Выбирая судьбу

Даниэла Стил, 1973

Джиллиан Форрестер будто самой судьбой обречена постоянно выбирать одно из двух. Карьера или искусство? Нью-Йорк, с его бешеным ритмом жизни и профессиональными возможностями, или богемный солнечный Сан-Франциско, к которому тянется душа? Обаятельный Крис Мэтьюс, который уже не раз демонстрировал свое легкомыслие и непостоянство, или не столь харизматичный, но верный и благородный Гордон Харт? Снова и снова она, терзаясь сомнениями, делает непростой выбор – и снова ее настигает прошлое, и опять Джиллиан кажется, что она совершила ошибку. Как отличить страсть от любви, а интуицию – от самообмана? Как узнать, можно ли войти в одну реку дважды? И что ждет Джиллиан в конце ее нелегкого пути?.. Ранее книга выходила в русском переводе под названием «Возвращение».

Глава 5

Меня ошеломило открытие, что Крис живет не один. Подобная мысль уже мелькнула у меня в самый первый день, но я прогнала ее. Не хотела ничего знать. Не хотела, чтобы у него кто-то был. Крис сказал, что девушка почти ничего не значит для него. Не о чем беспокоиться. Он это уладит. И произнес он это так легко и просто, что я поверила, что так оно и будет.

Ночь Крис провел у меня и сумел вовремя перебраться с моей постели на диван, прежде чем проснулась Сэм. Ей необязательно это знать. Не сейчас. Позднее.

Мы отправились на Стинсон-Бич в десять часов утра, после обильного завтрака, который состоял из тостов по-французски и омлета с беконом. Мы собрали также корзинку для обеда на пляже. День снова выдался замечательный, но на сей раз, когда мы добрались до пляжа, я была немного разочарована, увидев там немало людей. Пляж не принадлежал нам одним. Сэм умчалась играть с другими детьми возле воды, и мы с Крисом остались вдвоем.

— Для тебя это так важно, Джилл? — Я поняла, что€ он имеет в виду.

— Ты имеешь в виду свою подружку? — Он кивнул. — И да, и нет. Весьма болезненное открытие, и я ревную. Но это твое дело. Наверное, разницы особо никакой, если она ничего для тебя не значит. Что ты собираешься делать? — Вот это и был ключевой вопрос.

— Она уйдет. Она просто девочка-хиппи, которую я подобрал прошлой зимой. У нее совсем не было денег, она молоденькая, и я подумал, что надо протянуть ей руку помощи.

— Полагаю, не только руку. — Эта особа начинала действовать мне на нервы. Она обрастала плотью. И оказалась настоящей, живой девушкой. А еще она жила с Крисом.

— Ты действительно ревнуешь? Остынь, детка. Она уедет. И я ее больше не люблю, если это тебя волнует.

— У нее красивое тело?

— Да, однако у тебя тоже, поэтому хватит об этом. Была только одна девушка, которая по-настоящему что-то значила для меня, но это в прошлом.

— Кто она? — Я хотела знать все.

— Азиатка, с ней я жил когда-то давно. Сейчас она в Гонолулу. Далеко отсюда, очень далеко.

— Не думаешь, что она вернется?

— Не думаешь, что пора бы закрыть рот? Кроме того, я по уши влюблен в твою дочь. Поэтому оставь меня в покое. Из тебя получится злющая теща. Ты просто создана для этой роли.

Я швырнула в него горсть песка, целясь в грудь, а он опрокинул меня на спину и поцеловал.

— Что ты делаешь, мама? Дядя Крис с тобой играет? Я тоже хочу поиграть. — Саманта тоже улеглась на песок и ткнулась в нас головой.

— Это называется «искусственное дыхание», и в эту игру могут играть только взрослые. Пойди слепи мне лошадку из песка.

Сэм решила, что это замечательная мысль. Да и наша игра ей показалась скучной. Она помчалась к приятелям, а мы с Крисом смеялись и смотрели ей вслед.

— Крис, ты прекрасно ладишь с детьми. И это наводит меня на мысль, нет ли у тебя собственных отпрысков?

— Джилл, это все равно что удар слева. Нет у меня никаких детей. Я бы с ума сошел.

— Почему?

— Ответственность! У меня на нее аллергия. Давай лучше побежим к воде — кто быстрее?

И мы побежали. Я опередила его на полдюйма, в результате меня окатило холодной волной прибоя. Аллергия на ответственность, вот как. Ладно. Извини, что спросила.

— Кто-нибудь хочет обед по-китайски? — Мы возвращались со Стинсон-Бич домой в прекрасном расположении духа. Весь день Сэм играла, а мы с Крисом говорили о съемках. Он был одержим работой. Когда он упоминал о ней, в его глазах загорался огонь. А я ему завидовала. Когда работаешь гримершей, подобного накала эмоций не испытываешь. Тебе только и остается, что добавлять последние штрихи к чужому труду. К работе Криса, например. Это он был творцом.

Приглашение на обед по-китайски было принято с радостью. Когда мы приехали в Чайна-таун, Сэм была поражена. Действительно, там нашлось на что поглазеть! Многие дома были выстроены наподобие пагод, а вдоль улиц тянулись лавчонки, набитые самым разнообразным товаром. В воздух поднимался аромат благовоний, и над каждой дверью позвякивали крошечные колокольчики.

— Ты любишь китайскую еду, Джилл?

— Обожаю.

Казалось даже странным, что Крис спрашивает об этом. Ему полагалось бы знать обо мне все. У меня было такое чувство, словно мы с Крисом прожили вместе не один год.

Мы втроем набросились на курицу фу-йонг, свинину в кисло-сладком соусе, креветки в хрустящей корочке из теста, соте из акульих плавников, жареный рис и чай. К чаю прилагались печенья, внутри которых были спрятаны бумажки с предсказаниями. В конце трапезы мне казалось, что я лопну. Крис, похоже, испытывал то же самое. А Сэм и вовсе заснула за столом.

— Хороша компания, если посмотреть со стороны, — произнес Крис и, оглядевшись, воздел руки в жесте отчаяния, а я засмеялась. — Я-то ждал, что мое последнее печенье сообщит, что к утру мне суждено превратиться в яичный ролл. По-моему, я уже превращаюсь.

— Я тоже. Поехали домой. — Я заметила загадочное выражение его глаз, но вслух он ничего не сказал. Молчала и я. Момент был упущен.

— Прежде чем мы вернемся назад, я хочу тебе кое-что показать. Сэм поспит в машине. Я ее отнесу.

Мы не спеша пошли на парковку, где Крис оставил свой грузовичок, а я пожалела, что спящая у него на руках Сэм не сможет бросить последний взгляд на чудеса Чайна-таун. Но мы же здесь не в последний раз…

— Куда мы едем?

Крис вырулил на Бродвей и взял направление на запад. Вскоре мы пересекли Ван-Нуйс-авеню и двинулись в один из лучших жилых кварталов города.

— Увидишь.

Мы проехали весь Бродвей до пересечения с Дивисадеро, затем Крис повернул направо. Мы очутились на гребне холма, откуда можно было видеть залив и горы на противоположном берегу. Невероятная тишина. Красота, от которой захватывало дух. Сан-Франциско был великолепен, и он принадлежал нам.

Крис включил малую передачу, и мы тихо покатили вниз с холма, к заливу, мимо роскошных, ухоженных домов на Пасифик-Хайтс, на многоцветную Ломбард-стрит. И мне стало жаль, что все закончилось.

Вскоре я поняла, что Крис везет нас домой.

— Выше нос, еще не конец!

— Правда? — Я воспрянула духом.

Миновав причал, он припарковался неподалеку от яхт-клуба.

— Давай выйдем. Сэм крепко спит. Можем посидеть немного.

Мы вышли из машины, и нас окутала ночная прохлада. Мы смотрели на залив и слушали тихий плеск волн, набегавших на узкую полосу пляжа. Самый умиротворяющий момент сегодняшнего дня; как же мне было хорошо. Мы сидели на низкой каменной ограде, болтали ногами и любовались океаном. Слов не требовалось. Все казалось ясным, и мне больше не было одиноко.

— Джилл…

— Да?

— По-моему, я в тебя влюбился. Я не умею признаваться в любви, но, кажется, что да, люблю.

— Кажется, я тоже тебя люблю. И не беспокойся — мне приятно это слышать, какие бы слова ты ни выбрал.

— Однажды ты можешь пожалеть о том, что полюбила меня. — Крис повернулся ко мне, стараясь разглядеть мое лицо в темноте.

— Сомневаюсь. Я знаю, что делаю. И думаю, что успела тебя узнать. Крис, я люблю тебя. — Он обнял меня и поцеловал, а потом мы улыбались друг другу в темноте. Как прекрасен был этот мир!

Оставшиеся несколько кварталов до моего дома мы проехали в молчании. Крис осторожно забрал Сэм из кабины, отнес в дом и положил на кровать. А потом посмотрел на меня и вышел из комнаты.

— Крис, что тебя тревожит?

— Сегодня я возвращаюсь к себе. И не пытайся заставить меня чувствовать себя виноватым. Никогда. Ты поняла? Никогда, Джилл, никогда… впрочем, ты и не сможешь.

Я хотела ответить, но Крис исчез. Я видела в его глазах странный огонь, когда он говорил все это… а потом он ушел.