Мажор. Сделаю тебя своей

Дарья Белова (2024)

— Арсений мой сын? — холодный тон его голоса проходит сквозь меня.Опускаю взгляд. Врать нет смысла. Аверин уже все знает.– Только не забирай его, Стас.Его глаза пышут гневом.– Представляешь, что начнется, если мой отец узнает о твоих планах? — спрашиваю с глупой надеждой.– Я уничтожу любого, кто встанет у меня на пути, Белинская. И тебя в том числе. Страшно от такого мажора. Хотя какой он уже мажор?– Уничтожишь мать своего сына?Молчит. Соглашается.– Значит, война?– Война, Лисица. Я заберу у тебя своего сына.Начало истории «Мажор. Недетские игры». БЕСПЛАТНАЯ!

Глава 7. Саша

Остается надеяться, что никто там наверху не решит снова столкнуть меня с Авериным. Дружить семьями — не наш вариант.

Саша.

— Ничего себе ты вырос, Арсений. Еще немного, и перерастешь меня, — восхищается Аленка.

В руках держит очередного робота — подарок. Сын не отводит взгляда от коробки. Любит он, когда фигурки гнутся, сгибаются, руки превращаются в какие-нибудь пулеметы, а на голову надевалась маска. Мальчишка…

— Ты одна? — опасливо озираюсь. Мы всего лишь в коридоре, да и в квартире тихо, а мне неспокойно.

— Костя приедет чуть позже. Что-то срочное на работе. Впрочем, как всегда, — грустно добавляет.

Да, тяжело быть женой юриста, который только начинает карьеру. Терпению ее можно позавидовать, хотя подруга никогда особо им не отличалась. Что тут скажешь, любовь.

В груди покалывает от такой мысли. Я никого не жду после работы, да и мне никто не звонит спросить, когда я буду. Кроме мамы и папы, разумеется. Но это, как вы понимаете, совсем другое.

— Сейчас привезут пиццу. Твою любимую, сырную, — обращается к Арсению.

Закатываю глаза. У Ольшанской правило: раз ребенок у нее в гостях, значит, можно есть всякую фигню. Хотя пиццу она где-то очень вкусную заказывает.

— Вина? — тихо спрашивает меня.

Устало выдыхаю. День выдался тот еще. Да и не за рулем сегодня: отдала машину в сервис после нашей эпичной встречи с моим прошлым.

— Не откажусь.

Ольшанская-Исаева разливает соломенную жидкость по высоким бокалам и протягивает один мне. С первым глотком наступает желанное расслабление. Главное, следить за языком.

Кто бы знал, как хочется поделиться.

— Миша Корнилов меня в ресторан недавно приглашал.

Аленка вытягивает губы уточкой, но молчит. Знаю, она не в восторге от старшего следователя.

— Тоже мне новость…

— И позвал на день рождения какого-то его родственника.

Взгляд задерживается на сыне. Арсений вскрыл коробку и вовсю изучает робота. Страшные все же эти современные игрушки.

— С ночевкой? — спрашивает, не скрывая любопытства.

А я рада, что хоть этим могу поделиться.

— Это ничего не значит. Со мной будет Арсений.

— Звучит так, будто ты уже согласилась.

Задумываюсь. Я по-нормальному и не думала над предложением Корнилова. Но мне так хочется уже каких-то изменений в своей жизни, хоть волком вой.

Устала быть одной. Или, скорее, одинокой.

Пять лет назад после случившегося я не могла вообще смотреть в сторону парней. По понятным причинам. Потом роды, уход за новорожденным Арсюшкой, учеба.

— Возможно, и соглашусь. В конце концов, что я теряю?

Делаю глоток. Большой какой-то. Еле-еле сглатываю и начинаю изучать свой маникюр.

— Миша нравится Арсению, да и Корнилов вроде как неплохо с ним ладит… Так что да, я соглашусь. И вообще, решила дать Мише шанс.

Как-то слишком громко получается это сказать.

Тело мгновенно напрягается, а пальцы сжимают ножку бокала излишне грубо. Никакой изящности в движениях.

Аленка быстрым взглядом окидывает меня всю, проверяя на адекватность, наверное.

Мы редко ссоримся, да и сейчас это мало похоже на ссору. Но после того не очень приятного разговора по телефону между нами нависает недосказанность. Может, она и была всегда, а я трусливо закрывала глаза.

— Я разве сказала что-то против? — обидчивый тон заставляет чувствовать себя плохой подругой.

Ольшанская отставляет почти полный бокал и идет к Арсению.

Нервы ни к черту.

Снова обвинить… Аверина?

Не выдерживаю и сажусь рядом с подругой, касаясь ее плеча. Она как раз что-то разбирает в роботе: Арсений отломал деталь.

— Прости, — тихо произношу.

В горле шипит, слезы близко, но я не могу понять их причину. Усталость? Загруженность? Страх?

— Да ладно, забей. И да, езжай в Питер. Арсения можешь мне оставить. В конце концов, хоть вырвешься из круга «дом-работа-сад».

Еще спортивный центр появился. Правда, у меня в планах было вырезать этот угол.

От внезапного звонка в дверь мы одновременно переглядываемся. Живот становится каменным от предчувствия. Я все же не люблю сюрпризы.

— Пицца? — Аленка тоже беспокоится и посматривает на часы. Играем обе.

— Скорее всего. Кто же еще?

Сглатываю беспокойство. Оно падает в желудок и разжигает там неприятный, мешающий дыханию костер.

Я остаюсь в гостиной рядом с сыном, Ольшанская идет открывать. Готова уже чувствовать запах горячей пиццы, а его все нет.

Голос Костика сначала расслабляет закостеневшее тело, а потом… другой голос делает из меня глиняное изваяние, которое вот-вот засунут в гончарную печь. Не могу пошевелиться, не могу дышать, даже думать получается с трудом.

Крадусь на цыпочках. В ушах слаженные и частые удары сердца слышатся. До тошноты.

Аверин немного растерянный стоит в пороге. Сегодня он в рубашке и брюках. Непривычно.

Рецепторы раздражает его аромат, хотя это невозможно. Я не обладаю такими способностями — за несколько метров учуять знакомый запах.

Память такая штука, даже запах она воспроизводит отчетливо.

— Добрый вечер, — здоровается, сталкиваясь со мной взглядом. Увидел же!

Выхожу из своего укрытия, но и рта не могу раскрыть. Кажусь со стороны невежливой. Мы все здесь взрослые люди, и по-хорошему нужно просто сказать «привет».

Даже не спрашивать «как дела». Это уж точно будет лишним. Но я уставилась на Аверина и в тысячный раз за третью встречу подмечаю, как он изменился.

— Мы пойдем, — бросаю короткой фразой в Аленку и разворачиваюсь, чтобы быстро забрать Арсения.

Атмосфера тут же меняется. Я жалею, что пила вино. Мозг отказывается соображать. Мечусь из угла в угол, и то и дело кажется, что все на меня смотрят.

— Стас! — сын бросается прямо в руки Аверина.

Тот подхватывает его на руки. Оба улыбаются. Одинаково.

Мне становится душно от того, что я вижу. Перед глазами плывет.

Когда-то мне снился такой же сон: я, Аверин и наш сын. Я сочла это кошмаром и старалась больше не вспоминать о нем. К слову, ничего похожего больше и не снилось.

А тут на тебе. Получите, распишитесь.

Внутри все горит, как сдобренное спиртом. Это уже не вино, что-то похуже. Обида и страх. Та еще гремучая смесь.

Я забираю несчастного, кинутого на пол робота, ветровку Арсения, взглядом прохожусь по залу, чтобы ничего не забыть. Оттягиваю время. Мне предстоит обуваться в одном пространстве с Авериным. Он не спешит заходить к Исаевым.

— Алена, спасибо за прием, — без намека говорю, Ольшанская слышит другое и тихо извиняется.

Посылаю ей дохлую улыбку и, наконец, поднимаю глаза на Стаса. Его сын все еще в его руках. Под ребрами становится тяжело.

— Разреши? — протягиваю руки.

Оба уставились на меня. Глаза одного цвета, взгляд как копировали, темно-русые, как у мажора, волосы. В остальном — моя копия. И на том спасибо. Что бы было, если Арсений родился точной копией Стаса?

— Я провожу.

— Не стоит. Мы… на такси.

Духота усиливается. Если не выберусь на воздух, рискую свалиться в обморок.

— Могу подвезти. Ты не на машине?

Наше простое общение, как тонкая леска, стягивающая горло. Я говорить с ним не могу.

— Нет. На такси.

— Саша…

— У тебя есть автокресло? — иду ва-банк.

Неужели он и правда думал, что я сяду к нему в машину? Еще и с сыном? И мы будем мило общаться об успехах Арсения?

Хуже кошмара.

— Автокресла у меня нет, — сдается.

Незаметно выдыхаю.

— Но до такси провожу.