Больница Арчибальд. Записки психиатра

Даниил Заврин, 2019

Выносить правильный вердикт всегда сложно, а выносить душевнобольному вдвойне. Но доктор Вудс лучший в своем деле, а потому берется за самых сложных пациентов, порой идя наперекор общественному мнению. Художник Борис Грох.

Один против всех

Доктор Джеймс Вудс привычно положил папку. В этот раз он устал больше обычного, но, даже несмотря на это, был как никогда внимателен и учтив.

— То есть телевизор был особенно говорлив? — спросил он, вглядываясь в лицо пациента.

— Да, все время болтал без умолка.

— Мы же говорим о том времени, когда он был выключен из розетки, так?

— Ну да. А какая, собственно, разница? — изумился Пиркейт. — Это роли не играет.

— Это мне для истории болезни, — ответил доктор, — вы продолжайте.

— А что продолжать, он болтал и болтал.

— Но в ваших показаниях фигурирует еще несколько предметов, и, кажется, вы дали им имена.

— Не дал, а они сами взяли, — поправил доктора Пиркейт, — я имена не даю.

— Согласен. Но вот, например, что касательно некоего Тодда. У меня написано, он вас раздражал.

— Ну, конечно. Вечно сморозит какую-нибудь глупость, да и сам по себе пустой. Не о чем говорить.

— Значит, давайте по порядку. Макс — это телевизор, Тодд — это холодильник, мисс Перкинз — плита, и Гудини — это тостер.

— Можно и так сказать. Но это не полный список.

— Его пока хватит. И со всеми, кроме Тодда, у вас были хорошие отношения?

— Да. Отличные.

— Хм. Но идею о похищении предложили не они.

— И да, и нет, это совместное решение, — Пиркейт заложил руки за голову, — жаль, конечно, что все так вышло. Но что поделать.

— Суда еще не было. Так что спешить с выводом не стоит.

— Это неважно, поверьте. Меня все равно закроют. Я ж не сумасшедший, чтобы это не понимать, — усмехнулся Пиркейт.

Доктор чуть опустил голову и внимательно посмотрел на Пиркейта поверх очков:

— Понимаю, но все же важно, кто именно одобрил эту идею.

— Тодд. Как я говорил. Он самый отмороженный. Он сразу согласился.

— Любопытно. Но вы пока не назвали главного вашего друга.

— Док. Да я понимаю, к чему вы клоните. Но я уже сто раз говорил. Икона — единственная вещь в доме, которая молчала. Сколько я с ней ни начинал говорить. Это самый молчаливый предмет. Уж мы и так, и этак, и коллективом. Ну не хочет, хоть убей.

— И поэтому вы решили организовать похищение?

— Да. Потому что она всегда молчит. А ведь известно, что бог плохое не любит.

— И поэтому вы решили похитить Сару.

— Сару или Анжелу, мне было без разницы. Я вообще не знал ее. Схватил первую попавшуюся.

— Но ваш план довольно продуман. Для первой попавшейся.

— Это потому что мы его скопом обдумывали.

— И все же. Если дело в похищении. То зачем убивать. Да еще так мучительно.

— Как зачем. Чтобы обратить внимание. Я же говорю, икона все время молчала. А у нас так не принято. Каждая вещь обязательно имеет голос.

— Но мучить зачем?

— Так все просто. Я до самого конца думал, что она меня остановит.

— И?

— Что и? Увы. Бог так и не ответил. Хотя Макс до самого конца был уверен, что этот чертов портрет что-нибудь да выдаст.