время, и довольно хорошо знаю иврит, который практически является диалектом финикийского или наоборот — одному Богу известно. Суть всего этого в том, что он приветствует нас в стране некоего Меррака и хочет знать, откуда мы прибыли, чтобы доложить своему хозяину. Я рассказал ему все, что мог.

— Спросите его, можем ли мы найти безопасную якорную стоянку ближе к берегу, — сказал капитан.

— Может быть, мы проследим за его лоцманом? Пусть это даже будет несколько коварно, — предложил Вэнс.

— Задайте вопрос, — отрывисто сказал капитан.

Вэнс покраснел и, повернувшись к мужчине в красном, долго говорил. Наконец, с помощью жестикуляции, его смысл стал понятен. Островитянин ответил, что вокруг мыса, откуда пришла его лодка, глубокая вода и хорошее дно, и что он сочтет за честь провести Сокола в безопасную и удобную гавань.

Предложение было незамедлительно принято. Обратившись с несколькими словами к команде своего судна, он сказал, что если корабль пойдет по их следу, то найдет то, что ищет.

После этого якорь был поднят, и Сокол, поставив только передние паруса, начал скользить по воде, взбитой в белую пену ударами мускулистых гребцов. Незнакомец не предпринял ни малейшей попытки покинуть палубу корабля, и его офицеры были избавлены от необходимости открыто задерживать его в качестве заложника обеспечивая свою безопасность и честность гребцов лодки. Однако он продолжал время от времени выкрикивать команды, направляя ход своего судна.

Вэнс перегнулся через нос и стал наблюдать за гребцами. Это были люди, ничем особенно не отличавшиеся от других рас Тихого океана и, несомненно, не имевшие никакого расового сродства со своим командиром. Ум лейтенанта был занят тем, что пытался сформулировать какую-нибудь теорию, которая объяснила бы присутствие подобного человека в таком месте.

Ричарду Вэнсу, исполняющему обязанности помощника капитана Сокола после смерти лейтенанта Хасбрука, шел тридцать первый год, он был среднего роста и телосложения, рассчитанного скорее на выносливость, чем на большую мускульную силу. Его черты лица можно было назвать скорее сильными, чем красивыми, хотя серо-голубые глаза, светло-каштановые волосы, развевающиеся на висках, и поникшие светлые усы делали его личность определенно приятной для всех, кроме его командира.

Капитан Натаниэль Френч был чем-то вроде солдафона — отличный офицер, как говорится, мастер на все руки, быстрый в действиях и несомненно храбрый. Однако ему не хватало всех тех лучших качеств человека, которые завоевывают и сохраняют уважение или привязанность. Его манеры были грубыми, и он презирал образование сверх того, что может быть необходимо для составления отчетов, ведения счетов и управления кораблем. Поэтому неудивительно, что он никогда не относился благосклонно к такому умнику, как Вэнс, чьим главным недостатком было то, что он слишком хорошо видел обе стороны вопроса, что позволяло ему принять одну из них с максимальной эффективностью, и то, что этот джентльмен стал первым офицером после смерти своего начальника, не смягчило неприязни капитана. Кроме того, неожиданная и несомненная польза, которую в нынешней чрезвычайной ситуации могла принести образованность Вэнса, была воспринята капитаном Френчем как прямое и довольно дерзкое возражение против его собственных всем известных взглядов на подобные вопросы.

Темнобородый незнакомец по-прежнему стоял со сложенными руками у бушприта. Время от времени его глаза блуждали по кораблю и команде с выражением любопытства и интереса, который он не мог полностью скрыть. Всем было очевидно, что этот человек, мягко говоря, относится к высшему типу дикарей. Однако все диалоги в этом и других направлениях были резко прерваны, так как, когда Сокол обогнул мыс, взору предстал извилистый берег прилично изрезанной гавани. Здесь, укрытые от ветра и волн, дюжина или более галер, несколько из которых были значительных размеров, стояли на якоре или были вытащены на берег. Вблизи воды не было видно никаких домов, но на некотором расстоянии, на возвышенности, между причалом и большим горным гребнем, изумленные глаза американцев разглядели город, который казался весьма обширным и обладал немалой архитектурной красотой. Многие здания были довольно высокими, а большинство из них, выделявшиеся на фоне высоких башен, построены из какого-то белого материала, который сверкал в солнечном свете, как мрамор, придавая блеск общему виду, хотя и мешал детально рассмотреть его.

Корабль приблизился примерно на полмили к началу залива, когда лоцман повернулся к Вэнсу и показал, что им следует встать на якорь. Необходимые приказы были быстро отданы и исполнены. Все произошло так быстро, что даже удивляться было некогда. Однако теперь, по предложению капитана, Вэнс подошел к человеку и пригласил его немного подкрепиться.

Снова низко поклонившись, тот ответил, что это невозможно, что есть кто-то вышестоящий, кому он обязан немедленно доложить о результатах своего визита, и чье намерение относительно незнакомцев он должен узнать.

Затем, позвав свою команду, он спустился в лодку, и длинные гребки быстро понесли его к берегу.

Примечания

1

Коту́рн (платформа) — высокий открытый сапог из мягкой кожи на высокой подошве.