Кекс в большом городе

Дарья Донцова, 2005

Кто-нибудь ущипните меня больно-больно!!! Уже несколько дней мне кажется, что я, Виола Тараканова, сплю и вижу прекрасный сон! По детективам Арины Виоловой – кто не знает, это мой псевдоним, – будут снимать кино! И даже то, что производит сериал кинокомпания под «говорящим» названием «Шарашкин-фильм» меня не сильно расстраивает. Наконец-то я стану настоящей звездой! Однако пока это только мечты, а вот очередной детектив, который нужно на днях сдавать в издательство – жестокая реальность. Но ждать им осталось недолго – я нарыла прямо-таки убойный материал! Причем в прямом смысле этого слова…

Глава 8

К офису «Шарашкинфильма» я прибыла в четырнадцать тридцать и слегка рассердилась на себя. Настоящая звезда должна опаздывать, а не являться как дворняжка за полчаса до назначенного времени. Ладно, посижу в машине, послушаю радио, тем более что у самого входа есть свободное местечко. Но не успели «Жигули» удобно устроиться около тротуара, как появился мужчина, одетый в ливрею, и категорично заявил:

— Уезжайте.

Обратись швейцар ко мне вежливо, произнеси он фразу типа: «Извините, пожалуйста, но это место зарезервировано для другого человека», я бы спокойно убралась прочь, но наглый тон лакея вынудил меня ответить адекватно:

— И не подумаю.

— Отваливай.

— Почему?

— Тут нельзя стоять.

— И где запрещающий знак?

— Я вместо него.

— Что-то не вижу на твоем лице красной полосы!

Привратник посинел.

— Укатывай, убогая.

— Сам отвали.

— Глянь вокруг, чмо! Здесь парковка «Шарашкинфильм», сплошь звездные тачки, убирай раздолбайку, иначе хуже будет!

— Даже не пошевелюсь!

— Ща эвакуатор позову.

— Права не имеете, да и не станет ГАИ заморачиваться, — спокойно ответила я.

— Эвакуатор свой есть, — прошипел прислужник, — в последний раз спрашиваю: отвалишь?

— Нет, — рявкнула я и, тут же вспомнив беседу с Голубевым, хотела сказать, что руководство «Шарашкинфильм» зарезервировало Арине Виоловой парковку.

Но я не успела произнести заветную фразу, швейцар вытащил из кармана складной нож и ровно за секунду проткнул покрышки.

— По-хорошему не хотела, — засмеялся он, — теперь по-моему будет. Ща эвакуатор оттащит, колесики прокололися, ай, беда! Неисправная тачка подлежит увозу с Тверской! Распоряжение самого мэра!

Я вылетела из машины и услышала радостный вскрик:

— Арина! Вы! Замечательная пунктуальность!

От шикарного «Мерседеса» шел Анатолий.

— Точность — вежливость королев, — воскликнул продюсер, — право, редкое качество в наше время! Чем вы расстроены?

— Ваш парковщик проткнул колеса моей машины!

Голубев замер.

— Кто?

— Он! — показала я на опешившего швейцара.

— Ваши покрышки?

— У меня нет резины! Речь идет об автомобиле!

Анатолий всплеснул руками.

— Господи! Урод! Как посмел! Ариночка, солнышко, не волнуйтесь, пока обсудим дела, «Бентли» обуют, или вы ездите на «Лексусе»? Вон тот, серебристый, ваш?

— Нет! У меня «Жигули»!

Продюсер уставился на ржавую «лошадку».

— Этот ме…, — начал он, но вовремя спохватился, закашлялся и сумел исправить ситуацию, — …таллический автомобильчик?

— Ну не бумажный же! — ехидно отозвалась я.

— Ваня, Сашка, Петька! — затопал ногами Голубев и, когда три парня в темных костюмах явились на зов, перешел в диапазон ультразвука. — Чтоб этот ме… то есть «Лада», была немедленно приведена в лучший вид, колеса новые, руль, кресла, педали… не знаю, что еще, живо, кретины! Парковщика убить, расчленить, закопать в навоз, руки ему оторвать, ноги, голову в… засунуть! Живо! Чего встали! Выполняйте! Всех расстреляю! Арина, солнце мое, душенька, ангел, кошечка, заинька, пингвинчик сизокрылый…

Продолжая присюсюкивать, Анатолий втолкнул меня в лифт, который поднялся на шестой этаж. Продюсер усадил меня в кабинете, велел длинноногой блондинке подать кофе, чай, газировку, кефир, молоко, сливки, доставить из ресторана обед вкупе с десертами, упал в кресло, вытер лоб платком и простонал:

— Боже! Кругом одни свиные рожи! Я не способен всех воспитать! Нормальных людей просто не осталось! Одни болваны!

— Не переживайте так, — улыбнулась я.

— Вы ангел! — приободрился Голубев. — Чистый, светлый херувим, талантливый, гениальный…

Поток хвалебных речей прервал стук в дверь.

— А вот и ваш режиссер, — радостно потер руки продюсер, — входи, Сигизмунд.

В кабинет втиснулось странное существо ростом чуть повыше нашей собаки Дюшки. Тонкие ножки мужчинки были обтянуты грязными рваными джинсами. Конечно, сейчас в моде «бомжеватость», и в самых дорогих магазинах вы увидите на вешалках настоящую рванину за невероятные деньги. Только штаны режиссера потеряли приличный вид, так сказать, естественным путем, очевидно, Сигизмунд ползал пару недель по помойке кирпичного завода, вот брюки и приобрели дырки вкупе с пятнами рыже-коричневого цвета. Хотя, может, я ошибаюсь? Вдруг постановщик крутился около бачков заведения быстрой еды и извозился в кетчупе?

Впрочем, и майка у него не лучше, а отсутствие бицепсов парень компенсирует прической, его треугольное личико прикрывают длинные клокастые пряди, коим мог бы позавидовать шнуровой пудель.

— Это Сигизмунд, — воскликнул Голубев, — он снимал «Москва в крови», «Семеро с винтовкой», «Собака-убийца» и «Пикник с бензопилой». Все сериалы супер! Гизя мастер приковывать зрителя к экрану. Да, мой дорогой?

Гизя издал нечленораздельный звук и топнул рваной, заляпанной грязью кроссовкой.

— А это Виола, автор супербестселлеров, от которых тащится вся страна, — закатил глаза продюсер, — когда две звезды сталкиваются, то…

— Давай по делу, — прохрипел Гизя, — значитца, по сценарию, серий до фига, материала мало, надо дописывать.

— Хорошо, — быстро кивнула я.

Режиссер с любопытством взглянул на меня.

— Лады! Главного героя обеспечиваем бабой, а то эротики не будет! Касса не попрет.

— Простите, — напомнила я, — в моей книге действует женщина Света.

— Не канает.

— Не поняла.

— Мужик будет! Баба не хиляет, на нее не пойдут. Делаем из Светы Павла. Лады?

— Ну…

— Согласна? Хорошо, — кивнул Гизя, — тебе, главное дело, мне не мешать, иначе дерьмо выйдет. Значитца, Павел! Ему необходима любовница! Негритянка!

Я заморгала.

— Э… э…

— Чернокожие пока у нас редкость, — принялся теребить сальные волосы Гизя, — подберем конфетку, пару сцен в постели, потом прирежем ее. Классная картинка получится: белая простыня, черная герла, красная кровь! Супер! Тарантино отдыхает!

— Но… — попыталась возразить я.

— У Павла будет брат, — стукнул кулаком по столу Гизя, — китаец! Сейчас мода на Восток.

Воспользовавшись тем, что постановщик вцепился в бутылку с водой и стал жадно глотать, я влезла со своим замечанием.

— Нелогично!

— Че? — удивился Гизя.

— Павел россиянин, а его брат из Поднебесной?

— И чего?

— Так не бывает!

— Почему?

Как следует отреагировать на идиотский вопрос?

— Хочешь классный сериал с чумовым рейтингом и отпадной долей? — резко вскочил на ноги Гизя.

— Да, — честно призналась я, не слишком поняв смысл последних слов Сигизмунда. Кто такая доля? Чья она? Моя или его?

— Тады молчи! Брат китаец, и точка! Никто объяснений не потребует, хотя можно упомянуть, что мамаша Павла непутевая баба, спала со всеми.

— Значит, Павел и китаец сводные братья? Во всяком случае, отцы у них должны быть разными, — вновь сказала я.

— Ты мне надоела! Скачем вперед! Действие происходит в Калифорнии.

— Где?

— В США, куда Павел приехал, чтобы выручить брата, попавшего в тамошнюю тюрьмищу.

— Где-то я уже видел подобное, — с сомнением вымолвил Анатолий.

— Ништяк! Народ от америкосов прется! — не дрогнул Гизя. — Ну и там завертится! Украденная ядерная кнопка! Угроза мировой цивилизации.

— Но в моей книге ничего такого нет!

— Кино не литература, мы высокое, динамичное искусство, а не зудятина! Все пойдет супер, Павла сцапает динозавр!

— Кто? — чуть не упала я в обморок.

— Такие ам-ам, большие ящеры с зубами и хвостами, неужели никогда о них не слышала? — изумился Гизя. — Динозавры классная фишка, хотя, конечно, мы бедные, не можем, как Спилберг, миллионы на реквизит потратить. Но ничего, вывернемся. Ну, круто складывается. Победив чудовищ, Павел вытащит Ли из тюрьмы.

— Ли — это кто? — окончательно потеряла я нить разговора.

Сигизмунд заморгал, потом снова схватил бутылку с минералкой, опустошил ее и, бормотнув: «Сушняк замучил», повернулся к Голубеву.

— Если она бухает, как Мотылин, я работать не стану, хватит, намаялся с алкоголиком. Ну почему писатели вечно под газом? Слышь, Толя, попроси еще водички принести.

— Я вообще не употребляю спиртное, — опешила я, — не обладаю никакими дурными привычками.

— Ой, беда, беда, — затряс грязной головой Гизя, — значит, у тебя болезнь этого, забыл, как его, Ольм… Альм… Гайм… Ну когда человек ничего не помнит.

— Альцгеймера, — вырвалось у меня, — но с какой стати вы сейчас вспомнили об этом недуге?

— Да только что объяснил, Ли китаец, брат Павла, — хватая принесенную секретаршей бутыль с водой, брякнул Гизя, — один из главных героев сериала, а ты глазами хлопаешь и вопросик суперский задаешь: «Это кто?» За фигом тогда я тут распинаюсь, фонтанирую идеями, концепцию выкладываю, коли автор в наркозе?

Я растерянно посмотрела на Голубева, а тот быстро заулыбался.

— Дети, дети, не ссорьтесь, папа всем даст конфетки. Гизя, огурчик наш, продолжай. Арина просто никогда не связывалась с кинопроизводством, не знает специфики.

— Ладно, — кивнул Сигизмунд, — повезло вам, неконфликтный я. Ли выходит из тюрьмы. Ты помнишь, кто он такой?

— Китаец, брат Павла, — машинально ответила я.

— Сработаемся! — хлопнул в ладони Сигизмунд. — Просекла фишку! Молодца! Вижу сцены в деталях! На площади стадо перебитых динозавров, переступая через окровавленные трупы, идет Павел, за ним, пошатываясь от усталости, в разорванной одежде, с обнаженной грудью двигается Сьюзен.

— А это кто? — подскочила я и тут же прикусила язык, но Гизя неожиданно мирно ответил:

— Сью? Негритянка, любовница Павла!

— Так ее же убили на белых простынях.

— Это вначале, во второй серии, а я сейчас повествую уже десятую.

— Но она умерла, — тупо повторяла я.

— И что? Народ не любит, когда герои погибают, — пожал плечами Гизя. — Эка сложность! Сначала тапки отбросила, потом воскресла! Очень просто! Инопланетяне!

— Простите?

— О боже! Прилетели представители другой Галактики и оживили Сью! Сплошь и рядом такое, право, даже неинтересно вдаваться в столь малозначительные детали! Ладно, следи за моими рассуждениями! По площади, расталкивая ногами трупы динозавров, идет Павел…

— Невозможно.

— Теперь что не так?

— Ящеры, насколько я знаю, были гигантскими, их тела с места и грузовиком не сдвинуть!

— Впереди высится мрачное здание тюрьмы, — абсолютно проигнорировав мое замечание, продолжал Сигизмунд, — взлетает самолет, из него…

— Маловероятно!

Гизя начал краснеть.

— Опять недовольна?

— Динозавры жили в прошлые века, а летательные аппараты человечество придумало относительно недавно. Тут нестыковка: либо птеродактили, либо «МИГи», вместе им не встретиться!

Гизя почесал шею и рявкнул:

— Ты не даешь людям высказаться! Естественно, я опустил лишние детали! Или хочешь услышать изложение сорока серий? Этак мы за год не управимся! Ясное дело, Павел — ученый, он в своей лаборатории изобрел машину времени, полетел на ней в прошлое, чтобы добыть лекарство от СПИДа для своей смертельно больной дочери. Крошке перелили в больнице кровь; когда делали онкологическую операцию, опухоль удалили, но занесли иммунодефицит. Павел хочет спасти ребенка, он знает, что мудрый предводитель динозавров, дракон Ге, имеет микстуру от СПИДа, и отправляется к нему вместе со Сью. Ясно?

— Ага, — обалдело закивала я, — а Ли?

— Он брат Павла, китаец. Неужели ты не способна запомнить такую простую информацию? — возмутился Гизя.

— Я просто хотела уточнить, куда делся ближайший родственник Павла!

— Ли сидит в тюрьме, — заорал Сигизмунд, — его туда поместили по ложному обвинению в краже ядерной кнопки. На самом деле чемоданчик скоммуниздила Мадлен.

— Кто???

— Мадлен, жена Павла.

— А Сью? Негритянка Сью, она кто?

— Любовница, — затопал ногами Гизя, — у тебя голова деревянная? Все проще некуда! Павел имеет жену, русскую, белую, она плохая! И любимую, она хорошая, черная! Это политкорректно! Мадлен дерется со Сью на шпагах, а тут прилетает дракон Ге с лекарством для Анны.

У меня закружилась голова. Сигизмунд немедленно замолчал, Голубев тоже сидел тихо, оба мужчины уставились на меня не мигая, через секунду я ощутила себя кроликом, на которого нацелились сразу два удава, и попыталась с достоинством выйти из создавшегося положения.

— Простите, конечно, но в моей книге рассказана история женщины по имени Света, которая выходит замуж за одинокого интеллигентного мужчину и потом совершенно случайно выясняет, что он серийный убийца… Никаких чудовищ, негров, больных СПИДом там нет. Может, конечно, Светлана слегка экстравагантна, но это все, что можно…

— Толя, — капризно протянул Гизя, — я отказываюсь! Не мой автор! Она вязкая, непонятливая, не чуткая, не креативная! Хочет, чтобы дословно перенесли книгу на экран!

— Тише, мой золотой, успокойся, — завел Голубев.

— Нет, нет, пусть ее экранизирует Федысин.

— Никогда, только ты, помидорчик мой!

— Нет! Ни за что!

Голубев встал и, подойдя к Гизе, нежно сказал:

— Котеночек, ступай к Люсе.

— А что, уже дают гонорарные? — оживился постановщик.

— Тебе выписали!

Забыв попрощаться, Сигизмунд ринулся в коридор. Когда за ним захлопнулась дверь, Анатолий крякнул и упал в кресло.

— Он сумасшедший? — ляпнула я.

Продюсер улыбнулся.

— Гизя человек увлекающийся, к нему надо привыкнуть. Но он умеет делать рейтинговые сериалы. Ариночка, будем откровенны, открою перед вами наши карты. Люди устали от тиражирования на экранах одних и тех же лиц. Вот, допустим, Алиса Кислова, замечательная актриса, спора нет, но куда ни плюнь, там она. Зрителю хочется новых имен, и есть, поверьте, имеется замечательная молодежь, но… Режиссеры берут только раскрученных, а звезды выпендриваются, растопыривают пальцы и намерены работать лишь за бешеный гонорар либо в блокбастерах. Да и сценариев хороших нет. Вот мы и решили пойти на эксперимент. Возьмем юного, стремительно набирающего вес автора, Арину Виолову, соединим ее с незатасканными лицедеями и сделаем суперсериал. Ваше издательство пообещало рекламную поддержку. Гизя возьмется за постановку. Фантастика! И еще, после выхода ленты вы звезда. Хотите большие гонорары, славу, почет, уважение?

— Да, — честно призналась я.

— Значит, вы нужны нам, а мы вам!

— Но почему именно я? Есть же Смолякова.

— По ней уже снимают.

— Бустинова!!!

— И она при студии! Остались лишь вы, нам пришлось брать, что дают! — буркнул уставший Голубев, потом спохватился. — Душенька, вы сейчас в изумительном положении, звезда загорающаяся, а не чадящая, все впереди. Гизю я придержу, мы сработаемся, лады? Ну подумайте сами, премии, кинофестивали, гонорары… О'кей, красавица, не волнуйтесь, от вас много не потребуется. Эй, Аня, проводите нашего лучшего автора до машины!