Портрет мертвой натурщицы

Дарья Дезомбре, 2014

В Москве при странных обстоятельствах исчезают девушки. Не звезды, не манекенщицы, не дочки банкиров – а продавщицы и уборщицы, непривлекательные, полноватые, с неудавшейся личной жизнью. А потом их обнаруживают в своих квартирах, но уже бездыханными, со следами удушения тонким шнуром. И на теле каждой жертвы эксперты находят старинные эскизы, подписанные по-французски «Ingres». Энгр – имя мэтра французского неоклассицизма. Но как подлинные эскизы к гениальному полотну «Турецкие бани» могли попасть в убогие хрущевки на московских окраинах? Ведь все наброски к великой картине должны находиться на родине знаменитого художника, в музее Энгра в Монтобане! Парижская префектура проверяет и… обнаруживает подмену. Дело об убийстве девушек перерастает в преступление международного масштаба. Изощренный убийца играет с сыщиками в смертельную игру, где им приходится шаг за шагом складывать головоломку, чтобы понять, что связывает погибших девушек из России и кумира французов – легендарного живописца Энгра…

Он

Мать отвела его к психотерапевту лет в одиннадцать.

— Он стал опасен, — сказал однажды отец барственным профессорским басом маме по телефону. И она поверила.

Отец совсем перестал его брать к себе, и он почувствовал себя откровенно несчастным: почти не разговаривал и мог проводить целые дни, калякая на чертежных листах, которые мать приносила с работы. На другой стороне лист был чист и годился для рисования. Мать вздыхала, глядя, как за один вечер квадрат тонкой бумаги, покрывающий полностью их стол на маленькой кухне, заполняется рисунками, часто никак не связанными между собой.

И ежели бы кто-нибудь, кроме тетки, которая и в сорок лет была уже подслеповата, жалел бы мальчика по-настоящему и интересовался им, он бы заметил, что рисунки эти будто дневник. Дневник его мыслей за день.

Вот он вспомнил свой сон. Там опять было море, и мальчик изобразил пустой берег и дуб, похожий на тот, про который он учил в стихотворении А.С. Пушкина. Потом он размышлял о профессии аквалангиста, что притягивала его и пугала одновременно — плавать он не умел. И на листе появлялся водолаз с огромным шлемом, больше похожий на космонавта. Может, ему все-таки стать космонавтом? И он рисовал звезды и планеты, как их рисовал бесстрашный летчик Экзюпери: мама перед сном читала ему «Маленького принца». Он запомнил из всей книжки одну фразу — про ответственность за тех, кого приручили. Мама невольно выделяла ее голосом, думая явно о папе.

Папа «организовал» им эту квартиру на окраине через свои связи в горкоме, чтобы не менять старую, четырехкомнатную, в Трехпрудном переулке. Он ненавидел переезды и перемену мест. Выбив бывшей жене квартиру, алиментами он себя регулярно не утруждал. Бумажки с профилями Ильича мать получала от случая к случаю, не как должное, но как подарок. Потому и благодарна была — как нежданному подношению.

Но в тот день, когда она, отпросившись с работы, все-таки дошла с сыном до психотерапевта, бумажек от отца давно уже не приходило. Мальчик шел, опустив голову, уткнувшись взглядом в материны серые, перекрученные на щиколотках, хлопчатобумажные колготки и стоптанные черные лаковые сандалии. Чуть ниже колен болталась авоська с гладкой восковой пирамидкой кефира и обернутой в серую бумагу вареной колбасой, граммов триста, на которой продавщица карандашом написала вес.

Конец ознакомительного фрагмента.