Киллер на диете

Дарья Калинина, 2010

Новое дело, за которое взялись сыщицы-любительницы Мариша и Инна, напоминает русскую матрешку: стоит им только «раскрыть» какой-то факт, как глядь – внутри сидит следующий, переворачивающий стройную логичную версию с ног на голову. Так картина исчезновения молодой девушки Милы Путовой то и дело резко меняется, сводя на нет все усилия подруг. Но Мариша и Инна не привыкли отступать, и особенно – перед тайнами. А для этого расследования характерно следующее: все, абсолютно все, даже родственники и знакомые пропавшей Милы, что-то скрывают…

Глава 1

Наташа была человеком живым и очень жизнерадостным. Это признавали все, кто ее знал. Никогда не впадая в уныние, Наташа знала средство от всех жизненных невзгод и обид. Если случался период плохого настроения, она любила сменить его, вкусно и плотно покушав. Средство это было верное, потому что даже просто в предвкушении вкусной и обильной трапезы настроение у девушки неизменно поднималось. И она сама удивлялась тому, насколько лучше становилась жизнь, стоило ей основательно заполнить желудок.

Правда, от этого у девушки росли попа и живот, в чем ее неизменно упрекали все ее родные. Впрочем, особенно размышлять на тему своей полноты Наташа не любила. Она вообще не любила много думать о себе самой и о том, кто ее окружает. От этого у нее частенько портилось настроение, потому что мысли в голову, по большей части, лезли какието печальные. Вроде бы все окружающие были добры к ней. А все равно, чегото девушке не хватало.

Наташа жила в большой семье. У нее были бабушка, мама, папа и младшая сестренка Мила. И както так повелось, что Наташа всегда была больше папина, а Мила — бабушкина любимица. Ну а маму они делили поровну, без всяких разногласий. Мамы хватало на всех. Наверное, у папы было на этот счет свое мнение, но его никто и никогда не слышал. Потому что папа вообще был малоразговорчив в том, что касалось его собственных чувств.

Конечно, всех своих девочек — двух дочек-красавиц, жену-умницу и свою заботливую мать — он очень любил. А любя, стремился сделать из них полное совершенство, бурча на каждом шагу и доводя до тихого зубовного скрежета бабушку, которая и сама любила поворчать, но только не на своих обожаемых внучек.

От своих родителей, бабушки и сестры Наташа скрывала всего одну, но зато огромную и страшную тайну. И она — эта тайна — касалась Валеры, горячо любимого кузена Наташи. Строго говоря, Валера не был Наташе даже кузеном, он был сыном папиного двоюродного брата — дяди Семена. Но Наташина бабушка Валеру почемуто родней не считала. Видимо, потому, что Валера происходил не из ее рода, а из рода дедушки — папиного папы.

Сам дедушка скончался много лет тому назад. Наташа его совсем не помнила. И еще ей казалось, что папа тоже своего родного отца помнит очень слабо. Во всяком случае, хотя фотография дедушки и стояла на серванте в большой комнате, никто из членов семьи никогда возле нее не замирал в безмолвной скорби. И даже бабушка, проходя мимо, просто иногда небрежно смахивала с резной рамки пыль.

От этого Наташе тоже делалось както неуютно на душе. И в голову закрадывались мысли, что, похоже, бабушка не слишкомто любила дедушку. Но, конечно, к Валере это не имело никакого, совсем никакого отношения.

Валера был замечательным! Он был самым лучшим, надежным и верным Наташиным другом — с самого раннего детства. Сколько она себя помнила, Валера всегда и перед всеми ее защищал. Даже еще нетвердо стоя на своих пухлых детских ножках, Валера умудрялся отражать нападения соседской собачки Жужжи на Наташу. И даже так треснул при этом ее по наглой зубастой морде своим пластмассовым совочком, что блохастая болонка Жужжа надолго забыла о том, как нападать на маленьких детей.

Совочек у Валеры был подевчачьи розовым. Но удар он нанес противной Жужже совсем помужски, решительно и властно. А потом взял свою сестрицу за измазанную песком ладошку и увел подальше от лаявшей, жутко обиженной собаки и ее ругавшейся хозяйки, грозившей малолетним хулиганам страшными карами.

И вот в связи с Валерой недавно у Наташи и появилась ее единственная тайна. Девушка ловко научилась скрывать от своих горячо любимых папы с мамой (и бабушки тоже, разумеется) то, что им не полагалось знать. Свою тайну Наташа и Валера поклялись никому и никогда не выдавать. И с тех пор их жизнь приобрела особый, только им одним известный привкус порока.

Так Наташина семья и жила себе много лет подряд, никому не завидуя и ни у кого ничего не отнимая. И внезапно всему этому упорядоченному существованию пришел конец.

Впрочем, началось все очень безобидно. В тот осенний день Мила вернулась из своего замечательного института раньше обычного и заявила, что ее посылают «на картошку». Это вызвало бурное негодование бабушки, которая считала, что подобный пережиток советской власти канул в прошлое вместе с самой властью. А также вызвало сие сообщение некоторое удивление со стороны папы и мамы, полагавших, что если ребенок учится в приличном месте, то он вполне мог бы обойтись и без такого педагогического изыска со стороны преподавательского состава Милиного института.

Одна только Наташа не поняла, в чем дело. Они с Милой были почти ровесницами, их разделяло всегото полтора года разницы. Но Наташа все равно была детищем другой эпохи, которое про картошку знало лишь то, что это — овощ, и из него в закусочных готовят потрясающе вкусный картофель-фри. Во всяком случае, Наташины познания дальше картошки-фри никуда не пошли.

– Дурочка! — снисходительно пояснила старшей сестре Мила. — Поехать «на картошку» означает — отправиться вместе со всей своей группой на подшефную ферму. И помогать там фермерам в уборке урожая.

– А что, сами они справиться не в состоянии?

– Конечно, в состоянии! Просто для нас, для будущих агрономов, это будет очень интересный личный опыт.

Таким образом, до старшего поколения семьи Путовых дошло, что «картошка» нынче не совсем та, что была раньше. Но от этого им отнюдь не стало легче.

– Какаято ерунда на постном масле! — воскликнула мама, она всегда так говорила, когда волновалась. — На дворе — октябрь месяц! Дожди льют почти неделю! О каком урожае идет речь? Все, что не убрано, давно сгнило на полях!

Но Милочка объяснила, что убирать им придется даже и не картошку, а какуюто особую капусту, которая ни холода, ни излишней влаги не боится. И по этой причине может сидеть на полях вплоть до самого снега.

– И благодаря этому у капусты появляется особый привкус, за который она очень ценится.

Бабушка при этих словах Милы както странно вздрогнула и испытующе посмотрела на свою любимую внучку. Мила ее взгляд выдержала. А вот Наташе показалось, что между бабушкой и Милой проскочила какаято искра. Но обдумать эту мысль она не успела, ее отвлекли родители.

– Ерунда! — воинственно повторила мама, глядя на свою младшую дочь. — Капуста — она и есть капуста! Какой там у нее может быть особый привкус?

– Ты так говоришь, потому что сама не любишь капусту.

Тут маме возразить было нечего. Капусту она действительно не любила. А любила персики, сливы, абрикосы и еще виноград. Но они, увы, в северных широтах не произрастают. А если и произрастают, то очень и очень неохотно. И, ясное дело, не в октябре месяце.

– Ну? И когда же ты вернешься? — спросил у дочери папа.

– Через неделю! — бодро ответила Мила. — Максимум — через десять дней!

Сказала и отбыла на свою «картошку».

Сначала никто не волновался. Мила была девушкой ответственной. И, несмотря на то что она была младше Наташи, именно ей с самого детства всегда доверяли ответственные задания. Косолапая Наташка могла случайно разбить любимую мамину чашку или перевернуть тарелку с папиными котлетами. А вот маленькая Мила все доносила до нужного места в целости и сохранности, что неизменно вызывало бурное одобрение со стороны бабушки и досадливые взгляды мамы, бросаемые ею искоса на эти сцены.

Наташа сестре не завидовала. Но иногда ей тоже становилось досадно, что она не умеет так аккуратно обращаться с вещами. И она мечтала стать ловкой и умелой, чтобы родители доверяли ей так же, как и Миле. Впрочем, в этот раз доверие родителей к Миле, увы, не оправдалось. Потому что ни через неделю, ни через десять дней дочь домой так и не вернулась. Крайне озабоченный ее отсутствием отец отправился в институт. И там узнал потрясшую его до глубины души новость. Ни на какую «картошку» студенты и будущие агрономы не ездили и не собирались ехать!

– На меня там посмотрели как на полного придурка! — рассказывал взбешенный Олег Игоревич своим жене, матери и дочери. — Никто не мог мне сказать, где сейчас Мила. Они не видели ее уже почти две недели!

– А как же «картошка»? — пролепетала его жена Татьяна Павловна.

– Мила на нее одна уехала? — заикнулась бабушка.

Вопросы эти задали одновременно обе. Но сорвался Олег Игоревич на свою мать.

– Не было, мама, никакой «картошки»! Твоя внучка нас всех обманула!

Бабушка обиженно поджала губы и процедила:

– В первую очередь, она твоя дочка, дорогой мой!

В разговор вступила мама:

– Говорила я тебе, ты слишком балуешь девчонку!

Услышав это, папа в отчаянии закричал:

– Ясное дело, опять я во всем виноват! Впрочем, я привык! Я и так всегда и во всем виноват!

Одна лишь Наташа сохранила какоето подобие здравого смысла.

– Постойте! Не ругайтесь! — остановила она родителей и бабушку. — Сейчас нам надо понять, куда же уехала Милочка. Если «на картошке» ее нет, то где же она в этом случае?

Ее слова произвели на родителей должный эффект. Их старшая дочь, которую они привыкли считать распустехой и едва ли не дурочкой, внезапно подала им дельную мысль. Старшие в семье Путовых перестали ссориться и начали думать.

Но, сколько они ни думали, ничего толкового придумать так и не смогли. Мила не отличалась открытым нравом. Но она была, что называется, домашней девочкой. И родителям казалось, что они знают все ее тайны. Да и какие особые тайны могли быть у молодой девушки, еще ни разу в жизни даже не влюблявшейся?

Но вот насчет последнего обстоятельства родители как раз жестоко ошибались. И Наташа, слушая их споры и упреки в адрес друг друга, невольно поежилась.

А ну как теперь раскроется вся правда? А если родители узнают также и про них с Валерой? О нет! Об этом даже страшно подумать! Если правда выйдет наружу, это грозит гибелью всей семьи Путовых.

Наташа лучше всякого другого понимала, что правда не должна увидеть свет. И вот, пока ее родители рвали волосы на головах и спорили друг с другом, куда бежать в первую очередь — в милицию, к старым, но не потерявшим влияния друзьям бабушки или прямо к частным детективам, Наташа натянула на плечи свою старую курточку. И очень тихо, неприметной тенью выскользнула из дома.

Мариша прекрасно себя чувствовала весь день. Может быть, это и странно звучит, но с годами она стала находить странное удовольствие именно в тех днях, когда ее горячо любимый муж отсутствовал дома. Нет, Мариша вовсе не стала его любить меньше. Ничуточки не стала! И он совсем даже не тяготил ее своим присутствием, когда бывал дома. Но всетаки, когда он уезжал, Мариша чувствовала, что к ее грусти примешивается некое удовлетворение.

Наконецто она сможет посвятить себе самой все свое время! Будет ходить по магазинам! Съездит повидаться со старыми подругами, выщиплет брови, сделает пересадку всех комнатных растений, выберет и купит ковер в большую комнату, повесит…

Одним словом, список приятных и просто нужных вещей и поступков можно было бы перечислять до бесконечности. Но самое главное, что ценила Мариша, — это возможность просто поваляться на диване с книжкой в руках и целой тарелкой чегонибудь вкусненького под боком. В присутствии Смайла у нее это никогда не получалось. Когда он был дома, у Мариши постоянно находились какието дела, которые требовалось срочно сделать. Смайл просто генерировал все эти дела.

И даже если никаких дел у Мариши не было и она тянулась за какимнибудь любимым детективом, Смайл и тут умудрялся вмешаться в ее планы, включив какойнибудь жутко захватывающий приключенческий фильм или канал «Планета», где рассказывали и показывали эпизоды из жизни очередной партии африканских колдунов и их племени. И Мариша прилипала к экрану.

Эта простая жизнь простых людей, живущих на лоне природы, была удивительнее, чем самый фантастический боевик. И Мариша смотрела не отрываясь. А потом Смайл еще находил какието занятия для них двоих, так что книжка так и оставалась лежать нетронутой вплоть до самого его отъезда.

И вот теперь муж уехал. И Мариша радовалась. Она знала, что через несколько дней, максимум через неделю, она переделает все свои давно запланированные дела и снова начнет скучать, ждать и считать дни до приезда мужа, но пока у нее впереди была еще целая неделя упоительной свободы, без всякой примеси скуки или тоски!

Весь день Мариша посвятила приведению себя в порядок. Она посетила бассейн, солярий, а затем еще и прошлась по магазинам, приобретя очень выгодно сразу две сумки — черную лаковую, прошитую красивой строчкой, и темно-розовую, в которую она влюбилась с первого взгляда. По правде сказать, вторая сумка Марише была и не нужна совсем. Но одну розовую купить было нельзя. Она продавалась по акции, в которой участвовали обе сумки.

– Ну ничего, — решила Мариша. — Вторую я комунибудь подарю. Розовую оставлю себе, а черную подарю. Ведь это же тоже замечательная сумка. И совсем не обязательно говорить, что она досталась мне в нагрузку.

Одним словом, день получился необычайно удачным. Уже почти у своего дома Мариша завернула в универсам и накупила там себе корейских деликатесов. И спаржу с кунжутом, который аппетитно похрустывал на зубах. И белые стеклянные грибы — хрустящие и остренькие. И рисовую вермишель, заправленную какимто зеленым соусом, пахнущим тоже необычайно приятно.

Еще Мариша купила пару бутылочек пива. Хотя в их дамском кружке и считалось, что пить пиво — это вульгарно, в одиночестве Мариша позволяла себе быть вульгарной. В самом деле, не коньяком же ей запивать острую корейскую пищу, купленную у традиционно узкоглазой продавщицы?

Но только Мариша запрыгнула на диван и натянула на колени мягкий велюровый плед — к вечеру капризная осенняя погода снова дала сбой в сторону зимы, — и придвинула поближе пиво, детектив и соленья, как в дверь раздался звонок.

Мариша так и замерла с поднесенной к губам бутылкой пива, чей бархатистый аромат уже щекотал ее ноздри.

– Черт! — вырвалось у нее. — Кого там еще принесло? Вроде бы никого не звала.

И, натянув на себя побольше пледа, Мариша решила:

– Ай! Не буду открывать! Пошли все на…

Но стоило Марише принять это решение, как звонок зазвонил снова.

– Вот черт! — озаботилась еще больше Мариша. — Что же это такое? Ни минуты покоя мне нету в этой жизни! Смайл уехал, так еще когото принесло.

Так причитая и с сожалением отставив в сторону свое пиво, Мариша двинулась к дверям. Ее подгоняло любопытство. Кто же там пришел? Кому она понадобилась в этот промозглый и холодный осенний вечер, который намеревалась так уютно провести дома в обществе детектива и вкусной еды?

Взглянув в глазок, Мариша обнаружила на лестничной площадке Инну — свою старинную подругу, которая держала под руку незнакомую Марише девушку.

– Открывай! — сказала Инна, глядя прямо в глазок с противоположной стороны. — Я знаю, что ты дома! Мне соседка сказала, что ты сегодня удачно провела день и купила сразу две сумки!

Вздохнув, Мариша поняла, что прятаться бессмысленно. Противная Вера Евгеньевна! Она что, днюет и ночует у подъезда? Всето она всегда про всех знает! Просто удивительно, неужели своих дел у этой старой калоши не бывает?! Сдала Маришу со всеми потрохами!

– Ну а у вас что? — спросила она, впуская Инну с незнакомой девушкой в свою квартиру.

– В смысле?

– Что у вас случилось?

– У нас… Мариша, а с чего ты взяла, что у нас чтото случилось?

Мариша выразительно глянула на часы, которые показывали начало десятого вечера. Не такое уж позднее время, но для Инны, у которой дома был муж и сын Степка, довольно необычное.

– А мы принесли тебе пива и рыбки, — льстиво произнесла Инна. — Бритый ездил на рыбалку с приятелями. И привез сразу несколько лещей. Вот одного он тебе и презентовал. Чувствуешь, как пахнет?

Мариша втянула воздух и признала, что лещ — что надо! Большой. Плоский. И жирный!

Но нет, никогда Мариша не поверит в то, что Инна притащилась к ней на другой конец города просто для того, чтобы угостить ее свежей рыбкой.

– Так ты ко мне изза рыбы приехала? — лукаво поинтересовалась она у Инны.

– Нет, не только. Кстати… Познакомься! Это моя соседка — Наташа!

Мариша кивнула, повнимательнее взглянув на девушку. Та была рослой, упитанной и рыжей. И ее курносый нос украшали задорные веснушки. Но сейчас девушка выглядела очень бледной и тряслась, словно от холода.

– У Наташи беда, — произнесла Инна. И, не дожидаясь, когда Мариша задаст наводящие вопросы, выпалила: — У Наташи пропала сестра! Она студентка. Уехала «на картошку» и не вернулась.

Брови Мариши — против воли хозяйки — сами собою полезли вверх.

– Картошку? Разве студенты ее еще копают? До сих пор?

Мариша взглянула в окно, за которым лил холодный дождь. И ее удивление переросло в изумление.

– Мила никуда и не ездила, — подала голос Наташа. — Она нам все наврала. Сказала, что едет с другими студентами из их группы… А сама… Сама не поехала.

– И давно это случилось?

– Двенадцать дней назад. Нет! Что я говорю! Уже пятнадцать дней!

– И на занятия в институт твоя сестра все это время не ходила?

– Нет!

– Как же так? — удивилась Мариша. — И за это время никто из друзей твоей сестры не позвонил вам домой и не спросил, что случилось с Милой? Не поинтересовался ее здоровьем? Ведь две недели твоя сестра не посещала занятия!

– Нет. Никто не звонил.

– Очень странно.

– Ничего странного в этом нет, — заверила ее Наташа. — Надо просто лучше знать мою сестру, чтобы понять, что такая реакция ее одногруппников вполне закономерна.

– Да? А почему? У Милы скверный характер?

– Ну, не скажу, что она совершенная гадина, но чтото такое в ней, безусловно, есть.

Мариша с удивлением взглянула на свою новую знакомую. Так отзываться о родной сестре? Да еще о родной и пропавшей в неизвестном направлении сестре? Вот уж странное дело! Ведь обычно люди склонны как раз преувеличивать достоинства тех, кого нет в настоящий момент рядом с ними и о судьбе которых они тревожатся. И, увы, преуменьшать достоинства тех, кто постоянно рядом.

Так что тут одно из двух, решила про себя Мариша: либо эта пропавшая Мила — жуткая гадюка, вконец допекшая всех своих родных и знакомых, и тогда сестра просто еще мягко о ней отзывается. А второе — это то, что между сестрами в семье царило настоящее соперничество, битва за родительскую любовь, внимание и… Да что уж там скрывать — и за их кошелек тоже.

И Мариша решила в первую очередь прояснить для себя этот момент.

– А кто в вашей семье лучше всех зарабатывает?

– Лучше всех? — задумалась Наташа. — Наверное, бабушка.

– ???

– Ну то есть, бабушка, конечно, уже не работает. Она у нас старенькая и давно на пенсии. Но у нее очень хорошая ветеранская пенсия. И еще ее первый муж — он недавно умер — оставил бабушке в наследство свою огромную четырехкомнатную квартиру в центре города. Бабушка ее сдает за…

Тут Наташа назвала такую цифру, услышав которую, Мариша сама ощутила нечто вроде приступа зависти. А ведь она к этой квартире никакого отношения не имела. И даже близко с ней не стояла. Что же должна была ощущать завистливая Мила, которая была всего лишь бедной студенткой и зависела от помощи своей семьи, и в первую очередь состоятельной бабушки.

Но, с другой стороны, — и Мариша тут же напомнила себе об этом — несчастье случилось ведь не с бабушкой. Пропала Мила. А вот куда — это еще предстояло выяснить.

– Одно ясно, деньги в вашей семье водятся, — заметила Мариша. — При таком хорошем бабушкином доходе все вы запросто можете не работать и при этом не умереть с голоду.

– Но мы работаем! — возразила Наташа. — И я, и мама, и папа. Конечно, наши доходы не идут ни в какое сравнение с деньгами от сдачи квартиры, но мы бы и так жили неплохо. — И, чуточку помолчав, она добавила: — Только я не понимаю, какое это имеет отношение к тому, что случилось с моей сестрой?

Она вопросительно посмотрела на Маришу.

– Не знаю, не знаю… — пробормотала сыщица в ответ. — Возможно, что и никакого. А возможно, что и самое что ни на есть прямое. Наташа, а как распределяются расходы в вашей семье?

– Ну, основную часть бабушка берет себе. И это справедливо! Ведь муж, как ни крути, был ее собственным. Ни папа, ни мы с Милой к этому человеку никакого отношения не имеем.

– Вот как? Но я решила, что это был ваш дедушка.

– Нет! Первый бабушкин муж прожил с ней в браке около пяти лет. Детей у них не было. И потом, там произошла какаято история… Бабушка никогда толком не рассказывала, что именно у них случилось. Но… Одним словом, они развелись!

– И ваша бабушка вышла замуж за вашего дедушку?

– Не сразу. Но — да, потом, конечно, она за него и вышла замуж. У них родился наш папа. А потом у нашего папы родились уже и мы с Милой.

– И после всего этого первый муж вашей бабушки все равно оставил свою квартиру ей?

– Да.

– Выходит, он очень любил вашу бабушку?

– Наверное. А еще у него не было других родственников. И характер у него… Бабушка иногда роняла слово-другое, мол, характер у ее первого мужа был еще похлеще, чем у Милы. А уж жить с Милой… — Тут Наташа остановилась, потому что поняла, что ее снова заносит не в ту сторону. — Ну вот! — с досадой произнесла она. — Опять я вываливаю на вас наши внутрисемейные дрязги! А ведь они не имеют никакого отношения к тому, что Мила пропала!

– Как знать, как знать, — снова пробормотала Мариша. — Никогда не знаешь, что тебе пригодится в новом расследовании. Возможно, что все, тобой сказанное, и неважно. А возможно, что и да — очень важно.

– Что — да?! — сердито воскликнула Наташа. — Да у нас прекрасная и очень дружная семья! И мы все очень рады, что бабушка на старости лет может позволить себе кудато выбраться! Она объездила всю Европу, и в обеих Америках побывала, но она всегда обязательно брала с собой когонибудь из нас! Так что бабушка у нас очень справедливая. И Милу она обожает!

– Ну ладно, ладно. Не шуми так. Но ты же сама понимаешь: если друзей у Милы совсем не было, значит, придется работать с ее родными. Вот я и хочу выяснить все как можно подробнее о вашей семье.

– Почему же… У Милы были друзья. Вернее, подруги. Вернее, подруга. Одна!

Подруга — это уже коечто. Мариша сразу же приободрилась. Она по собственному опыту знала, что именно подруги чаще всего и становятся доверенными лицами, знающими куда больше, чем все остальные люди в жизни девушки, вместе взятые.

– Так, и что же подруга? — спросила Мариша, наливая Наташе в бокал пива, которое та машинально и выпила.

Инна тоже выпила ранее налитый ею пенный напиток и теперь блаженно вытянулась в кресле, прикрыв глаза и умиротворенно вздыхая:

– Как хорошо! Вы не возражаете, если я немного подремлю тут в кресле? Мариша, ты не поверишь, как у тебя дома хорошо! Никто не ворчит, не бегает, не пристает, не дергает тебя! А по утрам никто не просит еды, чистых носков, рубашек, любимый галстук и телефон! И все это — сразу же и одномоментно!

Мариша искоса взглянула на нее. Инна и в самом деле выглядела неважно. Худая, бледная и с синяками под глазами. Ох, не щадит себя подруга! Положительной замужней даме с многолетним стажем семейной жизни и с ребенком на руках полагается быть упитанной, добродушной и занятой исключительно мужем и ребенком. Но Инна и тут умудрилась пойти против правил.

Конечно, и мужа — Бритого, и сына — Степку она обожала. Однако совсем не скрывала того, что постоянная забота о своих мужчинах изрядно утомляет ее. И сейчас Инна явно собиралась воспользоваться представившейся ей возможностью и чуточку отдохнуть от своих домашних дел, свалив их сегодня вечером на любимого мужа. При этом она даже не старалась скрыть свое удовольствие от произведенной ею рокировки. Пустька муженек сегодня покрутится по дому, пусть поймет, каково Инне так крутиться каждый день!

Итак, Инна с удовольствием пила пиво, жевала Маришины деликатесы, а в духовке запекалась рыба, подаренная Бритым Марише. Свежая рыба — это такая вещь, которую даже неумелая кулинарка Мариша не могла испортить. Рыбу следовало посолить, чуточку поперчить и поставить в духовку, разогретую до средней температуры. Ну а потом следовало забыть о ней на срок от десяти до тридцати минут, в зависимости от размера рыбы.

И вот, пока лещ запекался, Мариша с интересом слушала рассказ Наташи об Аюше — единственной близкой подруге ее сестры.

Насколько была осведомлена Наташа, эта подруга появилась в жизни Милы уже после окончания сестрой школы. Но в то же время Наташа не могла сказать, где именно познакомились девушки.

– Аюша не учится вместе с Милой — ни на ее курсе, ни в группе, ни вообще в их институте. Но, тем не менее, появилась она именно в то время, когда Мила пошла учиться дальше после окончания школы.

– А на каком курсе сейчас твоя сестра?

– На втором.

– Значит, с Аюшей она подружилась гдето год тому назад?

– Да. Около того.

По словам Наташи, эта Аюша была плодом смешанного брака русской девушки и парня из Индии. Причем индусом он не был, а был то ли непальцем, то ли сыном жителей Кашмира, проживающих на территории Индии.

– Мать его, то есть бабушка Аюши, вот та — настоящая индуска. Ну а что касается его отца, то есть деда нашей Аюши, то о нем вообще ничего не известно.

– Что? Как же так?

– Он пропал без вести, когда отцу Аюши не было еще и пяти лет! — сердито пояснила Наташа. — В общем, в семье нищета жуткая. И отец Аюши все деньги посылает на родину, чтобы содержать мать, отца и многочисленных братьев и сестер. На одну только свадьбу своего младшего брата он послал около десяти тысяч долларов!

– Ого! — воскликнула Мариша, мигом представив, какое это богатство для нищей Индии — десять тысяч долларов. — Неплохо! А откуда же у него такие деньги?

– Отец Аюши — ученый, — принялась рассказывать Наташа. — На самом деле, очень талантливый. Учился сначала у нас в стране, а потом в Японии, жил там на стипендию, которую ему дала ЮНЕСКО — как очень перспективному молодому ученому.

– Интересно, интересно… А где же он сейчас?

– В Англии. Работает в какомто университете. Преподает. И еще ведет научную работу. Говорю же, он очень талантливый!

– Молодец, — машинально похвалила Мариша неизвестного ей человека. — А мама Аюши? Она тоже живет вместе с ним?

– Да. Живет. И еще ее старший брат и старшая же сестра.

– Хм. Они, значит, все в Великобритании, а Аюша — тут? Одна?

– Да.

– И почему?

– Насколько я поняла, Аюша присматривает за своей русской бабушкой. Старушка совсем плоха. Выжила на старости лет из ума. Однажды убежала из дома в одном розовом трико, которое сохранилось у нее еще со времен ее молодости. И Аюша напрасно бегала за бабушкой по улицам, уговаривая старушку хотя бы накинуть на себя пальто. А дело было в январе месяце! Так что сами понимаете, старушку оставлять без присмотра невозможно.

– Ага. Понятно. Значит, зять помогает своей собственной семье в Индии, а вот русскую тещу взять к себе не желает. Так?

– Бабушка Аюши сама не хочет ехать в другую страну. Она говорит, что человек должен жить там, где он родился. Где родился, там и пригодился. Она и Аюше, сдается мне, внушила такие же мысли. Поэтомуто Аюша и живет в России, где она и родилась.

– А чем она занимается, помимо ухода за бабушкой?

– Ничем особенно, — пожала плечами Наташа. — Деньги ей отец из Великобритании шлет. Так что работать ей не надо. Учиться она вроде бы тоже не учится.

– Что, целыми днями так и сидит рядом с бабушкой?

– Ну, днем — да. Аюша очень любит свою бабушку. А вот ночью…

И тут Наташа до того загадочно замолчала, что у Мариши даже мурашки по спине побежали. Так с ней бывало всякий раз в предвкушении того, что сейчас она услышит нечто действительно стоящее.

– Что ночью? — затаив дыхание, спросила она. — Где бывает Аюша по ночам?

– Ну… Конечно, я не могу утверждать точно… Но както Мила упоминала о том, что ее подруга по ночам подрабатывает!

– Подрабатывает?

– Ну да. Отец у нее хоть и щедрый, но в отношении дочери — очень строгий. Например, он требует от Аюши еженедельного отчета о совершенных ею тратах. И всегда требует высылать ему все чеки. И он совсем не одобряет, когда Аюша покупает себе новую юбку или новые туфли. Ему невозможно объяснить, что в гардеробе у каждой нормальной девушки должны быть как минимум две, а лучше — три и больше пары обуви на каждый сезон. А летних туфель — так их может быть и десяток пар, и два десятка… Лишними они никогда не будут.

– А отец Аюши этого не понимает?

– Нет. Он вырос в очень большой бедности. И до сих пор очень скромен в своих личных тратах. У него всего два костюма. Один на каждый день и второй — выходной. И по паре обуви к этим костюмам. И все! Эти костюмы он носит уже много лет подряд, и летом, и зимой.

– Хм… Действительно, скромно.

– Поэтому Аюше и приходится работать. Отец не одобряет никаких излишеств. И если для бабушки он согласен оплачивать и лекарства, и докторов, и прочие расходы, то на дочь он решительно не желает тратить лишнее сверх того, что он считает необходимым.

– Хм…

Позиция отца Аюши, сделавшего свою дочь фактически бесплатной сиделкой при полоумной бабушке, показалась Марише совсем не такой уж красивой. Интересно, а что думает сама дочь по этому поводу? Наверняка, она недовольна отцом-жадиной, который приставил ее к сумасшедшей старухе, да еще и деньги ей жлобится давать.

– Так, и где же работает Аюша по ночамто?

Мариша ожидала услышать чтонибудь о ночной смене в супермаркете или охране, на худой конец. Но Наташа снова както очень подозрительно замялась.

– Так, ну где она работает? — повторила свой вопрос Мариша.

– Я не знаю точно, — наконец призналась Наташа. — Только Мила пару раз уходила с Аюшей. И домой возвращалась какаято… не такая.

– В смысле? — удивилась Мариша.

– Ну какаято другая она была!

– Что в ней изменилось? Конкретно?

Нет, что конкретно — об этом Наташа сказать ничего толком не могла. Но она заметила, что у Милы както светлело лицо. Обычно Наташина сестра ходила по дому с угрюмым, недовольным выражением лица, которое ненадолго светлело, лишь когда Мила получала какойнибудь подарок.

А тут она и подарков вроде бы ни от кого не получала, а довольная мина не сходила с ее лица почти весь день. Это было в высшей степени загадочно, но Наташа не смогла толком разобраться, в чем тут дело, потому что очень скоро Мила уехала на свою «картошку» и так загадочно пропала.