Первый генерал

Даниил Сарана, 2023

Первый генерал – фэнтезийный роман о антиутопичном будущем. Городское фэнтези. Мистические приключения в обстановке упадка и репрессий. Будет интересно как любителям фэнтези, так и поклонникам антиутопий.

Предисловие.

Выборка из подшивки, еженедельной краевой газеты «Тихоокеанская Звезда Великой Родины».

21.10.29г. — «Сегодня в три часа утра, по адресу ул. Таганрогская 13, было совершенно ужасное, кровавое преступление. Наркоман Н… в приступе абстинентного синдрома (по-народному — ломки), ради денег на очередную дозу, зарезал свою родную мать и проживавшую с ними бабушку».

07.01.30г. — «Леденящий кровь случай произошел сегодня утром на ул. Благовещенской, Гражданин Н… в святой праздник рождества, пытался продать своего трех месячного сына, за двойную дозу героина. Благодаря бдительным соседям (храни и благослови их Бог) ужасную сделку удалось предотвратить. Как выяснилось, мать ребенка тоже является наркоманкой со стажем. Младенец отправлен в детскую краевую больницу на обследование. Настоятель монастыря в селе Мирном уже заявил, что готов принять на воспитание этого несчастного ребенка, дабы воспитать его в чистоте и любви к Богу».

12.09.30г. — «Среди белого дня, вооруженному нападению подвергся оптовый склад, торговавший медицинскими препаратами, расположенный на улице Металлистов. Преступники похитили лекарства, содержащие наркотические вещества, подожгли здание и скрылись. В результате нападения и последовавшего за ним пожара, из-за того, что часть сотрудников оказалась заблокирована в подвале, погиб тридцать один человек. Объявлен план перехват, который пока не дал результатов».

27.03.31г. — «В Богохранимом и Братском для нас городе Омске, в высотном жилом здании, расположенным по адресу Камерный переулок 9, в одной из квартир первого этажа, где вероятно располагалась подпольная нарко-лаборатория, произошел мощнейший взрыв, дом полностью разрушен, продолжается разбор завалов. По предварительным данным погибло более ста человек».

01.12.31г. — «Страшная трагедия в Саратове. В девять утра по местному времени группа вооруженных обдолбавшихся наркоманов — сатанистов, ворвалась в третью городскую гимназию, захватила учащихся в заложники и принялась безжалостно убивать детей. Спецназом МВД, нападавшие были уничтожены. Всего погибло двести четырнадцать учеников и семь учителей. Молимся за Саратов. Господь отправь души невинно убиенных в рай».

22.02.32г. — «Из обращения Верховного Правителя Федерации к Федеральному собранию Федерации и гражданам после «Московской трагедии»: «… За последние годы по всей стране от рук наркоманов и наркодельцов погибло более ста тысяч человек… Некоторые скажут — они же больные люди. Если они больные, то мы их вылечим. Сегодня мною был подписан Федеральный закон №34333-1…» Выступление Верховного Правителя закончилось бурной продолжительной овацией».

Прошло несколько лет.

Часть I.

Глава 1.

Худой, долговязый парень, ростом более ста восьмидесяти сантиметров, Пер Смирнов сидел на деревянной, ярко выкрашенной в салатовый цвет, лавочке, ковыряясь длинной палочкой, найденной здесь же, рядом с бетонной урной, в щелях между плиткой. Он пытался вытащить маленького черного жучка, который упорно не хотел являться на свет божий и все время норовил ускользнуть в свое убежище в темной и прохладной глубине.

Площадь Славы, была излюбленным местом Пера для его, не очень частых прогулок. Смирнова можно было назвать домоседом, но все же иногда, на него что-то накатывало, и он выбирался из дома, побродить по городу или тихонько посидеть на какой — нибудь лавочке, посмотреть на людей, да и просто проветрить голову.

На центральную набережную и центральные улицы города простых людей не пускали. Общегородская, десятикилометровая набережная, тянувшаяся от старого торгового центра и мини аквапарка почти до самых южных окраин, была постоянно забита народом: велосипедисты, роллеры, музыканты, и просто гуляющие. Шум, крики детей, навязчивая звуковая реклама из ларьков, и аттракционов, постоянные патрули полиции. Слишком людно и шумно. Слишком не уютно.

Другое дело, площадь Славы. Географически площадь находилась в центре города, но ее не отгородили и доступ сюда был открыт для всех жителей. Виновником этого был белый, отделанный мраморными плитками храм, построенный когда-то давно, на южной оконечности площади. Самый большой храм региона, наверное, поэтому его решили сделать одним из краевых символов единения народа в Федерации. Сюда, на значимые религиозные праздники приезжали губернатор, мэр, депутаты, просто богатые люди, сюда же после досмотра на входе пускали и остальных желающих, в ограниченном количестве конечно же. В праздничном репортаже телевиденья, показывали, как губернатор, держа свечку, стоит плечом к плечу с какой-нибудь бабулей, из простых, и они вместе богобоязненно крестятся в нужные моменты. Когда-то в детстве, Пер тоже посещал эти торжественные богослужения, на пасху и рождество. Естественно это было не добровольное желание, сначала маленького ребенка, а потом и подростка, а воля родителей, в большей степени отца. И если он вел себя на службе хорошо, то дома его ждал какой-нибудь вкусный подарок.

С западной стороны, площадь примыкала к зданию под странным названием: «Дворец народной информации» где размещалось краевые телевизионные и радио каналы, а также ретрансляторы федеральных каналов, с востока площадь ограничивали семинария и лицей для младших классов. А в северной части, высился трехметровый, стальной, сплошной забор, отделяющий улицу Ленина от площади.

В заборе была калитка с устройством, считывающим сетчатку глаза, чтобы жители центра могли беспрепятственно пройти на площадь и обратно. По ту сторону забора, возле входа, возвышалась будка с двумя узкими окнами, проделанными в защитном ограждении, похожими на бойницы, в ней постоянно дежурили сотрудники службы охраны, из полиции. Впрочем, калитка открывалась не часто, людям проживающим или имеющим доступ в центр, не очень хотелось гулять среди простых людей, а обычным горожанам пропуск для посещения центральной части города, выдавали только по веским причинам, в основном связанным с работой и только для прохода через КПП возле железнодорожного вокзала, а в этом месте они никогда не проходили в центр. Когда-то, Пер мог свободно проходить через эту калитку, туда и обратно, когда-то он жил в центре, но сейчас не любил об этом распространятся и только его лучший друг Славик, знал об этом.

Пер шмыгнул носом и поправил воротник светло-коричневой замшевой куртки, стараясь посильнее вжаться в нее. Он поднял голову высоко задрав подбородок, чтобы козырек кепки не мешал видеть большой позолоченный купол храма. Яркий блик солнца обжег сетчатку глаза, даже через солнцезащитные очки, по крайне мере Перу показалось, что обжег. Он отвернул голову, выронил палочку и спрятал трясущиеся руки в карманы серых, полинялых джинсов, протершихся на коленях и еще в некоторых местах.

Не обращая внимания на выкатившиеся из глаз слезинки, парень рассматривал свои кроссовки, когда-то белые, а сейчас грязные и рваные. Его морозило, хотя на дворе была середина мая и электронный градусник, висевший на дворце информации показывал плюс двадцать пять, от озноба не спасала даже тёплая кофта, надетая под курткой на голое тело.

— Пора уходить — подумал Пер, но мысли его странно заметались в голове, перескакивая с одной на другую, и он продолжил сидеть, продолжая вести сам с собой, внутренний диалог: «Зачем я пришел сюда? Надо было сидеть дома и ждать Славика. Я не хотел сидеть дома, просто не мог и пошел прогуляться. Я выгляжу подозрительно здесь. Да нет, пол страны выглядит бедно и ходит в грязной одежде. На соседней лавке сидит мужик, еще более грязный чем я, из дыр в черном пуховике торчит серый утеплитель, наверняка он плохо греет и мерзкий на ощупь» — Пера передернуло, он хотел отвернуться, но вместо этого еще пристальней уставился на мужика. «Он еще подозрительней меня, кепка валяется перед ним, он просит милостыню, как и я, иногда. Но нет. У него опухшее лицо, заплывшие глаза и он явно пьян. Он совсем не подозрительный. Бухать в стране можно». — Пер нервно отвернулся. — Пора уходить. Его худое, обтянутое кожей лицо, густо заросшее на щеках и подбородке щетиной, а также давно не стриженные русые волосы, почти доходившие до плеч, тоже предавали ему вид опустившегося алкоголика, но у Пера была другая зависимость.

Федеральный закон №34333-1 или более известный как закон о наркоманах, напрямую касался Пера. Пер был наркоманом, уже на протяжении нескольких лет.

Согласно этому закону, естественно, для блага всего общества и страны, жизнь употребляющего наркотические вещества, не стоила ничего. Такие люди признавались полностью потерявшими свои права, в том числе и право на жизнь. За убийство наркомана не грозило никакой уголовной ответственности. Естественно в таких случаях назначалось следствие, главной целью которого было установить употреблял ли погибший наркотические вещества или нет, и если анализы давали положительный результат, то совершившего убийство просто отпускали, а если подозреваемых не было, то дело закрывали за отсутствием факта преступления.

Принятие этого закона, должно было, как говорили средства массовой информации, избавить Федерацию от наркомании, но по прошествии нескольких лет после вступления закона в силу, никакой официальной статистики по этому поводу не приводилось. А телевиденье то и дело, показывало сюжеты о жутких преступлениях, совершенных наркоманами.

К счастью убийства не носили массового характера, по той причине, что нужно было на сто процентов быть уверенным, что твоя жертва наркоман, в противном случае тебе самому грозило пожизненное заключение, за убийство положительного гражданина Федерации.

Больным наркоманией (так их называли в некоторых, малозначительных СМИ) закон давал выход, они могли добровольно согласиться на годовое лечение в государственных рехабах. Славик, друг Пера, рассказывал, что все лечение сводилось к трудотерапии, в ужасных условиях. Из тех, если верить его рассказам, кто пережил ломку, не все доживали до конца срока. Поэтому желающих сдаться добровольно было не много.

— Пора уходить — Пер поднялся с лавки, еще раз оглядел залитую солнцем площадь, и не спеша отправился в сторону дома.

— Братан, давай бухнем, подкинь мелочи. — донеслось с соседней лавочки, но Пер пропустил мимо ушей это, не слишком заманчивое, предложение.

В городе, было две группы людей занимавшихся отловом наркоманов, помимо полиции. Первые — «Казаки речного войска» убивали редко, в основном они предлагали выбор, и после очевидности последнего, отвозили пойманного в полицию, казак доставивший большее количество наркоманов в квартале, получал за это почетный знак и не большую премию.

Вторые — организованная группировка, называющая себя «Порядочные люди», несколько раз в году проводила показательные убийства, по их заявлениям они убивали всех наркоманов, которых им удалось выследить, но на деле от них, можно было откупится, если конечно было чем. Так же существовала опасность попасть просто под каких-нибудь гопников, или желающих самоутвердится подростках.

А еще недавно в городе появился маньяк, выслеживающий и жестоко убивающий наркоманов, он не делал этого показательно или на людях, а только в тихих, безлюдных местах, оставляя рядом с трупом непонятный рисунок: латинские буквы S и R, в окружении различных иероглифов, на непонятном языке. СМИ и простые обыватели называли его «избавитель». Пер, его друзья и такие как они, просто — маньяком, психом или другими малоприятными, но точными эпитетами.

Смирнов прошел через всю площадь и начал спускаться к улице, ведущей к его дому, по широкой лестнице, выложенной из серой плитки. Справа над ним нависала громада храма, слева расположилась духовная семинария с белыми стенами и золотыми куполами и декором. — Золото, кругом одно блестящее золото — подумал Пер, и еще сильнее вжал голову в воротник. Перед глазами поплыли желтые круги и зарябили черные точки. Пер остановился и снял солнцезащитные очки, одев их на кепку, он провел дрожащей рукой по лицу, а потом пальцами прижал веки к глазным яблокам, пытаясь унять мельтешение перед глазами. Внезапно в мозгу что-то взорвалось, и яркая белая вспышка затмила все прежние точки и круги. Свет был настолько ярким, что ему стало больно, казалось, что глаза и мозги горят, остального тела он не чувствовал.

Возможно он кричал, а может быть и нет, но все закончилось также внезапно, как и началось. Вернулось зрение и первое что увидел Пер была тротуарная плитка и очки с кепкой валяющиеся на ней. Он нагнулся поднять их и когда выпрямился в ушах зазвенело. — Срочно домой, пока меня не хватил удар — подумал парень — Славик уже, наверное, принес. Кровь тоненькой струйкой вытекла из правой ноздри, пробежала сквозь усы и скатившись вправо по губе, затерялась в давно не стриженной бороде. Он сделал несколько шагов, чуть выставив левую руку вперед для равновесия, голова не много кружилась.

— Пер. — прозвучало откуда-то справа.

Еще два шага вперед.

— Пер! — уже громче.

Его кто-то зовет. Он повернул голову на звук. Справа, между черных колон, в нескольких метрах от входа в нижний храм стояли два черных, размытых силуэта.

— Пер, подойди пожалуйста к нам — голос мягкий, казался очень добрым, этот голос напомнил Перу его бабушку. Он повернулся всем телом и неуверенной походкой направился к силуэтам. Здесь в тени громады храма было прохладнее и темнее, протерев глаза, Пер уставился на окликнувших его людей. Изображение вернулось полностью, перестав быть расплывчатым.

Слева, ростом чуть ниже Пера, стоял старик, в черной рясе священника, в черной шапке на голове, Пер забыл, как она правильно называлась, и не большим серебряным крестом на груди, и деревянным посохом, который святоша держал в левой руке. Лицо этого пожилого человека украшала волнистая, густая и полностью седая борода, чуть припухший нос, кустистые брови и добрые, большие серо-зеленные глаза. Мягкий, приятный голос наверняка принадлежал ему.

Справа, одного с Пером роста, а парень считал себя достаточно высоким, стоял, скрестив руки на груди, мужчина лет сорока — сорока пяти, с многочисленными морщинами на лице, коротко стриженными волосами, которые не скрывали появившихся залысин. Губы его были плотно сжаты, а светло-карие глаза смотрели злобно. Одет он был в черный деловой костюм, черные, ярко начищенные туфли и черную водолазку, с высоким воротником, закрывающим шею, тоже не лучшая одежда для сегодняшней жаркой погоды.

«Они знают, что я наркоман» — мелькнуло в голове у Пера.

Все трое, какое-то время стояли молча. Парочка в черном, внимательно разглядывала Пера, тот перебегал взглядом с одного мужчины на другого.

— Владыка явно ошибся, ваше святейшество — первым нарушил молчание, мужчина в водолазке — это просто, опустившийся наркот. — грустно добавил он.

— Владыка никогда не ошибается — мягко прервал его священник. — Это Олег, мой помощник, он старший сотрудник епископального отделения церкви по борьбе. — представил старец своего спутника, обращаясь к Перу. — А я отец Александр, очень рад познакомится — с улыбкой закончил он.

Пер широко улыбнулся, обнажая желтовато-коричневые, но все еще целые зубы:

— По борьбе? По самбо или по греко-римской? — он громко, и нарочито засмеялся над своей, не очень уместной, шуткой.

Старший сотрудник побагровел и всплеснул руками.

— Я его сейчас умотаю, — горячо сказал он, и отставил правую ногу назад, вставая в боевую стойку.

— Остынь — миролюбиво направив руку к Олегу, произнес священник. — Прояви терпение, и не забывай в конце концов, кто ты, а кто он.

Пер перевел взгляд с одного на другого, растирая локтевой сустав.

— Не обессудьте, но мне надо идти, меня ждут дела. — он сделал шаг в сторону.

— Стоять — резко, громче чем было нужно, выкрикнул Олег.

— Постой — добро сказал старик, положив свою правую руку Перу на локоть — ты даже не узнал зачем, мы тебя позвали, а нам ведь нужно поговорить, тебе разве не любопытно узнать, о чем?

— Любопытство, вроде, грех. — промямлил Пер, он почувствовал, как локоть под рукой священника перестал ныть, а по коленным суставам разлилось приятное тепло. — Хорошо, давайте поговорим, только не долго, мне правда нужно идти — парень решил, что с этими странными людьми нужно быть вежливым.

— Конечно, конечно, мы не задержим тебя долго, ведь это наш не последний разговор — с улыбкой сказал отец Александр. — Выслушай меня внимательно, и не перебивай, потом сможешь задать вопросы, хорошо?

Пер кивнул, он не собирался задавать вопросов, он примерно догадался, о чем пойдет речь. О том, что так жить нельзя и надо пойти в рехаб, лучше в церковный и так далее, и тому подобное. Тут главное выслушать, покивать головой, пообещать подумать и забыть об этом, через десять минут. Правда обычно с такими беседами, подходят молодые люди или пожилые женщины с брошюрками, а этот дед какой-то волшебный, от его прикосновения меньше ноют суставы, и голова вроде как прояснилась. Кстати, хотелось бы выяснить откуда они знают его имя.

— Нам нужна твоя помощь — начал отец Александр — Как бы смешно и глупо это не прозвучало сейчас, но ты Пер — избранный. Не спрашивай только почему, именно ты, мне это не ведомо. Близиться большая война. Война между добром и злом. И тебе суждено сыграть важную роль в этой войне и в нашей будущей победе. Тебя ждет сложный путь, полный различных опасностей и соблазнов, но и награда в случае успеха будет велика. Так ответь мне — голос священника становился все громче и торжественней — Готов ли ты Пер, встать в один ряд с лучшими из сынов божьих и сокрушать полчища мерзких порождений ада? Веруешь ли ты в господа бога? Готов стать его инструментом в борьбе зла и добра? — Отец Александр задрал высоко голову и схватил шокированного, таким поворотом событий, парня за плечи.

Пер почувствовал, как тепло разливается по телу, как не обычная легкость заполняет все его уставшие и больные органы и мышцы, туман в голове начал проясняться и казалось, что вот-вот откроются все тайны бытия.

— А добро, значит это вы? — неожиданно даже для себя выпалил он. Старший сотрудник громко заскрипел зубами, он казалось был готов ударить парня и ждет только команды. Священник убрал руки.

— Да я-то, согласен, согласен, верую там и все дела — поспешно добавил Пер. Ему хотелось быстрее закончить этот глупый разговор, и чтобы избавиться от этих сумасшедших, он решил во всем с ними согласиться.

— А что там насчет награды вы говорили, святой отец? — все же спросил он из любопытства.

— Ты излечишься от всех болезней, приобретешь силу и поможешь господу, это ли не величайшая награда — несколько обескураженно, ответил старик.

— А если ты погибнешь в этой войне, то вознесешься без последнего суда в рай, получишь так сказать пропуск в царствие бога — строго, добавил Олег.

— Аусвайс на небо?

— Да именно так. — удивленно ответил старший сотрудник.

— Ну хорошо, я согласен — Пер постарался изобразить дружелюбную улыбку — Я пойду тогда, мне правда пора, честное слово. — Он сделал робкий шаг в сторону.

— Обожди сынок — все так же добродушно молвил отец Александр — Тебе положено оружие, прими его у Олега, мы не можем долго хранить его у себя.

Парень застыл в нерешительности, смотря на протянутую старшим сотрудником руку, затем медленно взял лежавший в ней на клетчатом платке предмет и несколько секунд его молча рассматривал.

— Это же два сваренных между собой кусочка арматуры, если я не ошибаюсь? — спросил Пер, вертя в руке десятисантиметровые кусочки ржавой арматуры, скрепленные с помощью сварки в форме буквы «Т».

— Это видимость мой мальчик. Война уже можно сказать началась. Но простым смертным знать о ней не надо. На самом деле это меч. — Заметив поднятые в удивлении брови, старец спешно продолжил — Это меч архангела Сихаила. Возможно твоей главной миссией будет сразить этим святым мечом темного принца во время последней битвы. Но до этого еще далеко, и ты не готов с ним встретиться, но меч поможет сразить тебе множество других врагов и бесов, на пути своего совершенствования и когда-нибудь ты встретишься лицом к лицу с темным принцем, врагом нашей церкви. — отец Александр торжественно замолчал.

— Чтобы активировать меч, тебе нужно лишь прочитать короткую молитву, — сказал Олег, взяв Пера за плечи и посмотрев ему прямо в глаза, продолжил — Ты должен запомнить ее, и сохранить в своем сердце навсегда, да — старший сотрудник положил руку, на правую щеку парня — Запомни! — крикнул он — «Святой архангел Сихаил, всех ведуний победил, и про меч свой не забыл, его силой наделил». — произнеся скороговоркой эту незамысловатую молитву, Олег оттолкнул Пера от себя.

— Теперь, ступай домой сын мой — ласково произнес священник — Мы еще увидимся, и не один раз, будет еще время поговорить. — Отец Александр, отвернулся и взяв под руку Олега, направился к двери в нижний храм.

— Не просри меч — крикнул, не поворачивая головы, помощник священника.

— Пока — ошарашенно ответил Пер. Он тоже отвернулся и медленно побрел в сторону дома, машинально убрав арматуру в боковой карман куртки.

Майское солнце по-прежнему припекало, а весенние птички радостно пели свои брачные песни и где-то очень громко закаркала ворона. Пер жил не далеко, в двухэтажном зеленом бараке, построенном в форме буквы «Г» и стоящем аккурат посередине между храмом и высоткой нефтяной компании, островок низко этажной бедности перед высотками богатства и роскоши. Он вошел в единственный подъезд, поднялся по скрипучей лестнице на второй этаж, прошел в дальнюю угловую комнату слева, которую они делили со Славиком, разулся, скинул куртку и в одежде завалился на свой маленький обшарпанный диванчик, стоящий у правого окна. Боль в суставах и туман в голове снова вернулись и Пер свернувшись калачиком, стал дожидаться возвращения Славика, стараясь не думать о том, что будет если у того опять не получиться достать.

Глава 2.

У Славика была своя панк-рок-группа, в которой он был идейным вдохновителем, автором текстов и солистом. Группу свою он назвал «Че Гевара», и ему было глубоко плевать на десятки других групп с таким же названием. Вячеслав Иванович Боронько, так его звали по паспорту, жил двумя вещами: музыкой и революцией. И если в первой он хоть как-то преуспел, то вторая пока оставалась лишь в мечтах. Но случайное знакомство с Пером полтора года назад, могло, как ему казалось, сделать эти мечты ближе и осуществимей.

Сегодня, как и всегда в теплое время года, его группа играла на общественной набережной, недалеко от стадиона для русского хоккея. Они играли здесь через день, с обеда и до вечера, естественно и на каждых выходных тоже, делая лишь небольшие перерывы, чтобы перекусить и сбегать в туалет.

Группа состояла из четырех человек, один ударник и три гитариста. Славик играл на ритм-гитаре и пел. На этих выступлениях на набережной их репертуар состоял из старых рок-хитов и современных популярных песенок в рок обработке, изредка они исполняли, что-нибудь свое, из политически нейтрального. Люди, праздно гулявшие по набережной, в основном проходили мимо, лишь иногда останавливались послушать знакомые песни и в обмен на всплеск ностальгии, дарившие группе свои заработанные тяжким трудом рубли. Но были у «Че Гевары» даже несколько постоянных фанатов, подростков с этого района, девчонок лет пятнадцати, которые часто проводили время рядом с группой, подпевая знакомым песням и иногда угощавшим музыкантов едой, которую вероятно воровали из дома.

Тома, новая девушка Славика, присоединилась к их группе месяц назад, когда они снова вышли играть на улицу, после долгого зимнего перерыва. В ее обязанности входил сбор денег. Она прогуливалась от одного прохожего к другому, держа в одной руке шапку тюбетейку, а в другой платежный терминал, и мило улыбаясь, просила помочь молодым музыкантам. Невысокой, темноволосой, красивой девушке с большими глазами сложно было отказать и заработок ребят серьезно вырос в сравнении с прошлым сезоном, когда Томы с ними не было, а тюбетейка и терминал стояли на картонке рядом с треногой, на которую крепили переживший многое микрофон.

Наконец-то день подошел к концу и настало время последней на сегодня песни. Вячеслав, быстро пробежался глазами по набережной и не заметив полицейских патрулей и других подозрительных личностей, вроде секретных внештатных сотрудников, вооруженных скрытыми микрофонами и камерами, кивнул ребятам, произнеся короткое название «Перемен». Они часто заканчивали свою дневную программу этой песней, старым хитом всех революций и протестов.

Во время исполнения, Славик внимательно смотрел на прохожих: большинство людей, ускоряли шаг и даже опускали взгляд, втягивая голову, они уже давно убедили сами себя, что в стране все хорошо и пусть им живется тяжело, это вина их начальника, мэра города, врагов внутренних или внешних, но никак ни системы, которая управляет государством. Лишь немногие слыша эту песню останавливались, слушали, дергали ногой в такт и иногда подпевали, негромко, чаще просто шевеля губами, а по окончанию громко хлопали и радостно шли дальше, по своим насущным делам.

Группа доиграла великий хит, парни и девушка низко поклонились немногочисленным зрителям и стали собираться. Ребята разделили заработанные деньги поровну, и отнесли музыкальное оборудование в микроавтобус. Старенький «Хайс», принадлежавший Сереге ударнику, они оставляли на парковке возле спортивной арены. Покурив возле машины, они договорились собраться завтра в четыре часа вечера в гараже, для репетиции. В конце июля планировался новый большой рок фестиваль в столице округа, и группа получила на него неожиданное приглашение и планировала там выступить. Друзья тепло попрощались и каждый отправился по своим делам.

Славик с Томой немного прогулялись по набережной. Затем парень отправил Тому домой, а сам пошел решать свою личную проблему, сейчас его слегка мутило, и он обильно потел, пора было принять очередную дозу. Да и Пер наверно уже измучился весь, сидя дома в томительном ожидании. — заботливо вспомнил о друге Вячеслав.

— Скоро буду. — бросил он на прощание, своей девушке. Он нежно чмокнул ее в губы, и они разошлись.

Тома прогулочной походкой отправилась по набережной в сторону их общего дома, а Славик свернул направо, он прошел через район плотно застроенный разноцветными многоэтажками, когда-то люди были счастливы, приобретая здесь квартиру, а сейчас район стал очередным городским гетто, со всеми присущими им проблемами, преступностью, грязью и нищетой.

Вячеслав направлялся в парк имени героев — космонавтов. Там в условленном месте его ждал прозрачный, пластиковый пакетик с вожделенным веществом. Дилер подходил во время выступления на набережной и Тома, с терминала перевела ему нужную сумму, а он бросил записку в тюбетейку с местом закладки, которую умница Тома показала Славику и после этого, сразу скомкала и выкинула.

Дойдя до парка, Славик не сразу бросился к нужному месту, а прогулялся сначала по центральным аллеям, посидел пять минут на лавочке, рассматривая прохожих и лишь затем пошел на дальнюю тропинку, выложенную красной и серой плиткой. Тропинка, местами вздыбленная, местами покрытая слоем грязи, шла по противоположному от входа краю парка, высаженные по обе её стороны деревья создавали приятный тенек, и на редких лавочках, по вечерам часто уединялась молодежь. Медленно прогуливаясь по этой дорожке, Славик приближался к нужному ему месту. Впереди, скрытая с боков кустами, стояла лавочка, на ней кто-то сидел, парень видел торчащие ноги, в черных брюках и черных женских туфлях на высоком каблуке.

Прогулочным шагом он прошел мимо, но все же бросил настороженный взгляд на скамейку и тут же застыл на месте. Женщина, сидевшая на лавочке, была явна мертва. Руки умершей были стиснуты в кулаки и лежали на бедрах. Голова запрокинута, стеклянные глаза смотрят в небо, а рот широко открыт, застыв в последнем зевке. Славик медленно подошел по ближе.

— Из-за чего она умерла? — подумал он. — Для сердечного приступа, слишком молода, на вид женщине было не больше сорока пяти, может эпидемия, какая опять началась? Страну в последние годы часто сотрясали вспышки неожиданных болезней, бороться с которыми государство обычно решало с помощью единственно в их понимании доступного и правильного метода — очередными запретами. Во время последней — собачьего гриппа, был введен временный запрет на владение собак, и всех животных у народа изъяли, по официальной информации, чтобы они не смогли контактировать с бродячими собаками, которые по мнению власти и были разносчиками гриппа. Бродячие псы так никуда и не делись, и продолжали наводнять города, а простые люди остались без своих преданных любимцев.

Повинуясь странному побуждению, Славик легонько толкнул труп в плечо. Из рта женщины вылетела большая муха и не довольно жужжа, покружив вокруг парня, села ему на верхнюю губу.

— Пошла вон! — достаточно громко крикнул он, сильно ударив себя ладошкой по лицу. В муху он не попал, и та, покружив у него над головой снова приземлилась на мертвое тело, сев в этот раз в уголке правого глаза. — Тварь такая!

Вячеслав огляделся. Его крик вроде бы не привлек внимания, да и высаженные и давно не стриженные деревья скрывали их, от основной части парка. Солнышко уже клонившееся к западу, все также тепло и радостно освещало город. Только сейчас Славик почувствовал неприятный давящий запах.

В голове у музыканта быстро пронеслись злые путающиеся мысли: — Какая мерзость, она лежит тут уже несколько часов, на пиджаке даже засох птичий помет и никому нет дела, люди мрут прямо на улицах, вот до чего страну довели. Я бы должен позвонить в больницу или куда еще? Но будет слишком много вопросов, да и времени в обрез. Все изменю, я все изменю в этой стране. Славик отвернулся от тела несчастной и двинулся дальше, он почти уже дошел до нужного места, но через пару шагов снова остановился.

— Сережки, у нее в ушах маленькие золотые серьги. Он постоял еще несколько мгновений и обдумал ситуацию, потом представил, как будет вытаскивать их из ушей мертвеца, как они зацепятся за холодную кожу, и кто-нибудь обязательно застанет его за этим занятием. Кивнув сам себе, он пошел дальше.

В нужном месте, парень помнил увиденную всего раз карту наизусть, он свернул в кусты, покопался не долго возле корней, нашел! Быстро спрятал свою находку в потайной карман в трусах, и с отличным настроением отправился домой, где его уже давно дожидался Пер.

Дома, они быстро приготовили раствор, и вмазались. Славик беспечно колол в вену на руке, а Пер в ногу, в мышцу бедра, где тоненькие иглы почти не оставляли следов. Чуть позже пришла Тома с двумя бутылями крепкого пива, по два с половиной литра каждый и пачкой невкусных китайских чипсов.

Тома никогда не употребляла наркотики, но пила пиво лет с тринадцати и честно говоря, по ее чуть припухшему лицу это было заметно. Но несмотря на это она оставалось чертовски красивой девушкой, притягивающей многочисленные взгляды мужчин.

Под туманом веществ, за стаканчиком пива, они просидели несколько часов, болтая о разном, в основном, конечно говорила Тома, о том, кто ей сегодня подмигнул, отдавая пожертвования для музыкантов, о красивой юбке у проходившей мимо девушки и о прочих интересовавших ее мозг вещах. Славик рассказал о найденной им мертвой женщине, напомнив лишний раз, друзьям о том, как государство уничтожает народ и о том, что с этим обязательно нужно что-то делать, Пер же почти все время молчал, сидя с полузакрытыми глазами в разваливающемся кресле, и с легкой улыбкой слушая ребят. Рассказывать про странную парочку, священника и мужчину в костюме он не торопился.

Вскоре Славик лег на спину на свой, постоянно разложенный диван, на котором они спали с Томой и начал снова говорить о политике, о том, как изменит все в Федерации, когда станет президентом или премьер-министром, парень еще не определился какую политическую систему хочет даровать народу страны. Вскоре его речь превратилась в невнятное бормотание, и он, повернувшись на бок, заснул.

Пер и Тома сидели на подоконнике, потягивали пиво и разговаривали, смотря на храм, высившийся невдалеке и на высокий стальной забор, отделявший центр от них, от остальной части города, который проходил прямо напротив окна, через дорогу.

Тома нравилась Перу и как человек и как девушка. Пускай она встречалась со Славиком, ну и что? Пер не пристает к ней, не трогает, а просто хочет, чтобы она сама влюбилась в него и стала его девушкой, Славик поймет, ведь они же с ним лучшие друзья.

Тома болтала не замолкая, рассказывала, возможно о своем детстве или о мальчишках, а может о чем-то женском, типа магазинов с одеждой, но Пер слушал в пол-уха. Он любовался девушкой, не отрывая от нее глаз. Раньше, когда он жил в центре и был тем, кем он был, Пер даже бы не посмотрел на нее, девушки, окружавшие его, тогда выглядели по-другому, стройные, идеальные лица, подправленные косметикой или пластикой, красивые, модные причёски, дорогая одежда. А Тома была слегка полновата, простая стрижка под каре, ноль косметики, она сидела напротив, сложив ногу на ногу и Пер видел, что в небольшом просвете между спортивными штанами и носком, торчат темные волосики, девушка похоже уже неделю не брила ноги. Но Пера это не волновало.

— Как заставить ее полюбить меня? — думал он. — Девушки любят общительных, веселых парней, а я почти всегда молчу, надо срочно рассказать ее что-нибудь.

— Ты знаешь — шмыгнув носом начал он, когда Тома сделала паузу в своем монологе, чтобы глотнуть пивка. — Раньше я жил там, за забором, в центре. У меня была другая жизнь, много денег, я ходил по ресторанам и…

— Да знаю, Перчик — девушка задорно улыбнулась — ходил по ресторанам и ночным клубам, гонял на «Крузаке» последней модели. Ты уже не в первый раз об этом рассказываешь.

— Да? — удивленно и обескураженно вымолвил парень, он совершенно не помнил, чтобы они об этом раньше говорили.

— А я рассказывал, кто я? — чуть взволновано спросил он — Кем я был точнее? — кем он был раньше, знал пока только Славик и Перу не хотелось, чтобы об этом узнал кто-то еще. Прошло уже почти два года, но возможно его еще не признали умершим и до сих пор ищут.

— Да, да, ты какой-то бывший бизнесмен, секретными технологиями занимался. — ответила Тома и по ее ответу было понятно, что она в это совершенно не верит.

— Да? Ну да, так и есть. — такой вариант вранья его вполне устраивал, а то, что девушка этому не верила он и не почувствовал.

— А ты была когда-нибудь за забором? — спросил Пер.

— Ага, в детстве, давно, когда его еще не построили и все люди были равны, мы гуляли там с бабушкой, я была совсем маленькой, а бабуля почти молодая. — она грустно вздохнула и задумалась. Девушка никогда не знала своих родителей и всю жизнь жила с бабушкой, возможно сейчас она думала о своей маме или папе, а может о том, что нужно помыть посуду. — О чем могут думать красивые девушки, Пер совершенно не знал и философски произнес:

— Ну, все люди никогда не были равны.

— Я знаю, — сказала она, допивая пиво — я пошла в туалет и спать — Тома спрыгнула с подоконника и направилась к двери.

— Я отвезу тебя в центр, когда-нибудь… — крикнул он ей вдогонку.

Тома вышла из комнаты. Пер опустошил свой стакан, тоже сходил в туалет, по-маленькому, в душевую кабину, установленную прямо в комнате, рядом с входом, идти на улицу было лень, и лег спать на свой диванчик.

Глава 3

Утром, а утро у ребят начиналось обычно ближе к середине дня, после умывания они приготовили поесть, пожарили картошки, употребили остатки и сейчас сидели молча, думая каждый о своем.

— Слушай — нарушил молчание Славик — мне дилер сообщение прислал, еще утром. Какое-то время товара не будет у него. Там, что-то с поставкой из-за речки случилось, толи накрыли их, толи еще что.

— Что будем делать? — Медленно, без эмоции произнес Пер, внутри у него тем не менее все напряглось.

— Ну, будем варить кашу сами, не впервой. Я поеду на репетицию, зайду в аптеку и в хозяйственный. А тебе за это время надо будет съездить купить жижи, к Богдану, помнишь где он живет? — Славику не очень хотелось отпускать Пера одного в тот район где жил Богдан, мало ли что может с ним случиться, но без жижи они останутся без дозы. Жижа — простонародное название раствора каких-то химических веществ, необходимый компонент, для самодельного наркотика, который они готовили сами, если достать обычный товар было негде. Ребята называли его каша, он получался густой и долго торкал, ощущения были как от профессионального продукта, но тяжелый отходняк все портил. Рецепт каши Славик услышал где-то в случайных разговорах в тусовке музыкантов, еще до того, когда сам начал употреблять. Позже он использовал его неоднократно.

Пер кивнул. — Съезжу конечно, только денег дай мне.

К трем часам пришла Тома, она жила с бабушкой, на первом этаже барака в котором они снимали комнату, принесла недорогих конфет, карамелек, они вместе попили чай, и парочка поехала на репетицию. Пер оставался дома еще час, затем собрался и пошел на автобусную остановку, чуть не забыв оставленные Славиком на тумбочке деньги.

Ожидание на остановке не затянулось на долго и минут через десять подъехала грязно-белая газель, по маршруту которой была нужная Перу остановка «Топограф». Он забрался в салон и сел на свободное место у окна. Газель тронулась и Пер уставился в грязное окно, немытое наверное с момента выпуска микроавтобуса с конвейера. Майское солнце припекало и в маршрутке было жарко и душно, расстегнув свою замшевую куртку он порадовался, что не стал сегодня одевать теплую кофту под низ, а ограничился футболкой. Мелькнула мысль о том, что надо бы постирать одежду, наверное, она уже пахнет, возможно именно поэтому несколько человек в маршрутке ехали стоя, хотя рядом с Пером было свободное место. Плевать, от них скорее всего пахнет не лучше.

Городской пейзаж буднично менялся за окном, рекламные билборды поочередно призывали, то помнить о Великой победе, противостоять врагам и ловить иностранных деструктивных элементов, то попробовать новый восхитительный вкус пива, различных марок и производителей. «Московский солдат», «Жигулевский воин», «Енисейский партизан» — все названия словно выбирались по одному шаблону, отметавшему всякую логику, ну где Енисей и где партизаны? Бред. Все окружающее давно казалось Смирнову сюрреалистическим сном извращенца.

Спустя полчаса, Пер вышел на нужной остановке. Взглянул на часы на телефоне, и так как, идти к Богдану было еще рановато, решил пойти на пляж на берегу реки, рядом с речным грузовым портом.

Не спеша прогулялся через частный сектор, постепенно поглощавшийся многоэтажками, прошел через арку, проложенную под железнодорожными путями, и перебежав дорогу вышел к пляжу. Пляж, двести метров песка, камней и мусора, был пуст, за исключением двух рыбаков, забросивших снасти в реку и тихонько беседовавших, о чем — то. Пер присел на бревно, выброшенное по всей видимости на берег штормом, неподалеку от рыбаков и уставился на реку.

Вода в реке не была прозрачной, а имела грязно-коричневый оттенок, из-за загрязнения, а также из-за большого количества мелких частиц песка и почвы, которые река смывала с берегов на всем своем протяжении, наверное, поэтому в соседней стране ее так называли — река черного дракона. Пер очень любил эту реку, любил смотреть как ее мощные воды проносят мимо и сваленные непогодой деревья и мелкий мусор, унося их вдаль к холодному морю.

Просидев так часа полтора, почти не двигаясь, и отвлекаясь лишь на то чтобы прикурить сигарету, а спустя три минуты затоптать ее в песок Пер взглянул на часы, встал, и отправился по нужному ему адресу. Богдан жил неподалеку в частном секторе, у него была какая-то постоянная работа и он не появлялся дома раньше шести или семи часов вечера, бывало мог и до десяти задержаться, и людям приходилось покорно ждать где-нибудь поблизости, ведь он им был нужен сильнее, чем они ему.

Подойдя к нужному дому на Артиллерийской улице, окруженному зеленым высоким забором из профлиста, встав на против калитки, Пер несколько раз оглянулся, улица была пуста. Парень быстрым шагом подошел к входу и с силой нажал на звонок. Подождал минуту, и снова нажал. — Неужели никого нету? — с ужасом подумал он, снял кепку и темные очки, встал так, чтобы камера, встроенная в звонок, могла его лучше видеть.

Пер собрался уже позвонить в третий раз, когда услышал тяжелые шаги и скрип деревянного настила. Калитка распахнулась, на пороге стоял Богдан. Огромный мужик, ростом под два метра и весом килограмм сто тридцать, с коротко постриженной рыжеватой бородой, одетый в спортивные штаны и дубленную жилетку на голый торс.

— Проходи — голос у Богдана был мягкий, можно даже сказать нежный, что совсем не подходило к его медвежьей внешности.

Пер переступил порог и сделал шаг в сторону, чтобы не мешать Богдану закрыть калитку на мощный, металлический засов.

— Не узнал тебя сразу — пожал плечами мужик, и улыбаясь посмотрел на Пера сверху вниз. — За жижей?

— Да — почти шепотом робко ответил Пер.

— Деньги есть?

— Ну конечно.

— Наличка?

— Да.

— Молодец. А то приходят тут, некоторые, типа: а у вас терминала нету что ли? Прикинь? Какие дебилы. Я таким быстро объясняю, что к чему. — и Богдан громко рассмеялся. — Ты это, проходи. Подождать надо будет чуть-чуть, все кончилось должны вот-вот подвезти. За мной проходи, посидишь не много, пусть усталые ноги отдохнут — он снова рассмеялся.

Пер молча пошел за Богданом. Сперва он даже подумал, что тот позовет его в дом, но они прошли мимо крыльца не останавливаясь, свернули влево, там у забора между гаражом и баней стояла покосившаяся, деревянная лавочка.

— Садись здесь и жди. И не лазь ни куда, понял? Не высовывайся. — Он развернулся и напевая песенку про шустрого, но мертвого вора, пошел к дому.

Пер послушно сел на лавку. Ждать пришлось долго, больше часа, он скурил уже три сигареты, выбрасывая бычки за забор. Солнце успело коснулось горизонта, когда наконец-то вернулся Богдан.

— Заждался? — радостно спросил он, и нагнувшись поставил две стеклянные бутылочки без этикеток рядом с лавкой. — Давай бабки.

Пер вытащил из кармана пачку замусоленных банкнот, отсчитал сколько нужно и положил на лавочку рядом с собой, схватил бутылочки и засунул их во внутренний карман куртки.

— Пойдем провожу — даже не глядя на лежавшие на лавки деньги, сказал мужик добрым голосом.

— Можешь попить дать? — попросил Пер, у которого давно пересохло горло.

— Дома попьешь — не оборачиваясь бросил Богдан.

Он довел парня до калитки, открыл ее.

— Ну все, давай, не болей. Приходи еще. — Снова добрая лучезарная улыбка, появилась на его лице.

Пер кивнул головой и послушно вышел за забор, доставая из кармана очередную сигарету и думая о том, что Богдан ни фига не добрый человек, на самом деле, да и пахнет от него чем-то казенным. Ходили слухи, что он работал не то в полиции, не то в прокуратуре и поэтому вел торговлю никого не боясь. Подкурив сигарету Смирнов пошел быстрым шагом в сторону остановки, его уже начинало морозить.

Бутылочки тихонько постукивали друг о друга во внутреннем кармане куртки. Пер погруженный в свои мысли, шел как на автопилоте. До конца улицы оставалось метров сто, Артиллерийская улица в этом месте была пустынна, слева располагался какой-то склад, справа на пустыре, где когда-то был чей-то участок, росли деревья, своеобразный маленький лес. В опустившихся сумерках и затуманенных мыслях Пер не заметил, как мимо перекрестка, по Салтыкова-Щедрина прошли два человека. Почти прошли, в последний момент, один из них повернул голову влево и увидел идущего Пера, он похлопал по плечу парня, идущего рядом и кивнул в сторону Смирнова. Переглянувшись, они остановились, перекинулись парой фраз и затем медленно пошли Перу навстречу.

Он заметил этих двух человек только когда они остановились, перекрыв ему дорогу, еще бы пару шагов, и он бы врезался в них. Он резко остановился и снял из вежливости солнцезащитные очки, тем более, что солнце уже почти село и в них теперь было плохо видно.

— Че, блатным и ночью солнце светит? — низким голосом сказал тот, что был слева от Пера.

Пер молчал и смотрел на внезапное препятствие. Двое пацанов, лет по двадцать максимум, оба коротко стриженные и оба в почти одинаковых спортивных костюмах черного цвета с белыми, желтыми и красными полосами, лица их и так неприветливые и некрасивые от природы, выражали явную угрозу. Оба были ниже его на голову, но смелости Перу это не добавило, по одежде он понял, что перед ним «Порядочные люди», его пробил озноб и он медленно сделал шаг назад. В голове пронеслась мысль: — Убьют сразу или можно будет попробовать откупиться? — денег у него с собой практически не было, но он готов был соврать, что есть дома, чтобы хоть как-то оттянуть время.

— Че молчишь? Тебе вопрос человек задал. — произнес тот, что был справа.

— Я не наркоман — выпалил Пер и тут же осекся, подумав про себя — вот дурак.

Пацаны переглянулись и злобно ухмыльнулись.

— А мы думаем по-другому — щуря глаз произнес тот, что слева. — Че ж ты сразу про это заговорил? Чуешь да за собой? Че здесь делаешь? Сам откуда? — резко добавил он, делая шаг вперед.

Пер инстинктивно сделал шаг назад, во внутреннем кармане предательски звякнули бутылочки с жижей.

— Че в карманах? — немедленно отреагировал на этот звон тот, что справа.

— Ничего — промямлил Пер, его губы и язык внезапно стали такими сухими, как будто он несколько дней шел по пустыне, без грамма воды.

— Так покажи, че ты очкуешь? Если ничего наркоманского нет, мы тебя сразу отпустим, отвечаю. — оба медленно и синхронно наступали на Пера, выдавливая его с дороги в лесок, под прикрытие деревьев.

Пер также медленно отступал на негнущихся от страха ногах, один раз чуть не запнувшись. От ужаса или от паники, он сунул руки в карманы. — Достать бутылочки, швырнуть им в лицо и бежать, бежать пока не кончаться силы — вот о чем подумал Смирнов, но внутренний рациональный голос ему холодно ответил — Давно ты бегал то, последний раз, они догонят тебя легко. И голос в этот раз был прав. Но все же просто так умирать, как корова на бойне, Пер не собирался.

— У меня там бензин, для мопеда — без особой надежды и уверенности в голосе произнес он дрожащими губами.

— Так покажи братан, да и разойдемся с миром или покатаемся может на твоем мопеде сейчас, где он? — с показным добродушием сказал тот, что был слева, а затем обратился уже к своему напарнику — Вась, набери Довлата, пусть подъедет, может бабок срубим с этого тела.

— Вась — ответил второй — Да посмотри на него, он же конченый уже почти, нет у него никаких денег. — и через короткую паузу добавил — я не убивал еще никого, давай попробуем, Довлат все равно доволен будет. — И тот, что справа вынул из кармана складной нож. Щелкнуло лезвие.

— Есть деньги — громко воскликнул Пер, отступая назад. Он почувствовал, как ноги ступили на обочину, еще пару шагов и они окажутся между деревьев. Парень судорожно сжал руки в карманах и правой рукой почувствовал, что-то металлическое, теплое. Сваренные вместе кусочки арматуры. Он тут же вспомнил встречу у храма, которая как он с утра думал, ему приснилась. И еще он отчетливо вспомнил молитву активации, произнесенную Олегом из отдела по борьбе.

— Давай показывай, че у тебя в карманах, мы не убиваем невиновных — снова тихо сказал тот, что слева, пацаны приближались, сократив расстояние до пары тройки шагов. В их пустых глазах Смирнов увидел азарт, радость и свою смерть.

Пер обхватил рукой арматуру и начал вытаскивать ее из кармана, одновременно почти шепотом начал читать заклинание, молитву. — Святой архангел Сихаил, всех ведуний победил и про меч свой не забыл…

— Ты че там бормочешь гнида? — тот что слева сделал шаг к Перу. Тоже вытаскивая из кармана нож.

— ЕГО СИЛОЙ НАДЕЛИЛ!!! — заорал Пер, задирая руку с куском арматуры над головой. В какое-то мгновенье ему показалось, что ничего не произошло, но вдруг он почувствовал, как пальцы на правой руке раздвинулись, сжимая уже не тонкую арматуру, а более объемную рукоять меча. Яркая белая вспышка осветила все вокруг на секунду. Подняв глаза вверх Пер увидел в своей руке сияющий белый меч, слегка изогнутый на манер сабли.

Пацаны из «Порядочных людей» выпучили глаза и открыли рты в изумлении.

Пер как стоял, с этого же положения, вложив всю свою силу, рубанул того, что находился слева, меч без усилий прошел сквозь тело, разрубив его от правого плеча до левой ноги. Тот что справа начал поднимать руки и выронил нож, но Пер не задумываясь воткнул ему меч в живот, пробив пацана на сквозь, затем резко выдернул меч из тела. Тот что был справа упал лицом вперед и захрипел.

Несколько секунд Смирнов просто стоял не двигаясь, в шоке от случившегося и не зная, что делать дальше. Затем развернулся и прошел в лесок, пытаясь вспомнить, говорил ли Олег как деактивировать меч — не вспомнил, но меч, возможно сам понял, что больше не нужен и трансформировался назад в сваренные кусочки арматуры.

Пер быстро сунул их в карман и аккуратно обойдя трупы, стараясь при этом на них не смотреть, бросился подальше от этого места. Испугавшись ехать на общественном транспорте, отправился домой пешком, спрятав руки в карманах и пытаясь хоть как-то уложить в голове то, что только что произошло с ним. Его накрывала то внутренняя волна счастья, от того что он остался жив, то внутренняя волна ужаса, он убил людей и его обязательно найдут. А еще, он не чувствовал никаких признаков ломки и даже хотел было выбросить бутылочки с жижей, но быстро передумал.

Через два часа он добрался домой и скинув куртку, принялся ходить взад-вперед по комнате в ожидании Славика, снова вернулись первые признаки ломки, тревожность, беспокойство и то, что в определенных кругах называется изменой. Он то садился на кровать, то снова вскакивал, принимаясь ходить туда-сюда, то шел к столу чтобы попить воды из бутылки, то шел к умывальнику и тщательно умывал лицо и руки. Потом снял всю одежду и сложил в пакет, чтобы завтра отдать Томиной бабушке для стирки. У нее была старенькая стиральная машина, в которой она стирала многим жителям их барака, в обмен на небольшую материальную помощь, затем парень тщательно помылся сам.

А еще через час вернулся Славик, с пакетами полными кое-какой едой и другими ингредиентами для приготовления домашнего наркотика, и ужасной историей о том, что сегодня с ними произошло на репетиции.

Глава 4.

«Че Гевара» группа Славика, репетировала в гараже, принадлежавшем Сергею Миронову, ударнику группы, которого все друзья называли просто — Серега Ударник. Гаражный кооператив находился на северной окраине города и добираться туда общественным транспортом было проблематично, из-за пробок и редко ходящих автобусов. И раньше хоть один, а то и двое из участников постоянно опаздывали, задерживая репетицию и остальных музыкантов, поэтому, как-то раз, группа решила, что единственный обладатель автомобиля, Серега, будет заезжать за всеми остальными, благо почти все жили рядом с центром, кроме самого Сергея.

Добродушный ударник тогда нехотя согласился, он был очень добрым и улыбчивым парнем, не много стеснительным, что присуще некоторым полным людям. Ребята доплачивали ему за бензин, что естественно, но это не уменьшало его моральный дискомфорт от лишней езды по забитому трафиком городу.

По пути с работы Серега, работавший на пол ставки до обеда, грузчиком в магазине, заезжал за остальными участниками группы, и они все вместе ехали в гараж. Дом где проживал Славик, был последним по маршруту и бело-грязный, видавший лучшие годы «Хайс» заезжал за ним и Томой, около четырех часов.

По дороге до гаража ребята обсуждали предстоящий в июле рок-фестиваль во Владивостоке. Им предстояло исполнить на нем три своих песни и нужно было определится какие именно. Большинство текстов песен для группы писал именно Вячеслав, но в этот раз он попросил ребят попробовать придумать песню специально для фестиваля, песню которая прозвучит третьей по счету.

— Протестные и политические петь нельзя — говорил он — поэтому мы и везем лирику, но я хочу, чтобы мы исполнили последней такую песню, чтобы она была как бы ни о чем, любовь и все такое, птички какие-то, но, чтобы все зрители поняли, что это песня про протест, про то, что надо менять власть, про перемены, понимаете? Чтобы интуитивно всем зрителям было ясно, о чем именно песня, но, чтобы цензоры, читая текст не могли ни к чему придраться. Я уже неделю пытаюсь придумать, пока никак, ерунда какая-то выходит, может у вас получиться?

Возможный текст этой песни, ребята и обсуждали весь оставшийся путь до гаража, занявший почти сорок минут, несмотря на то, что час пик в городе еще не наступил.

«Хайс» гремя, на выбоинах и колдобинах, давно требовавшей внимания подвеской въехал на территорию ГСК и свернул в свой ряд, и тут же Серега резко нажал на тормоза. Впереди, возле распахнутых настежь дверей одного из гаражей, стояли две машины, полиция и скорая. Стоящий возле служебной машины полицейский поднял руку и помахал призывным жестом, Сергей нажал на педаль газа, и машина медленно поехала в его сторону. Не доезжая до зеленых дверей, открытого гаражного бокса, они остановились, Серега опустил окно, ожидая полицейского. Тот отбросив в сторону сигаретный бычок, неторопливым шагом подошел к водительской двери, лычки на погонах говорили о его звании — сержант.

— Че здесь делаем? — строго спросил он, заглядывая в салон микроавтобуса и на секунду останавливая цепкий взгляд на каждом человеке, находящемся внутри.

— Здравствуйте — вежливо ответил барабанщик группы — едем в гараж, гаражный бокс номер сто девяносто шесть, он принадлежит мне, есть документы на него, показать?

— Че вас так много?

Серега не много замялся, и полицейский отступил на шаг, положив руку на короткоствольный автомат, висевший у него на плече.

— У нас музыкальная группа — быстро выпалил Славик с переднего пассажирского сиденья. — мы репетируем в гараже постоянно, через день почти, у нас скоро выступление во Владике, надо готовиться, чтобы не посрамить честь города — закончил он, широко улыбнувшись полицейскому. Славику часто казалось, что спецслужбы за ним следят и когда он увидел тормозящего их машину полицейского, в первые мгновения немного струхнул, но затем сумел взять себя в руки.

— Че за группа? — спросил сержант, лицо его немного расслабилось, но руку с автомата он все равно не убрал.

— Рок — группа — Славик решил от греха подальше не упоминать ее название, все что связанно с революционерами, могло вызвать лишние подозрения, ведь борьба с властью самое ужасное преступление в Федерации, а Че Гевара, в реальной жизни хоть и боролся против империалистов, капиталистов и прочей западной сволочи, как часто говорили в государственных СМИ, все-таки был в первую очередь, революционером — мы иногда играем на набережной у «Ерофея», дворец русского хоккея, который — добавил Слава, постаравшись придать своему голосу подобострастную, законопослушную интонацию.

— Ааа — протянул полицейский, убирая руку от оружия, — видал вас несколько раз, гулял там, даже как — то раз денежку перечислил — он улыбнулся — То есть вы репетировать едете?

— Да. — облегченно в унисон ответили Славик и Серега.

— Понятно. Короче, проезжайте к своему боксу, паркуйтесь и вы двое — он ткнул пальцем в сторону водителя и Вячеслава — бегом сюда, нам нужны понятые. Так, формальности, распишитесь и свободны. Закончим, потом будете репетировать. — он отвернулся и пошел к скорой помощи, стоящей у открытого бокса.

Серега переключился с парковочного режима и «Хайс» тихонько поехал. Стоявшая прямо перед открытым гаражом, скорая, серая буханка с красным крестом, не давала возможности увидеть, что происходит внутри.

— Я знаю хозяина гаража — произнес Сергей, когда автомобиль остановился возле нужного бокса — помогал ему как-то машину делать, нормальный вроде парень.

Группа выбралась из машины, ударник открыл их помещения для репетиций, и они со Славиком пошли назад к полиции, а остальные ребята отправились внутрь гаража, настраивать свои инструменты и ждать друзей.

Пройдя мимо пяти боксов, ребята остановились перед скорой и распахнутыми дверьми, им было любопытно и страшно одновременно.

— Ну идем.

Парни протиснулись между скорой и воротами и зашли внутрь.

— Здравствуйте…

И тут же выскочили оттуда.

— Твою мать — Славик прижался к двери, стараясь сдержать содержимое желудка. Серега весь бледный, жадно глотал ртом воздух.

Из ворот, с ухмылкой на лице вышел уже знакомый им сержант:

— Че вы как телки? Музыканты, мать вашу. Отдышались? Давайте заходите, мы уже сорок минут там и ничего, а нам еще журналистов ждать.

Ребята переглянулись, сделали пару глубоких вдохов и снова вошли в гараж.

Машины в гараже не было, возле стен приютился разный, обычный для таких помещений хлам, стертые почти до лысины колеса, пустые канистры, инструменты, горы тряпок и разного мусора. К противоположной от входа стене было прибито голое тело. Как на распятии, руки в стороны ноги вместе. Живот был вспорот и его содержимое было аккуратно разложено у ног жертвы, в глаза мужчины были воткнуты шприцы, а рядом с головой на бетонной стене, кровью были выведены латинские буквы S и R, и еще какие-то непонятные письмена. В гараже стоял приторный запах, Славик сразу вспомнил, детство, родительский дом и как они с отцом разделывали свинью. Помимо встретившего их на улице сержанта в помещении находился еще один полицейский, лейтенант, судя по погонам, врачей не было, наверное, сидели в скорой, спасать тут уже явно было некого.

— Понятые — начал лейтенант, едва посмотрев на ребят — музыканты хреновы, погибшего знает кто-нибудь?

— Это Витек — сказал Серега, не отрывая испуганного взгляда от тела — фамилию не знаю, мы просто соседи по гаражам. Он как-то просил помочь ему тачку починить. Кстати машины здесь нету, белый «пробокс», надо в розыск подать, может убийца угнал ее. — Серый повернулся к лейтенанту.

— Ты меня учить, что — ли будешь, что мне делать? — полицейский продолжал что-то набирать в планшете, который он держал в руках — Сейчас медики анализ крови доделывают, но я и так знаю, что он покажет — убитый наркоман, соответственно никакого дела не будет и в розыск ничего объявлять не будем. Вместе кололись? — неожиданно выпалил он, резко посмотрев на Сергея.

— Нет — замешкался на мгновение тот — я не наркоман, я даже не знал, что он наркоман — Серега кивнул на тело — да мы здоровались только, если я бы знал, я бы доложил куда следует — парень старался не подавать виду, что волнуется.

Славика прошиб пот, он смотрел в одну точку на полу и думал о том, что репетиции сегодня уже точно не будет, да и свободы ему, наверное, точно не видать, хорошо если не убьют.

— Короче давайте свои документы — лейтенант повернулся к ним — запишем ваши данные, как понятых и валите отсюда, пока я не передумал и у вас анализы не взял, музыканты, бля.

Ребята достали свои идентификационные карточки и протянули их полицейскому, Славик тяжело вдохнул и начал нервно оглядываться. Полицейский приложил одну карточку к планшету, там, что-то пикнуло и он протянул карту Сереге, приложил следующую, прозвучал немного другой звук. Лейтенант поднял взгляд на Славика: — Не наркоманы говоришь? Кто-то пару лет назад с рехаба вернулся? — полицейский пристально смотрел в глаза парню. Сержант, который до этого безучастно осматривал содержимое гаража, оторвался от своего занятия и передернув затвор на Калашникове, на всякий случай, направил его на ребят.

— Я — Славик замялся, его сильно трясло, сделав глубокий вдох он собрался с силами и продолжил — я вылечился. В рехабе, строил новую ветку БАМа. Я больше не употребляю, это была ошибка молодости и я вылечился, я голосую за верховного правителя — зачем-то добавил он, дрожащим голосом.

— Это же хорошо, хорошо, что вылечился. Тебе теперь и тест не страшно сдать? — с улыбкой спросил лейтенант, за каждого сданного в рехаб наркомана сотрудникам полиции полагалась не большая премия, и судя по улыбке офицера он чувствовал, что уже ее получил. Снаружи громко зашуршали шины по гравию, кто-то остановился недалеко от гаража, хлопнула дверь автомобиля.

— Сержант глянь кто там? — бросил полицейский и обращаясь уже к ребятам — В скорой есть все оборудование, десять минут и тест готов, сразу видно будет употребляли ли вы в течении месяца или нет.

Славик опустил взгляд, мысли метались в голове пытаясь найти приемлемый выход из ситуации: — Может предложить взятку? Так за это тоже могут посадить.

— Журналисты приехали — сержант протиснулся мимо скорой и дверью, а за ним вошла красивая девушка, обладательница почти идеальной фигуры и лучезарной улыбки. Корреспондент, Славик ее узнал, она постоянно мелькала в передаче «Криминальное происшествия», которые выходили на местном телеканале.

— Я знаю, что вы наркоманы, прям чую — лейтенант подошел к ребятам вплотную — и я хочу, чтобы вы знали, что я это знаю, а теперь пошли на хрен отсюда, гавно ходячее, скажите спасибо, что я убийствами занимаюсь, а не вами. — и лейтенант безразлично отвернулся к своему коллеге и красивой журналистке — Привет Юлия, сногсшибательна как всегда, рад тебя видеть. Сержант, узнай че там у врачей, тест жертвы готов?

Серега, никогда в жизни не употреблявший наркотики, хотел было что-то возразить, но Славик сильно дернул его за рукав. Ребята протиснулись между воротами и скорой, мельком взглянули на готовивших оборудование для съемки, оператора и звукача местной телекомпании «Провинция» и отправились к своему гаражному боксу. Микроавтобус съемочной группы припарковался параллельно скорой помощи, перегородив ребятам единственный выезд, поэтому парни решили, что ничего не остаётся как идти и репетировать.

Только репетиция сегодня не задалась, Слава, каждое мгновенье ждавший, что лейтенант передумает и за ними сейчас придут, то и дело забывал текст, а Серега, находясь под впечатлением от увиденного, не попадал в бит.

Минут через сорок бесплодных попыток хоть что-то сыграть нормально, Вячеслав выругался, снял гитару, приставил ее к стене и сел в старое кресло, закрыв глаза.

— Томачка, милая, сходи покури пожалуйста на улицу, да глянь, что там происходит? — уставшим голосом, не открывая глаз, попросил он свою девушку.

Молча кивнув Тома вышла из бокса, тихонько прикрыв за собой дверь.

— Все уехали, гараж закрыт и обклеен желтыми лентами — сказала она, вернувшись минут через пять.

Славик облегченно выдохнул, открыл глаза и приподнялся в кресле.

— Отлично — весело воскликнул он. Никакого желания продолжать репетицию не было, а хотелось только уколоться, поэтому он продолжил: — Короче, пока менты не передумали и не повязали нас всех, надо валить, порепетируем послезавтра, а завтра в обед встречаемся на набережной, как всегда по расписанию.

В целях безопасности конечно, лучше было бы не появляться пока ни здесь, ни на набережной. Ведь Славик сам рассказал сержанту где они играют, но другого заработка у них не было, а деньги были нужны постоянно, поэтому и выбора у них особо не было, оставалось только надеяться, что если их не стали проверять сразу, то и наследующий день про них не вспомнят.

Ребята убрали инструменты и погрузились в микроавтобус, для обратного рейса, теперь уже по домам. Славик попросил Серегу, что бы тот довез их с Томой до района ДОСов. Там находилась аптека, в которой Слава закупался, когда нужно было варить самостоятельно. Провизор работавшая там, постоянно предлагала, справиться с его болячками, покупкой разных биоактивных добавок, решить жизненные проблемы посещением семинаров, просветленных гуру, как она выражалась, но главное, она никогда не задавала лишних вопросов. Славик активно улыбался, охотно брал брошюрки, которые ему предлагали, кивал головой, обещал сходить на семинары, и покупал нужные ему лекарства, набор которых, у другого провизора — активиста мог бы вызвать не нужные подозрения.

Пока Славик был в аптеке, Тома сходила в хозяйственный магазин «Верный труд», расположенный по соседству. Закупившись всем необходимым, кроме жижи, за которой поехал Пер, они пошли на остановку и на маршрутке поехали домой. Славику не терпелось рассказать Перу, про случившиеся с ними сегодня, вид торчавших из глаз несчастного шприцов, все еще стоял у него перед глазами, но еще сильнее ему хотелось по быстрее сварить и уколоться.

Глава 5.

Позже вечером, когда жажда наркотика была удовлетворена, Слава, потягивая пиво из пластикового стаканчика рассказал Перу о происшедшем сегодня в ГСК. «Каша» угнетала чувства и ощущения, поэтому рассказ получился не такой яркий как ему хотелось бы. Пер слушал рассеянно. Ему тоже ужасно хотелось поделиться своей историей, но он решил этого пока не делать, он доверял Славику, но не думал, что тот поверит в историю про святящийся меч, разрубающий человека на пополам, избранность и войну со злом, он и сам то, еще не до конца осознал реальность происходящего, поэтому сначала хотел поговорить с отцом Александром.

Около десяти вечера Тома ушла к себе, сегодня по телевизору шел какой-то старый, хороший фильм, который они с бабушкой хотели посмотреть, предварительно сбегав в магазин еще за двумя баллонами с пивом, один забрала с собой, другой оставила ребятам, на прощание чмокнув в губы своего возлюбленного, а Пера потрепав по голове.

Славик разлил по мнущемся от любого прикосновения стаканам пиво, отдал один другу и погрузился в размышления. Минут через пять, сделав очередной глоток, собравшись с мыслями, он повернул голову к Перу:

— Тебе нужно вернуться. — губы ворочались не охотно. — Слышишь? Братка?

Смирнов оторвал пустой взгляд от заполненного на половину стакана и непонимающе уставился на друга.

— Тебе нужно вернуться — повторил Славик — Домой, понимаешь? К отцу.

Пер захлопал глазами и сжал губы, казалось он готов расплакаться:

— Ты меня выгоняешь?

— Да нет, братан. Ты че? Мой дом всегда открыт для тебя. Дело в другом. Я все продумал. — Славик поставил стакан на столик, взял бутылку и долил себе пива, от былой заторможенности и вялости не осталось и следа. — Так дальше жить нельзя, рано или поздно нас либо поймают менты или казаки, либо этот сумасшедший псих доберётся до нас. Мы должны действовать сами, понимаешь? Безумству храбрых поем мы песню. Свобода или смерть.

Пер не хотел понимать и слабо покачал головой. Разговор этот ему совсем не нравился и более того пугал его.

— Нельзя дальше так жить — продолжил Слава, он выпрямил спину, а взгляд его устремился в окно, казалось, что он мысленно перенесся куда-то в другой мир. — Хватит терпеть это, эту систему, эту власть, она убивает и нас, и весь народ, и всю страну! — он снова повернулся к Перу — нам нужна революция, ждать больше нельзя и начать ее должны мы!

— Мы? — тихо повторил Пер.

— Да мы. Я устал ждать, когда ее начнет кто-то другой, так можно вечность ждать и не дождаться.

— И как мы ее начнем?

— Смотри, я все продумал. Ты вернешься домой, освоишься немного, месяц, два, а потом в определенное время откроешь нам ворота, и мы попробуем захватить город, администрацию, штаб, захватим дом народной информации и обратимся к народу страны, с призывом поднять революцию.

— Все входы в центр охраняются полицией, думаешь вас не заметят, да и сколько вас? Мы с тобой? Нас просто застрелят на входе.

— Есть люди которые думают так же как я, их много, мои знакомые и я уверен много других. На каждой кухне вечером говорят, как все достало, нищета, репрессии, вранье. Просто нужен ветер, который раздует эти тлеющие угольки. У меня есть группа готовая действовать, к августу найду еще верных людей. — Славик не рассказывал раньше другу, про свой кружок (так он его называл) революционеров, на котором они обсуждали планы и способы свержения власти, в кружке помимо него состояли еще одиннадцать человек, друзей и старых знакомых Вячеслава. Кружок существовал уже два года и собирался раз в месяц, на собраниях они много разговаривали, бухали и мечтали о прекрасной стране, которую они построят после революции. Стране полной свободы, с равными возможностями для всех граждан, стране население которой будет процветать.

— Где я там буду брать, чтобы употребить? — этот вопрос волновал Пера больше, чем все революции в мире вместе взятые.

— Ты же сможешь приезжать ко мне, вам центровым нет проблемы в передвижении. Возьмешь машину у отца и через пять минут ты здесь, а у меня уже все готово. Да я думаю, что и там можно достать. — Слава старался говорить убедительно, все, о чем он мечтал зависело от согласия Пера. Славик был готов скорее погибнуть в этом восстании, чем жить в постоянном страхе, хотя он прекрасно понимал, что шансов захватить город мало, но его это нисколько не волновало, главное начать, а там будь, что будет, считал он.

— Мне нужно подумать, пару дней — произнес после непродолжительного молчания Пер.

— Хорошо, конечно братан — Славик широко улыбнулся, стараясь скрыть свое разочарование. Он хотел было напомнить другу, что тот уже давно живет за его счет, но благоразумно решил пока не давить, добровольные помощники всегда лучше подневольных. — Ну че, давай стакан, еще по пивасу?

Ребята допили пиво, разговаривая о всяких мелочах и улеглись спать.

Обычно Пер засыпал моментально, но сегодня он долго ворочался, но сон все не приходил. Сказывались впечатления прошедшего дня. Жизнь его кардинально менялась и, видит бог, он к этому совершенно не готов. Днем, волшебным мечем он убил двух человек, а вечером Славик предложил ему вернутся к отцу. И второе волновало его не меньше чем первое, а может и больше, в конце концов убивая тех отморозков, он спасал собственную жизнь, а возвращение домой могло полностью поменять эту самую, ставшую уже привычной, жизнь.

Революция. Сколько совместных распитий пива, было проведено под разговоры о ней. Славик давно бредил этой идеей, а вот Перу было все равно, плевать он хотел на революцию, он конечно понимал, что в стране все плохо и дальше будет только хуже. Ему тоже хотелось перемен, но лучше было бы, чтобы это произошло само собой, без его непосредственного участия. Жизнь его текла размеренно, все было стабильно, да бывали дни без употребления из-за невозможности достать, но в целом это случалась не часто, а возвращение домой грозило прервать эту безмятежную жизнь. Менять что-то было страшновато.

Хотя когда-то давно именно неприятие размеренное и скучной жизни привело его сначала к употреблению наркотиков, а потом и бегству от семьи и надоевшего, казавшегося тогда таким тупым, существования.

Раньше Пер жил в центре, в огромной красивой и дорогой квартире, полной разных антикварных ценностей, позолоты и скорее похожей на музей, чем на то место где постоянно живут люди. Семья их жила не только в этой квартире, еще у них был загородный дом в супердорогом элитном поселке «Золотая Ривьера», который окружала стена еще больше той, что сейчас отделяла центр от остального города. Они часто путешествовали заграницу, в Америку и Европу, вещи не доступные большинству жителей Федерации, максимум, что могли позволить себе обычные жители их города — это съездить на теплоходе, через реку в соседний китайский город Фуюань, где могли провести не дольше двух дней. Но их семья не относилась к большинству обычных граждан.

Отец Пера был губернатором Края уже много-много лет. Полное имя Пера, данное ему при рождении было Сидоров Супермен Петрович. Такое не обычное имя, вопреки мнению отца, и принятым традициям, мальчику дала мать, невероятно красивая и невероятно сумасбродная девушка, помешенная на запрещенных голливудских фильмах. Юлия Александровна Гриндберг (в девичестве), была дочерью председателя Главной Театральной Комиссий Федерации и звезды отечественного кино, родители конечно хотели найти для нее жениха из московской творческой среды, но упрямая Юля выбрала молодого и наглого заместителя губернатора далекого дальневосточного края, и родителям оставалось только согласиться с ее ошибочным, на их взгляд, выбором.

Отец Пера любил ее безумно и соглашался почти на все ее прихоти, пожелания и капризы, политически подозрительный тур по городам вражеской Америки? пожалуйста, розовый БМВ с аэрографией радуги на багажнике? пожалуйста, назвать новорожденного сына Суперменом? С психами, криками и битьем посуды, но все равно, пожалуйста. Только длились эти «пожалуйста», до поры до времени.

Однажды в столице, на торжественном приеме у Верховного, она, специально или невзначай ляпнула, дескать не пора ли тому на покой, мол нельзя так сильно напрягаться и усердно работать в его то возрасте. На следующий же день, в интервью на центральном телевиденье, Смирнов Петр Дмитриевич объявил, что его любимая жена повредилась в уме, маниакально — депрессивный психоз со склонностью к суициду. И она навсегда переехала в их загородный дом, за территорию которого ей было запрещено выходить. Пер иногда навещал ее в этой золотой клетке, а вот отец, на сколько он знал, никогда там больше не появлялся. Спустя несколько лет, Пер ушел из дома сам. Предатель, так он однажды назвал своего отца, за пару дней до того, как покинуть дом, предатель семьи и любви.

Детство мальчика было безоблачным и вполне счастливым, он ни в чем не нуждался и все его прихоти всегда исполнялись, будь то сладкий торт или необычная игрушка. Но когда он закончил школу, получив в подарок от родителей двухнедельный тур по Карибским островам, на праздничном, по этому случаю, ужине, отец объявил ему, что тот поедет учится в столицу, в академию службы безопасности, самое крутое в Федерации заведение для детей крупных чиновников и силовиков.

Только у Пера тогда были другие планы. Мальчик прекрасно понимал, что таких как он, в этой академии, а тем более в Москве полно. А здесь в городе он будет единственным, главный мажор края, так сказать. Не надо будет напрягаться по учебе, и можно будет тусить без остановки. Ходить по ночным клубам он начал еще с девятого класса, со своими старшими друзьями. Там же он впервые попробовал алкоголь. Ребята, тоже дети чиновников и силовиков, которым было по двадцать — двадцать пять лет, охотно общались с четырнадцатилетним Пером. В клубах он был окружен всеобщим вниманием и в его присутствии всегда царило безудержное веселье. Именно тогда ему первый раз захотелось попробовать, что — то посильнее алкоголя. На ночных покатушках по городу, девушки, значительно старше его, охотно садились в его автомобиль, огромный черный «крузак», выполненный по спецзаказу с белой наклейкой «Патриот» на заднем стекле, и вели себя с ним, как с взрослым. И если бы гаишники хоть раз рискнули остановить этот автомобиль, могли бы увидеть там много интересного.

Нет, Пер точно не хотел лишится всего этого, и оказаться в академии, где первые два года нельзя покидать территорию учебного заведения, где никакие знакомства и связи не работают. Там готовится будущая элита страны, там преподаватели не бояться студентов — детей крупнейших чиновников, потому что боятся Верховного, который, с присущим ему косноязычием сказал, что: «В этой академии все дети, все ученики, просто ученики, а не дети кого — то там, и тот, кто будет им помогать, быстро окажется далеко внизу, в местах не столь приятных».

Конфликт в то лето, с отцом вышел сильный, с криками и взаимными оскорблениями. Пер ушел из дома и неделю жил у одной из своих подруг, дочери министра здоровья края. Отец наверняка знал где он, но вначале не делал попытки вернуть сына, лишь через семь дней, после слезных просьб матери и консультации в АВ¹, пришел на квартиру и примирительно разрешил поступить в любой ВУЗ города. Пер выбрал Государственный Университет Плана и Законотворения, факультет Законодательный, в будущем он хотел быть назначенным депутатом, работа где ничего делать не нужно, а платят много.

Так, вспоминая свою прошлую жизнь, Пер погрузился в сон.

Проснулся он, когда солнце уже заливало светом комнату, он понял, что кто-то отдернул обычно всегда закрытые по утрам шторы. Первой мыслью мозга, при пробуждении ото сна, уже многие годы была: Есть ли доза? Вспомнив, что сварили они вчера много, хватит на несколько дней, Пер успокоился и снова закрыл глаза. Внезапно он вспомнил что, перед тем как проснуться, сквозь сновидения, он слышал, как непривычно скрипнула дверь, затем последовал непривычный скрип полов. В таких домах полы скрипят постоянно, он к этому давно привык и давно не замечал. Но сегодня услышал этот звучавший по-новому скрип, даже сквозь сон. Пер открыл глаза и уставился в стену. Затем резко сел, повернув голову и чуть не ударился лоб в лоб с человеком.

— Черт! — заорал он, и прижался к стене, за чем — то прижав одеяло к груди. Человек в примирительном жесте, показал Смирнову свои ладони и усмехнувшись, сел на заранее поставленный возле дивана деревянный стул.

— Наконец — то — поправив пиджак пробормотал человек — два часа уже жду, когда ты наконец проснешься, хотел уже будить. Что не узнал? — добавил он уже громче.

Пер протер глаза и уставился на мужчину, он определенно видел его прежде, при чем совсем недавно. Он оторвал руку, сжимавшую одеяло, от груди и направил указательный палец на незваного гостя: — Э-Э-Э — промямлил он, в горле першило, а в голове все спуталось.

— Жалкое зрелище — мужчина закинул ногу на ногу и правой рукой начал массировать свои высокий лоб — Господи за что мне это?

И тут же Пер вспомнил этого человека, но не смог вспомнить его имени, из горла снова раздалось что-то нечленораздельное.

— Да, Олег Сергеевич, старший сотрудник епископального отдела церкви по борьбе — строго произнес мужчина.

— Да-да, Олег — медленно проговорил парень — щас, щас — он уронил руку на одеяло, мысли в голове путались — щас — добавил он.

Олег Сергеевич терпеливо ждал. Прошла минута прежде чем Пер смог заговорить.

— Я собирался зайти к вам на днях, даже сегодня, наверное, — начал Сидоров, спокойным, почти равнодушным голосом — Вчера кое-что случилось и в этом ваша вина, вы не предупредили…

— Ты че сделал мудак — зло прервал его старший сотрудник — Зачем ты их убил? Зачем ты меч вообще достал? — от его спокойствия не осталось и следа.

— Откуда вы…

— Да все уже знают, и друзья, и враги. Использование такого оружия, не могло остаться не замеченным, по крайне мере в этом городе.

— Так что же вы…

— Не перебивай, когда я говорю — вскрикнул Олег, он стиснул кулаки, и Перу даже показалось, что его сейчас ударят. — Мы должны были сохранить в тайне, наличие у нас святого меча и то, что у нас есть избранный. Но из-за того, что у нас избранный грязный наркоман и дурак, теперь прислужники сатаны, если они есть в городе, знают эту тайну.

— Постойте-ка, постойте — Пер вскочил с дивана, чуть не ткнув указательным пальцем Олегу в рот, его переполняло негодование — А зачем вы сунули мне этот меч? Я че просил? Ну типа я избранный? Допустим, но на хрен мне при первой же встрече давать ваше секретное оружие? Чем думали? Почему не подготовили меня? — Пер расхаживал по комнате взад-вперед и все более распалялся — Между прочим я защищал свою жизнь, эти уроды хотели меня убить и, если б я не достал меч, был бы трупом уже. И не было бы у вас избранного.

Пер продолжал говорить, мечась от стены к стене и активно жестикулируя руками. За упреками, пошли оскорбления в адрес Олега, отца Александра, патриарха и всей церкви в целом.

Олег Сергеевич молча наблюдал за худющим телом, почти скелетом, покрытым небольшими язвочками и коростами, вышагивавшим по комнате в потертых голубых семейниках в черный горошек. Затем, когда Пер в очередной раз подошел к стулу, на котором сидел мужчина, резко вскочил и сделал тому подсечку, да так, что ноги Пера взлетели выше головы, а когда тот рухнул на пол, сильно пнул его ногой под ребра.

— Слушай сюда урод — он навис над обескураженным парнем — Не я тебя назначил избранным. Не я решил дать тебе меч. Не смей оскорблять нашу святую церковь и отца Александра. И что ты вообще делал в том районе города, скажи на милость? Наверняка ходил туда за дозой, вонючий наркот.

Пер медленно отползал в сторону дивана Славика, а старший сотрудник медленно шел за ним.

— Не смей меня бить, я избранный — всхлипнул единственный сын губернатора — а ты обслуга священников.

Олег выпрямился и сжал кулаки. Ненависть переполняла его взгляд. Ненависть, которая будет понятна тому, кто знает, каково это, когда ты с десяти лет, находишься в закрытой школе при Валаамском монастыре, тренируешься каждый день, готовишься защищать церковь от врагов, читаешь книги и истории про избранных, которые, когда придет время, защитят мир от сил зла. Тогда ты поневоле начинаешь мечтать о том, что избранный это именно ты. Ты посвятил этому служению всю жизнь, но проходит время и избранным становится бывший мажор и наркоман, гнида на теле общества, которому теперь ты вынужден помогать. Воистину пути господни неисповедимы.

Старший сотрудник по борьбе, видимо не смог сдержаться или не захотел, и сильно, но без большого замаха, пнул Пера по лицу.

— Где меч, скотина? — старший сотрудник был вне себя от злости, красные пятна пошли по его лицу, а на лбу выступили капельки пота.

Парень, схватившись за рассечённую черной туфлей губу не ответил, но бросил быстрый испуганный взгляд на свою замшевую куртку, лежащую на подоконнике возле его диванчика.

Олег перехватил его взгляд и ухмыльнувшись подошел к куртке, похлопал по карманам, затем, определив где лежит меч, сунул руку во внутренний карман.

— Конфискую до… — схватившись за Т — образный кусок арматуры начал он. И неожиданно испустил громкий крик боли, бросил железо на пол, а сам упал на колени схватившись за руку.

— Господи прости — спустя секунд пятнадцать воскликнул старший сотрудник, смотря на потолок, и держа перед лицом обожжённую ладонь.

Пер вытаращив глаза и забыв о кровоточащей губе, наблюдал за случившимся.

Олег встал, отряхнул испачканные об давно не мытый пол брюки и не глядя в глаза Перу грубо сказал: — Теперь я верю, что ты точно избранный, меч признал тебя своим хозяином, веди себя соответствующе и жди дальнейших указаний, скоро твое служение начнется. Собственно, сообщить это, я и приходил. Хлопнув дверью сотрудник по борьбе ушел.

Пер встал, подобрал с пола арматуру и сунул ее на место, во внутренний карман куртки. Затем, смыл кровь с лица, включил чайник, достал из тумбочки «кашу» и употребив, начал готовить завтрак. Сегодня он скажет Славику, что согласен на его предложение, что на днях он готов вернутся в центр города к отцу, решение это созрело неожиданно для самого парня, надо так надо, как говориться. Друг его, скорее всего, вернется домой ближе к вечеру, и Пер решил пока сходить в храм и поговорить с отцом Александром, узнать у того на конец, подробности своей дальнейшей судьбы, ждать дальнейших указаний как выразился этот придурок Олег, парень не собирался.

Глава 6.

Чуть позже, выйдя из подъезда барака, с твердым намереньем пойти в храм, Пер увидел сидящую напротив дома на шаткой лавочке Тому. Девушка держала в руке начатую пол-литровую бутылку пива, вторая бутылка, еще не откупоренная ждала своего часа у ее ног. Тома выглядела печальной и задумчиво смотрела себе под ноги. Пер подошел к лавочке и присел рядом.

— Привет.

— Привет.

— Ты чего не на набережной? Поссорились что ли?

— Да нет, бабушка просто приболела, температурит, я с ней решила остаться сегодня. Мало ли что, семьдесят два года как никак.

— Понятно. — протянул Пер.

— Мужик какой-то подозрительный недавно вышел, с час назад, наверное — Тома кивнула на подъезд — я только вернулась с магазина как раз, весь в костюме такой, пиджачок, брючки и водолазка, все черное, может фейс² какой-нибудь или мент переодетый. Интересно, что он тут забыл и к кому приходил.

Пер промолчал, рассказывать о том, что это его гость не хотелось. Они посидели молча минуты две, Тома изредка прикладывалась к бутылке. Затем Пер громко выдохнул, он наконец решил признаться Томе в своих чувствах, смысла держать это в себе, парень не видел, все равно на днях вернется в центр, а там не известно, что будет.

— Знаешь, я давно хотел сказать тебе. Ты мне нравишься, я даже люблю тебя. — Пер замолчал, затаив дыхание и напряженно глядя перед собой. Тома повернула голову к нему и кусая нижнюю губу, задумчиво смотрела на своего друга. Повисло неловкое, для Пера молчание.

— Есть деньги? — наконец спросила девушка, кокетливо поправляя волосы — возьмем еще пива и поговорим обо всем?

— Нету — пробормотал смущенный Пер — вернется Славик могу взять у него.

— Такая же фигня. — кивнув головой ответила она — Но мы тогда уже не поговорим при нем. Да и бухнуть охота сейчас, а не потом — зло добавила Тома.

В этот момент из подъезда вышел Сашка сосед, живший на втором этаже в самой дальней комнате слева. Сашка был карманником и с детства жил в этом бараке, его родители получили тут комнату, когда — то очень давно. Полгода назад он откинулся с лагеря, на работу не устраивался и наверняка промышлял тем же, за что уже отсидел.

— Привет — приветливо помахал он ребятам рукой.

Пер кивнул в знак приветствия, чуть приподняв руку. Тома с яркой улыбкой помахала ему обеими руками.

— Сашка есть деньги? — крикнула она — Скучно, пивка охота.

— Для тебя красотулечка, все что угодно. Пойдем со мной, в магазин сходим.

— Ладно, пока — улыбнувшись и блестя глазами, обронила Тома, обращаясь к Перу и схватив бутылки побежала за удаляющимся Сашкой.

— П*зда ты — огрызнулся Пер, но девушка его не услышала.

— Все Славику про тебя расскажу — зло подумал он, и тоже поднялся с лавки. — Теперь сто процентов уеду.

+++

Группа «Че Гевара» закончила свое сегодняшнее выступление на набережной, день выдался средненьким, гуляющих было не так много. Ребята погрузились в микроавтобус, сегодня они собрались устроить мозговой штурм, для написания текста, той самой песни, которой они хотели завершить свое выступление на фестивале во Владивостоке. Песня эта имела огромное значение для Славика, ведь сразу после фестиваля он планировал начало своей революции, если конечно Пер согласится вернутся в центр и откроет им ворота, когда это будет нужно, и песня в его мечтах должна была стать гимном этого восстания. Главная сложность была в том, чтобы, во-первых, силовики не поняли, что песня революционная и ребят не арестовали после ее исполнения, а во-вторых, народ должен был понять, что песня революционная. До фестиваля оставалось два месяца, а этой, самой нужной песни, все не было, а ведь помимо стихов еще нужно будет создать музыку и хорошо отрепетировать, что бы выступление не казалось халтурой.

Славик, Серега, Серега и Антон уселись на свои места в автомобиле и для начала решили подкрепится, достали бутерброды, хлеб и докторская колбаса, и термосы со сладким чаем. Пока ребята кушали Славик раскрыл футляр от гитары в который прохожие кидали им деньги, тюбетейка сегодня осталась у Томы дома и начал подсчет сегодняшнего дохода, чтобы разделить заработанное, позже, поровну. Урожай сегодня был не богатым, наверное, сказывалось и отсутствие красивой Томы. Среди монет и мелких купюр, Славик увидел две аккуратно сложенные бумажки, записки. Такие иногда кидали молоденькие девчонки, фанатки, с глупыми признаниями в любви, обожании и страсти.

Славик развернул первую. Подчерк был явно мужским, а сообщение коротким и точным. Приветствие, номер телефона, имя и предложение сыграть на следующих выходных в ресторанчике на празднике дня рождения, и сумма гонорара. Неплохая сумма. Обычно им предлагали меньше.

— Есть работа — радостно крикнул Славик высоко подняв над головой записку — В следующие выходные играем на днюхе, в «Норе».

Ребята радостно загалдели, такие редкие выступления были всем в радость, ведь они приносили дополнительный доход и возможность хорошо поужинать, на халяву. Славик переписал номер телефона из записки в свой телефон, и собрался сразу же позвонить, но для начала решил прочитать вторую записку, вдруг там предложение еще выгоднее, хотя скорее всего там уже точно девчачьи признания в любви. Он развернул бумажку.

«Я знаю вас, Я вижу вас, Я найду вас» и короткая подпись SR.

Славик выронил бумажку и побледнел, перед глазами встала вчерашняя, не успевшая еще стереться из памяти, картина из гаража с распятым на стене человеком, с воткнутыми в глаза шприцами, и выпущенными и аккуратно разложенными на полу кишками, и внутренними органами, а воображение живо дорисовало эту картину, поместив на место несчастного, самого Славу.

***

Он родился в обычной, ничем не примечательной семье, каких в мире сотни миллионов. Никаких особых предпосылок, о которых любят писать журналисты не было. Он не подвергался в детстве ни сексуальному, ни физическому насилию, порки ремнем за детские шалости он таковым не считал, многих его ровесников наказывали намного серьезней и ничего страшного с ними не случилось, выросли достойными членами общества. В те времена, когда интернет еще был общедоступным, он постоянно читал статьи с описанием жизни маньяков прошлого, большинство из них были больными ублюдками еще с самого детства, и ставить себя в один ряд с ними, он считал не корректным. Какой-нибудь на голову больной, псих Спесивцев, и он в одном списке? Нет, ему нравилось, когда в СМИ его называли избавитель или чистильщик, но не маньяк. Один журналюга из «Тихоокеанской звезды» упорно называл его маньяком, и он дал себе обещание поквитаться с этим уродом. Но не сейчас, чуть позже.

Он не мучил животных в детстве, по крайне мере специально. Один раз, когда ему было девять лет и они отдыхали на даче, на окраине поселка, от соседей прибежал маленький котенок, почти весь черный лишь только одно ушко, да передние лапки были белыми. Мальчик хотел поиграться с ним, погладить его, подарить ему свою нежность, но котенок выпустил коготки, и стоявшая радом кувалда упала на котенка. Он не получил удовольствия от боли и смерти животного, но удовольствие от свершившегося правосудия было велико. Он убрал за собой и это было противно.

В школе он учился средне, не был ни отличником, ни двоечником. Как-то на уроке истории, (а он любил историю, по мимо школьной программы, зачитывался разными историческими книгами), они проходили тогда Октябрьскую революцию и ее последствия, он поднял руку и спросил у историка: Почему Ленин не смог придумать свою крестьянскую политику сам и просто списал все у эсеров. Они с учителем вступил в полемику, в итоге учитель воскликнул: «Да вы, молодой человек, настоящий эсер». Как-то это прозвище к нему прилипло и до конца школы все его так и называли. Позже он использовал это прозвище несколько изменив его, в своей профессиональной подписи, знаком качества, который он рисовал рядом с жертвами, чтобы отделить себя от возможных, глупых подражателей, часто возникающих у таких особенных людей как он.

Когда ему было пятнадцать лет, с ним случилось одно происшествие, неприятный инцидент как он его называл, когда мысленно возвращался к этому событию снова, и снова, и снова. Родители отправили его на дачу, с утра открыть теплицы, чтобы помидоры и огурцы не погибли от июльской жары. Когда он подошел к калитке, то увидел, что в куче песка наваленной рядом с воротами играет соседская пятилетняя девочка. Он улыбнулся ей, поздоровался и пошутил, спросив не нашла ли она клада с золотыми монетами. Но маленькая мерзавка назвала его дураком, а он не дурак. Он заманил ее на территорию своей дачи, пообещав вкусное пирожное и задушил за старым сараем, где хранилось всякое барахло, лопаты, тяпки, грабли. Это получилось не сразу, девочка сопротивлялась, хрипела, плакала и пыталась позвать маму, но справедливого возмездия ее избежать не удалось. Он закопал ее глубоко возле кучи мусора, ее так никогда и не нашли. В то лето он целый месяц вместе с остальными добровольцами прочесывал тайгу, иногда заходил к соседям и обещал безутешной матери девочки, что они обязательно найдут ее. Женщина потом спилась, так и не пережив горя. Наверное, до сих пор ходит по поселку, рассказывая всем встречным слезливые истории про пропавшую доченьку, чтобы выклянчить деньги на выпивку. — Так он частенько думал.

После школы он хотел поступить в университет полиции, но «патриотический рейтинг» его родителей был не высок, да и откуда ему бы взяться высокому, в маленьком таежном поселке, и его личный рейтинг ученика, тоже не дотягивал до нужного уровня. Обычный мальчик, любивший историю, но никогда не участвовавший в «исторических олимпиадах» где высший бал можно было получить не за знание истории, а исключительно за восхваление политики Верховного. К Верховному он лично, относился пренебрежительно, он конечно великий стратег, возродил страну из пепла, но с другой стороны просто серый бюрократ, ничего выдающегося, ни Наполеон, ни Хо Ши Мин, ни ярких побед, ни экономического чуда, сплошная серость.

Не пройдя в полицейский университет, он поступил в Трудовой колледж, на слесаря ремонтника дизельных двигателей. Колледж он быстро бросил, там ему было скучно. Отслужил в армии. Первый год было не просто, но потом на втором году службы, как говорится, слабые духи «вешались» от заданий, граничащих с измывательством, которые он для них придумывал, когда стал дедом, впрочем, он никогда не выходил за грани воинского устава. Хотя сдерживать себя порой приходилось с большим трудом.

Вернувшись на гражданку, он переехал в город, снял комнату в квартире у одинокой пожилой женщины и устроился работать грузчиком на фирму «Забота», торговавшую оптом продуктами питания. Там он познакомился с весельчаком Ленькой, активным участником группировки «порядочные люди», вступил к ним, ходил на стрелки и наркоманские рейды, ему даже разрешили однажды зарезать наркомана, которому не чем было откупится. Он воткнул тому нож в сердце, а когда наркот упал, принялся вскрывать тому живот, но его оттолкнули и дали по роже, такая фигня в группировке не поощрялась. Его исключили за такой «беспредел», да он и не расстроился. Все, что ему нужно, он уже понял, за убийство наркомана ничего не будет. А Леньку через месяц зарезали на какой-то разборке.

Он стал действовать в одиночку, выслеживал своих жертв возле нескольких, известных ему притонов и точек, где торговали запретными веществами, следил за ними, обманом проникал в их квартиры и дома, и там наркоты получали справедливое возмездие за свою никчемную жизнь, а не просто освобождающий от мучений удар ножом в сердце. Так он и жил, совмещая работу на складе с охотой, как он ее называл.

Несколько дней назад он, как обычно, вернулся домой после вечерней прогулки по району, закрыл за собой дверь в комнату и хотел уже включить свет, но увидел почти растворяющийся в темноте силуэт, сидевший в кресле у окна.

— Не включай свет — строго сказал, казавшийся знакомым голос.

— Ты кто? — хрипло ответил он, сжимая лежащий в кармане нож.

— Я? Я призрак. Еще не обретший плоть. Но мое время скоро придет. Я знаю, чем ты занимаешься, и нам это нравится.

— Ты че несешь? Я грузчик на складе — дерзко ответил он, внутренне сжавшись. Фейсы раскрыли меня, подумал он, сейчас придется сотрудничать с ними, выполнять то, что скажут, унижаться, а может они вообще решат его устранить. Руки его резко вспотели.

— Я не из ФСБ, и вообще к государству отношение не имею — как будто прочитав его мысли ответил силуэт. — Придет время и тебе не нужно будет скрываться, ты сможешь делать что за хочешь, когда захочешь и с кем захочешь. И даже с маленькими девочками. Ты же помнишь? — добавил голос — но сначала тебе нужно выполнить одно задание.

— Какое задание? Ты кто бля? — он разозлился и достав из кармана нож, хлопнул свободной рукой по выключателю. В кресле никого не было.

Глава 7.

Пер неторопливо прогулялся до храма, наслаждаясь, уже почти летним, майским теплом, совсем не много времени оставалось до жары за тридцать градусов, духоты, тополиного пуха и купания в Амуре. А еще совсем скоро будет большой праздник, день города, который он будет встречать уже по ту сторону стены. Дойдя до храма, он остановился, возник вопрос, а где ему искать отца Александра? Где вообще обычно ищут священников, ни целыми же днями они стоят возле алтаря? Не много поразмыслив, решил начать с нижнего храма, у дверей в который они и встретились в прошлый раз.

Постояв у массивных деревянных дверей, почесывая щеку, он выдохнул и дернул ручку на себя, не смело вошел. Внутри было прохладно, пол был устлан коврами, а свет шел от люстр, развешанных на невысоком потолке. Ни души. Только по стенам развешаны разные картины и иконы, изображающие лики и деяния каких-то святых. Пер громко кашлянул, но продолжил стоять, на месте, переминаясь с ноги на ногу. Он казался себе совсем чужеродным в этом пространстве и шаг вперед по зеленому ковру мнился ему большим святотатством. Через минуту вышла женщина, в платке, длинной юбке и теплой вязанной кофте. Она появилась откуда-то справа и заметила Пера не сразу, а когда он кашлянул еще раз, она от неожиданности дернулась, а потом критически осмотрев незваного посетителя, сделала несколько шагов к нему.

— Что вы хотели молодой человек? — строгим голосом спросила она. Очки в красной роговой оправе, придавали ей вид строгой учительницы.

— Здравствуйте. — поздоровался он как можно более вежливым тоном.

–Здрасте.

— Мне бы отца Александра увидеть. Если это возможно.

Женщина высоко подняла брови, явно удивившись.

— Зачем он вам? Вы кто?

— По личному делу, меня зовут Пер — ответил Смирнов.

— Подождите здесь. — помедлив какое-то время, затем еще раз окинув парня взглядом, сказал женщина и ушла.

— Наверное, боится, что я что-нибудь украду — грустно улыбнувшись подумал Пер. Ему захотелось сорвать весящую на стене икону и грохнуть ее об пол, чтобы они узнали, что к людям нужно относиться не по внешнему виду, не по одежде, небритой бороде и давно не стриженным волосам. Ничего конечно он не сделал, и продолжал стоять, любопытно озираясь по сторонам и переминаясь с ноги на ногу.

Минут через пять появился отец Александр.

— Пер, мальчик мой, рад тебя видеть — добрым голосом, радостно воскликнул он — пройдем со мной.

Пер подошел к священнику и неожиданно даже для себя самого, обнял старика, от которого казалось исходила какая-то внутренняя теплая радость, согревавшая душу и тело, тех кто находился рядом. Батюшка нежно похлопал его по спине — Пойдем сынок.

Они прошли во внутренние помещения нижнего храма, мимо таблички «вход посторонним воспрещен», мимо трапезной и бухгалтерии, в комнатку, расположенную за неприметной дверью. В комнате, размером три на три, с плиточным полом из черной плитки, покрашенными в зеленый цвет стенами и белым натяжным потолком стояла аккуратно застеленная железная кровать, стол и пару деревянных табуреток.

— Присаживайся — указав на одну ласково сказал святой отец — Рассказывай сын мой, что тебя гложет? — добавил он, тяжело опускаясь на свой табурет.

Пер сел и молча оглядел комнату, кроме одной иконы в ней не было никаких украшений, ни предметов роскоши, не было и окон, в углу у кровати одиноко стоял деревянный посох.

— Вы здесь живете? — с удивлением спросил Смирнов, в ответ священник лишь развел руки и пожав плечами, улыбнулся.

— Я думал руководители церкви живут в роскоши — продолжил Пер.

— Так я и не руководитель — ласково ответил батюшка. — Я здесь временно, Митрополит любезно предоставил мне эти покои, пока я гощу в вашем прекрасном городе.

— Че-то так себе покои — ухмыльнулся Пер — не очень-то вас здесь ценят.

— Я привык к таким условиям, с детства по монастырям, а роскошь нужна лишь тем, кто в Бога не верует. Но ты же не для того пришел, чтоб обсуждать мои условия проживания? Спасибо, что переживаешь за меня, но все-таки?

— Нет конечно — ответил Пер и опустив голову на ладони, начал растирать лоб. Отец Александр терпеливо ждал. Через несколько мгновений Пер выпрямился, снял наконец-то кепку, бросил ее на край стола.

— Вы же знаете, что произошло? — не решительно начал парень, но потом, не очень связанные слова полились из него как рекой — Я убил двух людей, но я не считаю их людьми, это шакалы, а я, я защищал себя, я испытал меч, можно так сказать, почему не предупредили? почему мы не тренировались? Как пользоваться мечом, что вообще делать? Сказали избранный, а дальше то что, я сам должен догадаться?

Отец Александр примирительно поднял руки.

— Мальчик мой — перебил он Смирнова, и тот сразу же замолчала с надеждой глядя на святого отца. — Ты прости меня, сначала я хотел подготовить тебя, предполагал долгие вечерние беседы, думал даже в монастырь тебя на месяц отправить. Но при нашей встрече, как будто ангел толкнул меня в плечо и шепнул отдай меч сейчас. Как будто меч сам просился к тебе. Ведь это спасло твою жизнь в итоге?

— Ну, вообще да конечно.

— Вот видишь. Пути господни как известно… а такие вещи они сами, хотят оказаться в руках того, кому предназначены. — батюшка сделал паузу. Пер внимательно на него смотрел, голова парня была ясная и чистая, легкий туман сопровождавший его постоянно последние несколько месяцев пропал.

— Но в одном, мы непозволительно ошиблись — продолжил отец Александр, Пер в это мгновение похолодел, сейчас тот скажет, что он не избранный и попросит вернуть меч, его пробил холодный пот. Странно, до этого он вроде совсем не хотел быть избранным.

— Мы думали, что времени еще много — продолжал батюшка, задумчиво глядя на одинокую икону — но наши аналитики, на днях сказали, что Антихрист уже возможно на земле, он еще слаб, и его прячут, но злые силы уже начал действовать.

— Я должен буду убить его? — спросил Пер, поежившись. — Антихриста?

— Ты? Нет конечно. Во-первых, тот сначала должен обрести плоть, вселится в младенца и пройти детскую жизнь, лишь только в пятнадцать он осознает себя полностью и проявит себя. Убить ты его не сможешь, ни хватит силенок. Ну если только пока он в теле ребенка, так его же не найдешь среди миллионов младенцев.

— Типа ждать еще пятнадцать лет? — удивленно воскликнул Пер — А для чего тогда я избран? Если я не могу убить его?

— Для борьбы со злом сынок, много зла пришло на нашу землю вместе с Антихристом, и оно не будет расти пятнадцать лет, а начнет действовать сразу, уже начало. Погибнуть, если верить преданиям, сын сатаны должен в последней битве, на ней вы возможно и встретитесь.

— И что мне делать сейчас? — с легким облегчением спросил Смирнов.

— Ты наверняка слышал про маньяка? — Пер испуганно кивнул, во рту у него пересохло — мы хотели бы, чтобы он стал твоей первой целью, твоим испытанием перед началом пути по дороге добра. Я не думаю, что он демон или что-то такое, но он зло, пусть и человек. Отличное задание для того, чтобы проверить твою смелость и способности.

— Гх-хм — Пер прокашлялся — он же избавитель вроде, делает богоугодное дело, уничтожает наркоманов.

— Чушь — грозно воскликнул отец Александр — только Господь Бог имеет право забирать жизнь у людей, и наркоманы те же люди, только заблудшие. Наши люди — продолжил батюшка, обычным добродушным голосом — уже начали выслеживать этого маньяка, и рано или поздно, Олег его найдет, тогда мы и призовем тебя.

— Ваш Олег пытался отобрать у меня меч сегодня. — пожаловался избранный.

— Правда? — искренне удивился священник, брови его сдвинулись, и он задумался. — Я не давал таких распоряжений.

— У него не получилось — злорадно добавил Смирнов, вкратце рассказав, как все произошло.

— Ну что же, думаю это послужит ему уроком — примирительным тоном, ответил батюшка, выслушав историю Пера — ты не серчай на него, он слишком предан делу, он солдат Бога, но не очень умен и тактичен, к сожалению. Я проведу с ним воспитательный разговор, разбор полетов.

Они еще не долго побеседовали, про грядущую войну добра и зла, избранный задавал глупые вопросы и получал уклончивые, размытые ответы. Потом Пер рассказал, что собирается возвращаться в центр. Отец Александр был удивлен этому, но рад. Там проще будет присматривать за парнем, подумал он. На этом разговор закончился и Пер стал собираться домой. Он снова обнял отца Александра, а на прощание спросил:

— Если Антихрист такое зло, и он станет сейчас младенцем, может проще убить всех младенцев? — что-то такое вроде было в библейской истории, и он задал этот вопрос специально, ему хотелось узнать на что готова церковь, ради победы.

— В истории были такие прецеденты, и они были не удачны даже тогда, а сейчас мир огромен, сотни миллионов младенцев, как я уже говорил. Даже для такой благой цели, губить столько невинных душ не допустимо, такие решения всегда принимали силы зла, и сотворив подобное, мы просто сами станем злом.

На этом они и расстались Пер ушел, а священник продолжил сидеть на табурете, не отрывая задумчивого взгляда от иконы.

***

Настойчивое пиликанье будильника вырвало его из мира безмятежных сновидений. Первым делом он оглядел комнату, раскладной стол, большое удобное кресло, шкаф обклеенный невзрачными, светло зелеными обоями, очень старый телевизор, спасибо, что цветной, — никаких темных силуэтов. Он оделся, включил чайник, собираясь позавтракать перед работой, и увидел лежащую на столе записку. Тетрадный лист, неаккуратно вырванный из единственной в комнате тетради, в которую он записывал свой бюджет, доходы и расходы. В графе доходов кроме зарплаты грузчика был пункт «левые доходы», туда он вписывал те незначительные деньги, которые забирал у своих жертв.

Записка была написана корявым, размашистым подчерком, его подчерком, но он не помнил, чтобы вчера что-нибудь писал. Текст записки сообщал:

«Ты сможешь делать, что захочешь. Вот твоя первая награда, явись сегодня в девятнадцать часов пятьдесят три минуты вечера на Таймырскую улицу, дом сорок восемь, в указанное время из дома выйдет наркоман, ему там не продадут. Предложи ему, скажи, что у тебя есть, но негде принять. Он отведет тебя в свой гараж. Дальше сам.»

Подчерк его, тетрадный лист его, ручка его, но слова в записке чужие, он так не разговаривал, числа расписаны словами, а не короткими цифрами, да и написано вроде без грамматических ошибок в словах, у него так никогда не получалось.

Щелкнул и отключился закипевший чайник. Он сидел в задумчивости. Значит вчера, это был не сон, не галлюцинация и он не сходит с ума. Эсер посмотрел на время, указанное в записке, разложил на столе и внимательно посмотрел карту города, понял, что после работы вполне успевает доехать до указанного адреса. Может быть это и какая-то хитрая ловушка, но очень заманчивая, стоит попробовать. Он позавтракал, взял нож, запаянный шприц, где вместо наркотика была почти черная, крепкая заварка, он иногда использовал его для приманки и отправился на работу, включив в наушниках музыку.

Он с трудом дождался окончания рабочего дня, быстро переоделся и бегом побежал на маршрутку. Все прошло так, как было указанно в записке. Они пришли в гаражный кооператив закрыли на засов дверь. Почти два часа вдвоем. Грязный наркот был справедливо наказан.

Удовлетворенный он пришел домой, закрыл за собой дверь в комнату и десять минут стоял в темноте, не включая света. Он ждал, что на кресле вновь появится темный силуэт, но этого не произошло. Включил свет, никаких новых записок. Слегка разочаровавшись он пошел в душ, после поужинал магазинными полуфабрикатами и посмотрев телевизор, лег спать.

Глава 8.

Славик поднял с пола записку, скомкал ее и сунул в карман, не зачем пугать ребят раньше времени, тем более, что это возможно чья-то глупая шутка. Собрался с мыслями, вылез из машины и позвонил по номеру, указанному в первом сообщении, договорился встретится с заказчиком за день до выступления и обсудить репертуар и остальные нюансы и пожелания.

Когда он вернулся домой, Пер был там. Друг сходу обрадовал его своим решением, согласием вернутся к отцу, в центр города. Славик от радости даже на время забыл про маньяка и про корпоратив. Они употребили и решили на завтра устроить проводы. Собраться на даче, пожарить окорочков, побухать, а на следующий день Пер должен был отправится в центр. Славик начал обзванивать своих друзей, приглашая их на вечеринку, отменил репетицию группы. Вскоре вернулась довольная и слегка пьяная Тома, принесла с собой пятилитровую баклажку пива, которую они втроем дружно и весело распили.

Дача, место где они иногда собирались пожарить шашлыки, а Славик иногда собирал там свои кружок революционеров, находилась между нефтеперерабатывающим заводом и ТЭЦ, рядом с железнодорожным мостом, пересекающим улицу Джамбула. Раньше здесь была трамвайная остановка, но когда центр огородили стеной, то все маршруты трамвая, идущие через центр, отменили, а трамвайные пути спилили и сдали в металлолом, теперь здесь ходили редкие маршрутки, объезжающие центр стороной. Домик с заросшим травой огородом Славик снимал за какие-то копейки у пенсионера, который сам жил с детьми в многоквартирном доме сталинской постройки, чуть выше по улице возле стадиона.

На проводы Пера собралось человек двадцать, из которых Пер знал лично, человек семь. Для соблюдения секретности, на всякий случай, друзья решили сказать всем, что Пер уезжает в Благовещенск, будто бы двоюродная тетка позвала его туда на работу, возить в огромных баулах товары из Китая.

Никаких наркотиков на дачу не брали, на шумную вечеринку могла нагрянуть полиция или казаки, а вот алкоголь в этот день лился рекой. Пятилитровая канистра чистого спирта и море пива. Каждый гость приносил с собой по возможности окорочка, китайские куриные сосиски, хлеб. В начале все собрались за столом, накрытым в единственной комнате дома, Славик произнес длинный тост в честь Пера, потом было еще несколько тостов и пожеланий удачи, и просьб не забывать старых друзей, после этого уже подвыпивший народ разбился на несколько групп по интересам. Все переместились на улицу, жарить мясо и пить на свежем воздухе. Конечно свежим этот воздух назвать было трудно, с нефтезавода как обычно сильно несло запахом газа, Пера всегда удивляло как в этом районе постоянно жили люди, впрочем, если хорошенько выпить, то запах газа переставал чувствоваться.

Спустя пару часов на улице громко играла танцевальная музыка, народ веселился и отдыхал, а Пер сидел в одиночестве в доме. В руках одноразовый стаканчик с пивом, рядом одноразовая тарелка с нарезанной, зажаренной до угольков сосиской и пятном засохшего кетчупа и одноразовая ложка. Вся пластиковая посуда уже несколько лет хранилась на даче и называлась одноразовой только по привычке. В доме постоянно никто не жил, и печка за зиму протапливалась лишь несколько раз, и дом хранил еще приятную прохладу. Которую и решил разрушить Пер, немного протопив печь, для поддержания своего грустного настроения.

Смирнов сидел возле открытой дверцы печи и наслаждался видом горящих дров и жара, идущего от них.

Вошла раскрасневшаяся от танцев и спиртного Тома, с большим стаканом пива и устроилась рядом, развернув скрипучий деревянный стул и некоторое время, завороженно смотрела на огонь.

— Перчик ты чего не танцуешь? — ласково улыбнувшись, спросила она — это же твой праздник, все для тебя, а ты грустный тут сидишь, в одиночестве.

— Да что-то не хочется — смущенно пробормотал Пер — да и танцевать то я не умею. — соврал он, вспоминая как молодым не вылезал из ночных клубов.

— Ты Славику ничего не рассказывал? — как бы между делом поинтересовалась девушка.

Пер посмотрел на нее не понимающим взглядом.

— Ну, что я с Сашкой карманником, вчера ушла.

— Нет — усмехнулся он.

— Понимаешь, я очень сильно люблю Славика, он такой — она замялась, подбирая слова — ну неземной какой-то что ли, необычный. Но из-за наркотиков, он, это, ну редко хочет… а я молодая женщина, мне нужно по чаще. — Она не много покраснела, было видно, что она уже достаточно пьяная.

Пер совершенно не хотел слушать такие подробности личной жизни Томы и Славика, и вообще разговаривать на эту тему. Тем более, что у него самого полтора года не было секса и он уже не мог припомнить, когда ему последний раз хотелось, вещества, которые он пускал по венам, делали свое неотвратимое дело, ударив в первую очередь именно по этой части его организма. Его любовь к Томе была больше платонической, а ей нужно было оказывается совсем другое. Пер разозлился, и на нее, и на себя.

— Иди веселись — процедил он сквозь зубы. — а то все выпьют, без тебя.

— Не обижайся — ласково ответила она — я тебя люблю как друга, это же круче. Не нужно сорится и расставаться.

Она встала и погладила парня по голове. — Не рассказывай Славику, пожалуйста, я не хочу его потерять.

— Угу — покивал головой Пер, сжимая кулаки. Несколько мгновений назад, когда она сидела и молча смотрела на огонь, Смирнов очень сильно хотел ее поцеловать, сейчас же ему хотелось ударить по лицу эту прошмандовку.

Тома вышла, а он налил в пустой стаканчик, стоявший тут же на столе, разбавленного спирта, выпил и запил пивом. Это упражнение он повторил несколько раз. И вскоре уже, со всеми наравне, танцевал во дворе под последние попсовые хиты, любовь-морковь и все дела, совершенно забыв и про Тому и про свое, якобы не умение танцевать.

Пер проснулся и чуть приоткрыл глаза, огляделся. Он был дома, что уже было неплохо, голова раскалывалась, во рту, как будто нагадили кошки, слегка подташнивало. Застонав он повернулся на другой бок и увидел улыбающуюся Тому, она протягивала ему стакан воды. Он принял стакан и сделал пару больших глотков, потом вспомнил как вчера также пил спирт и поперхнувшись поставил недопитый стакан на подоконник, снова уронил голову на подушку.

— Ты как? — сочувственно спросила Тома.

— Не очень — искренне ответил он. — Не помню, как дома оказался.

— Мне тоже капец — подал голос Славик со своего дивана — Эх, с такого перепоя, люди обычно идут похмеляться, а я сейчас хотел бы мультики посмотреть по телевизору или передачу про животных. — мечтательно добавил он.

— У вас вчера было в мире животных — засмеялась Тома. — Ритуальные танцы самцов.

— А ты чего такая бодрая и веселая? — спросил Пер.

— Да я уже за пивком с утра сбегала. Хотите?

— Нееет — в голос ответили парни.

Тома снова засмеялась и завалилась на диван к Славику, на ней был тот же зеленый спортивный костюм, что и вчера на даче. Интересно, она вообще переодевалась или хотя бы мылась со вчерашнего вчера? Мелькнуло в голове у Пера, и он представил, как она переодевается, снимает штаны, олимпийку… Он закрыл глаза, вспомнив народную мудрость, о том, что лучший способ победить похмелье — это проспать его. Впервые за долгое время, ему не хотелось уколоться с утра. Может быть так и бросить употребление? Бухать постоянно — с этой мыслью он снова провалился в сон.

Второй раз, Пер проснулся через пару часов, голова болела поменьше, а вот тошнило сильнее, надо срочно поесть, он услышал, как на плитке что-то скворчало, наверняка яичница или картошка. Мочевой пузырь был переполнен, и как бы не хотелось еще поваляться, но придется вставать, одеваться и идти на улицу.

Пока он делал утренние дела и умывался, завтрак был готов. Они расселись вокруг маленького столика и принялись есть прямо из сковородки, яичница с луком казалась бесподобной этим утром.

— Ну что братан, ты готов? — спросил Славик отхлебывая горячий, крепкий, черный чай из треснутой фарфоровой кружки с нарисованными на боку красными ягодками.

Пер вопросительно взглянул на друга, а потом кивнул головой. Точно — подумал он — Сегодня же идти в центр. Ему стало страшно. И он впервые задумался о том, как все произойдет. Есть ли еще его данные в базе и откроется ли калитка, а если не откроется, что делать? Просить полицию его впустить? А если его арестуют? Отказался же отец от жены в свое время, может отказаться и от сына наркомана, может у него вообще уже давно другая семья? Как он вообще его встретит, что скажет? Будет ли рад? А когда узнает, что сын употребляет? Может он вообще, в Москве или еще где, в командировке? Мысли крутились в голове, мешая успокоиться.

Но оттягивать неизбежное, смысла не было и Пер начал собираться. Сложил в рюкзак свои нехитрые пожитки, пару футболок, трусов, носки и умывальные принадлежности. Посмотрел на почти новые белые кроссовки, которые они нашли в заброшенной пятиэтажке, когда искали закладку. Кроссовки были надеты на своего предыдущего хозяина, который судя по всему, тоже пришел за своей закладкой, нашел, употребил и передознулся. Тело было свежим, никакого запаха, поэтому оставлять на нем почти новую обувь было глупо, тем более что размер был подходящим. Тогда они еще обшманали карманы, нашли немного денег и остатки дозы. Когда тебе приходится выживать, совесть уходит в сторону и ложится в спячку. Правда кроссовки эти Пер так никогда и не обувал.

И в этот раз он тоже решил их не трогать, и приготовил свои старые, тоже когда-то белые кроссы, теперь державшиеся на честном слове, и китайском клее «Супермомент».

Вдвоем со Славиком они быстро приготовили и употребили, когда удастся отдознуться в следующий раз Пер не знал и от этого становилось еще страшнее. Посидели полчаса. Потом Пер молча встал и начал одеваться, накинул свою любимую и единственную куртку, нащупал в кармане волшебную арматуру, надел кепку и очки. Вернулась Тома, она ушла домой, когда парни зависли, уставившись в стену. Она принесла браслетик, сделанный из розовых и зеленых бусинок и одела его на левую руку Пера.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

АВ — администрация Верховного правителя

2

Фейсы — простонародное название сотрудников Федеральной Службы Безопасности.