Жатва душ. Остров мертвых

Данияр Сугралинов

Глава 8. Палка-убивалка

Стоило Максу упомянуть бензопилу, в голове нарисовались яркие картинки детства. Doom! Черт, да это же чертов Doom! Только вместо демонов — зомби, опустевшие оболочки людей, потерявших душу… Стоп! Во многих культурах именно демоны, черти, бесы и дьявол — первейшие охотники за душами. Может, и жнецы имеют к ним какое-то отношение?

— Бензопила… — пробормотал я.

— Ага! Тема, да? Грамотно получится! — Макс радовался так, будто это ему предстояло косить ряды зомби. Человек вроде бы говорил по-русски, но что он хочет сказать, я угадывал только по интонациям. «Грамотно», ага — типа «здорово»? А он продолжал восхищаться уроном и возможностями еще даже ненайденной бензопилы. — Вжух-вжух! Е-ма…

Такой убойной силы будет достаточно, чтобы зачистить холл отеля, но, представив расчлененные человеческие тела, отрезанные руки, летящие в стороны ошметки плоти и кровь, брызжущую на стены, я содрогнулся. Ладно, разберусь по ходу, сейчас меня волновало другое.

— Свет там есть? В коридоре-то темень, а у тебя тут…

— Свет только в серверной, — развел руками Макс и неожиданно записал меня в родню: — Кстати, братан, надо поторопиться, вдруг расчеты неверные и генераторов хватит не на двадцать четыре часа, а, скажем, на восемнадцать? Серьезных аварий-то не было, никто систему не проверял практически.

— Ты минуту назад всей душой хотел остаться здесь и пересидеть зомби-апокалипсис. А теперь «надо поторопиться»? В темноту, ага. Чтобы зомби за жопу укусили?

— Не, а чо, чота не так? — засомневался боец мышки и клавиатуры.

— Стремно без света идти через темень. У тебя фонарик один? Нужно найти еще, — сказал я, направляясь к двери. Хоть и знал, что в коридоре чисто, вешалку держал наготове. — Дай фонарь мне, раз позади жмешься.

— Уж этого добра там валом, и запас батареек, — ответил Макс.

Вспомнился любимый отцовский динамо-фонарь, который жутко тарахтел, когда жмешь на рычаг. Скоро батарейки закончатся, и такая вещь станет незаменимой.

Щелчок щеколды в тишине прозвучал как выстрел. Скрипнули дверные петли, и световой квадрат лег на стену напротив. Зомби снаружи не разошлись, скреблись, колотили в запертую входную дверь. Я посветил налево — луч разрезал мрак, рассеиваясь к концу коридора.

— Длина коридора — около ста метров, — прокомментировал Макс шепотом. — Подсобка — третья дверь по нашей стороне.

Я вышел и двинулся на цыпочках, Макс за мной не спешил.

— Она не закрыта?

— Не, ее не запирают — вдруг кому что понадобится.

В отличие от вычурного мещанства отеля, здесь все было очень просто: белые стены, одинаковые двери из дешевого шпона, открывающиеся внутрь помещений, да и с полом не заморачивались — оставили бетонным.

Убедившись в безопасности маневра, в коридор выбрался Макс. Боевой дух его испарился, стоило ему пересечь порог, да и шел он шумно — очень громко сопел и топал как носорог. С таким в разведку ходить бессмысленно, проще сразу сдаться.

«Сам-то? — упрекнул голос разума. — Прибил трех зомби кое-как, горничную — вообще случайно, а теперь хорохоришься! Нехорошо, Рокот!»

— Нехорошо, — согласился я сам с собой.

— Ну на фиг… — Ругнувшись, Макс тут же исчез в серверной.

— Эй, все нормально, — окликнул я. — Тертышный, давай возвращайся. Подстрахуешь, если что.

Парень вернулся, приблизился к моей спине так, что задышал в затылок.

Итак, подсобка. Я надавил на ручку, толкнул дверь и посветил внутрь. Макс, оставшийся в темноте, подошел ближе. В нос шибануло затхлостью. Луч скользнул по захламленному столу, куче ведер и пластиковых швабр. Швабра… нож… Черт, да ведь из этого можно соорудить копье! Примотать режик скотчем, только вместо швабры лучше найти деревяную метлу, так прочнее…

С мысли сбило уже знакомое урчание, и, прежде чем я сделал шаг назад, к выходу, грохоча чем-то перевернутым, навстречу двинулся зомби-филиппинец с именем, похожим на заклинание — Нахум Панганибан, тридцати шести лет от роду, на сто процентов «активный».

— Хай, Нахум! — крикнул я, надеясь, что собственное имя вернет ему разум. — Хау а ю дуин?

Зомби ответил утробным урчанием, а Макс сзади взмолился:

— Точно, ну его на х…

Шумно выдохнув, он шарахнулся, но в темноту возвращаться побоялся, замер у стены.

Очевидно, до зомби не доходило, что, дабы открыть дверь, нужно надавить на ручку, и многие не могли выбраться. Я попятился, одной рукой держа вешалку, другой фонарь, но тот сильно мешал, пришлось метнуться к Максу.

— На, будешь светить, а я пока упокою господина Панганибана.

— Кореш твой? — неверно понял Макс. — Знаешь его? Он садовник тут, при отеле… был…

— Говорил же, система жнецов подсказывает! Твою мать, да бери фонарь уже и свети!

Перехватив вешалку двумя руками и облизав враз пересохшие губы, я занес ее для удара и устремился к филиппинцу, выбравшемуся в коридор, ударил его трижды в голову — с замахом, будто топором, раскроив череп и сняв шестьдесят четыре процента «активности».

Наблюдающий за расправой Макс охнул, выронил фонарь, и тот стал светить вбок, но пока этого хватало.

Продолжая отступать и тыкать вилами в размозженное лицо зомби, я заорал:

— Макс, твою мать, свети на меня… — Удар с замахом, тычок в грудь, еще удар вилами в голову — хр-р-рясь!

Я потянул вешалку на себя, но ножки застряли в черепе, пришлось снимать зомби, как котлету с вилки. Пинком отброшенный к стене, мой противник упал, копошась, как перевернутый на спину жук. «Активности» в нем оставалось восемь процентов, но я уже знал, что они не подыхают от травм, а необъяснимым образом восстанавливаются, если не добить. На моих глазах восьмерка превратилась в девятку.

Макс продолжал игнорировать мою просьбу и поле боя не освещал, от вида зомбячьих потрохов окончательно уйдя в прострацию, но я на него не отвлекался — нужно было положить эту тварь. От мысли о предстоящем убийстве снова затошнило, но я пересилил себя. Давай, Рокот, ну! Размахнулся и обрушил вешалку на деформированный окровавленный череп Нахума — выбил три процента, еще удар — и снова столько же. Выходит, последние десять процентов «активности» снять сложнее всего. На третьем ударе вешалка изогнулась, едва не переломившись в середине, оставив зомби с процентом «активности» и шансом оклематься.

Преисполненный решимости, я переломил вешалку, взял острую трубу без зубьев, примерился и с криком: «Нахум Панганибан!» — вогнал ее в грудную клетку, как кол в сердце вампира.

+1 универсальный кредит (итого: 3).

Богатство-то прирастает не по дням, а по часам! Еще семь кредитов, и куплю автомашину с магнитофоном, пошью костюм с отливом — и в Ялту! То есть возьму себе первый уровень. Почему-то мне это казалось важнее, чем жалкие бонусы к урону или защите… Хотя нельзя забывать о квалификационных требованиях для перехода к следующей волне Жатвы: без одного тысячу кредитов, по идее, нужно всегда держать в запасе. Ха! Легко сказать, а ведь это сколько трупов нужно за собой оставить?..

Здесь было не просто очень жарко, но еще и душно. Воздух лип к коже, ручьем бегущий пот заливал лицо и щипал глаза. Я вытер лоб, размазав кровь зомби, повернул голову к Максу, обкладывая его трехэтажным матом, но прервал словесный поток, потому что сисадмин сидел, привалившись спиной к стене и свесив патлатую голову на грудь, а фонарик, выпавший из его руки, откатился в сторону.

Ну вот, не хватало еще, чтобы он стал «опустевшей оболочкой». Вспомнился приветственный текст, где говорилось, что «вторая волна: в процессе», и я завершил ругательство, но оно было окрашено уже не злостью, а отчаяньем. Получается, вот так проявишь малодушие — и прощай, душа? Струсил — пополнил ряды зомби?

Нужно скорее обыскать бытовку, пока Макс не восстал и не набросился…

Бывший сисадмин дернул ногами, крутнул головой, замычал, а я подумал, смогу ли его прикончить, если пару минут назад мы еще разговаривали. Может, он вообще последний одушевленный, кроме меня, на планете!

— Е-ма-а-а… — протянул Макс, убрал патлы с лица, посмотрев на меня вполне осмысленно, и проворчал: — В лицо не свети, мент, что ли?

Он поднялся, потряс головой, подавил тошноту.

— Тебя что, вырубило? — спросил я то, что и так было понятно.

Макс, видимо, своей слабости стеснялся и проворчал:

— Я же говорил, не боец, у меня гемофобия с самого детства. Знаешь, да, чё такое? Когда не переносишь вида крови…

— Не гомофобия, и ладно, а то я бы еще постеснялся с тобой на публике появляться.

— Это почему? Я, вообще-то, ничего против п… э… геев не имею.

Желание его ругать исчезло, потому что ну уродился он со странностями, чего уж теперь. Придется принять таким, какой есть, главное, он здесь все знает, а в моей ситуации это капец как важно. Иначе шарахался бы по отелю не знаю где, не знаю куда, пока не сожрали бы.

К тому же меня и самого пошатывало, так что, подбадривая себя и его слоганами, я вошел в бытовку:

— Гемофоб, смирись с мыслью, что ты полон крови!

— Денис, завязывай, — серьезно попросил Макс. — В детстве во дворе и так все надо мной смеялись. Я даже пытался преодолеть это, не спрашивай как, просто знай, что не получилось. Вижу кровь — падаю на х… без чувств.

— Свети давай… пока не упал на х…

Луч фонарика пополз по стеллажу, заваленному книгами, журналами, мотками веревок, проводами, чашками, бумагой и чайными пакетиками, соскользнул на стол, переместился на ведра, двинулся дальше и остановился на хорошей такой бите, стоящей в компании садовых инструментов: двух лопат и вил с пластиковыми ручками. С тоской вспомнились наши родные надежные деревянные черенки, к которым здорово было бы примотать нож шеф-повара, эдакий тесак, чтобы не только колоть можно было, но и рубить! Эх, мечты-мечты…

Из садового инвентаря наибольшей убойной силой обладала штыковая лопата, но система подсказала, что урон у нее лишь 2–4, а самое убойное орудие здесь:

Металлическая бейсбольная бита

Обычное тупое оружие.

Урон: 3–6.

— Где фонарики? — спросил я, осматривая помещение с перевернутыми стульями, выпотрошенными пакетами с какими-то порошками и удобрениями — наверное, Нахум постарался.

Макс уверенно прошествовал к заваленному письменному столу, не без труда открыл заедающий ящик, достал два налобных фонаря, выгреб пару упаковок батареек, по четыре штуки в наборе, открыл ящик, хмыкнул:

— Гвозди всякие…

Я нацепил фонарь на голову, поднял увесистую биту, замахнулся для удара — да-а, такой ударишь — полбашки как не бывало. Новообретенное оружие приятно тяжелило руки.

— Ну вот, другое дело.

Сисадмин покопошился в ящике стола, вынул оттуда скотч и просиял:

— Во! Можно обмотать все открытые участки тела!

— На фига?

— Ну, чтоб не укусили…

— Укусят — заживет. Скотчем обматываться по такой духоте… ну, такое себе… И вообще, так делали в тех фильмах, где укус зомби заразен, а в нашем случае ты сваришься от жары. Ну и депиляцию себе сделаешь.

— А… ну ясно. А ведь в натуре…

Пока он что-то еще бормотал про депиляцию, которую видел в гробу, я смотрел на увесистый рулон строительного скотча в его руке. А потом заметил лопаты и вилы в углу — и метлу чуть подальше. Поднявшись, я взвесил в руке угрожающего вида инструменты и разочаровался — все не то, все какое-то легковесное!

В сердцах отбросил лопату и только в этот момент увидел за дверью совковую лопату. С такой много урона не нанесешь, зато… Я поднял ее и улыбнулся — увесистая, с цельным деревянным, а не пластиковым черенком и длиной он около метра.

— Дай-ка сюда скотч, хочу кое-что проверить.

— Хочешь лопату к руке примотать? — просиял парень. — Типа как… ну, не знаю, помнишь, были такие монстры в каком-то фильме, в нем еще лысый этот играл, как его… э… Короче, у них вместо рук мечи такие были длинные, да?

— Помню, — сказал я. — Только название из головы вылетело. Скотч давай. А сам держи биту, потом вернешь.

Порывшись по задвижкам, я поискал нож, не нашел, с сомнением посмотрел на отвертки, уже было решил взять одну, подлиннее… И тут увидел нехилые садовые ножницы с узкими длинными лезвиями сантиметров в тридцать. И рукояти подходящие, прямые… Так-так.

Первым делом я снял с черенка лопаты D-образную рукоятку. Была она пластмассовая и держалась на соплях. Видимо, Нахум Панганибан часто использовал инструмент.

Обхватив черенок рукоятями ножниц, я обмотал их скотчем так, что снять теперь можно было только вместе с черенком, сломав его. Оставалось решить проблему с «совком» — он явно был лишним и мешал.

— А какой стороной бить-то? — поинтересовался Макс, ухмыляясь.

— Очень смешно, шутник.

Пила нашлась среди прочего инструмента. Убрать лишнее удалось за пять секунд. Проверил на надежность, ткнул в стену — ножницы держались намертво, а на стене появилась дыра.

— Копье! — просиял Макс. — Лихо, братан!

— Копье ли… — пробормотал я, напряженно вглядываясь в самодельное оружие и ожидая идентификации системой жнецов. Ну же, что я изобрел?

Профиль упорно доказывал, что я держу в руках «Лопату совковую», а при взгляде на примотанные ножницы, появлялось, как ни удивительно, «Ножницы садовые». Прошло секунд двадцать, прежде чем я потерял терпение и досадливо буркнул:

— Херня какая-то. Придется проверять в боевых условиях.

И тут, клянусь, самодельная конструкция в моих руках будто вспыхнула, по черенку и ножницам пронеслась волна света, такая яркая, что я даже зажмурился.

Макс этого словно не заметил — по крайней мере, он никак не отреагировал, только нетерпеливо постучал ногой по полу.

А профиль оружия изменился:

Дрянное копье из черенка лопаты и садовых ножниц

Обычное колющее оружие.

Урон: 3–6.

Понятно, что «дрянное», но ведь лучше, чем ничего? Стоило так подумать, как рядом всплыло уведомление:

Денис Рокотов, вы изобрели чертеж модификации оружия «Дрянное копье из черенка лопаты и садовых ножниц».

Компоненты: черенок лопаты, садовые ножницы, клейкая лента.

Качество: обычное.

Хотите дать модификации свое название?

«Конечно хочу, — подумал я. — Палка-убивалка!»

Система ответила, сухо констатируя факт:

Чертеж обычного копья «Палка-убивалка» внесен в список известных модификаций.