В постели с Кинг-Конгом

Дарья Донцова, 2011

Меня, Евлампию Романову, приключения везде найдут! Из окна кафе я заметила пожилую даму, потерявшую сознание за рулем. Несчастный случай? Да, если бы у нее не оказалось при себе сумочки… с двумя «лимонами» евро! Но откуда у обычной пенсионерки Надежды Ивановны такие деньжищи? Приятель моего мужа Роман, которому я позвонила, сразу выяснил: купюры были выданы в банке бизнесмену Алферову, пропавшему год назад вместе с наличностью. Осталось проследить извилистый путь миллионов, и сразу два дела будут раскрыты. А кто лучший в мире исследователь семейных тайн, как не я? Благо скелетов в шифоньерах полно и у Алферовых, и у родных Надежды Ивановны. Правда, расследованию мешают мои собственные домочадцы: внезапно нагрянувшая свекровь и… неизвестный мужчина, доставленный в нашу квартиру «живой посылкой»!

Глава 7

— Что гардины делают в ванной? — удивилась Капа.

— Сохнут, я выстирала их, — соврала я.

Свекровь поджала губы.

— Извини, Евлампия, я не люблю, когда мне говорят неправду! Материал новый, без колечек!

Начав лгать, трудно остановиться.

— Я отцепила «крокодильчики» перед тем, как запихнуть ткань в стиральную машину, — вывернулась я.

Капа опустила уголки рта.

— И привесила к ним бирку?

Безымянный палец Капы, украшенный перстнем со здоровенным рубином, указал на бумажку, прикрепленную к полотнищу.

— Там стоит цена и сегодняшнее число.

Я ощутила себя полнейшей идиоткой, но решила не сдаваться.

— Очень странно! Необъяснимо! Теряюсь в догадках.

Слова я произносила одновременно с действиями, сдернула будущие занавески, смотала их и попятилась к выходу.

Капитолина молча отвернула кран, из него хлынула струя воды.

— Возьми вон ту пену, — заискивающе сказала я, — она пахнет шоколадом.

— Сначала понюхаю, — сердито заявила Капа, — скорее всего, предложенное тобой дешевое мыло воняет кокосом! Если человек постоянно врет, то ему нет веры!

— Между прочим, в твоих бутиках платья из синтетики называют шерстяными, — пискнула я.

Капа повернулась ко мне, в ее глазах заплескалось негодование.

— Евлампия! Это бизнес! Не обманешь, не продашь! Скажешь правду — конкуренты тебя копытами в пыль разнесут! А ты лжешь дома! Интересно, как Максу понравится сообщение о брехливости жены? Семья — это святое!

Я выбежала из ванной. Лицемерка! Сдала Макса в детдом, начисто забыла о ребенке, не интересовалась им пару десятилетий [Об этом рассказывается в книге Дарьи Донцовой «Королева без башни», издательство «Эксмо».], а сейчас талдычит о семейных ценностях! Хорошо, что свекровь не знает о «госте» в спальне. Сообщение о голом безмятежно храпящем мужике отнюдь не порадует моего мужа. Надо срочно вытолкать вон незваного татарина [Лампа нервничает, поэтому и путает поговорку «Незваный гость хуже татарина».]. Кстати, я уже догадалась, кто он! Геннадий Петрович Мохов, живая посылка от фирмы «Ваш друг»! Грузчики не захотели ждать, пока я договорюсь с их начальством, у них была подписанная клиенткой квитанция, и они преспокойно ушли. «Манекен» дополз до спальни, разделся и улегся на кровать. Надеюсь, Капитолине понравится пена с ароматом горького шоколада, она задержится в ванной, а я успею избавиться от пьянчуги!

Бросив ткань на пол в кухне, я побежала в гостевую спальню. Запах, витающий в комнате, — это аромат спиртного, которое выпил Геннадий. Что он пил? Настойку «Табуретовка на одеколоне»? Впрочем, некогда думать о глупостях.

Я потрясла Мохова за плечо:

— Вставай!

— Зачем? — неожиданно четко спросил он.

— Пора на работу, — сказала я. — Дзынь, дзынь! Будильник.

— Фигу тебе! — всхрапнул Геннадий. — Спокойной ночи!

Потерпев неудачу, я решила натянуть на его тело одежду. Задача казалось простой: облачить алкоголика в брюки, пуловер и носки. Нижнее белье вкупе с рубашкой можно не трогать. Одетый мужик, пусть даже и спящий, намного лучше, чем обнаженный. В конце концов можно сказать: «Позвала слесаря, а он, мерзавец, заснул!»

Я оглядела гору шмоток Мохова. Нет, сантехнику не по карману Бриони-Гуччи-Прада. Геннадия Петровича лучше представить соседом. Хотя в ситуации «парень с пятого этажа заглянул за солью и случайно улегся голым на кровать в момент, когда законный муж лежит в больнице» есть некая двусмысленность.

Сцепив зубы и подавив брезгливость, я обрядила лапы Мохова в носки. Дальше дело не пошло. Пьяницу оказалось невозможно сдвинуть с места. В полном отчаянии я схватила его вещи, бросила их в шкаф и стала пинать «бандероль». С таким же успехом я могла бы лупить египетскую пирамиду.

— Лампа, ты мне постелила? — закричала из коридора Капитолина.

Я покрылась холодным потом, выбежала из гостевой, схватила свекровь за полу халата и потащила ее в свою комнату, воркуя по дороге:

— Лучше тебе устроиться в моей спальне. Поверь, там намного уютнее, приятнее, милее.

— Мне по барабану, — устало произнесла Капа, — из-за разницы во времени я нехорошо себя чувствую.

— Отлично! — воскликнула я.

Свекровь обмерла.

— То есть это очень плохо, — опомнилась я. — Прими мои соболезнования!

— Я пока жива, — язвительно заметила Капитолина. — У меня отличная генетика, дотяну до двухсот лет. Не буди меня утром! Даже если не встану к обеду!

— Вот здорово! — обрадовалась я, тут же сообразила, что вновь сморозила глупость, и зачастила: — Хорошо, что ты решила восстановить силы. Полноценный сон не только замечательное средство для здоровья, он улучшает внешность. Сейчас постелю белье, взобью подушечки, принесу минералку.

Пока я электровеником носилась по спальне, свекровь наблюдала за происходящим, чуть смежив веки. От взгляда Капы мне делалось все хуже и хуже, подушка не попадала в наволочку, простыня не расправлялась, одеяло собиралось комком. В конце концов мне удалось устроить свекровь в своей спальне. Тяжело дыша, я вышла на кухню и обнаружила на полу щедро описанную собаками гобеленовую ткань. То ли Фира с Мусей, то ли тихий, интеллигентный Микки приняли брошенную мною материю за пеленку для своих безотлагательных нужд.

Я схватила будущие шторы и оттащила их в ванную. Стирать нельзя, я знаю, какую ткань дает усадку. Необходимо ее высушить, потом отдать в чистку. Но сначала срежу бирки. Кстати, мужу, если он, конечно, заметит изменение интерьера гостиной, скажу: «Гардины были грязными, я привожу их в порядок».

Если на вашу голову сыплются неприятности, разбираться с ними надо поочередно. Берите пример с меня! Сначала я уложила Капу, потом справилась с занавесками. Следующий этап — изгнание Геннадия Петровича.

— Есть кто дома? — раздался из прихожей знакомый голос. — Фира, Муся, отстаньте! А это кто? Здрассти вам! Вы мышь? Или хомяк?

У меня натурально подкосились ноги. Теперь понимаю, какие эмоции испытывают жены, которые по глупости приглашают в свой дом любовников, думая, что муж отбыл в командировку. Дорогие мои, вылет самолета может задержаться, шеф супруга передумает и велит ему катить в родные пенаты, в Москве начнется эпидемия занзибарской лихорадки, аэропорты закроют, и ваш дорогой-единственный примчится в родное гнездышко. А там!!! Никогда, ни при каких обстоятельствах не устраивайте свидание на своей территории. Гостиница, мотель, машина, что угодно, только не семейная норка.

Я выползла в прихожую.

— Макс! Ты же должен сейчас спать в палате? О! Роман! Где вы встретились? Что случилось?

Макс бросил на тумбочку у входа связку ключей и показал на Микки:

— Оно кто?

— Пошли в столовую, — предложила я, — чай, кофе, пицца! Его зовут Микки. Капа отняла его у крокодила! Сейчас объясню.

Я быстро изложила мужу историю про Майами и аллигатора, потом услышала рассказ Макса.

В клинике неуютно, кровать узкая, подушка комкастая, одеяло тонкое, нет канала «Анимал плэнетс» и любимой жены под боком. На ужин Максу принесли манную кашу, а он ее с детства ненавидит.

— В чем смысл таких мучений? — вопрошал муж. — Завтра в полдень меня обещали выписать. Ночь в клинике — пустая затея, врачи ушли, имплант стоит, да еще у Воронина неприятности!

Я оперлась локтями о стол и взглянула на большие часы. До полуночи оставалось десять минут. Очень надеюсь, что день невзгод подошел к концу и завтра по закону вселенской справедливости на меня хлынет дождь удачи.

Роман начал жаловаться, я слушала его вполуха, думая, как избежать встречи Геннадия Петровича с Максом.

— Отдел пустой, — канючил Роман, — я устал, замотался. Тащу один телегу, остальные сладко устроились! Придут новенькие, зеленые редиски, легче мне не станет. Пять месяцев назад начал лыжи вострить в другое место, крутое! Зарплата, вау! Машину дают, соцпакет, работа интересная, ну супер! Но! Сегодня оттуда позвонили, надо выйти через две недели! Иначе я пролечу, как гипсокартон над Парижем.

— Не вижу проблемы, — вздохнула я. — Пиши заявление по собственному желанию, и в добрый путь!

Воронин залпом выпил чай.

— Ха! А начальство?! Шеф конкретно взбесился, когда про мой уход услышал! Обозвал предателем!

— Не обращай внимания, — посоветовала я, — обойдется. Никто не имеет права насильно задерживать человека на работе!

— Вроде так, — засопел Рома, — а в действительности все иначе. Шеф сказал: «Жду закрытия дела Бороздиной. Справишься? Черт с тобой, вали прочь. Но если висяк! Я о тебе такую информацию на новое место сообщу, что тебя даже в мойщики унитазов туда не возьмут. Работай лучше!»

— Вот гад! — возмутилась я. — Но разве с Надеждой Ивановной есть проблемы? Установили причину смерти портнихи?

— Инфаркт, — ответил Роман, — она скончалась почти мгновенно, хорошо, не на шумном проспекте, никого с собой не прихватила!

— И почему ты впал в депрессию? — удивилась я. — Жаль Бороздину, но ее смерть естественная. Деньги вернутся к хозяевам, и не наша забота выяснять, каким образом у старухи оказалось два миллиона евро. Подозреваю, что ее попросили их кому-то передать, но ты же помнишь беседу с Лидией и ее дочерью?

— Сделай новую заварку, — попросил Макс, — какой-то чай не ароматный получился.

Меня осенило, как справиться с проблемой Мохова.

— Мальчики, хотите коктейль? Я узнала новый рецепт!

— Давай! — обрадовался Рома.

Я вытащила из бара бутылку. Макс засыпает, едва отхлебнув водки. Не знаю, почему она именно так действует на мужа, мне сейчас важен результат. Так, лимон, лайм, мята, лед, побольше алкоголя, чуть-чуть сиропа, горькую настойку, соус табаско, зонтик, вишенка. Готово! Макс не поймет, что в основе смеси водка.

Я водрузила на стол стаканы.

— Красота! — восхитился Роман и сделал большой глоток, Макс последовал его примеру.

— Ух, странный вкус, — сказал муж, — оригинально! И что там с Бороздиной и деньгами?

— Дело нечистое, — продолжил Воронин. — Ну совсем даже грязное! Купюры проверили.

— Фальшивые? — предположила я, с радостью наблюдая, как Макс допивает смесь.

Сейчас муж захочет спать, уйдет в комнату, я живо выгоню Романа и займусь Моховым.

— Настоящие, — сказал Роман. — Максюха, можно, я у тебя останусь? Срубило меня, как яблоню, прямо шатает.

— Пойду, постелю тебе в гостевой, — зевнул Макс.

Я подскочила, как на пружине.

— Милый! У тебя была операция.

— Ерунда, — отмахнулся муж, — наркоз не общий, я лежал, как в дурмане, звуки издалека доносились, свет видел!

— Лучше иди баиньки, — защебетала я. — Сама Ромой займусь.

— Не хочется за полночь тебя тревожить, — зевнул Макс, — где у нас постельное белье?

Я обняла мужа.

— Солнышко, пока я тебе объясню, что где лежит, утро настанет! У тебя глаза слипаются.

— Точно, — согласился Макс и зевнул.

— Посиди здесь, — приказала я Роме и снова повернулась к Максу: — А ты, милый, отправляйся в ванную, я тебе постель расстелю. Кстати, Капа спит в моей спальне, поэтому я лягу с тобой, обещай не храпеть!

— Клянусь, — торжественно произнес муж.

Увы, находиться ночью в одной постели с Максом — огромное испытание. Засыпая, мой супруг начинает издавать звуки, по сравнению с которыми раскаты грома кажутся шуршанием конфетного фантика. Поэтому у нас разные опочивальни, чему я очень рада. Макс любит читать до трех утра, а я не могу задремать при свете. Мне нравится есть в кровати шоколадки, Макс не возражает, но один раз я увидела, как он тщательно встряхивает простыню, и поняла: некоторые мои привычки не по вкусу супругу. Добавьте до кучи его храп, и станет понятно, почему я предпочитаю устраиваться на ночь отдельно. К счастью, у нас есть возможность оборудовать два автономных спальных места, в противном случае, боюсь, мы не смогли бы достичь консенсуса. Не счесть развалившихся браков, которые могли спасти отдельные спальни супругов.

Храп полетел по квартире через десять минут, я заглянула на кухню и сказала Роману:

— Сиди. Сейчас постелю.

— Не беспокойся, — смутился Воронин, — дай мне комплект белья, сам справлюсь.

— Нет, — отрезала я, — не выходи в коридор. Собака, которую привезла Капа, очень злая. У Микки зубы, как иголки у швейной машинки, дико больно кусается. Будешь один тут шастать, точно нападет.

— Ой! Я не пошевелюсь, — испугался Роман.

Я удовлетворенно кивнула и поспешила в гостевую. Роман не трус, он не раз задерживал опасных преступников и не спасует при виде бандита с оружием. Но Воронин никогда не имел дома пса, поэтому остерегается собак. Даже щенков-мопсов, таких ласковых и очаровательных, как Фира и Муся, он гладит с осторожностью.

Я решительно вошла в гостевую и замерла. Кровать была пуста. Геннадий Петрович исчез, как роса под солнцем. Сначала я заглянула в шкаф. В нем мирно покачивались пустые вешалки, Мохов надел брюки, рубашку и пуловер. Ботинок тоже не наблюдалось.

Я заглянула под небольшой столик, кресло, затем встала на колени и принялась изучать пространство под кроватью. Никого.

Я зажмурилась, через некоторое время открыла глаза и обомлела. Прямо перед моим носом стояли две ноги, обутые в клетчатые тапки.

— Немедленно убирайтесь вон! — зашипела я и подняла голову.

— Ты чего, Лампа? — обиженно спросил Рома, который зачем-то держал под мышкой меховую шапку. — Сначала разрешила остаться, а теперь гонишь!

Я села на ковер и потерла виски.

— Извини, я не к тебе обращалась.

— А к кому? — не замедлил задать вопрос Воронин.

— Фира с Мусей совсем от рук отбились, — нашлась я, — скачут по дому, безобразничают. Спутала тебя с мопсами! Почему ты ушел из кухни? Я велела там сидеть. Микки кусается.

— Этот, что ли? — засмеялся Роман, а я вдруг сообразила, что он держит не головной убор, а собачку. — Прикольный зверек. Пришел и сам ко мне на колени залез. На дрессированную мышь похож. Прости, Лампуша, умираю, спать хочу, а ты исчезла, пошла вроде кровать стелить и пропала.

— Ложись, — смилостивилась я, — там, под покрывалом, чистое белье.

Воронин подошел к изголовью кровати, поднял подушку и поразился:

— У! Это чье?

Я прикусила губу. Перед взором предстали большие белые, так называемые «семейные» трусы, разукрашенные изображениями ярко-красных кроликов, сгруппированных парами, и огромные черные носки. Можно я не буду рассказывать, в каких позах были нарисованы кролики?

— Твое бельишко? — спросил Роман.

Больше всего мне хотелось натянуть один из гигантских носков на глупую голову Воронина и заорать: «Нет! Ты когда-нибудь имел дело с женщиной, которая носит «боксеры» с ширинкой на пуговицах и туфли сто сорок восьмого размера?»

Но если я скажу правду, Рома продолжит задавать тупые вопросы.

— Да, — ляпнула я, — обожаю хлопчатобумажные шорты, они очень удобны с мини-юбкой, высовываются из-под нее только на двадцать сантиметров. Давай сюда!

Я вырвала у Воронина из рук исподнее Мохова и ушла.