Тушканчик в бигудях

Дарья Донцова, 2004

Иван Подушкин в панике! Его хозяйка Элеонора, владелица сыскного бюро «Ниро», легла в больницу на операцию. Нужда приперла Ваню к стенке. Чтобы оправдать высокое доверие своей повелительницы, ему предстоит расследовать дело об убийстве их несостоявшейся клиентки Леры самостоятельно. А тут еще нагрянули безумные родственнички Норы, а к ним в придачу вселилась маменька Ивана, тоже большой подарок! Но вся эта катавасия дома не помешала Подушкину быстро отыскать преступника. Им оказался муж Леры, якобы покончивший жизнь самоубийством и вот уже много лет числившийся в покойниках. Но Ваня начал сомневаться в его вине. И оказался прав. В этом деле, как выяснилось, замешано большое число весьма занятных дамочек. И многие из них после визита Подушкина отправились к праотцам. Наконец в конце тоннеля забрезжил свет, спасительный свет! У многих из убитых был общий знакомый по кличке Масик. Дело за малым – найти его. А это оказалось ох как непросто: кто-то невидимый постоянно ставит Подушкину палки в колеса…

Глава 3

Раскаяние, охватившее Элеонору, не описать словами. Не слушая моих совершенно разумных высказываний на тему «сейчас еще очень рано», она выпихнула меня на улицу, велев:

— Как только узнаешь в клинике подробности, сразу звони.

Я направился к машине. Утренняя свежесть пробралась под куртку, по спине прошел озноб. Может, кто-нибудь просто подшутил над Элеонорой, а Валерия сейчас мирно спит в своей кровати? Встречаются иногда люди, обожающие идиотские шутки!

Но в Склифосовского мне сразу подтвердили: да, ночью сюда привезли Валерию Ермилову, и она умерла. Никаких проблем с установлением личности покойной не было. Она сама сумела назвать перед смертью свое имя, а в ее сумочке лежали документы: паспорт, права и парочка квитанций.

Все подробности мне излагал хмурый доктор. Повертев в руках удостоверение сотрудника «Ниро», врач стал еще более мрачным.

— Что она говорила перед смертью? — спросил я.

Доктор взял со стола скрепку и, ломая ее, ответил:

— Да ничего, мне уже ничего.

— А с кем она общалась?

— Поговорите с Ингой Вадимовной, это наша медсестра.

— Это возможно сейчас сделать?

Врач кивнул и, взяв телефонную трубку, буркнул:

— Зайди.

— От чего она скончалась? — не успокаивался я.

— Черепно-мозговая травма, несовместимая с жизнью.

— На нее правда кирпич упал?

Доктор пожал плечами:

— Не уверен, что именно кирпич, но увечье нанес тяжелый предмет.

И тут в кабинет вошла женщина лет пятидесяти с суровым выражением на лице.

— Этот человек из милиции, — сообщил доктор, — у него к вам вопросы.

Врач встал и ушел, не попрощавшись.

— Слушаю, — продолжая стоять, проронила Инга Вадимовна.

— Я не из органов, представляю частное детективное агентство.

— Мне все равно, откуда вы, раз Геннадий Петрович велел ответить на вопросы.

— Валерия Ермилова…

— Она умерла.

— Что она говорила перед смертью?

— Ничего.

— Но она позвонила нам по телефону.

Лицо Инги Вадимовны стало более приветливым.

— А-а… да! Это ваш номер я набирала? Но там ответила женщина!

— Это моя хозяйка. Значит, Валерия перед смертью пришла в сознание?

Инга Вадимовна кивнула:

— Да. Я снимала с нее одежду, а она вдруг так четко произнесла: «В сумочке визитка и мобильник, позвоните скорей».

— Вы не удивились? Такая травма — и вдруг разумная речь?

Инга Вадимовна вздохнула и села на место доктора.

— Нет, просто я поняла, что жить ей осталось совсем немного. Тридцать лет тут работаю и очень хорошо знаю: в преддверии смерти у многих людей откуда ни возьмись берутся силы. Очевидно, организм, борясь за существование, выплескивает последние ресурсы.

— Хорошо, пусть так. И что вы сделали?

— Набрала номер, — спокойно продолжала Инга Вадимовна, — а потом приложила ей трубку к уху.

— Дальше?

— Все. Ее увезли в операционную, там она и умерла, на столе. Повезло ей.

— Хорошенькое везение, — возмутился я.

Инга Вадимовна вытащила из кармана халата пачку сигарет и повторила:

— Повезло, ушла без мучений. Я могла бы вам показать палату реанимации, вот тогда бы вы поняли, каково людям приходится. «Легкой жизни я, дурак, просил у бога, легкой смерти надо бы просить». Не помню, кто из великих это написал, но суть верно схвачена.

— А что еще вам говорила Валерия?

— Ну… пару раз прошептала: «Он… он… убил…» И все. Впрочем, слова могут ничего не значить, в таком состоянии люди неадекватны.

Я переписал из паспорта Валерии ее адрес, вернул документ Инге Вадимовне и, попрощавшись, собрался уходить.

— Вспомнила! — вдруг воскликнула медсестра.

Я остановился как вкопанный.

— Что?

— Когда ее везли в операционную, она вдруг громко так произнесла: «Смерть пришла от них. За что? Они меня выгнали!»

Я вздрогнул:

— Это все?

— Да, больше ни словечка не проронила!

Услышав мой рассказ, Элеонора стала мрачнее некуда. Я специально не сообщил ей последнюю фразу, сказанную Валерией. Побарабанив пальцами по столу, хозяйка спросила:

— Все?

— Да, — осторожно кивнул я, вжимаясь в спинку кресла.

— Больше ничего?

— Нет.

— Совершенно?

— Абсолютно, — ответил я и смело взглянул хозяйке в глаза.

— Говори, — велела она, — все до конца.

— Я выложил информацию полностью.

— Не ври, — буркнула Нора, — у тебя это плохо получается, я слишком хорошо знаю, ты вычитал где-то, что люди, когда лгут, отводят взгляд в сторону, и теперь, если врешь, всегда ешь меня глазами.

— Я передал суть, остальное абсолютно несущественно!

— Изволь тебе напомнить, что ты ноги, а я голова, — процедила Нора.

Пришлось озвучить последние слова Леры.

— Они к вам не имеют никакого отношения, — я постарался смягчить удар. — Валерия ушла от нас около полудня, несчастье с ней случилось ночью. Скорей всего, она с кем-то вечером поругалась, ее выгнали вон… Фраза была адресована не нам, а тем людям, знакомым.

— Замолчи, — велела Нора.

Потом она подрулила на кресле к бару, вытащила коньяк, налила в пузатый бокал, залпом выпила, закурила папиросу и уставилась в окно.

— Не переживайте, — я попытался хоть как-то утешить хозяйку, — это просто ужасное стечение обстоятельств, но вашей вины тут нет!

Внезапно Нора резко повернулась ко мне:

— Иван Павлович, знаешь, почему я основала «Ниро»?

— Ну… вы любите детективы, Рекса Стаута в особенности. Мне он, кстати, тоже нравится.

— По поводу любви к криминальным романам правда, — кивнула Нора, — но есть еще одно обстоятельство, я о нем никогда никому не рассказывала.

Когда мне было семнадцать лет, сам понимаешь, в те годы ноги у меня великолепно ходили и внешне я была вполне даже ничего, влюбился в меня один паренек.

…Костик буквально сох по Норе, а та не обращала внимания на парня, и тогда он придумал забаву. Он звонил ей вечером, в районе девяти, и сообщал:

— Я решил из-за тебя покончить с собой, прощай, сейчас прыгну с седьмого этажа!

Услышав в первый раз подобное заявление, Элеонора, не чуя под собой ног, кинулась к Косте. Парня она нашла на подоконнике, кое-как успокоив влюбленного, Нора ушла домой. Она-то думала, что инцидент исчерпан, ан нет, через неделю ситуация повторилась, а затем такие звонки стали нормой. Примерно два раза в семь дней Нора носилась спасать потенциального самоубийцу. Ей, конечно, стало понятно, что Костя придуривается. Тот, кто на самом деле решил свести счеты с жизнью, никогда не станет торжественно предупреждать о задуманном окружающих. Следовало твердо сказать Косте:

— Хватит, я больше не приду.

Но у Норы в душе все же жил страх: а вдруг Костик, услыхав эти слова, и впрямь сиганет вниз? Только потому она и бегала на его зов.

Особую пикантность положению придавал тот факт, что у Норы был роман с Юрой Куприяновым. Естественно, ее кавалер возмущался и запрещал любимой бегать к Косте. Нора чувствовала себя гаже некуда. С одной стороны, любимый, устраивающий сцены ревности, с другой — Костя, вполне способный покончить с собой. Вся школа была в курсе событий, кое-кто из ребят и учителей ругал Костю, но тот лишь отвечал:

— Я люблю Нору и жить без нее не стану.

События достигли кульминации под Новый год. Юра не выдержал и прилюдно на большой перемене поколотил Костика. А тот, когда дежурные растащили драчунов, заявил:

— Я тебе отомщу!

Вечером Юра поставил Норе ультиматум:

— Или сейчас же звонишь идиоту и объясняешь, что более никогда к нему не придешь, или конец нашей любви.

Естественно, Нора схватилась за трубку.

— Это Юрка тебя вынудил, — закричал Костик, — ладно, я сам умру и его приберу!

— Да пошел ты, — рявкнула доведенная до крайности Нора, — прыгай поскорей, надоел!

На следующий день Юра, увидав Костю, ехидно спросил:

— Чего же не слетел вниз? А?

Костя молча прошел мимо него, а Нора успокоилась. Значит, все были правы, отвергнутый поклонник просто пугал ее.

Через две недели Костя покончил с собой. Не выпрыгнул из окна, как постоянно обещал, а отравился. Нора рыдала так, что у нее в глазах полопались кровеносные сосуды и все белки стали алого цвета. Спустя десять дней по школе пронеслась новая весть: Костя не сам ушел из жизни, ему подсыпали яд, а сделал это… Юра.

Нору вызвали в милицию. Следователь спокойно растолковал ей суть дела: у Юры нет никаких шансов избежать возмездия, слишком много неопровержимых улик, подтверждающих его злой умысел. Юра, правда, кричит о своей невиновности, но ему, естественно, никто не верит. Нора должна попытаться уговорить своего Ромео признаться.

— Пойми, — убеждал ее милиционер, — чистосердечное признание облегчает вину, суд учтет искреннее раскаянье.

Нора только кивала в знак согласия, привели Юру. Свидание вышло ужасным. Куприянов отрицал все, а под конец спросил:

— Ты мне не веришь?

— Верю, — дрожащим голосом соврала Нора и, не удержавшись, спросила: — А как же улики?

Юра посмотрел на любимую и замолчал. Так его и увел конвой, безмолвного.

Суда не было. Куприянов покончил с собой в камере. Нора загремела в больницу, потом ушла из школы. Но основной удар ждал ее впереди.

Через год, в день смерти Кости, в почтовом ящике Нора нашла письмо. На конверте было напечатано: «Привет для Норы». Девушка, не думая ни о чем плохом, вскрыла конверт и увидела почерк Кости.

Парень написал, как запланировал собственное убийство, каким образом фабриковал и подбрасывал улики, изобличающие Юру, как сам принял яд.

«А теперь ты живи с мыслью о том, что убила меня и посадила Юру», — такой была последняя фраза послания.

Навряд ли следует описывать чувства, охватившие Нору. Взяв письмо, она понеслась в милицию. Следователь нехотя, лишь из жалости к Элеоноре, взял бумагу, развернул и увидел чистый лист. Потом, уже спустя много лет, Норе объяснили, что послание было написано особыми чернилами, исчезающими после того, как на бумагу попали лучи света. Константину явно помогал кто-то из хороших химиков, и при желании можно было найти этого человека. Только Нору из милиции выставили вон, никто не собирался вновь открывать давно закрытое дело.

Я молча выслушал хозяйку. Та отъехала от окна и сказала:

— Вот с тех пор я и решила: обязательно стану кем-то вроде Шерлока Холмса, чтобы помогать людям, попавшим в подобные ситуации. Жаль, что поздно сумела осуществить свое намерение. Но теперь «Ниро» работает, и мы найдем доказательства вины Виктора. Справедливость должна восторжествовать. Да. Он полагает, что очень хитро спрятался, но я еще хитрее.

— Нора, — начал было я, но тут из прихожей донесся звонок.

— Ваня, — сказала хозяйка, — ступай посмотри, кого там принесло. Если клиент, сразу его заворачивай, у нас уже есть работа.

— Но…

— Иди, Ваня, — перебила меня Нора, — я очень виновата перед Валерией и обязана искупить свою вину.

Я послушно поплелся в переднюю. Да уж, нечего сказать. Теперь Нора начнет землю носом рыть, чтобы найти ответ на вопрос: кто и почему убил Леру Ермилову?

Звонок продолжал трещать, я распахнул дверь. На лестничной клетке маячила парочка: мужчина и женщина, в одинаковых куртках из серой плащевки.

— Здравствуйте, — я быстро навесил на лицо вежливую улыбку, — вы к кому?

— Мы к Элеоноре, она ведь тут проживает? — спросил мужчина.

— Да, — кивнул я.

— Она дома?

— Вы по какому вопросу?

— Может, в дом вначале впустите? — визгливо поинтересовалась женщина. — Не на лестнице же болтать? Неудобно ведь!

— Входите, пожалуйста, — вспомнил я о хорошем воспитании.

Баба шагнула в прихожую, но мужчина внезапно схватил ее за плечо.

— Вера! Стой! С левой ноги пошла!

К немалому моему удивлению, тетка вернулась на площадку и предприняла еще одну попытку войти, на этот раз она ступила на коврик правой ногой. Мужчина тоже просочился в прихожую и начал стаскивать с себя куртку. Я вспомнил о наставлениях хозяйки и рявкнул:

— Элеонора сейчас не принимает.

Вера хмыкнула:

— Не принимает! Чисто президент. Слыхал, Николай? Не принимает! А вы ей кто?

— Разрешите представиться, — я решил соблюсти протокольную вежливость, — Иван Павлович Подушкин, секретарь.

Вера быстро выскользнула из своей куртки.

— Видно, секретов у Норы много, коли секретаря завела.

— Вы ей скажите, — мирно попросил ее спутник, — что приехали Вера и Николай Пыжовы.

— На сегодня прием клиентов закончен, — решительно заявил я, — и на завтра тоже, вот визитка, звоните недели через три.

— Клиентов? — изумилась Вера. — Чем же Нора занимается? Я ее родная племянница.

От удивления у меня защипало в носу.

— Племянница? Первый раз слышу, что у Норы имеются родственники, — весьма невежливо ляпнул я.

Николай надулся:

— Да уж!

— Позовите Нору, — железным тоном сказала Вера.

Я вошел в кабинет к хозяйке и промямлил:

— Там…

— Сказала же, отправляй всех восвояси!

— Они…

— Некогда мне.

— Приехали Вера и Николай Пыжовы!

Нора выронила ручку.

— Кто?

— Николай и Вера, она уверяет, что является вашей племянницей. — Я окончательно растерял светское воспитание.

Нора молча посадила на нос очки и без слов вырулила из кабинета, я пошел за ней следом.

— Норочка! — воскликнула Вера. — Сколько лет, сколько зим, а ты все не меняешься.

— Да, — эхом отозвался Николай, — не меняешься.

— Добрый день, — ответила Нора, — чем обязана?

— Ой, как официально! — взвизгнула Вера. — К чему такие фразы! Мы ведь родственники. Вот, приехали тебя навестить! Соскучились!

— Да уж, — усмехнулась Нора, — не прошло и десяти лет, как вас охватила тоска по мне. Что на этот раз? Насколько я помню, прошлый ваш визит был связан с поступлением Кати в институт.

Вера пригладила волосы.

— Так и будешь нас у вешалки держать? Хоть чаю предложи! Право, неприлично как-то, мы с дороги, очень устали.

— Катю ты, кстати, в общежитие выселила, — протянул Николай.

— Конечно, — кивнула Нора, — иногородние студенты имеют на это право.

— У тебя-то попросторней, чем в общаге, — не успокаивался Николай.

Нора выпятила нижнюю губу, я испугался, что на нее сейчас вновь накатит приступ ярости, но хозяйка неожиданно вполне миролюбиво сказала:

— И правда, пойдемте в гостиную. Ваня, вели Лене туда чай подать.

— Только пусть без ситечка наливает, — оживился Николай, — если в чашке чаинки плавают, это к большим деньгам.