Коррида на раздевание

Дарья Донцова, 2018

Это прямо индийское кино какое-то! Никогда не поверишь, что такое может случиться в реальной жизни. Живет себе бывший детдомовец Афанасий Рыбаков, учится, делает блестящую карьеру, строит планы на будущее, и вдруг – бац! Откуда ни возьмись объявляется его мамочка, Алевтина Кирпичникова, которая в доказательство родственных уз демонстрирует на своем животе родимое пятно в виде пчелки. Пятно, надо признать, точь-в-точь такое же, как на животе у самого Афанасия. Вроде надо радоваться, мать и сын нашли друг друга! Ан нет, что-то настораживает Рыбакова и заставляет его обратиться за помощью к детективам Евлампии Романовой и Максу Вульфу. Лампа приезжает в дом семьи Кирпичниковых, чтобы побеседовать с домочадцами и развеять сомнения молодого человека. Но там она становится свидетельницей внезапной и очень странной смерти Афанасия. Все признаки указывают на то, что Рыбакова отравили. Это уже не индийское кино, а настоящий английский детектив! Голова идет кругом! А тут еще Лампа где-то потеряла младенца, которого ее дочка Киса должна сдать в школу…

Глава 9

Когда пожилая пара вошла в комнату, мы все уже сидели живописной группой на диванах, в креслах, делая вид, что увлечены беседой.

— Добрый день! — сказала пожилая брюнетка в длинном, не по погоде теплом платье.

— Антонина? — спросил ее спутник, бесцеремонно показывая на меня пальцем.

— Евлампия, — представилась я.

Тоня встала.

— Вы родители Эдика? Очень рада!

— Включите телик! — заорал Леша, врываясь в гостиную. — Скорей! Канал семьдесят восьмой!

Вслед за внуком в комнате появилась Алевтина.

Мальчик схватил пульт, живо нашел нужную программу и увеличил звук. По комнате полетел голос диктора.

— От шквального ветра пострадали не только дома жителей Епифановки, рухнул мост, который связывает с шоссе городок, а также близлежащие села. Река Нека, через которую он перекинут, невелика, но глубока. Автомобили по воде не проедут. Сколько времени Епифановка останется в осаде, неизвестно. Вся надежда на военных строителей, которые могут за считаное время наладить понтонную переправу.

— Мост развалился? — ахнула Алевтина. — Как нам в Москву попасть?

— Никак, — усмехнулся Сергей, — интересно, успел Коля его миновать? Фася спит, но…

Хозяин замолчал.

В ту же секунду Антонина вспомнила о гостях.

— Простите, что сразу не предложила, присаживайтесь к столу, чай, кофе?

— Прекрасно, что вы наконец обратили свое царское внимание на нас, — процедил сквозь зубы мужчина.

— Мы из Маюманска прилетели не для того, чтобы трапезничать. В доме, где поощряется разврат, даже воду пить не станем. Оставьте в покое нашего Эдика, — отрезала старуха.

— В смысле? — оторопела Тоня.

— Какой вам еще смысл нужен? — скривилась бабка. — Прекрати виснуть на нашем сыне, ходить с ним в рестораны. Нелечка плачет, она беременна. Жена ждет мужа!

Тоня медленно села и положила руки на стол.

— Неле плохо, — добавил дед, — она еле-еле ходит. Тяжело с животом. Ей нужна сейчас любовь, забота Эдуарда. А он к чужой бабе пристроился. Совесть тебя не мучает?

— Судя по вашему виду, — подхватила его супруга, — по розовым щекам, толщине необхватной, рукам, напоминающим бревна, аппетит не покинул Антонину. Нелечка одна в своей квартире рыдает!

— Закон бумеранга работает, — пригрозил дед, — захотела отнять у нашей любимой Нелечки Эдика? Разрушить их брак? Семь лет в любви они жили. Сделать беременную больной от горя? Нелечка наша любимая, дочь очень богатого человека, не вам чета! Не дадим ее в обиду!

— Впервые слышу про Нелю, — прошептала Тоня, — честное слово. Я не такая. Эдик ни слова мне не сказал, что женат. Он намекал, что… ну… хочет со мной всегда… жить…

— Не верю, — торжественно заявила старуха, — Эдичка нам говорил, что сообщил тебе, хамке, о супруге, да ты прямо напала на него, соблазнила! Что с кобеля взять? Видит сучку, и вперед. Баба всегда виновата! Не следовало тебе задницей перед окольцованным Эдиком вертеть!

У Антонины затряслись губы. Мне стало жалко ее, поэтому я вступила в беседу:

— Как к вам обращаться?

Дед засверкал глазами.

— А ты вообще молчи, кулацкий подголосок. Не лезь в чужой разговор. Без подружек обойдемся.

Меня охватило возмущение. Почему Сергей Леонидович и Алевтина молчат? Отчего не защищают дочь? По какой причине не выставят противную пару за дверь? Антонина завязала отношения с женатым человеком? Но, судя по слезам, которые сейчас катятся по ставшему бледным лицу женщины, она о Неле ничего не знала.

Я встала.

— С Антониной мы сами разберемся. После вашего визита она точно парня видеть не захочет, даже не взглянет на вашего сына. Ведь так?

Я повернулась к дочери хозяев:

— Да?

Та судорожно закивала.

— Вопрос исчерпан, — сказала я, — до свидания.

— Нахалка! — топнула ногой старуха.

— Небось ты Тоньке помогала. Чтоб тебе, подружка-гадюка, никогда кусочка хлеба не съесть, — пожелал дед, — проклинаю тебя! Нехай тошнит сразу.

— Спасибо, — улыбнулась я, — давно мечтаю избавиться от пары лишних килограммов, ваши пожелания прямо мед с орехами. Обожаю булочки, кексы. Если теперь от них меня мутить станет, буду вам очень благодарна.

— А-а-а, — пропел старик, — думаешь, это шутка!

Я не успела ничего сказать, бабулька вытащила из сумочки какую-то штуку, похожую на небольшой фонарик, и взмахнула ею.

— Пусть все тут помрут, — грозно пожелал дедуля, — в корчах, мучениях. Моя жена православная белая ведьма. Сейчас тут все подохнут.

— Эй, горничная, — заорала я, — охрана, шофер, все кто есть, сюда.

Гости развернулись и споро засеменили к двери. На пороге они столкнулись с толстым парнем и горничной Катей.

— Чего случилось? — спросила последняя.

— Немедленно выгоните этих двоих из дома, — распорядилась я, — и впредь не пускайте, даже если на коленях приползут.

Старуха плюнула на пол.

— Эй, бабушка, не хамите, — попросил юноша.

Бабка опять плюнула, только на этот раз она нацелилась на ботинки толстяка. Тот схватил пожилую хулиганку и потащил в холл.

Старик, изрыгая проклятия, поспешил следом.

— Если хотите обедать, то пожалуйста, — сообщила Екатерина. — Слава богу, Леша сегодня ничего в туалет не свалил. Вот в понедельник он выступил. В секунду жаркое в унитаз спустил.

— Почему мальчик тогда уничтожил еду? — удивилась я.

Катя пожала плечами.

— Я не комментирую поведения внука хозяев. Невоспитанно это. У поварихи спросите, у Зины. Слышали, мост упал!

— Правда? — явно обрадовался смене беседы Сергей Леонидович. — Телевидение не соврало?

— Ураган деревья повалил, — ударилась в объяснения горничная, — они на шоссе попадали. Владимир Георгиевич, с десятого участка, из города ехал, перед его носом повалились. Туркин позвонил не знаю кому, он депутат, всех пнуть может. Из Макалихи приперла машина-платформа, здоровущая! На ней кран. И три танка из воинской части! Вся техника на мост выехала, а его сто лет назад построили, при Брежневе еще.

— Чтобы убрать деревья, хватило бы крана, — ожила Алевтина. — Зачем танки?

— Небось хотели депутату по самые уши угодить, — захихикала Катя, — типа, смотри, дорогой, как мы тебя любим.

— Ну, ребята, еле до вас добрался, — пробасил коренастый мужчина, входя в комнату.

— Коля, — обрадовался хозяин, — ты приехал!

— Только на вашу сторону перекатился, — стал объяснять Николай, — ба-бах. Оборачиваюсь! Два дерева сразу за машиной ухнулись. Обрадовался сначала: успел промчаться, иначе пришлось бы стоять не знаю сколько. Потом испугался, вдруг кому-то плохо в автомобиле. Схватил чемоданчик, пошел назад. А там! Два джипа охраны, мужик с депутатским значком матом орет, слюни изо рта летят в разные стороны, требует сию секунду завал убрать. Красный весь, аж бордовый. Я предложил ему давление измерить. Такое услышал! Пошел к машине, сел за руль, подбегает парень: «Помогите, хозяина тошнит». Я назад. И чего? Двести на сто двадцать у толстяка. Хорошо, у меня иньекции с собой. Сидел с ним, пока его личный врач не прикатил.

— Теперь у нас заночуешь, — перебила его Алевтина Михайловна.

— С какой радости? — изумился приятель. — К нам сегодня теща приедет. Лялька мозг мне выклюет, если я ее мамашу не встречу с поклоном.

— Так мост рухнул, неужели не видел? — спросил хозяин.

— Кто вам эту глупость сказал? — скривился Николай.

— По телевизору сообщили, — пояснил Сергей, — и Катя наша подтвердила.

— Хорошие у тебя источники информации, — засмеялся друг, — а главное, правдивые. Цела переправа! Только перила в одном месте сломаны.

— А танки? — заморгала Антонина. — Они в воду не падали?

— Танки? — повторил Николай. — Не заметил я боевых машин пехоты, баллистических ракет и батискафов. Люди! Телик и Катя вам ерунду наболтали. Фу, ну и денек. Дайте кофе. Что с Фасей? По телефону я не понял.

— У него припадок случился, — объяснила Тоня, — как эпилепсия, я испугалась, закричала, все прибежали, а брат заснул.

— Эпилепсия? — повторил Николай. — Нет ее у Фаськи!

— Температура высокая, — подсказала Алевтина.

— Грипп, возможно, — предположил Николай, — при нем иногда судороги бывают. Где больной?

Сергей Леонидович встал.

— На веранде спит.

— Сиди, — велел приятель, уходя на веранду, — ты мне не нужен. Кофе хочется.

— Сейчас велю сварить, — пообещала Алевтина и вышла.

Мы с Тоней на короткое время остались одни.

— Сережа, — крикнул через пару минут Николай, — сюда!

Хозяин быстро пошел на зов. Тоня кинулась за отцом, я следом за ней и услышала, как Николай произнес:

— Лучше сядь в кресло.

— Почему? — спросил Сергей Леонидович.

— Ну… понимаешь… собственно говоря, — забормотал Николай, — я не нужен совсем… уже…

— Уже не нужен, — тихо повторил хозяин, — ты хочешь сказать, что…

Николай сделал глубокий вдох и выдохнул.

— Exitus letalis.

— Что? — прошептала Тоня.

— Фася умер, — пояснил Николай, — простите. Мне жаль. Я не могу ничего сделать.