Новогоднее настроение

Дарья Лысенко, 2023

Кто бы мог подумать, что порой попросту необходимо заразить близкого человека. Под самый Новый год. Новогодним настроением. Ведь это такое кощунство – не хотеть отмечать такой праздник. Когда руки опускаются, что даже мандаринку не почистить. Аппетита нет, и оливье стоит на тарелке не тронутый. А подарки, разложенные по пакетам, а не тщательно завернутые в подарочную упаковку, пылятся под елкой, которую поставили и нарядили в последний момент. Артёму повезло, что у него есть Полина, которая постарается помочь и заразит его праздничным настроением в последний день года. Причем не его одного, а всю семью разом. Так, что те потом слягут на всю неделю. Будут поедать мандарины, пить какао и кататься на ватрушках. Ведь, может, новогоднее настроение такое же заразное, как ветрянка, если ты ей еще не переболел.

Я лежал в кровати. Календарь на письменном столе показывал 31 декабря. На часах было утро. Все это я не выяснял, а знал и так. Глаза совсем не хотелось раскрывать.

Ребёнок, который не радуется Новому году. А чему тут радоваться-то. Когда дома нет новогоднего настроения.

А все началось за месяц до этого. Так что, можно сказать, я был морально готов. Как если бы учительница заранее предупредила, что на следующем уроке будет контрольная. А не просто перед самым звонком сказала, убираем, мол, все с парт и достаем двойные листочки.

Так вот. Как бы мама не была против, но на работе ей поручили приехать 31 числа.

«Таки влепили», — с досадой сказала тем вечером бабуля. Мама на это лишь кивнула. Ну а что тут еще скажешь.

«До талого», — выразилась бабушка. Я сперва так и не понял, до скольки именно маме придётся работать. А как услышал, что до пяти вечера, так лучше б и не знал этого вовсе.

В любом случае, праздник в этом году можно было перечеркнуть. Красной ручкой, будто это ошибка какая-то. Сделав на полях пометку, что родителей вызывают. На работу. 31 декабря.

«Сказали, что я и без того на протяжении всего года брала много отгулов из-за детей. Мол, раз в году денёк за всех можно и отработать. Выручить коллектив, который весь год шел навстречу мне», — вздохнула мама, раскладывая ужин по тарелкам. Хотя после таких новостей аппетит у меня напрочь пропал. Даже макароны есть не хотелось, сколько бы сыра в них мама не добавила. Да, сделай она даже сыр с макаронами, все равно всю тарелку б не осилил.

Танюшка сперва приуныла, подумав, что подарков не будет. Но как только мама ее успокоила, сказав, что дед Мороз тоже выходит на работу и всю ночь будет развозить увесистые свертки, так та сразу перестала хмуриться.

Гоша лишь плечами повел и опять уткнулся в свой телефон. Хотя мне сперва показалось, что он нахмурился сильнее обычного. Но, может, мне просто хотелось думать, что не я один расстроился, но не подавал вида.

Так вот поэтому-то я особо и не стремился выбираться из-под пушистого одеяла. Тем более оно защищало меня всю ночь от поддувающего окна в нашей с Гошей комнате. Мне стоило лишь высунуть нос, чтобы убедиться в очевидном — что в комнате стояла холодрыга. Маме я этого не говорил, не хотелось ее огорчать и добавлять переживаний.

Вместо этого еще в начале новогодних каникул я решил обклеить окно скотчем. Но холодный воздух с улицы без приглашения, как к себе домой, пробирался ко мне в комнату.

Я открыл один глаз и сощурился. Солнце за окном светило только так. Словно, сама природа радовалась празднику. А я хмурой тучкой лежал в кровати. Но с этим надо было что-то делать. Поэтому я разом скинул с себя одеяло и опустил ноги на холодный пол.

Было непривычно завтракать на кухне одному. Бабушка возилась в гостиной с Танюшкой. Гоша, как всегда, сидел в комнате и рисовал. Я ел черничное варенье, добавив в него пару ложек овсянки. Мама работала за всю компанию в офисе.

На висевший на стене над столом календарь с красной цифрой «31» я старался не смотреть, но все равно периодически косился. Чтобы подсластить себе жизнь, я плюхнул в тарелку еще пару ложечек варенья. Прямо с ягодами, чтобы пожевать, будто мармелад.

Я уже допивал час, поглядывая на пустую тарелку, на которой оставались лишь разводы от варенья. Как вдруг мысли о том, чтобы пока никого рядом нет, слизать остатки с тарелки, прервал звонок в дверь.

Два длинных гудка и один короткий. Так звонит лишь один человек, когда ему удается попасть в подъезд без использования домофона.

От волнения я аж кружку на грязную тарелку поставил. Настолько я не ожидал ее визита. Радостный, я помчал открывать.

— Это, собственно, что такое? — Сказала она вместо приветствия прямо с порога.

Шарф был обмотан так, что из-под него торчал лишь красный нос да пышные рыжие волосы. В руках у нее был огромный пакет, набитый всякими свертками. Шапка съехала на бок, но ее руки были заняты. Да и ей, скорее всего, было совсем не до этого. Пыхтя, она поставила пакет на пол.

У меня прямо руки зачесались попробовать поднять пакет. Неужели, он и правда был такой увесистый. Но Полина меня опередила, всучив в мои пустые руки свои варежки, злосчастную шапку и шарф, который мама узлом намотала на нее перед самым выходом из дома.

— Мы в этом году решили не отмечать, — ответил я, аккуратно складывая шарф и кладя его на полку.

Я уж очень старался звучать обычно, но все равно вышло как-то понуро. Полина аж вскрикнула. Причем, как мне показалось, не наиграно:

— Как не отмечать? — Лицо у нее при этом было такое будто она только что узнала, что слойки с сахаром в школьной столовой продавать больше не будут.

— Мама сегодня на работе, — пожал я плечами, как мама, когда сообщала нам эту новость месяц назад.

— И вернется она лишь под бой Курантов? — нахмурилась Полина.

Конец ознакомительного фрагмента.