Нелюбимая

Дарья Белова (2024)

— Ах! Тим! — до боли знакомый голос. — Юлька, ты с ума меня сведешь, чертовка. Перед глазами спина Тимура. Он даже не снял футболку! Под ним Юля, моя лучшая подруга. Ее длинные, стройные ноги обвивают поясницу Тима. От предательства сердце сжимается и взрывается. — Это жестоко, Тим. Я же люблю тебя! Ты обещал мне быть рядом. Оберегать… Любить… Он стреляет в меня взглядом, в котором читается недовольство, даже какая-то злость. — Мы были детьми, Варя! И говорили глупости. Его крик бьет по ушам. Раскалывает воздух вдребезги как стеклянную вазу. — Я не люблю тебя. И никогда не полюблю, — режет без ножа, — забудь про свои чувства. Они мне не нужны. *** Я полюбила Тимура, когда мне было шестнадцать. Целых два года хранила в себе мечты, что однажды мы будем вместе. Но он растоптал меня, и уехал покорять мир. Ведь Тимур известный гонщик, а я лишь подруга детства, которую он никогда не сможет полюбить…

Глава 15. Тим

5-ый этап. Апрель.

Гран-при Китая. Гонка.

На этот раз в Шанхае дождь. Трасса невозможно мокрая на старте. Говорят, впереди много луж. Сейчас без вариантов — только дождевые шины.

Ситуация выглядит не лучшим образом.

Разгоняюсь с трудом. Преодолеваю повороты, сохраняя свою позицию. Я был третьим на стартовой решетке.

На десятом круге в четвертом повороте прорываюсь на второе место. Васкес остается позади. Он зачем-то ехал на промежуточных шинах. Дождевые сейчас явно работают лучше.

Пока у Эдера лучший круг в гонке. Он и лидирует. Сучонок перед стартом давал разгромное интервью одному из местных каналов, где называл себя будущим чемпионом. «Бесспорно» — его цитата.

На шестом повороте двадцатого круга мой напарник Марино жестко вылетает с трассы. Заднее крыло полностью уничтожено. Пока ехал до боксов, оставлял ошметки. От команды «Феррари» в этой гонке остаюсь я один.

Трасса просыхает. И вот сейчас бы сменить шины.

Меня вызывают на пит-стоп, где ставят промежуточные. Асфальт кое-где все еще влажный. В некоторых местах сохраняются лужи, и риск дождя все еще велик.

В гонку возвращаюсь третьим. Догоняю Васкеса. Между нами менее секунды. Ко мне активно приближается Фишер.

С усилием прорываюсь на свое второе место, оставляя Васкеса и Фишера делить третье место в пелотоне.

Румын Санду вылетает в стену, глохнет. На трассу выезжает автомобиль безопасности.

К этому времени асфальт почти полностью просох. Брызг из-под колес нет.

Отставание Васкеса от меня — какая-то секунда.

На тридцать шестом круге сохраняются боевые условия между мной, испанцем и немцем. Это не дает мне возможности сменить шины на «медиум». Они были бы сейчас как нельзя кстати.

Васкес касается обочины и отстает от меня на еще две секунды. Разрыв между мной и лидером гонки Эдером — чертовы пять с половиной секунды. Почти нереальные.

Мы проезжаем пятидесятый круг из пятидесяти шести.

Испанец переходит к атаке на задней прямой с помощью DRS (Прим. автора: регулируемое заднее антикрыло, которым управляет пилот. Система снижения лобового сопротивления).

Линию финиша первым пересекает австрийский говнюк. Я финиширую вторым, таща за собой Васкеса.

— Безумная гонка, — говорит Майк, когда я возвращаюсь к нам в бокс.

За пятый этап Марино заработал ноль очков. Я — восемнадцать. Чертов Эдер пока лидер.

Не знаю, почему у меня к нему такое отношение. К другим соперникам этого нет. Тот же Фишер! В целом он неплохой парень.

Говорят, в других людях нас раздражает то, что есть у нас самих. Так что же раздражает меня в Эдере? Дерзость? Самоуверенность? Отсутствие эмпатии? Типичный австриец.

— Но ты всеобщий любимчик, знаешь? — толкает плечом.

Почему-то вспоминаются слова Навицкой.

Любимчик… Она считает Майка симпатичным. Будущим чемпионом. Но это, получается, не значит быть любимчиком?

До отеля доезжаю груженым. Вроде бы второе место в Гран-при это классно. В личном зачете тоже дела обстоят хорошо, несмотря на то, что только пятый этап соревнований.

Прохожу толпу фанатов, раздаю несколько автографов, делаю селфи с кем-то. В спину кричат поздравления, пожелания побед и все такое.

Улыбаюсь.

Желудок сводит от голода. После пьедестала успел выпить литр воды. Шею сводит от напряжения и нагрузки. На завтра у меня запланирован сеанс массажа.

Перед дверью номера останавливаюсь. Замираю на мгновение, пропускаю тонны кислорода через легкие.

Провожу пятерней по взлохмаченным волосам. Еще срочно нужно в душ. Два часа как на сковородке провел.

Стучусь дважды.

— Я ждала тебя, — Кира облокачивается головой о косяк двери. Смотрит в упор, и мне до сих пор странно, что она в моем номере хозяйничает.

— Пройду?

Кира пропускает внутрь. Вижу свои сложенные вещи, которые разбросал с утра. Спешил. Опаздывал. А она убрала.

— Второй, — подхожу к окну, смотрю на город. Синтетическая ткань липнет к спине.

— Видела.

Между нами расстояние, но все равно чувствую, как она смущена. Такая уверенная на своей трассе, но еще девчонка, когда рядом появляюсь я.

— Эдер, черт.

Кира пожимает плечами. Ее улыбка тихая.

Когда мы с ней встретились вживую первый раз, она часто краснела. Так и не скажешь, что владеет столькими лошадями под собой.

Это было еще в Москве, после ее гонки. Она первый раз проиграла какому-то пацаненку и написала мне гневное послание, сливая всю злость в несколько слов.

Понимал. Принимал. И написал короткое «Встретимся?»

— Хочу всем сегодня рассказать, — поворачиваюсь лицом. Румянец сменяется бледностью. Ярко-голубые глаза контрастируют с кожей. Она становится похоже на ледяную скульптуру, испуганную до чертиков.

— Ты уверен? — снова тонны смущения во взгляде.

Кира милая. Настолько, что век можно смотреть и не уставать. Загляденье!

— Зачем тянуть?

— И журналисты? Члены команды… Будет много шума. — Прикрывает ладонями лицо, — страшно как!

Самому волнительно. Первый раз же такое прохожу. Тем более Кира, она не Юля. Та бы вмиг организовала все и всех построила.

Сажусь рядом и беру одну ладонь в свою. Сжимаю. Обычно поддерживают меня. Я в этом плане таким эгоистом оказался. А потом вдруг… Кира…

С ней ровно. Она понимает меня с полуслова. И я уверен, что ждет нас за ближайшим поворотом. Для гонщика это подарок.

— Спасибо тебе, — Кира поднимает взгляд. Наши губы близко, ее дыхание щекочет раздраженную из-за балаклавы кожу.

Щеку обжигает, как пламенем провели. И балаклава не помогла. Долгие пятнадцать секунд, когда я чувствовал на себе ее короткий поцелуй.

На вечер в честь окончания пятого этапа Чемпионата мы собираемся вместе.

Пилотам «Формулы» обычно бронируют самое пафосное и очень дорогое место. Сегодня центр Шанхая гуляет.

Кира выходит в длинном вечернем платье. Красном.

На мне классический костюм-двойка. Темно-серые брюки и белая рубашка, расстегнутая на две пуговицы.

Мы пара.

— Прекрасно выглядишь.

— Правда нравится?

Голос напитан кокетством. Я прочищаю горло и делаю кивок. Кира и правда прекрасна в этом платье в фирменном цвете моей команды. Думаю, все руководство только поддержит мое решение.

В клуб заходим, держась за руки. Тысячи взглядов направлены на нас. Не потому, что гонщик Сафин явился под руку с очередной девчонкой. А потому, что явился именно так.

Вспышки фотокамер режут глаза.

За столом сидят мои соперники на трассе, с которыми в жизни мы довольно неплохо ладим. Марино, Фишер, Васкес, Санду. Еще японец Кимура. Новичок этого года.

Они замолкают, когда я появляюсь за столом без привычного расслабления.

— Всем привет. Это Кира. Моя Кира.