Статус: бывшая

Дарья Сойфер, 2019

Он приехал за ней пусть не на коне, но со свитой, вывел в свет и показал весь мир – так видела Таня свои отношения с известным лайф-коучем Ником Байгозиным. Настоящая сказка!.. Которая закончилась спустя четыре года, когда Таня узнала, что таких «особенных» и «единственных», как она, еще с полсотни. Униженная и оскорбленная, девушка решает мстить. Но, как оказалось, собрать армию обманутых не трудно, трудно – не превратиться в нового идейного лидера и не использовать для своего отмщения телохранителя Байгозина, который, кажется, в Таню влюблен…

Правило 4

Проговаривай страхи вслух

— Таня! Что за фокусы? Как это вообще понимать?! — Байгозин стоял под дверью и уже минут пять садировал кнопку звонка.

Таня поставила телефон на режим «в самолете», спрятала ноутбук, чтобы не было соблазна заходить в соцсети, и думала, что на этом окончательно огородилась от прошлого. По крайней мере, раньше Николай никогда не утруждал себя лишними телодвижениями, чтобы связаться с ней. Но что-то в этом мире явно пошло не так: мало того что Байгозин явился прямиком к Тане, так еще и ломился в дверь, как большевики в Зимний дворец. Господи, неужели нельзя просто оставить ее в покое? Таня и так избавила его от неприятных объяснений. Все же яснее некуда: она знает о любовнице, смириться с положением двадцатой наложницы в гареме не может. Зачем?! Зачем еще мусолить это? Или ему кажется, что он сделал ей недостаточно больно?

Таня терпела, старательно затыкала уши, но когда даже соседи застучали по батареям, собралась с духом и отправилась на заклание.

— Что тебе нужно? — Она приоткрыла дверь на цепочку.

— Пусти сейчас же! — Байгозин попытался просунуть руку, но чуть не застрял и, отдернув ладонь, подул на пальцы. — Что за детские выходки?

— Я оставила заявление.

— Это я понял. Я спрашиваю: какого черта?! Контекстная реклама приостановлена, как ее оплачивать, я понятия не имею. И это все за неделю до «Синтезии»! Ты издеваешься?! Тебе внимания не хватает? Решила набить себе цену? Это же форменное предательство! Имей в виду, я такое не прощаю!

Предательство. Так высокопарно — и так забавно слышать это именно от него. Таня даже сняла цепочку, чтобы все-таки заглянуть в глаза человеку, который имеет совесть обвинять ее в своих же проступках. Байгозин же воспринял открытую дверь как извинение и приглашение к действию: заулыбался и с хозяйским видом ввалился в квартиру, протягивая к Тане пухлые руки.

— Сразу бы так, Танюша! — промурлыкал он. — Иди ко мне…

Но Таня отшатнулась, как если бы он протянул к ней бензопилу.

— Я все знаю, — холодно ответила она. — Про ту женщину.

Байгозин застыл, словно Таня вдруг заговорила на суахили.

— Что?.. Ах это, — отмахнулся небрежно. — Все понятно. А я ведь говорил тебе: женская дружба — иллюзия. Эта хабалка… Как ее… Люба? Она тебе просто завидует. Ты ведь не веришь в то, что она тебе наплела?

— Люся, — машинально поправила Таня. — И да, верю.

— Боже, с тобой еще работать и работать, — обреченно вздохнул Коля. — Хорошая моя, ну она же примитивная баба и вертит тобой. Такие, как она, ничего не могут добиться своими силами, вот она и идет по головам. По твоей очаровательной головке. — Байгозин хотел было потрепать Таню по щеке, но она вовремя увернулась. Мысль о любом физическом контакте сейчас вызывала у нее отвращение. — Танечка, девочка моя, да что с тобой! Ты пускаешь в себя чужой негатив, и…

— Я видела, как ты целовался с этой… женщиной.

Байгозин растерялся, но ненадолго. Не просто же так он называл себя тренером номер один и вел тренинги, доводя женские стада до духовного экстаза: что-что, а языком он умел работать как бог.

— Ты про эту бедняжку? — Он жалостливо вздохнул. — Она просто влюблена в меня… Угрожала сотворить с собой что-то страшное… Я просто утешил ее — и, разумеется, позвонил своему другу, клиническому психологу, чтобы он…

— Хватит. Пожалуйста, — взмолилась Татьяна. — Я больше не могу!

— Ты о чем? — Байгозин всегда стремился производить впечатление человека умного и знающего, но сейчас, казалось, искренне не понимал, как вообще кто-то может не падать перед ним ниц от восторга.

— Просто уйди. — Таня обхватила себя руками. — Я не буду с тобой работать, не хочу тебя видеть. Пожалуйста, не мучай меня!

— Ты что… Выгоняешь меня?! — Прямоугольные очки сползли на кончик носа, и Байгозин подслеповато заморгал. — Я ведь все для тебя… Я вытащил тебя из этой дыры, сделал из тебя настоящую женщину… Ты… Да кем бы ты вообще была?..

— А что у нас дверь нараспашку? Заходи, бери что хочешь! — Люська вкатилась в прихожую ровно в ту секунду, когда Таня уже висела на волоске от отчаяния. — Ты, значит. — Люся повесила сумку на крючок и, засучив рукава, двинулась на Байгозина. — Страх совсем потерял, да? Приперся он сюда!

— Таня! Танюша!.. — Женский гуру, переводя взгляд с побледневшей Тани на пунцовую от ярости Люсю, попятился к двери. — Скажи ей!..

— Ах ты!.. — Люська обшарила взглядом коридор и схватила первое, что попалось на глаза: железную ложку для обуви.

Байгозин мигом растерял шарм и кошачью вальяжность, съежился.

— Я женщин не бью!..

— Тебе же хуже!

Раз! — и ложка обрушилась на его плечо.

— Танечка!..

Два! — удар пришелся по ребрам.

— Имей в виду: ты меня не вернешь!..

Три! — Люська подняла ногу на святое, и Байгозин, завыв, скрючился, сделал шаг назад и, зацепившись за порог, рухнул навзничь.

До этого Таня молчала, даже не пытаясь остановить возмездие, потому что где-то в глубине ее души проснулось темное альтер эго, со смаком наблюдающее, как карма в Люськином лице восстанавливает справедливость. Теперь же злорадство уступило место страху: ведь так и начинаются дела об убийстве по неосторожности! А если Байгозин расшибет затылок? Как бы Таня ни обижалась на него, видеть содержимое его черепа на лестничной клетке точно не хотела.

— Перестань! — Оттащив грозную соседку, Татьяна склонилась над бывшим: — Ты цел?

Байгозин нащупал слетевшие очки, водрузил их на законное место и, злобно блеснув линзами, встал.

— Вот так, значит, да? — с тихой угрозой осведомился он. — Что ж. Будь по-твоему. Больше ты меня не увидишь.

— А-а-аллилуйя! — пропела Люська у Тани за спиной.

— Еще приползешь, будешь прощения просить… — Байгозин на всякий случай отошел подальше, к лифту. — Но я тебя не приму!

— Переживет и без такого недотырка! — Люська отодвинула подругу, снова замахнулась ложкой, но лифт появился как нельзя вовремя, и Байгозин молнией нырнул в спасительную кабину. — Вот паскуда… Значит, бросила его все-таки! Молодец! Так ему!

— И уволилась, — сообщила Таня задумчиво.

Впервые в жизни она гордилась собой. Не потому, что ее похвалили, просто вдруг по-настоящему была уверена, что поступила правильно. На этом, правда, вся радость от момента закончилась. Розовые очки спали, крылатые единорожки, порхавшие в животе от байгозинского словоблудия, растворились в желчи, и на языке появился горьковатый привкус реальности. Четыре года, два месяца и… Сколько там? И пятнадцать дней. Все это время со смачным хлюпом всосалось в канализацию. И кто она теперь? Безработная девица в чужом городе. Ни высшего образования, ни финансовой подушки безопасности, ни перспективы брака — хотя, как выяснилось, ее и не было изначально. Как все это назвать одним словом? Очень просто: никто. Никто со здоровенной такой буквы «Н».

— Ты же не собираешься плакать из-за этого лоха чилийского? — Люська вернула ложку на место и с подозрением покосилась на оцепеневшую Таню.

— Нет, — искренне отозвалась та. — Но кому я теперь нужна?

— Шутишь? Мужиков-то в Москве — задницей ешь.

— Да я не про это. Аренду платить надо, а у меня работы нет. И квалификации…

— С арендой разберемся, если что. Я заплачу. На отдых откладывала, но… Раз уж такое тут. Развейся слегонца. Бабу его найди, надо ей хотя бы шины проколоть, я не знаю. Или это… — Люська усмехнулась. — Мне тут одна в салоне рассказала. Короче, у своего в телефоне какую-то лахудру нашла. Он ее еще Федором Палычем записал, затейник. До этого додумался, а переписку потереть — нет. И вот открыла, значит, клиентка моя сообщения посмотреть, что за Федор Палыч названивает кобелю ее в два часа ночи… А там фотки-то, фотки! Ну, говорит, и сиськи у этого Палыча!

— И что она сделала?

— Ну, по мне, лучше б сразу ему этим телефоном по щам, но она говорит: муж, как-никак. Дети, все такое. Зарплата, опять же, косарей двести, черная. Вот так выставишь — а он будет алименты по сто рублей переводить. — Люська скривилась, всем своим видом демонстрируя презрение к сильной половине человечества. — Короче, она телефончик этого Палыча скопировала — и не поленилась рекламу запустить. Досуг, мол, сауна, полный пакет услуг. А главное — как-то там намудрила, чтобы эти объявления муж увидел. Представляешь? Сразу романтику начисто смыло!

— Очень остроумно, — съязвила Таня. — Проще было в подъезде на стене написать. Такая-то, такая-то, пенсионерам скидки.

— Вот! — Люська всем была хороша, но сарказма не понимала с детства. — Видишь? Попер креатив, родимый! Давай мы с тобой по пятьдесят, как говорится, за свободу, курицу эту выследим — и по сусалам ей, по сусалам!

— Да не собираюсь я мстить! — подала голос Таня.

Однако Люська уже завелась не на шутку.

— В принципе можно не бить, — размышляла она вслух, витая где-то в облаках сладостной мести. — Ты ведь рекламу такую умеешь настраивать? Представь: рожа твоего кобеля — и подпись: «Самый маленький пипидастр в мире!»

— Пипидастр — это щетка для пыли. И потом…

— Ну да, ну да… И как-то слишком просто. Лучше так: «Размер не имеет значения!» И этот твой Коленька. — Люська изобразила рекламную улыбку и подняла вверх большой палец. — А?! Скажи же, шикарно! Пошли, замутим, а потом уж можно и по пятьдесят.

— Не, Люсь…

— Ну, как скажешь. Можно и сначала по пятьдесят, если прям трубы горят.

— Людмила! Ватутина! — окрикнула Таня замечтавшуюся соседку. — Послушай, я не буду мстить! Ни ему, ни ей! Никому!

— Как?.. — Люськино лицо разочарованно вытянулось.

— Я думала ей позвонить, а потом… Это унизительно, понимаешь? Не хочу! Мерзко все это! — Таню передернуло. — И вообще: работу надо искать.

— Уверена? Нет, сама смотри. Но ты ж у него не одна такая! Он девиц толпами дурит. И все слушают, разинув рот, верят в эту пофигень. А он им жизни ломает. Кто-то влюбится, кто-то, не дай бог, залетит. И что, так это и оставишь? Пусть кобелирует на здоровье? Раз сошло с рук, значит, можно?

У Тани в памяти всплыла вчерашняя посетительница, чья дочь якобы ушла от мужа из-за Байгозина и, возможно, даже умудрилась от последнего забеременеть. Теперь эта история уже не казалась столь абсурдной: тот, кто сходил налево однажды, вполне мог проворачивать этот трюк и десять, и двадцать раз. А та девушка на последнем тренинге? Саратов или Самара… Не суть. Значит, Байгозин планировал затащить ее в гримерку отнюдь не за деловой беседой? И в Волгограде, и в Воронеже, и в этом, как его… Усть-пере-что-то-тамске… Вот подлец! И ведь мастерски выворачивал все так, что Таня сама чувствовала себя параноиком. Наивно верила, будто просто напридумывала себе всяких глупостей… Люська права: Байгозин способен искалечить не одну судьбу. Другое дело, что Таня не находила в себе моральных сил, чтобы спасти таких же униженных и оскорбленных дурочек, как она. Это было бы благородно, да. Но копаться снова и снова в похождениях бывшего, подспудно представляя, в каких позах он сношал случайных женщин, пока она, Таня, пускала слюни и грезила о белой фате? Нет, слишком тяжко и омерзительно. Она не Человек-паук и даже не летучая мышь, чтобы встать на страже справедливости ценой собственной жизни. Если бы Таня и превратилась в какого-нибудь супергероя однажды, то уж скорее в девочку-мышь. А таким положено сидеть в норе и не высовываться.

Конечно, вслух признаться в подобном малодушии Таня не могла. Уж не Люське, это точно. А потому из-за того же пресловутого малодушия Таня попыталась изобразить благородство.

— Пусть это останется на его совести, — сказала она, стиснув челюсти для пущего эффекта. — Для меня это закрытый этап — и точка. Я устроюсь на новую работу и просто пойду дальше.

Жаль, только в старинных сказках работает формула «сказано — сделано». Может, оттого, что в древние времена не слыхали о кризисе, может, оттого, что не сочинили еще волшебную историю о специалисте по контекстной рекламе. Если бы Таня умела, к примеру, пахать, кашеварить или полоскать в реке белье кверху задом, то сейчас ей бы не пришлось заполнять анкету на сайте. Пошла бы к какому-нибудь царю или купцу, и уже через пять минут была бы трудоустроена. К сожалению или к счастью, эпоха сказок канула в небытие вместе с царями и Кощеями, а вместо Бабы-Яги появилась проблема пострашнее. И имя ей — безработица.

В этом Таня убедилась на следующий же день, когда выложила свое нехитрое резюме во Всемирную паутину и принялась ждать улова. Раз закинула невод запроса — пришел невод с одним просмотром, да и тот от самой Татьяны. По вакансиям кликнула корпоративным — и остались клики без ответа. Словом, золотой работодательской рыбкой так до самого вечера и не запахло.

— Этот твой Интернет — фигня, — глубокомысленно изрекла Люська, когда за ужином Таня рассказала о своем бедственном положении. — Надо искать по знакомствам.

— Но у меня нет таких знакомых! Все остались в Уфе, а здесь я работала только с Колей…

— Говорила же, он тебе всю жизнь испохабил, — Люська фыркнула и вооружилась телефоном. — Так, чем ты там занимаешься? Реклама? Бумаги?

Таня хотела уже ответить, но вдруг поняла, что не знает, как одним словом описать свою работу. Она делала… Да все понемногу, наверное. Договаривалась с организаторами, заказывала брошюры, освоила даже графические редакторы и полиграфическую программу. Вела соцсети, строчила мотивирующие посты, бронировала гостиницы — и да, настраивала контекстную рекламу. Но какое все это имеет значение, если у нее в трудовой было написано просто: «помощник руководителя». Таня попыталась сбивчиво перечислить все свои обязанности, но с каждым словом лицо Люси принимало все более отсутствующее выражение.

— Ясно. — Вздохнув, она протянула гаджет подруге. — Набивай сама. Прям пиши конкретно: умею то, се, SMS…

— SMM, — поправила Таня.

— Вот-вот, именно это я и имела в виду.

— А кому писать-то?

— Это неважно. Главное, чтобы было понятно, что без тебя бизнес ну вообще не выдюжить.

Таня послушно расписала все, в чем когда-либо помогала Байгозину, присовокупила программы, в которых умела работать, и простыня вышла внушительная.

— Другое дело! — Люська даже не стала читать. — Вот, теперь добавим: «Одна моя знакомая…» — ее пальцы запрыгали по дисплею. — «Я сразу вспомнила о вас… Такой…» СпИце — или СпЕци-?

— Чего? — Таня не успевала за Люськиным полетом фантазии.

— По фигу, напишем «профессионал». Подожди, два «ф» или два «с»? — Люська раздраженно поморщилась: русский язык не входил в число ее любимых предметов. — Короче, «профи». Теперь рассылаем…

— Кому? — снова спросила Таня, снедаемая чувством «без меня меня трудоустроили».

— Да всем подряд, — беспечно отозвалась Люська. — Кроме мамы и бабушки: эти точно не шарят.

— Слушай, если на сайте вакансий никто не ответил, то тут…

— А это ты зря! У меня знаешь какие клиентки есть? Думаешь, дорогущий маникюр делает кто попало? Такие бизнес-леди… Яйца побольше, чем у твоего Байгозина. Кстати, о яйцах. Хочешь мексиканский омлет?

Таня, конечно, любила омлеты, но слово «мексиканский» вкупе с Люськиной патологической страстью к душераздирающим специям отталкивало. Не каждый может похвастаться язвоустойчивым желудком, а потому Таня просто вежливо покачала головой. Ее вполне устраивала овсянка, залитая кипятком.

— Дело хозяйское. — Люська вытащила из холодильника все необходимое, но не успела она разбить и одного яйца, как телефон разразился трелью. — О! Не иначе, по твою душу!

— Вряд ли…

— Да? — Люська прижала смартфон плечом к уху. — А, насчет работы? — И бросила на Таню победоносный взгляд. — Нет, еще актуально. Да она вот тут сидит, сейчас дам трубочку…

Таня не сразу справилась с удивлением, но как только до нее дошло, что Люська и вправду уделала всю индустрию онлайн-кадровиков одним изящным движением, то спешно проглотила остывшую овсянку, вытерла рот и ледяной от волнения рукой перехватила гаджет.

И снова Люська оказалась права: такими полезными связями, как маникюрша, похвастается не каждый опытный пиарщик. Таню пригласила на собеседования одна из любительниц идеальных ногтей, а по совместительству — начальница отдела маркетинга в крупной клинике пластической хирургии.

Все складывалось так, что Тане верилось с трудом: ей предлагали работу, на которой она собаку съела. С поводком и ошейником. Аудитория — женская. Все те же соцсети, все та же настройка. Но в отличие от Байгозина Лариса, ее потенциальный босс, предлагала официально оформить красивую должность, полный соцпакет, да еще и персональную скидку на услуги клиники. Не то чтобы Таня собиралась в ближайшее время что-нибудь себе откромсать или пришить, но ведь приятно же!

— А выйти когда нужно? — Таня изо всех сил старалась не звучать слишком радостно, да и Люська жестами призывала ее быть солиднее и снисходительнее. Мол, только и успевает отбиваться от предложений.

— Как вам удобно, — ответила Лариса. — Но у нас девочка уволилась, работы по горло, так что чем скорее, тем лучше.

— То есть прямо завтра?

— Просто идеально. Только не забудьте паспорт, СНИЛС, трудовую…

— Эм-м-м… — Таня замялась, вспомнив одну незначительную, но на редкость неприятную деталь. — А можно трудовую попозже? Я еще не забрала ее с прошлого места работы.

— Нет, давайте вы сначала заберете, а потом уже к нам, — в интонации Ларисы промелькнула настороженность. — Где, говорите, вы раньше работали.

— Байгозин. Женские тренинги, саморазвитие, коучинг…

— Да-да, я где-то слышала. А уволились почему?

— Почему уволилась? — Таня беспомощно уставилась на Люську. — Ну…

— Скажи, захотелось чего-то нового, — яростно зашептала та. — Только не говори про эти ваши…

Продолжать ей было необязательно. Таня хоть и не так часто искала работу, но догадывалась: секс с боссом — не лучшее украшение для резюме.

— Видите ли, я немного разочаровалась в его программе, — продолжила она под одобрительные кивки Люськи. — Решила вот сменить сферу деятельности, заняться тем, что действительно интересно и нужно. Или хотя бы не вредно.

— Ясно, — по этому короткому слову трудно было понять, что на самом деле думает Лариса, но энтузиазма в ее голосе явно поубавилось. — Тогда ждем вас завтра с документами.

Таня, конечно, поделилась сомнениями с Люсей, но та пребывала в эйфории от своих безграничных возможностей. Вдохновенно колдовала над огненным омлетом по-мексикански, нараспев рассуждала о том, не открыть ли ей свое рекрутинговое агентство, а от Таниных паникерских «а если…» отмахивалась, как от продавцов, которые разгуливают между машинами в пробках и предлагают амулеты от сглаза.

В конце концов, Таня и сама уверовала в светлое будущее и беспокоилась уже не о том, получит ли она вожделенную должность, а о том, в какой блузке она будет лучше смотреться в свой первый рабочий день на новом месте.

Этим вечером Таня уснула с улыбкой: на дверце шкафа висел идеально выглаженный костюм, на столе аккуратной стопкой лежали ксерокопии паспорта, а удобные туфли-лодочки, отполированные донельзя, блестели так, что перед ними можно было краситься безо всякого зеркала.

Впрочем, идиллия продолжалась недолго. А именно — до восьми часов пятнадцати минут, когда Таню с зубной щеткой во рту выдернул из ванной настойчивый звонок телефона.

— Алло, — отплевавшись, произнесла она в трубку.

— Это Лариса, — продублировала женщина надпись на экране. — Я говорила с вашим бывшим начальством… Вы вчера неточно указали причину увольнения, так что на данный момент мы вашу кандидатуру рассмотреть не готовы.

— Но как? — Таня переложила телефон в другую руку. — Подождите, я же действительно четыре года выполняла всю ту работу…

Но Лариса уже бросила трубку, оставив Таню в полнейшем недоумении.

На негнущихся ногах она прошла в комнату к Люсе, которая как раз наводила марафет перед работой.

— Что там такое?! Кто помер? — выдохнула та, уставившись на Танино бледное лицо.

— По ходу, Байгозин что-то наговорил про меня Ларисе… Мне отказали.

— Вот козел! — с чувством выругалась Люська. — Да ты не переживай, сейчас мы еще кому-нибудь позвоним. Вот Марина была, погоди…

И она набрала сразу двум постоянным клиенткам. И те вроде были не против пообщаться с Таней, однако обе спросили про прошлую работу. Ведь не могла же Таня им соврать? Конечно, она назвала фамилию Байгозина. А потом, с разницей в пятнадцать минут, перезвонили. Первая — Тане:

— Вы извините, конечно, но хорошо еще, что вам дали заявление по собственному написать! — возмущенно выдохнула в трубку Марина. — Я бы вас по статье уволила! — И не успела Таня выяснить, по какой конкретно, отключилась.

Вторая дама даже не стала связываться с Таней, обратилась прямиком к Люсе:

— Как вам не стыдно, таких людей предлагать! А я еще к вам маникюр делать ходила… Позор!