Микстура от косоглазия

Дарья Донцова, 2003

Вы бывали когда-нибудь в морге? Надеюсь, что нет! А вот мне, Виоле Таракановой, пришлось посетить сие заведение в ходе очередного расследования. В погоне за сюжетом для своего нового детектива чего только не сделаешь. А началось все очень прозаично: как-то по дороге с рынка я заскочила в секонд-хенд и купила себе новую белую куртку с биркой. Придя домой, я обнаружила за подкладкой паспорт на имя Ани Кузовкиной. Я очень удивилась! Чтобы вернуть удостоверение личности, я поехала по указанному адресу. Дверь открыла пожилая женщина. Увидев меня, она тут же упала в обморок. Оказывается, Аня пропала год назад. Я решила все выяснить, для чего и вернулась в секонд-хенд. Поиски привели меня в... угадали, именно в морг... Хотите узнать, чем дело кончилось? Тогда купите мой новый детектив. Удовольствие вам гарантировано!

ГЛАВА 4

Утром Томочка осторожно сказала:

— Вован не слишком похож на сотрудника правоохранительных органов. Эти жуткие перстни с камнями, цепь на шее…

Я отхлебнула кофе.

— Насколько я поняла вчера из объяснений Олега, Вован — муж эстрадной певицы Лоры. В доме у них она главная — то ли характер боевой, то ли зарабатывает слишком много. Для поддержания собственного имиджа Лора купила мужу «Лексус» и обвешала драгоценностями, а он не сопротивляется.

Неожиданно Томочка чихнула, сначала раз, потом другой. Я хотела было спросить: «Ты простудилась?», но тут до моего носа дошел странный аромат, мне сложно описать его, представьте, что перед вами стоит яблочный пирог, обильно посыпанный молотым черным перцем. Я чихнула, Томочка тоже.

— Откуда этот запах? — спросила Тома.

И тут в кухню вошла Марина Степановна в бордовом велюровом халате. Запах сгустился и стал невыносим. Наша собака Дюшка и кошка Клеопатра, мирно спавшие на диванчике, проснулись и, фыркая, выбежали в коридор. Сидевший в маленьком стульчике Никитка залился гневным плачем и начал тереть кулачками нос.

— Доброе утро, — я решила проявить хорошее воспитание, — как спалось?

— Ужасно, — прошипела Марина Степановна, — так гадко я еще никогда не проводила ночь! Матрас словно из железа сделан! Подушка комками! Одеяло тонюсенькое! Промучилась без сна. Кто здесь подает кофе?

Томочка подошла к плите.

— Нет-нет, — взвизгнула Марина Степановна, — растворимый ни в коем случае, это яд! Натуральный, арабику!

— У нас только «Амбассадор», — ответила я.

Гостья надулась:

— Ужасно! Впрочем, я не капризна и вполне могу терпеть трудности. Тогда чай!

Получив чашку с ароматным чаем, она глотнула и сморщилась:

— Фу! Что за сорт?

Томочка посмотрела на красную коробочку.

— «Брук Бонд», вам он не по вкусу?

— Как может нравиться чай из веника? — заявила Марина Степановна. — «Брук Бонд»! Где только такой взяли?

— А какой надо? — спросила Томочка.

Марина Степановна моментально ответила:

— «Роял Липтон», цейлонский, в таких жестяных темно-оранжевых коробках.

— Ясно, — ответила я, — вам сделать тостики?

— Увольте! — рявкнула Марина Степановна, потом встала, вылила в раковину невыпитый чай и повернулась ко мне: — Э… милейшая, вы хозяйка дома? Виолетта?

— Виола, — поправила я ее.

— Собственно говоря, это мне безразлично, Виолетта или Виола, — заявила Марина Степановна.

— Вовсе нет, — встала на мою защиту Томочка, — Виола и Виолетта разные имена.

— Ерунда!

Мы с Томочкой переглянулись: похоже, с Мариной Степановной разговаривать бесполезно. И тут в кухню вошел Вован, одетый в спортивный костюм. Без дурацких перстней и золотой цепочки он выглядел намного лучше.

— Владимир Семенович, — сурово заявила Марина Степановна, — вы куда меня привезли?

Вован сел на табуретку и осторожно спросил:

— Что-то не так?

— Все! — взвизгнула вредная старуха. — Постель отвратительная! Чай гадкий! И еще их домработница вместо того, чтобы сделать нормальный завтрак, смеет поучать меня! Поломойка должна знать свое место!

Мы с Томочкой разинули рты, Вован растерянно крутил в разные стороны бритой башкой.

— Вы, Виолетта, — скандалистка ткнула в мою сторону пальцем, — должны строго-настрого предупредить домработницу…

Взгляд Марины Степановны переместился на Томочку, я перебила нахалку:

— Тамара хозяйка квартиры.

Если вы думаете, что та смутилась, то ошибаетесь.

— Да? — вздернула она брови вверх. — А вы кто?

— Жена Олега, Виола.

— То, что вас зовут Виолетта, я уже поняла, — отбрила меня Марина Степановна, — какой ваш статус в этом доме?

— Хозяйка, мы обе тут главные.

— Боже, — устало вздохнула Марина Степановна, — грехи мои тяжкие! Коммунальная квартира! Владимир Семенович! Это безобразие! Теперь подумайте, что скажет Лора, когда узнает, в каких условиях оказалась я, ближайшая родственница мегазвезды нашей эстрады! Засим я удаляюсь! Извольте купить до вечера ортопедический матрас!

— Хорошо, — покорно кивнул Вован, — прямо сейчас поеду!

Марина Степановна ушла, но запах ее странных, ни на что не похожих духов остался висеть в воздухе. Несколько секунд мы молчали, глядя на потного мужика, потом я не выдержала:

— Ты свою тещу бить не пробовал? Говорят, помогает.

Вован стал багровым.

— Марина Степановна не мать Лоры.

— А кто она? — хором воскликнули мы.

— Она моя мама!

— Ох, и ни фига себе? — по-детски воскликнула Томочка. — Что же она тебя по имени-отчеству и на «вы» зовет?

Вован пожал плечами:

— Не знаю. У нее каждый день новые заморочки. Как Лорка в звезды выбилась, так все, страшное дело! У Лорки в голове звездит, у матери тоже.

— Может, тебе их обеих побить? — не успокаивалась я.

Вован осторожно покачал головой:

— Нет… не поможет. Надо просто молча выполнять их требования, тогда отстанут.

Я оглядела стокилограммовую тушу, сидевшую с самым несчастным видом на табуретке. Так, понятно. Вован не желает связываться с оборзевшими бабами и избрал тактику непротивления злу насилием. Если помните, такой же позиции придерживался Лев Николаевич Толстой. Уж не знаю, был ли он счастлив в семейной жизни, но Вовану надо научиться стучать кулаком по столу, иначе ничего хорошего его не ждет!

Оставив Вована с Томочкой на кухне, я ушла к себе в спальню и набрала рабочий телефон Геннадия.

— Морг, — раздалось в ухе.

От неожиданности я уронила трубку и повторила попытку.

— Морг, — рявкнула невидимая тетка, — алле, морг!

— Позовите Геннадия, — дрожащим голосом попросила я.

— Которого?

— Крысина.

— Валька, — заорала женщина, — Крысин у нас кто?

— Санитар, — донеслось издалека.

— Мы зовем к телефону только врачей, — сообщила тетка, — вашему Крысину не положено подходить к аппарату.

— Он на работе?

— Должон быть.

— Так да или нет?

— Девушка, — обозлилась она, — я тебе не справочное бюро.

В ту же секунду из трубки понеслись частые гудки. Я вновь потыкала пальцем в кнопки.

— Морг.

— Скажите, где вы находитесь?

— Самохвальная, десять.

— А часы работы?

— Вам взять или привезти?

— Что?

— Взять или привезти?

— Простите, я не поняла.

— О, е-мое, непонятливые все! Взять тело хотите?

— Чье? — окончательно потерялась я.

— Уж не мое, — обозлилась баба с той стороны провода. — Кто у вас помер?

— Э… Крысин.

Послышалось шуршание.

— Такого нет!

— Подскажите…

Но служительница морга опять швырнула трубку.

На Самохвальной улице под номером десять стоял целый конгломерат зданий из желтого камня. Я побрела по дорожкам, читая надписи на корпусах: «Хирургия», «Урология», «Терапия». Наконец навстречу попалась нянечка с большим эмалированным ведром, из которого торчали какие-то пакеты.

— А туда ступай, в самый конец, — она охотно объяснила мне дорогу, — к забору иди.

Поплутав еще минут десять, я увидела маленькое обшарпанное здание, покрытое серой краской. На двери висело объявление: «Выдача тел с 8 до 13, справок не даем». Я потянула тяжелую створку и оказалась в мрачном холле. Никаких служащих тут не было, впрочем, справочного окошка тоже, только дверь с табличкой «Вход воспрещен». Я приоткрыла ее, увидела стол, заваленный бумагами, и кряжистого мужчину в мятом халате. Оторвав взгляд от документов, он довольно вежливо спросил:

— Ищете кого?

— Геннадия Крысина.

Врач нахмурился:

— Не помню такого, когда привезли?

— Это не труп.

— А кто?

— Ваш сотрудник, санитар.

Доктор схватил трубку:

— Валентина Ивановна, у нас работает Крысин? Ага, понятно! Уволен ваш Геннадий!

— Не знаете, где он сейчас работает?

— Понятия не имею, — ответил врач и потерял ко мне всякий интерес.

— А домашний адрес не подскажете?

Патологоанатом отложил ручку.

— Вы всерьез думаете, что я знаю его? У нас санитары без конца меняются, дикая текучка. Пришел, ушел.

— Неужели никто не в состоянии мне помочь?

— Ступайте в отдел кадров, они наверняка анкету требуют заполнить, — посоветовал медик.

Я опять пошла кружить по дорожкам, разыскивая административный корпус.

За свою не слишком длинную жизнь я много раз меняла место работы. Поэтому очень хорошо знала, кого сейчас увижу за дверью отдела кадров. Либо отставного военного, либо пожилую женщину со старомодной «халой» на макушке.

— Входите, — донеслось из-за двери, я вошла и едва сдержала возглас удивления.

За серым офисным столом сидела настоящая красавица. Лет ей было около тридцати. Худенькое личико с прозрачно-фарфоровой кожей украшали огромные темно-карие глаза. Изящный носик, красиво вырезанные губы и копна вьющихся волос цвета крепкого кофе.

— Вы ко мне? — улыбнулось небесное создание.

Я кивнула:

— Помогите мне, пожалуйста.

На лице красотки появилась тревога.

— Что случилось?

— Очень нужно узнать домашний адрес Геннадия Крысина, он работал в морге санитаром и был уволен!

Девушка стерла с лица улыбку.

— Я не имею права разглашать подобные сведения.

— Умоляю, пожалуйста!

— В чем дело?

Версия пришла в голову мгновенно.

— Понимаете, — загундосила я, — мы жили с ним вместе, в моей квартире, я мужем его считала. А тут прихожу домой, на столе записка: «Извини, полюбил другую». Вот так ушел, по-хамски.

— Забудьте вы его, — посоветовала кадровичка, — другого найдете.

— Оно верно! Только вместе с Генкой «ушли» телевизор, видак, магнитола и десять тысяч рублей.

— В милицию ступайте, — не дрогнула девушка, — заведут дело и посадят вора!

Я вытащила из кармана носовой платок и, вытирая сухие глаза, запричитала:

— Будут менты моим делом заниматься! Сама разберусь, помогите только!

— Пожалуйста, не плачьте, — поморщилась красавица, — сейчас дам вам адрес.

Она легко встала и подошла к большому шкафу, я испытала укол зависти. Ну почему одним достается все: рост, красивое лицо, безупречная фигура, а другим…

— Стрельбищенский проезд, — сказала она, — здесь недалеко.

Я вышла из административного корпуса и спросила у секьюрити, охранявшего въезд на территорию больницы:

— Где тут Стрельбищенский проезд?

— Туда иди, — махнул рукой парень, — мимо автобазы, за гаражи, вон, видишь, остановка? На ней садись, и через одну выходи.

Я пошла в указанном направлении, и тут в сумочке затренькал мобильный. Не так давно я обзавелась сотовым аппаратом, все-таки писательница, а не замухрышка какая-нибудь.

— Виола Ленинидовна? — послышался мягкий голос моего редактора Олеси Константиновны. — Как наши дела?

На моем лице появилась идиотская улыбка, и я замямлила:

— Ой, здравствуйте, Олеся Константиновна, что случилось?

— Пока ничего, — мягко ответила Олеся, — вы помните о сроке сдачи рукописи?

— Конечно!

— Надеюсь, не подведете?

— Ну что вы!

— Отлично! — бодро воскликнула редактор. — Теперь следующий момент: сегодня в девятнадцать ноль-ноль вы должны быть в книжном магазине «Огонь знаний».

— Я?

— Вы.

— И что мне там делать?

— Будете подписывать свои книжки.

— Кому? — недоумевала я.

— Тому, кто их купит, — терпеливо ответила Олеся Константиновна, — все наши авторы регулярно встречаются с читателями, пора и вам начинать, а чтобы вы в первый раз не растерялись, мы вас присоединили к Смоляковой. Она приедет в семнадцать, а вы ее смените. Смотрите не опаздывайте.

— Хорошо, конечно.

— Удачи вам, Виола Ленинидовна, и, пожалуйста, не забывайте о сроках сдачи рукописи.

Я сунула мобильный в сумку. Вот удивительное дело, Олеся Константиновна всегда более чем любезно разговаривает со мной, но отчего-то я боюсь ее до дрожи в коленях. Срок сдачи рукописи! Вот кошмар! Книга еще в чернильнице, но Олесе Константиновне об этом знать совершенно незачем.

Крысина дома не оказалось. Я села на подоконник и прислонилась головой к холодному стеклу. Надо купить варежки, сегодня руки в перчатках просто заледенели. Интересно, куда подевался Геннадий? Должно быть, на работу ушел. Ладно, посижу тут, подожду, время пока есть.

Но не успела я примоститься на подоконнике, как ожил лифт. Автоматические двери разъехались в разные стороны, и на лестничную клетку выпало двое «синяков», мужик и баба. Женщина с нежностью прижимала к груди пакет, в котором звякали бутылки. Мужчина, порывшись в кармане, вытащил ключ и принялся тыкать им в замочную скважину.