Просто друзья

Дарья Белова, 2023

История о двух неподходящих, на первый взгляд, людях. Глеб Навицкий – гонщик, который видит себя только на пьедестале победителем, и девушка Мила – юная балерина, мечтающая о сцене Большого театра. Книга про дружбу, первую любовь и мечту, что не всегда может сбыться.

Глава 7.

Глеб.

Слышу, как за мной захлопнулась дверь. С таким тяжелым звуком, будто тысячи тонн упали на меня, придавив к земле. Делаю вдох полной грудью. Воздух по-осеннему прохладный. Приятно ощутить на себе дуновение ветра после душного помещения.

Бежать, куда глаза глядят. Не оборачиваясь ни на один звук, даже на мольбу в голосе. Все это представление, никчемное и жалкое. В него еще кто-то верит и с улыбкой смотрит. Лжецы и лицемеры. От этого всего фарса на душе камень, как та дверь, что упала меня. Она и есть мой камень.

Сажусь в машину и с ревом стартую с места. Противный визг шин — любимое сопровождение любой гонки. У кого-то уши в трубочку от него, у меня же — сплошной экстаз.

Трасса свободна, невиданная щедрость со стороны жителей мегаполиса. Может, за это время, что был в ресторане, что-то произошло в мире? Авария? Природные катаклизмы? Конец света? Да пох*й.

Еду по дороге. Нога на педали газа, упирается в пол. Пульс начинает частить, чувствую стук сердца — ритм быстрый, но слаженный. Сильнее обхватываю руль руками, слышу скрип от трения моей кожи и кожи обводки. Все внимание на дорогу. Я — скорость, мы одно целое. И дорога. Убери хоть одно составляющее — и все рухнет.

Мать с отцом никогда не разделяли этой мании. Не интерес, а именно мания. Я болел машинами и гонками с детства. Помню первую модель гоночной машины, мне ее подарила бабушка. Toyota Supra. Одна из ультрапопулярных машин для гонок. Она получила свою славу благодаря запоминающейся внешности, компьютерным играм и фильмам. Только позже я узнаю, что в мире существуют доработанные варианты мотора с мощность около 1000 л.с., что дает им право тягаться в гонке на прямой с современными суперкарами. Как это не может не восхищать? Как это не может стать манией? Она стояла у меня на полке рядом с кроватью, и каждый день я ею любовался, проверял все детали, подклеивал то, что отрывалось. Мои детские пальчики играли с ней вечерами. Один на один, когда уже наступала ночь, и в доме все спали. Я выходил из своего укрытия, освещая свою комнату фонариком, и играл, будто я пилот кара, а вот моя супер-машина.

Однажды это заметила моя няня. Она отобрала мое сокровище и разломала ее в своих толстых и сальных руках. Без жалости к детской игрушке и детскому сердцу. Сука, ненавижу. Я не спал и должен был понести наказание — это было ее оправдание. С тех пор я никак не могу найти эту модель, чтобы склеить ее заново.

Я знал всех победителей Формулы-1. Восхищался ими. В Библии сказано: “не создавай себе кумира”. Но как его можно не создавать, когда вот он стоит на пьедестале в каком-то немного нелепом венке и шампанским в руке. Он занял первое место. За него многие готовы пожертвовать всем, в том числе и жизнью. Трасса — это разговор со смертью, иногда он заканчивается не в твою пользу. Один из уроков, что я уяснил — никогда не теряй голову. Как бы не хотелось оказаться первым, помни о безопасности. Но так же, кто не рискует, то не стоит на пьедестале. А следовательно, и не пьет шампанское.

Он выиграл благодаря своему уму, своей стратегии, своей реакции и своему дару. Да, это дар. Я ведь хочу так же. И у меня будет так же. Кто меня остановит?

Еду по прямой. Только спустя время нервозность отходит, все произошедшее не кажется таким уж и ужасным. Это театральная пьеса, да, мне в ней отведена главная роль. Но ведь главная. А значит, в моих силах что-то внести новое в постановку. Возможно, со временем и отменить ее.

Возвращаюсь поздно. В доме выключен свет. Даже странно это, думал, после того, как сбежал с собственной свадьбы, отец будет поджидать меня у дверей дома. Ошибся я. Никого нет.

Открываю ворота. Они с шумом расходятся в стороны, пропуская меня и мою малышку внутрь. Второе правило — не паркуйся, как му*ак. Поставь свое чадо правильно. Машина — твое лицо. То, как она выглядит, то, как ты к ней относишься — важно.

Захожу домой. Тишина. Какая-то грустная. Я будто правда один в этом дома. Меня кинули. Смеюсь этой мысли. Потому что парадоксально. Всегда хотел этого, а осознав, стало не по себе. Но я ошибся. У лестницы большой белый сугроб — свадебное платье. Похоже на растаявшее мороженое. Мерзкое зрелище. Недалеко валялись туфли.

Поднимаюсь наверх. Открываю дверь в комнату и включаю свет.

— Черт!

На кровати Мила. Спит. Сложенные ладошки подложила под голову и тихо посапывает. Даже не шелохнулась. Устала. Я подхожу к ней ближе, всматриваюсь в ее лицо, мягкие женские черты. Небольшой курносый носик, аккуратный, длинные темные ресницы и губы. Они не полные, не такие, как у каждой на сегодняшний день. Бантик. Ее губы выглядят как бантик. Усмехаюсь этой мысли. А потом Мила резко распахивает глаза.

— Я попался, да? — признаюсь я, ведь отпираться глупо.

— Что ты делаешь? — ответила она будто и не спала вовсе: голос бодрый, без хрипотцы.

— Как что? Пришел за супружеским долгом. У нас вроде как брачная ночь, — решил я с ней поиграть. Мы ведь друзья? А друзья могут подстебывать, так?

— Утро, ты хотел сказать, — не испугалась. Чувствую, что передо мной неплохой соперник. Возможно, и правда не все так плохо. Будет интересно, думаю.

— Значит, утро.

Начинаю раздеваться, не отрывая от нее свой взгляд. Обвожу ее тело, что прячется под одеялом. Медленно расстегиваю пуговицы на рубашке, вынимаю ремень из петель, открываю молнию, снимаю брюки и откидываю их в сторону ногой, как нечто ненужное, лишнее. Берусь за край боксеров.

— Если это шутка такая, Глеб, то мне не смешно.

— Отчего же?

Подхожу ближе, упираясь коленями в матрас, нависаю над ней. Между нами каких-то пятнадцать сантиметров. Очень близко, слышу ее запах. Какая-то шоколадка. По-дурацки как-то. Милка пахнет шоколадкой Милкой. Надеюсь, без орехов. Терпеть их не могу.

Теперь вижу страх в ее глазах.

— Молчишь? Не люблю, когда женщина молчит в постели.

— Ну, тогда тебе точно не ко мне, — улыбнулась она своим бантиком, спрятала свой страх куда-то глубоко, но я все равно его вижу.

— Ты девственница?

— Что? — опускает глаза, не смотрит больше. Теперь все стало ясно.

Не отхожу от нее, так и нависаю сверху. Хочу, чтобы посмотрела на меня, подняла темные глаза и взглянула.

— Ладно, Милка, расслабься. Мы же просто друзья, забыла? — отступаю, все-таки нет цели сильно ее напугать. — Да, почему ты опять в моей комнате?

— Мама. Когда меня привезли в этот дом, то отвели прямо в эту комнату. И… я заснула.

— Пи*дец мамаша у тебя. А свечку она подержать не хотела? Простынь с кровью показывать надо будет? — Мила краснеет. Ловлю себя на мысли, что это выглядит очаровательно, но быстро эту мысль откидываю далеко и запираю на самый надежный замок. Пусть не высовывается даже.

— Прекрати так говорить о моей маме. Она делает так, как нужно.

— Как нужно? Мила, очнись! Тебя силой выдали замуж за нелюбимого человека и привели в мою постель, не спросив твоего желания. Ты в курсе, что у нас 21 век за окном, а?

— Так… правильно, — снова опустила глаза и вытянула свои губки, отчего ее бантик стал более отчетливым.

— Вот заладила. Ладно, спи.

— Глеб?

— М? — уже в дверях обернулся я.

— Спокойно ночи, Глеб Навицкий, — она улыбнулась мне, бантик разгладился.

— Спокойно ночи, Мила… Навицкая, — ухмыльнулся и закрыл за собой дверь.