Камера и два блокнота для важности

Дарья Лысенко, 2023

В этой истории нет супергероев и волшебников. Но есть мальчик, жизнь которого полностью меняется на одном уроке. За окном теплый сентябрьский день. В воздухе кабинета скука перемешана с переживанием о том, кого вызовут к доске. Солнце вовсю греет, а в субботу решит взять выходной и не выйти на работу. Вдруг мысли мальчика за одной из парт обрывает неожиданный стук в дверь. Так в его жизнь врывается Полина. Артем, привыкший жить рассказами из книг, постепенно становится главным героем собственной истории. Отбросив смущение, он выручает Полину, взяв к себе в команду на уроке физкультуры. Хоть она и не походила на многообещающего баскетболиста. Было очевидно, что ее возьмут в команду последней. А это обидно. Он знал наверняка. Отблагодарить его она решит не плиткой шоколада. И даже не слойкой с сахарной посыпкой из столовой. Она предложит присоединиться к помощи человечеству. Такие разные, вдвоем они пройдут через массу событий, в которые им удастся вляпаться на страницах книги.

Глава 3.

В воскресенье с самого утра я был уже умыт и одет. Носки подобрал одинаковые, рубашку заправил в джинсы. Даже волосы причесал. Чтобы отвлечься я начал читать привезенную бабулей книгу. Но она не очень помогала, хотя Жюля Верна я обожал. Несколько раз приходилось перечитывать один и тот же абзац. Будто я учебник по географии читаю, а не интересную книжку.

В десять утра позвонили на домашний телефон. Порой я забываю, что он у нас вообще есть, на него обычно только бабушка звонит, когда она на даче, но сегодня она с нами, так что было непонятно, кто это может быть.

— Прости, — первое, что я услышал, взяв трубку и сказав «Алло». — Не могу сегодня выйти из дома, я б пошла, честно, но меня родители не пустят, — у Полина голос был хриплый и расстроенный. Поэтому мне надо было быть бодрым, так делают товарищи, когда одному из них грустно.

— Ничего страшного. Надеюсь, твой день наладится, потому что завтра контрольная. И надо, чтоб хотя бы сегодняшний день был сносным, — я сделал паузу. Уж очень я стеснялся, но решил добавить то, что очень хотелось предложить. — Хочешь, я могу прийти, мы вместе подготовимся.

— Ой, не надо, — сразу сказала она. — Я даже телефон еле перехватила, чтоб тебе позвонить. Пока мама на кухне мне делает какое-то мерзкое варево для горла. Завтра уже все будет в порядке, честное слово. Я часто болею, но быстро выздоравливаю. Так что мы и контрольную напишем на отлично или хотя бы на четверочку вытянем. И человечеству поможем. Не все же нам для себя жить.

— Договорились, — сказал я и хотел уже прощаться, как вдруг понял. — А откуда у тебя мой домашний номер телефона?

— Дневник твой. Ты глянь, кроме адреса там и телефон есть. Я ж говорила, что важные вещи запросто запоминаю. Давай, не скучай, — сказала она и бросила телефон. Я даже попрощаться не успел. Но услышал, как у нее кто-то что-то ей говорил вдалеке. Видимо, мама возвращалась, и нельзя была попасться.

Что-что, а ее слова о том, что важные вещи она запоминает от меня не ускользнули. Выходит, мой телефон ей важен. Улыбнувшись, я побежал читать книгу. Бабуля была права, она интересная — книга. То, что Полина интересная я и сам знал. Это мне сразу бросилось в глаза. Как только я ее увидел впервые в кабинете за спиной Марины Алексеевны с ее копной кудрявых волос, настолько пышных, что в них можно было запрятать кучу шпаргалок с формулами.

Хотя бабуле не надо было с утра никуда идти, она всегда завтракала с нами. Только сегодня, утром понедельника, она сидела без своей газеты, за которой обычно даже до первой кружки кофе ходила к почтовому ящику.

Гоша сидел в телефоне, мама заплетала Танюшке косу, а та была увлечена кашей. Именно ей, а не ее поеданием. Судя по комкам манки на ее тарелке, моя сестренка строила форт.

Обычно за завтраком я сидел с книгой, но сейчас, увидев, что бабуля сидит без газеты, решил для приличия книжку убрать, хоть оторваться и было тяжело. Гоша отложить телефон не мог, он к нему приклеен. Так мама говорит. Но я видел, спит он без мобильника. Значит, хоть иногда, но отлепляется. У Гоши телефон, в отличие от моего, поновее. Без кнопок. Но он на него сам заработал, подрабатывая летом. То одной соседке помочь, то другой что-то починить. Пару раз он продавал соседям что-то, завернутое в плотную бумагу размера А4. Не знаю, что, он не поделился, хотя я смотрел на него с максимальным любопытством, на которое позволила моя культура. В общем, так он и накопил за лето на телефон.

— Как дела? — Начал я разговор. Никогда не знал, как это делается, поэтому обычно молчал. Но с бабушкой молчать не хотелось. Гоша и бровью не повел. Таня только сосредоточенней стала выстраивать оборонительный форт. Мама же старалась из всех сил, было трудно заплетать косички, когда дочка так яро мотает головой.

— Представь себе, еще только утро, а человечество уже разочаровало, — сказала бабуля, накладывая сахар в кофе, одну чайную ложку за другой, с горкой, в сумме вышло три. Видимо, и правда нужно было срочно подсластить жизнь. — Как всегда, я вышла за полагающейся мне газетой, которую я, знаешь ли, выписываю. Сам понимаешь, без нее утренний кофе не тот. Не было моей газеты, в общем, — плавными движениями она размешивала сахар в кофе.

Бабуля говорит, что кофе для нее не столько напиток, сколько успокаивающий процесс, от которого она получает удовольствие. «Замечай маленькие приятные моменты в жизни, Артём, это важно. Так по крохам ты соберешь на счастливую жизнь».

— А у тебя как?

— Сегодня после школы мы пойдем с Полиной помогать как раз этому человечеству. Впервые. Я впервые, она это постоянно делает, в свободное время, — начал я. — Сегодня еще контрольная работа по математике, но я к ней готов, видимо, потому и не волнуюсь. А вот за нашу помощь человечеству очень. Вдруг я его подведу?

— Тогда ты хотя бы пытался, в отличие от некоторых, точнее от большинства. И это именно то, что считается. Ты не только говоришь, но и делаешь. Я горжусь тем, что ты закрепляешь свои слова поступками. Так даже не каждый взрослый делает.

— Но если я подведу Полину? — Кажется, в тот момент я понял, чего боялся больше всего. Я боялся подвести именно этого представителя всего человечества.

— Товарищи для того и даются, чтобы подталкивать в нужный момент.

— На самом деле, мы с ней не так хорошо знаем друг друга, чтобы уже быть товарищами, — признался я, кроша корку булки в пустую тарелку. Свою порцию манки я уже давно съел. — Но Полину я еще ни разу не подтолкнул.

Гоша уже встал из-за стола, мама доплела вторую косичку, значит пора уже было допивать чай и убирать не пригодившуюся книжку в рюкзак.

— Значит просто еще не настал подходящий момент, когда ей понадобится твоя помощь. Плюс ты правильно подметил, что она только пришла в ваш класс. Всяко, я знаю, что, если момент и наступит, то ты будешь рядом, — бабушка подмигнула и волнение словно рукой сняло. Это еще одна ее суперспособность.

— Сегодня мы помогаем не менее важной части человечества, о которой часто, а точнее почти всегда не думают. Птицам, Артемон, птицам, — громко объявила Полина хриплым голосом.

Мы были у нее дома. А точнее на кухне. Она стояла на стуле и что-то искала на верхних полках, уставленных всякими банками и коробками. Нелюбимая Полиной греча, овсянка, пара банок домашнего варенья и всякая всячина. Полина тянулась из всех сил, старательно выискивая нужную коробку. А я старался припомнить хоть раз за двенадцать лет, когда меня так называли.

Примчавшись сразу после уроков и злосчастной контрольной к ней домой и скинув рюкзаки, тут я просто последовал ее примеру, мы вбежали на кухню. Даже руки не помыв.

Она встала на стул прямо в кроссовках! У мамы моей случился бы шоковый припадок или что-нибудь такое. Когда я рассказал маме, какая Полина, та пришла к выводу, что, возможно, Полина лев. Но, я-то уже давно понял, что она овен и никто иной. Ошибки быть не может, но спросить я не решался. Оно, наверное, и не так важно. Но, если честно, знай я ее знак зодиака, то в пол уха, но слушал бы ее гороскоп утром в машине.

— Но ведь это даже не человечество, — я ведь понимал, что говорю правду, но Полину трудно переубедить, тем более, когда она на размер стула минус два сантиметра выше тебя. Плюс еще тянется на носочках. В общем, в этот момент она смотрела на меня с высока. Как большинство взрослых и почти все учителя.

— А ты знаешь, что птенчикам тоже надо что-то есть, у них нет зарплаты, в магазин они сходить не могут, слетать тоже. Холода наступают. Не у всех, знаешь ли, есть возможность улететь зимовать на моря. Все сразу на них навалилось. Им нужна рука помощи.

— А, если быть точным, крыло, — наконец согласился я. — Да и карманных денег у них тоже нет, как и карманов.

Мои шутки Полина пока еще не понимала. Либо была слишком поглощена процессом поиска корма для птиц.

— Ты начинаешь соображать. Поэтому хотя бы сегодня мы их покормим. Ты знал, что семечки им нельзя? И хлеб с булкой тоже. А люди это в первую очередь и дают. Мне мама сказала, ну, что нельзя.

— Поэтому сейчас ты ищешь…

— Пшено, конечно же, — ответила она, вытаскивая полную банку с крупой.

Отсыпав по пакету на каждого, мы были готовы отправиться спасать человечество с крыльями. И перьями.

Только сперва мама Полины дала нам по большому сэндвичу с жареным сыром и морковные палочки похрустеть. «Чтоб был какой-то баланс», — пояснила она, нарезая морковку, пока мы уплетали сэндвичи. Полине еще полагалась кружка какого-то горячего отвара, мне же, к счастью, достался яблочный сок. Потому что отвар пах какими-то травами. Такое пить совсем не хотелось.

Полина периодически поглядывала на часы на стене. Будто у нее была договоренность с какой-то важной птицей.

Я же краем глаза смотрел за мамой Полины. Ее звали Маша и она совсем не походила на мою маму. Не только именами, хотя Мария и Алёна действительно звучат совсем по-разному.

Например, увидев, что мы вбежали на кухню прямо в кроссовках, она только полюбопытствовала, что у нас за важное дело. У нее были длинные кудрявые волосы. У Полины они, выходит, были в маму. Она носила круглые очки с тонкой оправой. И совсем не походила на физика. Но было видно, что зрение у нее очень плохое, линзы только так увеличивали ее глаза. «Наверное, читала ночами книжки с фонариком», — подумал я. Потому что бабушка предупреждала, что так делать не стоит, а то придется носить такие же огромные очки, как у нее. Но очки тети Маши мне нравились. Мне кажется, носи я такие очки, то выглядел бы на пару лет старше. И уж точно солиднее. Может, взрослые даже прислушивались к тому, что я говорю. И воспринимали иногда всерьез.

Папы дома не было. Он, по словам тети Маши, брал интервью у какого-то серьезного человека. Любопытствовать я не стал. Хотя было очень интересно.

Я первый доел свой сэндвичи, не потому что я был голоднее, просто я не щелкал клювом. Съев три морковные палочки и вытерев губы салфеткой, я был готов отправляться на дело. Полина же все еще жевала свой сэндвич. Было заметно, что ей этот процесс успел наскучить. Сидишь себе жуешь, а сладости у этого сэндвича не прибавляется. Она косо поглядывала на положенные ей морковные палочки. Видимо, расценивала, сколько времени ей потребуется на них. Или разрешит ли мама оставить их на потом. К своему отвару она почти не прикоснулась. Я, честно говоря, тоже не стал бы.

Съев одну палочку для приличия, сделав большой глоток жижи и вытерев рот тыльной стороной руки, она встала из-за стола и махнула в сторону коридора.

Тетя Маша уже ушла работать дальше, поэтому у меня не получилось поблагодарить ее за вкусный сэндвич. От этого стало неловко. Но, увидев в руках Полины два пакета с пшеном, я сразу же сосредоточился на предстоящей миссии.

Ветер ворошил опавшую листву, будто обронил что-то и копошился, тщетно пытаясь найти. Деревья наклонились под тяжестью порывов. Они словно следили за тем, найдется ли пропажа. Какие-то веточки отламывались и летели к листве. Видимо, шпионили. Мы с Полиной шли на дело.

Почему всегда, когда не идешь целенаправленно кормить птиц, а, например, направляешься в магазин, то обязательно встретишь целые стаи голубей и воробушков. Чаще всего они рядом, и ты даже не обращаешь на них внимания. Но вот именно сейчас, когда у нас было для них целых два пакета еды, которую им действительно можно и очень даже нужно, их не было нигде. Даже ни одной вороны. Хотя мы согласились, что их кормить не будем. Они итак на помойках все что угодно найдут. И у других птиц еду отберут. Вороны всегда самые толстые. И самые наглые.

— А кто сказал, что будет легко? — Не отчаивалась Полина, когда мы зашли уже во второй двор и набрели только на пару кошек, которые совсем нам не подходили. По крайней мере, в этот раз. Обе сидели на скамейке. Одна облизывала лапку, умывая мордочку, а вторая поглядывала на нее с какой-то завистью. Видать, кто-то из них смог полакомиться. И было понятно, кто именно.

— Как думаешь, почему голуби не улетают куда-нибудь на зиму? — С максимальной серьезностью спросила Полина, чтобы отвлечь и меня, и себя от мысли, что плевое дело оказалось не таким уж и простым.

— У них не хватило денег на билеты, — ответил я и очень постарался не улыбаться. Не получилось.

Полина, наконец, поняла мою шутку и даже хихикнула. Вернув боевой настрой, она повела меня дальше.

Мы решили поменять тактику и вместо дворов зашли в небольшой сквер, вокруг которого стояли скамейки. На одной из них сидела пара бабулек. Почти как те кошки, только бабушки свои руки не лизали. А лишь судачили о чем-то. Судя по выражению их лиц, говорили они о какой-то проблеме. Одна из них качала головой. Больше никого в этом сквере не было. Кроме голубей. Полина аж вскрикнула от радости. Наконец, мы могли кого-нибудь спасти.

Только засунув руку в пакет и зачерпнув жменьку пшена из пакета, я понял, что голуби уже навострили уши, которых у них нет, и уже были готовы быть спасенными.

Высыпав первую партию, к нам прилетело четыре разведчика. Полина сказала, что нельзя делать резких движений, а то они улетят и пшено попросту пропадет. «А это, Артём, грозит тотальным разорением», — серьезно подметила она. Я даже дышать старался тише. Полине это плохо удавалось, нос у нее был заложен.

На вторую жменьку прилетело еще штук пять голубей, они поняли, что к чему и были только за. Старушки повернули головы, их лица прояснились и улыбаясь они продолжили о чем-то говорить.

— Либо тоже хотят спасти человечество, либо хвалят, — решила Полина. Как по мне, сказала она это слишком громко. Это могли услышать и бабушки, и, самое главное, голуби. Спугнуть их мне хотелось меньше всего. Уж слишком долго мы их искали.

Поэтому я молча совсем слегка кивнул. Не хотелось спугнуть налетевших пернатых.

Высыпав еще пару жменек, мы осторожно начали отступать назад, пятясь к выходу из сквера. Одна из бабушек показала нам класс, видимо ее внуки научили, Полина ответила за нас двоих, совсем не боясь, что голуби улетят. Они и не улетели, а мы ушли искать других крылатых, которых стоит спасти. На этот раз Полина надеялась на воробушков. «Их стоит искать в кустах», — со знанием дела добавила она.

Только мы зашли в следующий двор с детской площадкой без детей но с парой воробушков, только мы высыпали им одну жменьку на двоих, как откуда не возьмись появился уборщик. На голове у него была красная шапка, а в руках метла. Странно, что мы его издалека не заметили, видимо, были слишком увлечены спасением.

В любом случае, мы ему не понравились, он стал что-то кричать, показывая не класс, а кулак. Видимо, ему не нравилось, что он тут подметает, а парочка каких-то хулиганов безобидной наружности рассыпает по асфальту крупу.

Рассудив, что он хочет нас прогнать, мы приняли его предложение и побежали со двора. Полина бежала спиной вперед, показывая ему язык. Мне же пришлось ее предупредить, что тротуар вот-вот кончится и надо повернуться. Хотя-бы еще пара воробьев были на нашем счету спасенных. Что уже не мало для одного дня.

В следующем дворе стояла хоккейная коробка. Как назло, над ней сидела целая стая голубей, совсем не боясь старшеклассников, играющих в футбол.

Птицы, наверное, понимали, что они могут спокойно наблюдать за матчем, потому что школьники были слишком увлечены футболом. Они смотрели на парней свысока. В прямом смысле этого слова.

Но мы-то с Полиной не были птицами. Одним взмахом крыльев мы бы не улетели от грозных старшеклассников. Я дернул ее за рукав джинсовки, намекая, что нам стоит поискать птиц где-то еще. Но она осталась стоять на месте, с видом знатока смотря на игру. Видимо, расценивая шансы команд на победу. Да и, зная ее, не хотела Полина терять возможность накормить целую стаю птиц. Их тут и там на коробке сидело штук двадцать точно.

Хоть, ребята и были старше, класс девятый точно, Полину это все равно не остановило. Как я ни пытался ее отговорить, она все равно вошла на коробку и рассыпала целую гору пшена.

Я старался не смотреть на футболистов, но спиной почувствовал, что игра тут же остановилась и вовсе не потому, что кто-то забил гол.

— Эй! — Поздоровался с нами парень на своем дворовом языке. Он как раз и остановил игру, придержав ногой мяч. Хотя, наверное, первой ее остановила Полина, замарав поле. На пшено тут же начали слетаться птицы. — Это вам не газон и не парк для старушек.

— Мы тут в футбол играем. Здесь спорт, а не общепит! — Подхватил второй. Видимо, его правая рука. Так мама говорит. Хотя, наверное, в футболе можно сказать правая нога. Или левая пятка.

— Да ваша команда все равно сильнее, до своих ворот вы не дойдете, — Полина хотела схитрить, парень с мячом ухмыльнулся. Зато запротестовал вратарь, на команду которого шло нападение.

— У нас сейчас будет контратака, и если вас мячом зашибет, то нам потом влетит. Поэтому идите отсюда. И рис свой заберите, — крикнул он через всю коробку.

— Это пшено, недотепа! — Попрощалась Полина, и мы убежали. Точнее, первым побежал я, потянув Полину за рюкзак на случай, если она решит остаться.

По пути за пределами площадки рассыпалось еще немного пшена, и обернувшись, я заметил, что на него уже успешно слетелась стая голубей, воробьи стояли позади, ожидая своей очереди. Пшена высыпалось прилично, так что малюткам тоже должно было хватить.

В новый двор мы вбежали запыхавшись. Я сразу посмотреть по сторонам. Не было ни уборщика в красной шапке, ни каких-либо спортсменов-школьников. На детской площадке была пара ребят лет пяти. Их мамы сидели на лавочке рядом, говоря о чем-то важном, потому что они были слишком увлечены, чтобы следить за детьми.

Поняв, что порой просто рассыпав немного пшена, на него, может быть, сами начнут слетаться птицы, я предложил эту идею Полине. Она ее одобрила, это я понял. Потому что, ничего не сказав, она начала рассыпать пшено у забора. Видимо, подумала, что занятые мамы могут начать кричать, что мы загрязняем экологию и детскую площадку и Землю в целом.

Только что-то пошло не по плану. Вместо птиц на пшено слетелись двое ребят. Как не странно, мамы одновременно повернули головы. У них, видимо, датчик в головах. Посмотрели, убедились, что мы выглядим безобидно и пришли с миром и пшеном, и опять повернулись друг к другу. Мы с Полиной сочли, что добро на выдачу порции пшена детям нам дали. «Надо же приучать молодняк к хорошим делам», — заявила Полина. С серьезным видом сказав ребятам, что бегать нельзя, мы начали рассыпать немного пшена то тут, то там. Спустя пару минут прилетели первые разведчики, а за ними и целая стая.

Так все пшено и кончилось, а площадка заполнилась птицами. Ребята довольно хихикали, сидя на корточках и наблюдая за голубями.

Полина убрала пустые пакеты в карман джинсовки и сказала, что пора покормить чем-нибудь сладеньким и нас самих, поэтому мы договорились на том, что на сегодня помощи человечеству хватит и было решено расходиться по домам. Полина сказала, что в следующий раз мы будем помогать существам без перьев. Не знаю, про собак ли она, кошек или все-таки про людей. В любом случае, наше приключение, а для меня оно именно им и было, мне понравилось и я ждал продолжения.

Пожав друг другу руку на прощание, я довольный пошел к автобусной остановке. Предварительно взяв в ларьке плитку молочного шоколада с фундуком. Все таки Полина была права, сладкого жуть как хотелось.