ПЯТЫЙ СЕКТОР. Свинцовая стена

Даниил Марейчев

Путник Жнец – уставший от приключений человек, который уже не гонится за богатством и славой, мечтающий лишь о тихой жизни вне опасности. Однако, что ждет его, если он откажется от последней работы? Какие тайны прошлого настигнут его? Это и предстоит вам выяснить.

Глава 5

Выброс

Солнце только начало поступать из — за серых туч Зоны, в то время как я уже поймал в перекрестье оптического прицела, стоящего на вышке, бойца группировки Обелиск. Фанатика, верящего в то, что осколки экспериментальной установки могут исполнять заветные желания.

Я беззвучно привел группу в окрестности Лаборатории ночью, что бы нас ни заметили с утра на подходе их часовые около района Лесного. Их было много. Большой отряд этих фанатиков поклоняющихся несуществующей холодной глыбе.

На кой ляд им Лаборатория? Меня это не интересует. У меня четкий приказ, так же как и у других командиров групп, которые вместе со мной, уже взяли в окружение почти всю прилегающую к Лаборатории местность. Четкий приказ ликвидировать угрозу внутри периметра.

Бойцы Обелиска не заходили так далеко уже порядка дух лет, а это уже что то серьезное. Однако, вынужден повториться, меня это не интересует.

Я вожу указательным пальцем по курку моего новенького «Винтаря». Сквозь фильтр своего противогаза, я могу уловить едва уловимый запах оружейной смазки. Мой выстрел — начало операции, и хоть он, как и остальные четырнадцать выстрелов будет беззвучным, тут же начнётся шквальный огонь по корпусу Обелиска, не оставляя им ни единого шанса на жизнь.

В нашей операции приняли участие многие кланы, за исключением Кубы, так как Куба, естественно, не примет ни малейшего участия в карательной операции Иерихона, в коалиции с большинством кланов Зоны.

Основную мощь и поддержку Иерихону оказали Бакланы, так как у главы клана появились виды на Лабораторию, после того, как наше начальство предложило им участие в операции.

Паренек в городском камуфляже, казалось, смотрит прямо на меня, прямо в глазок прицела, невольно зевает, и с сонным видом начал прихлебывать чай из большой алюминиевой кружки. Сквозь расстояние, благодаря моему прицелу я вижу небольшой парок выходящий из кружки, жду когда боец, наконец её опрокинет, и жму на курок.

Пуля, беззвучно выйдя из моего «Винтаря», меньше чем за долю секунды, прошла сквозь кружку, и продолжила свой путь уже в мозгу фанатика, при выходе оставляя красивый, кровавый след.

Боец Обелиска, пару секунд еще стоял неподвижно, как будто он еще жив, и отпустив наконец дырявую кружку из своих мертвый пальцев, боец начал медленно падать на спину. Парень еще не достиг конечной цели своего падения, как меня со всех сторон оглушила канонада выстрелов.

Предрассветный туман заменили ядовитые облака пороха. Автоматы и гранатометы работали со всех сторон, я тоже не мешкал, отправлял одну обойму за другой, правда одиночными выстрелами. Поскольку там и так уже все превращалось в мясной фарш из за свинцового дождя. Который сыпался, что твой сахар.

Пришло время выдвигаться, гранатометы стихли, задние пулеметчики тоже, мы, наконец, таки встали. Я положил винтовку в чехол и закинул за ящик с патронами. Перехватил кинутый мне Алом автомат. Ловко передернул затвор, и медленно пошел вслед за группой. Наша группа, как и все другие отряды уже потихоньку спускались со склона продолжая поливать свинцом территорию.

С территории доносились крики умирающих и ничего не понимающих бойцов Обелиска. Наша группа подрывников уже взорвала ворота и близлежащие стены, и когда основные силы подтянулись, вход на территорию Лаборатории был совершенно открыт. Я, как и многие другие уже не стреляли на подходах, боясь задеть, кого ни будь из наших, работали в основном снайперы, и те, кто уже зашел на территорию. Наконец мы приблизились к прорехе в стене, Алекс и я отработанными движениями быстро вошли в едкий дым, оставленный от взрыва. Нашим взорам предстали лишь многочисленные тела убитых, и поврежденные близлежащие укрепления. Операция на полном серьезе почти кончилась, поскольку лишь с другой стороны базы доносились короткие очереди и крики. Теперь мы шли, спокойным шагом, по отвоеванной территории, держа оружие наготове, если, как говориться, что. Стрельба стихла, наши и бойцы дружественных группировок уже говорили в голос, но, все же держа ухо в остро. Поскольку оставался еще один не зачищенный сектор, к которому по идее должны двигаться Бакланы, однако, датчик передвижения групп показывал, что они стоят перед воротами огромного промышленного цеха, или ангара и не могут попасть внутрь. Поступил приказ, что группа Жнеца должна идти на помощь, поскольку у них возникли технические затруднения, и моя группа должна обеспечить прикрытие.

Быстро спрятав наладонник, мы легким бегом достигли этого огромного здания. Коротко обменявшись парой слов с Бакланами, я приказал бойцам смотреть в оба и оставил Алекса за старшего. Сам же развернулся к воротам, которые были заперты электронным замком.

Послышался легкий писк, и красная иконка на маленьком дисплее ворот стала зеленой, ворота открылись.

Я стоял в десяти метрах.

Как только дисплей стал зеленым, почти тонная дверь вылетела с петель, убив на месте ребят, которые открыли эту дверь. Вторая же воротина по инерции открылась с такой силой, что откинула на несколько метров стоявший около них остов старого джипа.

Прямо напротив меня стоял разъяренный Голиаф, огромный мутант, из него торчали провода, его огромные ноги — руки были оплетены железными жгутами мышц, вперемешку с органикой, нижняя маленькая челюсть состояла из различных имплантатов. Голиаф издал глубокий и протяжный утробный крик, размахивая в разные стороны своими атрофированными передними ручонкам. С этим утробным ревом из за его спины показались новые Голиафы, их было не сосчитать, они были обычными, не модифицированными, но их было много, очень много, обычно одного то не увидишь, а если и увидишь, то бежишь не оглядываясь, поскольку они медленные и благо от них можно убежать. А вот когда видишь такой живой танк перед собой, да и в таком количестве, да еще и на таком расстоянии, тебя сковывает страх. И теперь этот Альфа — гигант, смотрит мне в глаза, забирает землю ногой, как бык на корриде, и делает маленькие шажки в мою сторону, а теперь и короткий и мощный рывок.

Я помог открыть ящик Пандоры.

И мне теперь смерть в числе первых.

Я проснулся от короткого тычка в голову.

— Гуттен моген хер Жнец.

Твою мать! Что происходит? Я связан! Я лицом в полу! Какие нахрен немцы? Я только что чуть не умер от Голиафа!

Я поднял голову, я в нашем укрытии от выброса, вся моя группа и Металл с бабой, в таком же положении, как и я, рядышком, а передо мной сидит здоровенная детина, которая тычет в меня пистолетом.

— Не признал, что ли? Мне говорили, что у тебя прошла амнезия мой маленький фройнд.

Вот теперь я его признал. Это не мог быть никто другой как Илья Шульц, член группировки Куба, с которым я по сравнению малолетний пацан. Он просто огромный, я бы сказал безразмерный. Один из участников карательного отряда Кубы, группы полных отморозков, под командованием у полного психа… Стоп, только не это.

На плечо Шульцу легла маленькая ладошка, и я, к сожалению, знал, кому она принадлежит.

Предводитель карательного отряда, полный псих, и по некоторым данным каннибал, ни кто иной, как путник по прозвищу Горбун.

Наверно здесь неплохо рассказать о моей скромной персоне побольше…

Я не помню кто я.

Нет, скорее не совсем так. Начнем с небольшой формальности, у меня легкая амнезия. Первое что я помню, после того как я с проводником убил мутанта косой, это то что я очнулся в больничном КУНГе одной из легенд Зоны, Лесного Доктора. Пару лет он выхаживал меня, так как ему мой случай казался интересным. Я не помнил кто я, не понимал где я, и что происходит.

За эти пару лет, Док показывал мне аномалии, мутантов, их слабые места, растения и травы, какие полезные, какие опасные. Рассказал о Путниках, группировках, катастрофах в мире, Вспышках, выбросах, об артефактах, об оружии. Единственное что помнил мой организм, это рукопашный бой. Доктор очень этому удивлялся. А поскольку он поклонник экстремальной медицины, то приводил мутанта — телекинетика, которых называли Визорами, и через него пытался достучаться до глубин моей памяти, как всегда безрезультатно. А потом, спустя два года, он выдал мне мой бродяжнический КПК, сказал, что это было единственное при мне из вещей. Так же сказал, что я, зажавши КПК в одной руке, без оружия, лежал посреди леса, где он собственно меня и нашел. Естественно включив КПК, я надеялся хоть что — то узнать о себе. К сожалению, нашел я немного. Там было написано, что владельцем этого КПК является путник по кличке Жнец, не состоит ни в одной из группировок, контактов на КПК не было, показана моя фотография как владельца. И не верить Доку, которому я так же помогал латать вольных бродяг, у меня причин не было. Я не был сильно разочарован, но и не доволен я был тоже, и тут Док предложил мне самое оптимальное решение задачи.

Доктор при помощи своих связей отправил меня в армию в звании капитана. В армии, единственное, чем я, пожалуй, занимался, оттачивал ближний бой до Абсолюта. Потом благодаря Докторским связям я быстро получил звание полковника, и по собственному желанию вышел на пенсию. На деле — вступил в Иерихон. В погоне за своей памятью, я поддерживал, естественно в тайне, контакт с Доктором, который спустя определенное время, сказал мне название артефакта, который, по его мнению, должен был помочь мне вернуть память.

Естественно это был редчайший артефакт.

Естественно я его отыскал.

Став со своими познаниями и навыками незаменимым бойцом для Иерихона, меня снабдили всем необходимым оборудованием для моей собственной операции, о которой кроме меня, Доктора и генерала никто не знал.

Артефакт, под кодовым для меня названием «ПАЗЛ», находился в районе Александрова, в месте под названием Миромир. Так путники прозвали большой многоэтажный дом, на котором большими, уже проржавелыми от старости буквами было написано: МИРУ — МИР. Артефакт находился в подвале этого дома, я был так близок к обретению моей памяти, что не обращал внимания на трудности, которые были у меня на пути. В конце концов, я держал этот артефакт в руке, небольшая сфера излучала слабый зеленоватый цвет. И как говорил Док, как только я найду этот артефакт, его нужно будет взять в руку и крепко стиснуть, что бы он лопнул. Так я и сделал.

Зеленоватый кусок иноземного вещества и в самом деле показал мне кто я.

Память я потерял во время завала, так как оказалось, в Зону я пришел совсем пацаном, со своим другом, которого считал братом, мы всегда были вместе, действовали спаянным тандемом, полностью дополняя друг друга, идеальная команда. Но спустя недолгое время, находясь на очередной вылазке в Зоне, в каких-то катакомбах, там начало все взрываться, мы, с ним оставшись вдвоем бежали к выходу, начал происходить обвал, и, понимая, что Дюшес, так звали моего не кровного, но все-таки брата. Понимая, что Дюшес не выживет, я кинул его в проход, где был выход на поверхность, а сам остался умирать. Потом «ПАЗЛ» открыл мне страшное, заплывшее жиром лицо Крота, опасного мутанта — телекенетика, с огромным для его вида ртом. Крот прокопался до меня и попытался сожрать в своей норе, оттащив меня до туда. Дальше я увидел, как я сам, коротким и быстрым движением руки окунул руку в пасть чудовища и начал рвать все внутренности мутанта, терпя его укусы, потом чувствуя, что мутант слабеет, свернул карлику шею.

А вот как я добрался до болота, Артефакт мне не показал, до сих пор это тайна для меня самого, но вернемся в Александров, где Артефакт показал мне истину меньше чем за секунду.

От такого круговорота мыслей шла кругом голова, недостающие элементы памяти, так резво вошли в мою голову, что я еще толком не мог понять, что к чему, а когда картинка сознания стала более четкой, мне в спину уже дышал ствол автомата.

На прицеле, прямо, как и сейчас держал меня Шульц, а сзади, сгорая от лютой злобы, стоял маленький парень по смешному прозвищу Горбун, и смотрел прямо на меня.

Как оказалось позже, естественно не я один охотился за Артефактом, продав который можно было обеспечить себя и несколько поколений вперед. Но были и другие желающие, и, увидев, как я, тупой бродяга из вражеской группировки раздавил философский камень в руке, эти желающие очень сильно рассердились. Пока они меня били в этом самом подвале, я узнал о них более чем достаточно. Оказалось, что они из Кубы, группировки с которой мой клан ведет непрерывную борьбу, что они искали этот артефакт, более чем долго, что бывают люди побольше чем я, причем в разы, и то, что маленькие и слабые люди, прекрасно знают, как причинить боль.

Потом меня вывели на улицу, что бы предать, по закону карательного кодекса, последнему суду. Застрелить меня короче хотели. А меня, как человека, вновь получившего назад свою память, этот расклад совершенно не устраивал. Шульц бросил меня в ноги к Горбуну как котенка, и я, лежа перед ним на всех своих конечностях, приметил у него за голенищем нож.

Странно, но пока Горбун что — то нудно трындел про кодексы морали, целясь мне за шиворот, во мне закипала злость. Это был первый раз за долгие годы, когда включилась машина в моем теле. Время замедлилось. Я коротким рывком выхватил ножик, у него за голенищем и плечом сбил руку Горбуна с пистолетом, над ухом прозвучал выстрел, меня оглушило, но было не до этого. Не рассчитав все — таки рывка, я полоснул Горбуна ножом не по шее, а по лицу, поскольку от моего рывка Горбун полетел в этот самый подвал, попутно матерясь и паля в воздух. Резко развернувшись, я был готов принять бой от Шульца, но обернувшись, я увидел, как тот лежит, держась за бок. Пуля Горбуна, сбитая с траектории, пришлась ему точно между ребер. И как только я хотел добить этого великана, как с подвала начали поступать звуки пришедшего в себя Горбуна с оружием, который взбегал по лестнице, поминутно останавливая меня нецензурными выражениями. Как же ш, остановлюсь я, держи карман шире. Наверно, никто и никогда не делал такой спринт — марш по Александрову без оружия, как я. В итоге я скрылся от преследователя, и двинулся без оружия в Болотистый Лес. Был риск, но я выжил. Благодаря опыту, и знаниям Доктора. Добравшись до дома в лесу на болоте, и пройдя качественный медицинский осмотр, я все рассказал Доку, и падал ниц в благодарностях за то, что он для меня сделал. После небольшого отдыха на болоте, и попрощавшись с одной из легенд Зоны, которая стала мои другом и которая, кстати, снабдила меня новеньким автоматом, провизией, и патронами в придачу, я отправился на свою базу.

После моего возвращения и недельного загула, я начал наводить справки по Дюшесу, после полугода поисков, я наткнулся на информацию что был такой путник, ходил под Кубой, что было для меня не важно, но сгинул в Зоне, умерев жестокой и мучительной смертью.

Я долго оплакивал своего друга, да так, что это ударило не только по моей печени, но и по кошельку. Хорошо, что у меня в клане были мои друзья, которые помогли мне преодолеть это, и я вновь стал Путником, Рыцарем без страха и упрека, радиоактивным мясом.

Как выяснилось, Горбун заточил на меня конкретный зуб, так как от него не уходил ни один бродяга, перешедший ему дорогу, поскольку и следопыт то он, едрить его в пень, очень замечательный, я так же выяснил, что Горбун — натуральный отморозок с психическими проблемами, которого побаиваются даже самые верхушки руководителей Кубы.

Шульц тоже выжил, и тоже имеет на меня зуб. И теперь эти два кренделя стояли напротив меня, и наслаждались великолепием гребанной ситуации.

Хоть мы и пересекались иногда в Зоне, но что бы так, никогда.

Хоть я и лежал в не очень удобной для меня ситуации, я с удовольствием отметил про себя как удачно я тогда Горбуну полоснул по роже, ото лба до подбородка с правой стороны у него красовался шрам. Горбун присел рядом с Шульцем, и, приподняв мою голову одной рукой, второй, указывая на свой шрам ехидно спросил:

— Узнаешь?

— А чего тут не узнавать то Горбушка, моя работа, красиво. Говорят девчонкам нравиться, спасибо хоть бы сказал.

Горбун засмеялся от души и в голос, я заметил на лице Шульца ужас, значит дело дрянь. Горбун ржал как конь, где то с минуту, помимо Шульца, в комнатушке находилось еще трое, которые держали нас на прицеле, значит сверху или в коридоре еще трое. Наконец насмеявшись, Горбун опять присел на корточки около меня.

— Спасибо.

Вот если бы не моментально изменившееся лицо, я бы даже испугался. Секунды не прошло, как он снова был мистер — ледяное сердце.

— Да, пожалуйста.

Я хотел еще чего ни будь добавить, но в голову мне прилетел приклад и разговор не задался. Господи, да за все время в Зоне мне прикладом столько не прилетало прикладом, сколько за эту неделю.

Очнувшись на улице, я увидел перед собой разлагающееся лицо уже окончательно мёртвого зомби. Нас всех вытащили на улицу, и полностью сняв с нас все наше добро, Кубинцы решали, что делать с нашей группой, за исключением меня. Ведь на мой счет, я уверен, у них очень серьезные намерения. Мои философские размышления на счет того, какие пытки для меня припас этот ненормальный, как обычно прервали.

— Поднимай их Шульц, поведем на базу. Придадим этих чуваков СВЛ.

СВЛ. Он же Суд Высших Либералов. Как же, наслышан. Трое самых матерых и известных Кубинцев в любом случае признают нас виновными на глазах у всего клана. А после выберут одно из хреновой тучи наказаний. Начиная, повторюсь, начиная от четвертования, заканчивая спаррингом с изломом каким ни будь, фантазии и вольнодумия у этих перцев всегда было хоть отбавляй.

— Я воль хер штандартен фюррер! — Тотчас же отозвался Шульц, а вместе с этими словами вся группа карателей встала по стойке смирно.

— Господи, ну застрелите же меня уже сволочи! — Я бросил гневный взгляд на Горбуна. — Не потому, что, дескать, перепугался твоего величия, о всемогущий Фюрер. Или своего любовника заткни, я его ломанный немецкий слышать больше не могу! Понял ты, — Я перевел взгляд на Шульца, — Образина криворукая! Их дойче нур ерсхейкен кляйн киндер!

— Ах, ты говна кус…

Шульц не закончил. У Горбуна в руке был дымящийся пистолет. Из которого он только что вышиб мозги человеку, который был в его беспрекословном подчинении. С которым он провел без малого пятнадцать лет. Который бы умер за него абсолютно не раздумывая.

Горбун шмыгнул носом. Огромное тело Шульца не хотело падать, только ровно стояло, потихоньку заваливаясь вбок, прямо на бедного крючка Черчилля, который уже пришел в себя.

Адский огонь ещё пылал в глазах Горбуна, когда он перевел взгляд на меня.

— Так сойдет?

Я честно, и невольно заткнулся. Ляпну чего ни будь не того и все, прощай шанс на выживание. Хрен его знает, что этому психопату взбредет в голову. Я посмотрел на бойцов Кубы. Вот хоть у кого ни будь, мускул дрогнул. Все стояли молча, словно гордые и сильные арийцы, перед мелкими и ущербными иудеями.

— Вот и хорошо. Если будут, какие ни будь пожелания, обращайтесь мой дорогой, в прямом смысле этого слова, друг. — Он перевел взгляд на бойцов. — Шайга, Валера, снимите с Шульца все необходимое и распределите по совести, если не по совести, то вы мечтать будете о том, что я сделал с этим куском дерьма! Вы меня поняли суки!? — Горбуна уже трясло от злобы, он уже шипел и брызгал слюной

— Так точно, господин Капитан! — немедленно отозвались бойцы.

Вот так вот устроен мир в голове психа. Только что без суда и следствия грохнуть своего друга и отдать его вещи другим.

Смотря на спокойно стоящего Горбуна, я начал, наконец, понимать на своей шкуре, почему его бояться даже главари его клана. Повернув голову, я осмотрел своих коллег. Все лежали рядышком, за исключением Черчилля, который пока еще был погребен под тушей Шульца, которую только начали стаскивать с него хлопчики Горбуна. Горбун же спокойно и молча курил, пристально глядя на моих новых знакомых.

— Сморю я на них Жнец, и знаешь, что думаю? — не отрывая взгляда от девушки, тихо произнес самый опасный психопат на близлежащий материк.

— Боюсь представить если честно. — Честно и деловито ответил я. Нет, шанса убежать я пока не вижу. Может быть, его видит Алекс или Демьян?

Нет. Горбун точно знал, как играть со мной в игрушки. Меня, и моих преданных и близких друзей скрутили настолько, что при всем нашем желании, мы могли только говорить и крутить башкой. А вот кто меня приятно удивил, так это Сектор. Этот маленький проныра, незаметно для всех выкручивал свои плечевые суставы, интересно, но не вовремя. Так, вон лежит без сознания Ким, Подал матерный голос Черчилль, с которого-таки скинули тушу горе — немца, но тут же заткнулся, получив крепкую затрещину. Металл по ходу тоже был без сознания, потому как лежал, совершенно не двигаясь.

— Какой дебил водит бабу в Зону?

Хоть где то мы с ним схожи.

Горбун присел на одно колено рядом с ней, поднял голову, понюхал прядь волос. Ловким движением запустил ей руку под куртку в район груди, девочка пару раз брыкнулась, но Горбун со всей силы ударил ее кулаком по лицу, и она стихла. Все, сейчас еще и оргия начнётся. Но не тут — то было, через несколько секунд Горбун извлек на свет божий ее КПК. Умная девка, ничего не скажешь, только псих оказался поумнее. А знаете, в чем главная проблема психов? Они не предсказуемы! Вот допустим сейчас Горбун что — то считывает, может интересное, а может быть и нет, но этого, не узнать ни за что, и никогда. Потом он опять посмотрел бабенке меж грудей, и удовлетворенно хмыкнул.

Ну и психам ничего человеческого не чуждо.

— Какое дебильно погоняло. Ватка, нет, ну ты прикинь? — Горбун снова посмотрел на меня своими пустыми глазами полными от безумства. Весьма интересное сочетание в взгляде на мой взгляд.

После моего утвердительного кивка головой, психопат расплылся в улыбке, и резко встав, начал командовать. Из его коротких и четких приказов было понятно, что нас поднимают на ноги, я иду первым по тропе в сторону базы Кубы, где нас и предадут СВЛ.

— Надеюсь, дорогу то помнишь дорогуша? — Бросил мне в спину командир Карателей, утвердительно ткнув стволом между лопаток.

Помню, естественно к сожалению. Эту дорогу знает каждый Путник. Путь к бывшему военному полигону, в которых обосновались анархисты, пролегал через небольшой подлесок, если идти отсюда. Но безопасней было бы идти через лес, там, в случае чего, и спрятаться можно.

Алекс уверенно шлепал рядом со мной, а остальных членов группы наверно держат посередке. Шаг влево — вправо, ну и так далее.

— Да, — нарушил мои маленькие размышления мой брат по оружию, — Давненько мы в такой заднице не оказывались.

— Бывало и хуже.

— Никто ж не спорит, но из этой ситуации, мне бы тоже выкарабкаться хотелось.

— Да ладно? — Я состроил гримасу глубочайшего изумления.

— Пошел ты! Я тебе о серьезном, — он перешел на шепот, — есть план.

Я бросил взгляд через плечо. Горбун шел молча, сверля мой затылок сзади, ему определенно не нравилось, что я о чем то шушукаюсь с Алом. Но он так же и понимал, что безоружный и на хорошо простреливаемой дистанции я, никак не могу причинить ему неудобства. Поэтому пока наш конвой еще позволял нам с Алексом говорить тет-а-тет, мы собственно этим и занимались. В общем, послав Горбуну воздушный поцелуй и подмигнув, на что он никак не отреагировал, я отвернулся и стал слушать Ала.

— Сто процентов мы идем к лесу. Вот прямо пятой точкой чую. Смотри, ты наверно заметил, что наш коротышка себе руки гнет. На этом можем и сыграть, — он обернулся, и продолжил, — в лесу много дряни под опавшей кроной, какой ни будь молодой из Горбунских навернётся. Инфа сотка, потом поведем их к разлому, ну что у нашего пенька, Горбун и ухом не поведет, около дороги же, а там как раз, сам помнишь, и электрика вся вырубается. Там я подговорю Сектора, что когда я или ты отвлечем внимание этих кренделей, что бы тихонечко взял стволы и расстрелял их курам на смех! План — фигня, полностью согласен, но во — первых: с ними разговора не состряпать, поэтому надо валить, а во вторых: что нам еще остаётся? —

При всех вариантах, которые я прокрутил у себя в голове, этот казался самым приемлемым.

— Как ты подговоришь крюка? —

— Обижаешь, уже сделано, когда рядышком лежали, я ему это все выдал, он сигнала ждать будет. Оставалось только с тобой согласовать.

— Я отвлеку внимание у пня. Дальше действуйте сами.

— Понял, пока не выеживаться?

— Нет, лишние проблемы не к чему.

— Ох, я чувствую, веселая у нас ночка будет.

— И не говори.

Тут Алекс ухнул, и припал на колено, обернувшись, я, увидел Горбуна, который подбрасывал очередной камушек, что бы запулить еще раз. Своими связанными руками я помог Алексу встать, вот честное слово, если бы не путы, Алекс уже бы пропихивал ему этот камешек через важное заднее кольцо.

Однако мы были связаны, и на прицеле у моего заклятого, а я считаю его таковым, врага. Который по дороге кидал поочередно в нас камни.

Я шел молча по сырому от дождя асфальту. Рядом с дорогой еще продолжали бегать струйки дождевой воды, сырая пожелтевшая трава как будто набралась силы и решила хоть и ненадолго, но показать, какой она может быть сильной и красивой в это время года. Красиво. Нет, природа, она все — таки и в Пятом Секторе природа. Даже серые тучи ненадолго отступили, и свет от далекой звезды по имени Солнце освятил весь участок подлеска, к которому мы приближались. Я наслаждался тишиной и гармонией, пускай и связанный, но и свободой.

Как бы это не прозвучало удивительно, но никто мне не мешал.

Под ногами захлюпало, почва, впитывающая в себя многонедельные дожди, давала о себе знать, мы уже давно свернули с асфальтированной дороги и наконец, вышли на небольшое поле около проклятого радиоактивного леса. И все бы ничего, если бы я не почувствовал странное ощущение в висках, какое уже не испытывал много лет.

Я встал как вкопанный. Своей бродяжнической интуиции я привык доверять капитально. Это странное ощущение не спутать ни с чем, разве что с головной болью, но и то маловероятно.

Мозг начал работать в экстренном режиме, вспоминая на какое зверье или аномалии может отзываться эта чертова пульсирующая слабым толчками боль в висках. Прощупав про себя свой организм, никаких иных признаков я не обнаружил, проклятье! Надо вспоминать, надо вспоминать…

Я обернулся, группа по приказу коротышки — карателя встала, Горбун знал, что я что то почувствовал, и сам, скорее всего, думал, что же.

Его хлопчики потихоньку взялись за стволы, Горбун их не останавливал, мало ли что.

Подул легкий ветерок, я вновь развернулся.

Ах, вот оно что.

— Нужен крюк.

Хоть я и смотрел прямо перед собой, я точно знал, что все каратели обалдели от такой наглости. Все, кроме Горбуна.

А что? Думал, я не знаю про священные правила Суда? Если опытный путник, которого взяли в плен, что бы отдаться на суд СВЛ. Ведет группу практически на свою казнь, то он имеет право на правило одного замка. Тупое правило, но так гласит кодекс группировки Кубы, к которой мы, по не счастливой случайности топаем.

Правило одного замка, это право воспользоваться одним крючком из группы ведущего, в нашем случае — Горбуна, как минным тралом. В любом случае, погибнет крюк или нет, эта смерть все равно не учитывается, а идет даже в плюс к СВЛ, так как пожертвовав одним, пленный спасает всю группу.

— Не охренел, кирпич? — Грубо поинтересовался у меня один из команды карателей.

Естественно, Горбун выбрал его.

— Сомкни уста с обратной стороны, Голубь. Двигай куда скажет подсудимый. Так гласит закон.

— Босс, при всем уважении, я не буду ходить под какой-то Иерихонской шавкой!

— Если я скажу, — бросил на него взгляд Горбун, — ты ракшасу минет сделаешь извращенных позах. А теперь, — он передернул затвор своего «калаша», — топай, куда тебе сказал этот чертов бродяга!

Голубь стих и онемел. Он быстро подбежал ко мне, смачно сплюнул на мой ботинок, и, шмыгнув носом, спросил, дескать, куда идти.

Я, таким же смачным плевком ему в рожу, сказал, дескать, прямо, метров восемь. И Голубь, треснув мне с улыбкой в челюсть, развернулся и пошел по прямой. Ровно восемь метров.

Как говорят люди, которые играют в компьютерные игры, минус один.

Голубь прошел ровно восемь метров, и занеся ногу на полушаге, встал. Как же хорошо, вовремя, самое главное, вспомнить и увидеть старые, редкие, а значит и самые опасные аномалии, подумал я, вставая с колена с ухмылкой. Видимо эпицентр аномалии прямо перед Голубем. Ну, ныне покойным.

Пока все смотрели в спину, как они думали, живому крючку, я крутил башкой, как попугай, пытаясь понять, с какой стороны еще такие аномалии, поскольку прямо в цент аномального поля такого типа, мы попасть не могли.

Эта аномалия называется Пиза, ребятки. Да, Пиза, это культурно сказать пизец. У бродяжнического юмора, я вообще считаю, нет границ. Эта аномалия абсолютно не видима, неслышимая, и унюхать ее нереально. А заметить ее можно, только по тоненькому пульсированию в висках, и по ветру. Трава, которая стоит, как стояла при ветре, это и есть признак Пизы. Ветер опять посетил наше поле, и я смог увидеть по правую сторону от нас абсолютный штиль, значит, идем прямо по краю, это хорошо. Работает эта аномалия просто. Если в нее попадает любое живое существо, на не живое она вообще никак не реагирует, поэтому болтами ее нереально отметить. Так вот, если в нее попадает любое живое существо, в нашем случае путник Голубь, то целый скелет живого существа, вырывается навстречу земле, а вся остальная органическая часть, остаётся стоять на месте, как будто ничего не произошло. Поскольку обычно пустые тела обычно стоят под наклоном, путники назвали ее Пиза, а по иронии судьбы, бродяга первый, попавший в нее, ходил под кличкой Итальянец. Вот, как то и повелось теперь. Но продолжим, после попадания в ловушку, сама аномалия исчезает, оставляя после себя вот такой неприятный памятник, но есть шанс влететь в такую же рядом. Потому что, на сколько я помню, эти аномалии генерируются раз в несколько лет, обычно на поле, и в огромном количестве. Так что знайте, если вы нашли Пизу, значит ее много, и значит во всей Зоне, больше Пиз нет.

Я молча пошел в обход по широкой дуге.

— Он мертв, идем дальше.

И мы, молча пошли. Группа карателей и пленные за моей спиной разглядывали памятник Пизе, из Голубя.

Вырванные куски мяса теперь торчали в разные стороны, слабо колышась на ветру. Вместо головы, был черный зияющий провал в голове, в принципе, так же как и по телу, один сплошной провал. Аминь, амиго.

Через несколько минут мы были уже в лесу. И как у моего любимого юмориста, в Зоне, наконец, смеркалось. Алекс снова шел около меня, и спрашивал, через, сколько мы будем около пня.

— Если побыстрее, то минут через сорок.

— Отлично, пойду к Сектору, я видел, как он уже наручники сам придерживает.

— Жалко, что мы с тобой в цепях, верно Ал?

— А ты не лыбся, и лучше думай, как психованного отвлечь.

— Я знаю, как.

— Тем паче, я пошел.

С этими словами он развернулся к одному из надсмотрщиков и сказал, что у дедушки шнурки развязались, и было бы неплохо, если бы салага их ему завязал. Получив за такие грубые речи пару пенделей, Алекс, как гребанный Гудини, очутился рядом с Сектором, уже нашептывая план побега. И вот, когда в нескольких ста метрах я увидел огромный выкорчеванный пень, Горбун громко распорядился:

— Жнец, стой на месте, ребятки, — он окинул всех доброй и чистой улыбкой, — ночуем здесь.

Я краем глаза посмотрел на Ала с крючком, те стояли с досадными мордами, Алекс даже щеки надул от расстройства, но одобрительно мне подмигнув, стал садиться на мох около большой елки.

Горбун точно хотел оказаться в этом месте, небольшой десятиметровый пятачок пространства, в центре которого его хлопчики уже скидывали сухой хворост, который носили в своих рюкзаках, что бы быстрее развести огонь. Елки образовывали, что то наподобие зала из колонн, поэтому создавалось ощущение, что мы сидим в какой-то темной комнате, потому что лесная крона деревьев наглухо закрывала обзор на небо. Так же как и закрывала сигналы КПК.

— Мертвая зона, да Жнец? — Коротко поинтересовался у меня Горбун, но так и не получив ответа, начал отдавать приказы. Я почувствовал, как те, которых Горбун назвал Шайгой и Валерой, взяли меня под белы рученьки и посадили около одной из симметрично стоявших елок. Так же посадили всех пленных, всех кроме меня и Ала — попарно. Алекса посадили напротив меня, ровно через десять метров. Я видел только капюшон его бродяжнической куртки из — за уже разгоревшегося костра, Демьяна с Кимом посадили слева от Алекса, тоже в паре метров. Сектора, нашего возможного спасителя, посадили рядом с Черчиллем, который крыл матом одного из бойцов Кубы, за то, что тот прикарманил его автомат. Ватку и Металла бросили в единственное незанятое место, в паре метров около меня. Металла видимо хорошо приложили по голове, поскольку он лежал неподвижно, как и тогда в коллекторе, но почему то я был уверен, что он уже бодрствует.

Оставшиеся члены карателей рассредоточились каждый по своим объектам охраны, то есть над нами. Горбун сел лично передо мной. Складывалось такое ощущение, что эти бойцы уже не в первый раз в этом месте держат группу пленных, уж больно слаженно у них все выходило.

— От тебя не пахнет страхом. — Произнес Горбун, закуривая очередную сигаретку.

— Прикурить не дашь, мелочь? — Ответил я на его достаточно странную рода речь.

Горбун по — детски и наивно улыбнулся, встал со пня, аккуратно вставил мне в зубы сигарету и подкурил.

— Почему? — Спросил он, возвращаясь на свое место, сидя спиной к костру.

— Почему не страшно? Или не пахнет?

— И то и то, выбирай что тебе угодней.

— А смысл бояться психов? — Я устроился поудобней, насколько мне позволяли мои оковы, — Я и похуже в ситуациях бывал.

— Очень сомневаюсь.

— Отчасти согласен, если говорить прямо, мы в жопе. — Выпустив наконец часть дыма, отравляющие мои легкие, я продолжил, — Ситуация скажем так, не ахти. Но я верю в лучшее, считай, что я оптимист, Горбушка. Это как у Пушкина, ну знаешь, спокойно Маша, я Дубровский! — Я широко улыбнулся как придурок, не доставляя возможности Горбуну, упиваться чувством победы.

— Там печально все закончилось, — сказал Горбун, поставляя руку под подбородок, и видя мое непонимающее лицо, продолжил, — Ну, в Дубровском то.

— Откуда нам знать? — Глядя в небо, по — философски сказал я, — Может быть Владимир Андреевич и завалил, в конце концов, старого женишка, естественно втайне от возлюбленной? Может и Троекурова как то убедил в своих намерениях и наконец наступил хеппи энд?

— Человек остаётся человеком Жнец, тебе ли не знать. Может быть, великий классик и оставил все на фантазию потомков, но человек, остаётся человеком. Подлость и жадность все равно пересилят, все мы звери, хоть мы и путники, грызущие друг друга на проклятой земле, но мы как никто другой на большой земле близки к тайне мироздания, поскольку мы знаем цену жизни, и то, как порой легко ее отобрать.

— Не слишком ли глубокая мысль для психа, — я выплюнул дотлевшую сигарету, — который завалил своего товарища?

— Об этом я и говорю. А Шульц был глуп и слишком алчен. Единственное, почему он помогал мне в твоих поисках, это страх передо мной и обида за сорванный куш.

— А ты? — Я посмотрел ему прямо в глаза, — как будто ты не можешь мне простить того случая.

— Ты прямо как Шульц! — Горбун мерзко захихикал, — Ты думаешь, я охотился за тобой все эти годы, что бы предъявить тебе счет, за какой-то артефакт, который за эти годы я покрыл с лихвой?

— А, что тогда?

Вот тут я насторожился. Я действительно думал, что все эти годы, Горбун был зол на меня за артефакт, который мог обеспечить спокойную совершенно безбедную старость даже его праправнукам.

— Тебе о чем ни будь, говорит Некрус Сакроментум? — Пододвинувшись ко мне, шепотом произнес Горбун.

— Вообще не о чем.

Горбун посмотрел на меня, слегка наклонив голову, видимо я его разочаровал.

— Это дуэль. Где противники скрестившие клинки, сражаются до того момента, пока один не падет от руки другого, сохранив свою честь. Не смотри на меня так, сейчас поясню. В тот день, я вместе с Шульцем объявил тебе суд, в тот день Зона должна была получить одну жизнь, а взамен должна была наградить. В итоге, все живы, а награда, в качестве твоей вновь обретенной памяти, — он тыкнул меня указательным пальцем в голову, — пришла к тебе. Зона такого не прощает, мой маленький друг. И я приведу Некрус Сакроментум в исполнение, лично.

Он отодвинулся, оставив меня одного с моими, конкретно испорченными мыслями. Вот получается, почему он грохнул Шульца по моей просьбе. Лично, он хочет лично вернуть Зоне то, что должно быть ее по праву.

Псих.

Нет, я, конечно, это знал, но это уже ни в какие ворота. Эх, мне бы только увидеть Алекса, тогда бы я и начал действовать…

Пока я лениво беседовал с одержимым психопатом, один из бойцов Кубы, приставленный к охране Ватки с Металлом, начал странно оглядываться то на Ватку, то на Горбуна. Горбун, сидя спиной к нему, смотря прямо на меня спросил:

— Ну и чего мнешься?

Я понял, что вопрос адресован не в космос и не мне. Боец, к которому обратился Горбун, тоже опешил, не зная, что и сказать. Но все-таки найдя в себе силы, спросил:

— Командир, тут дело такое… — боец потупился, — они же все равно мертвяки? Ну и я просто подумал, чего бы девчонку не осчастливить на последок разок другой? —

Я и Горбун одновременно посмотрели на него. Боец стоял, улыбался и чесал затылок. Горбун встал со своего места и медленно подошел к бойцу, взял его своей ладонью сзади за шею, и резко наклонив к себе начал, что то говорить на ухо. Лицо бойца, которое теперь виднелось мне еще лучше, сперва нахмурилось, потом проскочила улыбка, потом боец часто закивал, а в конце побледнел от ужаса, как будто Горбун ему рассказал, что он сам его сейчас осчастливит, улыбнувшись, развернулся на месте, и взяв Ватку за волосы, начал оттаскивать ее в кусты, которые находились прямо за елкой, к которой была опущена девушка с горе — путником.

Горбун развернулся ко мне, я смерил его ровным взглядом, что ж, так бывает, ну повизжит девка, поревет, постонет, получит пару ударов от садиста, который тащит ее, кричащую и вырывающуюся прямо в кусты. Зато все живы и здоровы. Пока что.

Неожиданно для меня, и для садиста — насильника очнулся Металл. Он широко открыл, уже нормально открывающееся глаза и короткой подсечкой повалил бойца Кубы, вдогонку засветив ему каблуком берца прямо в затылок, когда тот упал. Горбун жестом остановил подбежавших охранников, и стал наблюдать за этой возней. Ватка, уже пришедшая в себя, помогала Металлу насмерть забивать человека, который чуть не овладел ей. Однако не у Металла, не у Ватки не было свободных рук и удобного положения, поэтому били слабо, но в свою очередь метко. Металл как припадочный бил одной ногой сверху прямо в голову, где уже виднелась кровь, а Ватка работала коленями по паху, да так яростно, что у меня самого Жнец — младший сжался и пожелал забраться внутрь.

Тут, даже неожиданно для меня Горбун двумя короткими прыжками добрался до взбунтовавшихся пленников, одним коротким ударом своего ТТ ударил Ватку по затылку, а на замершего Металла направил ствол, и медленно придвигал его к худощавой голове путника — защитника. Я попытался окликнуть Горбуна, но тот не реагировал, тот лишь все ближе подносил пистолет, без каких-либо выражений эмоций на лице. Металл уже уперся головой в ствол старой ели, пытался отвести голову, но Горбун коротким движением вставил пистолет в рот молодому пунику и быстро взвел курок. Глаза Металла широко открылись, я даже отсюда слышал, как он дышит. Горбун приблизился еще ближе и присел на одно колено. Наклонив голову, Горбун перехватил пистолет в другую руку, а свободной, вытащил из за пояса нож. Надо же, на пояс стал его вещать, хоть чему то научился. И все такими же короткими и быстрыми движениями отрезал с головы бродяги прядь волос, воткнул ножик в землю, мягко поймал падающую прядь, и резко поднес ее к носу, жадно понюхал.

Метал сидел в ужасе, и… Стоп, но не смотрит на Горбуна. Он смотрит за его спину, я резко повернул голову, туда где сидели Ким и Демин. Что же страшного, ну сидят они, смотрят на Металла с Горбуном, одни, ничего им не угрожает.

Минуточку. А где их охранник? Я осмотрел все, что позволяло мне видеть мое зрение. Все смотрели на Горбуна подле молодого путника, и охрана тоже, за исключением охранника, который был возле командира и моего брата по оружию. Ну и охранника, который в ауте. Я посмотрел на Алекса, на его охранника, благо дело он стоял за сидячим Алом, и мне было его хорошо видно. Вдруг, сзади бойца Кубы, который охранял Ала, вспыхнули два красных огонька, как будто кто то синхронно зажег две сигареты на расстоянии где то десяти сантиметров друг от друга. В ту же секунду, я увидел, как две огромные ручищи тихо появились в свете костра, одна на уровне шеи бойца, вторая, с другой стороны, на уровне плеча. Кто — то стоял сзади бойца Кубы, и кто — то сейчас его убьет. Я ожидал, что неизвестный свернет ему шею, но вместо этого произошло нечто странное. Рука, которая была около шеи, быстро легла на нос, рот и шею карателя, а вторая крепко взяв его под подмышку, и резко и беззвучно, молодой боец карательного отряда Кубы канул во тьму.

Все это произошло так быстро и оперативно, что мысль, которая заставила меня ужаснуться, не дала мне покоя.

Хоть захват, в котором утонул бедный паренек, был профессиональным, но он был сделан не человеком, в чем я еще раз убедился, переведя взгляд на охранника Черчилля с Сектором. Два огонька, руки, захват, резкий толчок, минус один. Нет, действовал человек, слишком тихо аккуратно и профессионально, черт, как же это странно.

Горбун не перестал меня удивлять, резко вытащив пистолет изо рта Металла, он выпустил целую обойму в то место, где стоял охранник. Неожиданно включился мой КПК и снова затих, я почувствовал это по слабому жужжанию, Горбун не отобрал наши КПК, ведь со связанными руками нам бы все равно нечего было там ловить. Теперь все мы смотрели в то место, где несколько секунд назад стоял один из Кубинцев. Горбун глянул на свой КПК, и резко метнулся в кусты. Металл сидел неподвижно, остальные оставшиеся охранники теперь смотрели стволами в кусты, в которых скрылся Горбун, один из охранников, переглянулся с другим и бросился в кусты, оставшийся охранник встал спиной ко мне около костра. Краем глаза я отметил, что Металл тянется за ножиком, не спуская взгляда с темноты, что же ты там увидел бродяга? Так или иначе, это был мой шанс на спасение, и я не собирался его упускать. Я привстал на одно колено, нужно лишь теперь только правильно прыгнуть и толкнуть Кубинца на Алекса, тот уж придумает, чего ни будь. Все или ничего, нужно прыгать раз, два…

Перед тем, как отсчитать три, я увидел, как странно начал пылать огонь. Я теперь видел, как огонь, будто в банке, как будто я смотрел на него через какое-то стекло. Нет, это не могла быть аномалия, но черт его знает, я знаю одно, хорошо, что я все-таки не прыгнул. Пот на моем лбу предательски капал в глаза, я терпел, не моргал, и ждал. «Банка», через которую я смотрел на костер, немного колыхнулась, проскользнув крошечной синей искоркой. Аномалия? Мышеловка? Не может быть, они так не появляются, а если и так — то сразу после выброса, а может быть и во время, в любом случае, волосы на загривке у меня зашевелились, а тело сковало странное чувство тревоги. Я посмотрел чуть ниже костра, и ужаснулся. Прямо передо мной, а точнее перед костром, были следы. И я знал, кому они принадлежат.

Из следов, точно по волшебству, сперва появились перетянутые жгутами сухих мутированных мышц ноги, потом уродливый зад, широкая, могучая, скованная одними лишь мышцами спина невидимого чудовища. Две огромные, мускулистые, когтистые лапы, которые он как будто стеснительно прижимал к бокам, и наконец, лысая, огромная голова этого монстра, который стоял сзади потенциальной жертвы.

Побратим мутанта, которого я убил косой в первые дни в Зоне. Ракшас. Только этот выглядел иначе.

Точно почувствовав, что я думаю о нем, мутант повернул вбок голову, и посмотрел на меня своим одним красным глазом, и, продемонстрировав свои уродливые щупальца присоски, которые походили на бороденку. Вновь отвернулся, и уже отработанным движением, протянул две руки к парню, и одной ловко свернул ему шею, а второй, прижав его к своему телу, одним мощнейшим прыжком отпрыгнул назад вместе с телом, назад в чащу, и снова все стихло.

ракшас, ловко дезориентировал Горбуна, устранил уже троих Кубинцев, и скоро догонит и по — тихому уничтожит остальных. А затем придёт и к нам!

Дальше медлить было нельзя, в несколько длинных скачков, я был уже у Алекса, Сектор все понял и уже без наручников, начал помогать, остальным подниматься и попутно освобождая одного за другим. Металл при помощи ножа, оставленного Горбуном, освободился сам, он был единственный с Черчиллем, кто были связаны путами, и уже поставил на ноги Ватку. Со стороны кустов раздалась стрельба, я кинулся к нашим вещам и оружию, но, не добежав полуметра, врезался в невидимую стену.

Клянусь богом, мне врезали. Причем хорошо так. Отлетев на несколько метров, я увидел вновь появившегося мутанта, он сжимал правый кулак, которым отправил меня в дальний, но не продолжительный полет. Он смотрел на нас, матерый, это я понял сразу. Количество шрамов, и рубцов которые украшали его тело, было не сосчитать. В свете костра, я разглядел его цвет кожи, когда меня на ноги поднимали Демьян с Кимом. Серый. Это очень плохо. Первые ракшасы были такими, но если они походили на скукоженых стариков, то перед нами стоял великолепно сложенный мутант с кубиками пресса. Странно, но стрельба из кустов не прекращалась, интересно, они между собой воевать стали, или мутант здесь не один?

Тем не менее, стрельба не прекращалась, а Ракшас стоял перед нами. Огромный монстр, сделал маленький шажок к нам и растворился, оставив после себя маленькие синие молнии. Насколько я помню, ракшасы так не умеют, но от матерых тварей, можно ожидать чего угодно.

Вдруг я почувствовал, как я взлетаю в воздух, меня рывком поднял с земли невидимый мутант, и когда я уже орал благим матом, случилось чудо.

Молчаливый и хитрый Металл, все это время прятал при себе самовыдвигающееся лезвие. Небольшой клинок, который был у него в карман. Который можно было спутать с зажигалкой, и который он ловко метнул в руку чудовища. ракшас появился, трата энергии на режим невидимости у него огромная, и, кинув меня в близлежащие сухие кусты можжевельника, вновь растворился во тьме Зоны.

Благо дело, эти кусты уже были совсем близко к нашим вещам, но по мере приближения к ним, во мне гасла надежда на успех спасения. Ныне покойные хлопчики Горбуна сильно рисковали, но все-таки сделали это. Они полностью разобрали наше оружие, по составляющим. Теперь, лежа в нескольких сантиметрах от дула своего бывшего автомата, я искал свой мачете. Нашел я его, как всегда, архиточно. Я почувствовал, как лапа чудовища сомкнулась на моей ноге, и все-таки выкинув треклятые ножны, самым мощным ударом, который я когда — либо делал, пускай не до конца, но все — таки отсек кисть чудовищу. Ракшас взревел, да так, что заложило уши, раскидал ногами костер.

Вот оно. Как я долго тебя ждал.

Шанс выжить — два процента, попытка попасть мутанту в пульсирующий розовый висок — сорок процентов, шанс гибели — пятьдесят восемь процентов.

Машина включилась.

Давно пора.

Перебросив нож в другую руку, и сменив позицию ножа на манер кинжала, я начал приближаться, к пытавшемуся выбраться из костра и уйти в невидимость мутанту. Гуманоид стоял на раскаленных углях, в нос ударил жареный запах гниющей плоти. Наши глаза с чудовищем встретились. Он атаковал меня целой рукой, я, пригнувшись, ловко пропустил ее над головой, коротким выпадом целюсь в висок, в этом момент ракшас отклоняет уродливую голову назад, и вместо желанного виска, я отсекаю ему два правых щупальца. Опираюсь рукой о его плечо, делаю вольт, фиксирую его плечо мачете. Рев чудовища рвет мои барабанные перепонки, мы вдвоем сцепились, топчемся на месте, поднимая в воздух горящие угольки и пепел от костра, в кромешной тьме изредка освещаемой снизу костром, мелькают его глаза, уродливая продолговатая морда. Я отпускаю клинок, проскакиваю с правой, кровоточащей из плеча стороны мутанта, оказавшись за спиной ракшаса, одной рукой хватаю его за оторванную кисть, распарывая свою ладонь об острые когти чудовища, другой рукой хватаю нож и веду к шее монстра. Матерый мутант, видевший, скорее всего не мало драк, сделал самое логичное и не вероятное. Он ударил меня головой в нос. Я отшатнулся, выдернув свой мачете из мутированной плоти. Ростом мы были почти одинакового, но я понимал, что эта тварь сильнее меня в разы. ракшас крутанулся на месте, резво кинулся на меня. Из носа хлестала кровища, голова у мутанта крепкая, все же видя несущуюся на меня тварь, я совершил непроизвольный выпад вперед. И клянусь вам, ракшас остановился, подождал пока смертоносная белая полоска пройдет мимо и вытянув свою целую руку, вытянул и сложил пальцы на манер ладошки, и полоснул меня по плечу, я заорал, поняв, что если я сейчас упаду, то проиграю, я подогнул ноги и зайдя на узкий круг, крутанулся на месте и полоснул ракшаса по животу, монстр отпрянул, я пошёл на второй круг, второй удар пришёлся монстру по груди, идя на третий круг вокруг своей оси я подпрыгнул и в полете сверху — вниз попытался вогнать нож прямо в голову чудовища, однако, ракшас немного отошел и удар приелся ровно на солнечное сплетение, я попытался провернуть мачете, так как понимал, что если убивать ракшаса то только окончательно, и тут то и сработал закон подлости. Я чувствую, как моя опора, в виде ручки от мачете падает вместе со мной после глухого щелчка внутри чудовища. Мой мачете, который спасал меня много раз, приказал мне долго жить. Лежа в грязи с ручкой от мачете в руках, я лишь надеялся, что убил мутанта. Однако он продолжал стоять, а я в грязи. Ракшас начал припадать на колено, он так же смотрел мне в глаза, и своей ладошкой — бритвой немного промахивается и втыкает ее в землю. Я, сгруппировавшись, ударяю с двух ног мутанта по голове, он не пошатнулся, а я оказываюсь около оцепеневших ребят, которые не могут пошевелиться от страха. Ракшас вытягивает уже почти сросшуюся кисть ко мне. Я закрываю глаза. Один из слуг ада, явился лично, что бы забрать свое, вернуть честь дуэли Некрус Сакроментум. Я умру, и больше ничего.

Я открыл глаза, когда почувствовал, что что — то теплое, помимо моей собственной крови брызжет мне в лицо. От крови все потемнело в глазах, я лишь увидел, как спиной ко мне стоит какой — то бродяга в плаще и поливает убегающего мутанта свинцом из винтореза. Неизвестный бродяга кинулся вслед за ракшасом. Битва закончена, я жив.

— Что это нахрен было?! — Срываясь на визг заорал Демьян, когда Сектор с Алексом поднимали меня на ноги.

Выкинув бесполезную рукоятку в сторону, и вытершись о протянутую Черчиллем тряпицу, я сказал:

— Самому бы хотелось узнать.

— Мужик, ты с ракшасом только что поножовщину устроил! — Не успокаивался мой на половину татарский коллега.

— Демьян, заткнись и сними с трупа ствол, — я посмотрел на единственное лежавшее тело Кубинца, — займи оборону, дай в себя прийти.

Демьян поправил свое камуфлированное кепи, резко подскочил к трупу, взял Абакан, оставленный от бывшего карателя, дослал патрон, и присев на колено, начал целиться в кусты. Воцарилась тишина, которую нарушал лишь я своим сбивчивым дыханием.

Тишина. Стоп, а почему не стреляет Горбун, неужели этот бродяга, который спас нас от мутанта, завалил Горбуна с его шавкой? Что — то тут не чисто. Я, наконец — то нормально смог стоять. И теперь, как и все, стоял около старой елки, и смотрел в сторону кустов, ждал, кто появиться, ракшас, который стопроцентно положит нас всех, или бродяга, который объяснит, что тут на хрен происходит.

Или же положит нас всех к праотцам.

Путник, который спас нас от мутанта видимо тоже наблюдал за всей этой картиной, может быть, он так же знает, что случилось с Горбуном. Если конечно он их сам не завалил. Странно черт его дери.

Я отдышался, и тихонько взял из рук Демьяна автомат. Мой коллега ловко оказался за моей спиной, и теперь, как и остальные безоружные ждал своей участи. Через коллиматорный прицел я смотрел в кусты, пытаясь хоть на секунду раньше опередить ракшаса. Когда до меня, наконец, дошло, что я смотрю через прицел, который напрямую работает от электричества, я посмотрел на свой наладонник. Он работал, в штатном режиме, показывал нас, в нескольких метрах от Шокера, электрической аномалии, и два биологических объекта, один за нашими спинами, другой впереди. Почему включился КПК в мертвой зоне? Странно все это, но пока есть супчик поинтереснее. Наконец налюбовавшись дисплеем своего девайся, я вновь посмотрел в прицел. И сразу же наткнулся на дуло «Винтаря».

Высокий худощавый путник, одетый то ли в кожаный плащ, то ли в пальто с капюшоном. Со странным, но судя по всему удобным разгрузочным жилетом, под которым угадывались контуры сочлененного графитового бронежилета, с лёгкой и прочной титановой веревкой, которая была опоясана от плеча, через тело до бедра, медленно, не сводя с меня прицела, шел к нам на встречу.

— Здоровячек, пушку то спрячь, я ж вас только что спас. — Проговорил незнакомец спокойным голосом.

Ага, разгрузочный жилет Кубы, стандартный жилет для бойцов враждующей с нами группировки. Ясненько.

— За спасение спасибо, а вот пушку не уберу, сам, поди, знаешь, — я поправил Абакан, — при нынешней политической ситуации, стволы убирать, когда в тебя целятся, не хорошая примета.

— Ракшас скрылся, быть может в два ствола безопасней будет? — И с этими словами незнакомец опустил ствол.

— Что с Горбуном?

— Поди, сам посмотри, интересно будет.

— А не обманываешь?

— Боже упаси.

Я опустил свое оружие. Этот крендель не из Кубы, матерый бродяга, одиночка. Больно разношерстная у него экипировка. Пока я осматривал нашего спасителя, незнакомец приблизился и протянул руку.

— Дюшес. — Коротко и сухо констатировал призрак из прошлого.

Алекс и Демьян заметно напряглись, я застыл в нерешительности. Какова вероятность? Может ли быть что мой брат жив, здоров, и только что спас меня от смерти? Единственно верное решение пришло само собой. Я рывком сдернул с него капюшон, и узнал своего старого друга.

Мой брат стоял в полном недоумении, особенно тогда, когда я крепко его обнял, и, положив ему руки на плечи, которые просто утопали в моих медвежьих, лапах произнес:

— Ну а я Жнец.

Дюшес изменился в лице. По нему было видно, что в голове у него происходила серьезная мыслительная деятельность. Господи, неужели и он потерял память.

— Этого… не может быть. Я видел, как ты погиб! Как ты погиб спасая меня! Тогда на Всполье!

Пух! Мою память как будто долго держали запертой в неведении, и резко открыли ей дверь. Вспомнились лабиринты катакомб, взрывы, завал, крот. Все это пронеслось на такой скорости, что было трудно уцепиться за какую-либо мысль. Вот, я бегу вместе с Дюшесом по длинному коридору, он прихрамывает, я поддерживаю его под руку, оборачиваюсь назад, смотрю в огонь, который поднимается как будто из глубин преисподней, освещая нам дорогу, смотрю прямо, вижу вентиляционную шахту, недолго думая кидаю туда своего напарника, а меня самого заживо погребает бетонный свод потолка. И единственное что я слышу перед отключением сознания, это протяжный крик моего брата.

— Жнеееееец!