СТЕП. От человека до робота один шаг

Давид Павельев

Роман-антиутопия «Степ» открывает трилогию о нашем «светлом будущем». На дворе начало XXII века. Гениальный изобретатель, наконец, претворяет в жизнь давнишнюю мечту человечества – создаёт человекоподобного робота, способного удовлетворить любой каприз владельца. И всё бы ничего, вот только робот решает стать настоящим человеком, а заодно становится костью в горле финансового воротилы. Так и начинаются захватывающие приключения робота Степа и его друзей.

II. Разгильдяй

Не люблю я так уж много говорить о своей персоне, и дело тут не в скромности, и даже не в скрытности, а только лишь в том, что даже мне самому это не так уж и интересно. Но раз пошло такое дело, то нужно объяснить, почему я оказался в этой лаборатории на побегушках у Райза, почему я ем яблоки, а не пюре из тюбика, и вообще как я дошёл до жизни такой.

Моё имя Касио — это испанский вариант древнего латинского имени Кассий, что означает «пустой». Но мои родители — Сони и Панасоник Кеи — вряд ли об этом знали. Они верили в мистику имён, и потому думали, что если назвать меня Касио, то я буду точным и исполнительным, как калькулятор. Мистика сработала, но не так, как им хотелось.

Родился я двадцать пять лет назад, то есть примерно тогда, когда мой шеф проникся своей Великой Идеей служить Великой Цели и забился в это горное гнездо. Его Величество Случай избрал для моего появления на свет весьма подходящее место — Мегаполис. Собственно, никакого выбора у Случая не было. В наше время вероятность родиться в Мегаполисе составляет девяносто девять целых и девять десятых процента. Оставшаяся десятая часть процента — это вероятность родиться на Международной космической станции, где сейчас проводится эксперимент по деторождению в невесомости. Важный, к слову, эксперимент: люди давно поняли, что рано или поздно доведут нашу голубую планету до такого состояния, что какой-нибудь Юпитер будет гораздо пригоднее для нашей жизнедеятельности. Так вот, пока что человечеству ещё не припекло, надо понять, можно ли размножаться где-нибудь по дороге к этой лучшей жизни. Но я родился не в космосе, а в Мегаполисе.

Сначала мы жили в одной части Мегаполиса, в Азии. Потом финансовые возможности моей семьи позволили переехать в другой район, более престижный, который находился в Европе.

Родители очень любили меня и заботились о моём развитии. С детства я был окружён всевозможными приборчиками и научился пользоваться телефоном гораздо раньше, чем разговаривать. Я ещё не научился ходить, но зато уже снимал сногсшибательные фото, которые мгновенно вызывали восторг тысяч моих «друзей» в социальной сети. Естественно, родители решили, что я технический гений.

Поначалу я их не очень разочаровывал. В школе я получал неплохие отметки, овладев искусством списывания у отличников. При этом сам я довольно быстро начал догадываться, что никаких умопомрачительных талантов у меня на самом деле нет, и в общем-то я самая обыкновенная и заурядная посредственность. Но все остальные поймут это не скоро, так что пока у меня есть время насладиться положением. Развивать в себе какие-нибудь способности я тоже смысла не видел. Всё равно жизнь коротка, а всё в этом мире есть тлен и суета.

К моменту окончания школы никто не сомневался в том, что я стану первоклассным программистом. Никого не смущало, что программистов в те времена было как собак нерезаных. Ведь без программиста ничего нельзя было сделать, даже позавтракать. У нас даже ложки и вилки были электронные. Почему? Да просто людям было вроде как стыдно в наш высокотехничный век пользоваться предметами, в которых вообще нет никакой электроники.

Короче, программисты в то время были как простые дворники. Но я то должен был стать не простым программистом, а высококлассным профессионалом, которого будут зазывать к себе все ведущие мировые компании. И буду я большим боссом, летающим в аэролимузине и имеющим миллионы подписчиков в социальных сетях.

Родители и учителя постоянно твердили мне это, потому что свято верили — смысл жизни в постоянном совершенствовании своих способностей и навыков, в умении достигать поставленных целей, для чего у меня должны быть мотивация и стимул к успеху. Их мантры должны были усвоиться в моём подсознании как программа к действию. Я научусь мыслить креативно и нестандартно, в моей голове всегда будут новаторские идеи и инновационные проекты. Но они ошиблись и на этот раз: эффект был полностью противоположный.

В какой-то момент я заметил, что мои родители далеко не уникальны. Всем моим сверстникам талдычат абсолютно то же самое, что и мне. И тогда пытливый детский ум задался одним простым вопросом.

Ну, хорошо. Все мы, юные дарования, вырастем такими, какими нас выращивают, и оправдаем все возложенные на нас надежды. Станем невероятно компетентными специалистами и профессионалами экстра класса, сделаем блестящую карьеру и достигнем заоблачных высот. Вот только хватит ли на нас на всех золотых часов с бриллиантовыми стрелками, лимузинов с личными водителями (их, кстати, тоже ведь в детстве мотивировали на то, чтобы они стали боссами, а они почему-то стали водителями) и других дорогущих побрякушек, необходимых для того, чтобы хвастаться друг перед другом? Если и хватит, то это будет скучно до умопомрачения — хвастаться-то нечем и не перед кем, раз всё у всех есть. Но скорее всего и не хватит.

Если я задавал кому-нибудь этот вопрос, мне отвечали, что успеха достигнут далеко не все. Многие дети вырастают неудачниками. Но не потому, что у них нет возможности стать успешными — они-то как раз есть у нас у всех, потому наше общество и называют Обществом Равных Возможностей. Но чтобы реализовать эти возможности, нужно очень этого хотеть.

А что, кто-то хочет стать неудачником? — спрашивал я. Да, именно так. Из этого я делал для себя вывод, что в жизни неудачника тоже есть какие-то удовольствия.

Но всё равно вопрос оставался для меня нерешённым. И чем старше я становился и понимал что к чему в этой жизни, тем чаще я к нему возвращался.

Моими товарищами по школе, а потом и университету, были сплошь те, кто не находил никаких радостей в жизни неудачника, а стремился к карьере. Все они были достаточно мотивированы, хорошо учились и занимались развитием в себе разных навыков и умений, необходимых для того, чтобы быть конкурентоспособными на рынке труда. Ну, хорошо, думал я. Допустим, из ста моих товарищей получится сто первоклассных профессионалов. А каким-нибудь элитным фирмам и престижным банкам, где хорошо платят, нужно всего лишь десять.

И вот тут и начнётся настоящая конкуренция! Что делать каждому из этих ребят, чтобы доказать, что именно он достоин этого хлебного места, а не его товарищ, равный ему по компетентности и целеустремлённости? Правильно, надо всего лишь навсего понравиться боссу этой самой элитной фирмы больше, чем твой конкурент.

А это не так уж и просто, как кажется. Если шеф начитался популярных статеек про физиогномику, теорию Ломброзо, соционику Юнга или ещё что-нибудь в этом духе, то вам заранее можно посочувствовать. Вот придёте вы на собеседование, и не успеете рта раскрыть, как босс уже всё про вас знает. По тому, как вы держите руки, босс будет судить, насколько точно вы будете исполнять его поручения. По вашему голосу босс поймёт, захотите ли вы его подсидеть. Чуть что не так, какая-нибудь мелочь — почешетесь там где-нибудь — и всё, вы нам не подходите, до свидания.

Чтобы понравиться боссу, нужно обладать уймой специальных компетенций. Это целая наука. Например, надо натренировать своё лицо таким образом, чтобы на нём сразу же читалось: «Возьмите меня, босс! Я не такой как все! Я буду делать всё, что вы прикажете, за ту зарплату, которую вам не жалко мне платить, и я никогда не буду просить вас повысить её, даже за отличную работу. Я всегда буду готов по первому зову прийти на работу в выходной, никогда не буду роптать на вас, если вы задержите зарплату, и уж точно никогда не пожалуюсь в профсоюз.» Вообще-то такое выражение лица вырабатывается само собой после десятого отказа. Но желательно, чтобы оно было не вымученным, а казалось максимально искренним. Ещё надо конечно же стать чемпионом по лести. «Прекрасный галстук, шеф! Оранжевый цвет, у вас очень тонкий вкус. Отличный парфюм, не посоветуете? Ах, даже если посоветуете, всё равно не буду пользоваться, чтобы вы одни так одурманивающе благоухали!»

И даже если ты стал первоклассным специалистом, прямо как тебя в университете учили, малейшая ошибка — и полетишь вверх тормашками. Забыл улыбнуться, когда надо, забыл про коньяк на день рождения боссу, забыл посмеяться над его «удачной» шуткой — давай, до свидания! На твоё место вон ещё десять профессионалов, они будут сговорчивее.

А те десять уже наголодались. Они уже поняли, что им постоянно вешают лапшу на уши по поводу «конкурентоспособности», теперь они глотку перегрызут всякому конкуренту, чтобы только занять это место.

Таким образом, девяносто из ста университетских отличников будут выкинуты на улицу, как котята загулявшей кошки, и будут мыкаться по биржам труда, унизительным собеседованиям с фрейдистскими тестами на профпригодность, и в результате займут грошёвые места в шарашкиных конторах, торгующих непонятно чем и панически сворачивающихся при первом же намёке на появление правоохранительных органов. Кстати, и в элитных фирмах вам никто не собирается гарантировать, что все ваши действия не противоречат уголовному кодексу.

Работодатель имеет право на полнейший произвол, и более того, шеф всегда прав. Он подбирает себе персонал исходя из собственной выгоды и собственных вкусов. Я вообще молчу про такие вещи, как привередливость к полу и возрасту соискателя. По идее положено брать всех, чья профессиональная компетенция соответствует должности (в этом как-бы и суть конкуренции). Но работодатель берёт того, кто ему нравится и кто ему выгоден. Средней элитности работодателю выгоднее брать как раз и не самого лучшего специалиста, потому что настоящий профи экстра-класса может заломить за свою работу слишком уж большую цену. Профи квалификации поскромнее вполне сойдёт, чтобы на кнопки жать. В случае чего его можно поднатаскать, и свои условия он ставить не будет. А если такой вот «середняк» обладает приятными во всех отношениях внешними данными, достаточно сговорчив и лоялен — то цены ему нет!

И далее раскрывается следующий обман — оказывается, что не так уж важно, насколько ты квалифицированный специалист. Если ты был троечником в заборостроительном техникуме, где отличал алгебру от геометрии только со шпаргалкой, зато в совершенстве овладел всеми выше приведёнными навыками, перед тобой открыты все дороги, вплоть до всяких элитных фирм.

Чем старше я становился, тем сильнее убеждался, что вся эта система, заставляющая нас всё время мечтать о небесных кренделях, сплошной обман. В этой системе тебе должно быть абсолютно без разницы, кто ты сейчас. Тебя должно больше заботить то, кем ты станешь в будущем. Да, когда-нибудь, совсем скоро, ты обязательно станешь Большим Боссом. Думай об этом почаще, и не обращай внимания на то, что тот, кто уже Большой Босс, творит с тобой что хочет, а ты ещё и с умильной улыбочкой говоришь ему «спасибо». Подумай лучше о том, что когда станешь таким же, как он, то за всё отыграешься уже на своих подчинённых. А пока ты мечтаешь об этом, ты ишачишь не жалея сил ради прибыли этого самого Босса — бежишь как белка в колесе к заветному орешку, хоть орешек ближе к тебе не становится, зато колесо вертится и механизм работает.

Если смысл жизни действительно состоит лишь в том, чтобы по головам конкурентов прорваться к наиболее «престижному» колесу и стать высоко квалифицированным лизоблюдом, то уж увольте! Лучше тогда уж признать, что жизнь абсурдна и никакого смысла в ней нет.

Короче, я превратился в обыкновенного и заурядного студента-троечника, который сдаёт хвосты только после того, как получит по шее от декана факультета.

Лекции я чаще всего прогуливал. Моим основным занятием стала круглосуточная игра в компьютер. Здесь моё умение нажимать на кнопки было как нельзя кстати, и это давало повод продолжать строить из себя компьютерного гуру перед немногочисленными оставшимися у меня со школы товарищами.

Но вместе с тем мне было жутко обидно за то, что с нами обращаются как со стадом овец, которое опытный пастух умело ведёт к месту стрижки. Я стал публиковать в интернете длинные рассуждения в жанре «срыв пелены тайны с правды о мироустройстве». Разумеется, под псевдонимом или вовсе анонимно, как это делали тысячи моих сверстников. Поначалу меня это вдохновляло — нас в интернете целый легион Сноуденов², виртуальных борцов с системой и анонимных храбрецов.

Виртуальный мир — это вообще идеальный мир. Здесь каждый доходяга может придумать, что он мускулистый культурист, или даже вампир из Страны Сумрачной Мглы, и в виртуальности все эти мечты сбудутся. И нам, юным правдорубам, становится в нём настолько уютно, что покидать этот мир не хочется вовсе. Пусть за окном слоняются толпы бездомных, коррумпированные чиновники творят беспредел, банкиры проворачивают свои миллиардные махинации, а все мы превратимся в ходячее желе без всякого смысла к существованию — здесь, в мониторах наших компьютеров, мы всесильные маги, создающие законы своих миров.

В общем, я очень быстро обнаружил, что всем, по большому счёту, наплевать на мои анонимные откровения. Но я не расстроился. Как-никак, это их дело. Сам же я продолжил прятаться от правды в мирах видеоигр, и через какое-то время уже нельзя было сказать, где я живу, по эту сторону монитора, или же всё-таки по ту. Иногда я забывал, что я — это я, что я студент-программист и просто неудачник. Мне казалось, что я борец с драконами или зомби — в зависимости от игры, в которую я погружался.

Не думайте, что я был один такой. Многие мои друзья с головой уходили в вымышленные миры и даже не выныривали оттуда. Я знал парня, который две недели просидел не отрываясь от монитора. Он забывал о еде, о сне, о гигиенических потребностях, и вообще обо всём, о чём мы помним, когда пребываем в реальности. Потом он всё-таки вспомнил обо всём этом, но было поздно — сразу же умер. Game over³.

Когда-то давно врачи говорили, что есть такая болезнь — игромания. Но потом они перестали так говорить. Во-первых, что это за болезнь такая, которой болеют абсолютно все, и даже сами врачи? Во-вторых лечиться от неё как-то не хочется. Потом изобрели тюбики с едой, так что играй себе на здоровье, кушай без отрыва от монитора. А всё почему? Да потому, что все эти погружённые в виртуальность ребятки были абсолютно пассивны и полностью управляемы. Родись я лет двести назад, я с моими идеями мог бы замутить какую-нибудь протестную акцию и заставить больших боссов уважать наши права. Теперь же, когда все сидят по своим норам и радуются очередному убитому зомби, митинги и забастовки устраивать некому.

Но я не смог стать настоящим игроманом. Мне очень хотелось им стать, просто для того, чтобы ни о чём не думать. И на какое-то время мне удавалось достичь желаемого эффекта. Но я был неудачником во всём, даже в этом. Так уж сложилось, что даже если я буду изо всех сил стараться, всё выйдет наоборот.

А пока я старался, я совсем позабыл про учёбу в университете, которая казалась мне совершенной мелочью по сравнению с терзающими меня вопросами о смысле бытия. Так что не удивительно, что в один прекрасный день я провалил все экзамены и вылетел оттуда со свистом и второй космической скоростью. Попытки поступить туда ещё раз я решил и вовсе не предпринимать — теперь-то уже до всех дошло, что не судьба мне стать великим программистом.

Лучше уж быть фрилансером — рассудил я. Начальники будут нанимать меня только на один раз, платить гроши, зато я не буду ни от кого зависеть. Сиди себе в своей комнате, можно даже ни с кем не встречаться, а принимать заказы по интернету. Не видишь ни своих конкурентов, ни босса, будто бы их и нет вовсе. Красота!

Сферу своей профессиональной деятельности я тоже подыскал достаточно быстро. Я с детства отличался едким остроумием, мог придумывать разные скабрёзности, обидные обзывалки и язвительные анекдоты о несовершенствах человеческой природы. Как ни странно, они нравятся не только школьникам, но и вполне себе деловым людям, которым после ударного трудового дня и усердной полировки языком ботинок Босса хочется посмеяться над другими, так похожими на них, но всё-таки другими. А что может быть лучше, когда тебе платят за то, что ты отводишь душу на тех, кого так не любишь?

Я регулярно наполнял различные интернет-сайты всякой ерундой, обильно брызгал ядом во все стороны, и даже немного прославился. Хоть я и перебивался с хлеба на квас, но на карманные расходы у меня деньги были, и это меня вполне устраивало.

Кстати, чуть не забыл рассказать о яблоках. Однажды, решив прогуляться, я забрёл в один глухой район Мегаполиса, и обнаружил там чахлое дерево, на котором висели какие-то мелкие, сморщенные зелёные шарики. Я подумал, что скорее всего это яблоки. Я часто видел их на эмблеме популярных электронных устройств. Потому мне казалось, что каждое нормальное яблоко надкусано. Но они не были надкусаны. Тут я вспомнил, что когда-то давно люди их ели. Я решил рискнуть — даже если они ядовиты, то хоть раз сделаю что-нибудь эдакое. Останусь жив, будет о чём написать в блог. Я сорвал яблоко с ветки и положил в рот. Оно было кислое, но мне понравилось. У него внутри была жидкость, позже я узнал, что это называется сок. Всё это очень не походило на тюбики с пастой или кофе. И я решил есть одни яблоки, как, наверно, ели люди лет двести назад. Вдобавок я мог экономить на пасте — яблоки по какой-то случайности или чьему-то недосмотру росли бесплатно.

Через пару дней я выкопал яблоню и посадил в большую кадку в своей комнате. Если бы я этого не сделал, её бы закатали в асфальт бульдозером при строительстве очередного моста, соединявшего два разделённых Атлантическим океаном района Мегаполиса.

Основным моим занятием стало старание не думать о том, что сейчас со всеми нами происходит. Я очень этого хотел, у меня было множество всяких стимулов, но что-то всё никак не получалось. И время от времени я пытался ответить себе на вопрос: что же такое случилось с нашей цивилизацией, что у человека есть только два варианта: быть успешным подхалимом или же киселём-неудачником?

Говорят, всё это потому, что наступила новая эпоха. Раньше, мол, в тёмные дремучие времена, не было никаких высоких технологий, и потому люди пахали поля, лепили горшки, корпели у станков, одним словом, всячески надрывались. Эти бедные несчастные люди уставали, быстро старели, и, не успев толком потоптать землю, бесславно отправлялись на кладбище. А потом на наше счастье появились компьютеры, а с ними всевозможные «непыльные» способы заработка. Конечно же, физический труд и сейчас никуда не делся, но заниматься им не престижно и не модно. Техническая революция навсегда изменила нас, и дело здесь не только в том, что нынешний человек помирает не от усталости, а от ожирения. В те доисторические дотехнические времена каждому было гарантировано место под солнцем и, пусть и не пир горой, но что-нибудь на обед. Богатство твоего стола зависело только от твоего труда: сделал хороший горшок, хорошо вспахал землю — кушай на здоровье. Ради этого не нужно было ни с кем конкурировать и превращать себя в Арлекина «на позитиве» в стиле «чего изволите-с». Но это же неизбежные жертвы на алтарь прогресса, не так ли? В общем, умные дяденьки уже назвали нашу новую эпоху эпохой сверхиндустриализма. Я бы назвал её эпохой жуликов и хамелеонов. Только тс-с-с! Я вам этого не говорил.

И ещё. Не подумайте, что это я брюзжу о «старых добрых временах», когда небо было голубее, трава зеленее, и люди зарабатывали честным трудом, а не рекламой очередной «экологически чистой» отравы «без консервантов и ГМО» или кредита на «сверхвыгодных условиях», прописанных внизу страницы микроскопическим шрифтом. Может быть, небо и взаправду было голубее — всё-таки тогда его не успели закоптить выхлопными газами — но я никак не мог в этом убедиться, потому что времена эти закончились лет эдак за двести до моего рождения. Так что ностальгировать мне просто не по чему, даже если бы очень захотелось. К тому же я типичный представитель своего поколения, и в своей эпохе я как рыба в воде.

Вернусь, однако, к своей истории. Так вот, жил я и почти не тужил. Вскоре меня даже стали узнавать — это же тот самый Касио Кей, программист-неудачник, который не работает, не пользуется генератором сновидений, ест яблоки, и у которого всегда наготове какая-нибудь скабрёзность. Меня презирали, но в глубине души мне завидовали.

Отношения с противоположным полом не складывались — из историй анонимов я усвоил аксиому, что все девушки — прекрасные, но легкомысленные создания, которых волнует только мишурный блеск, а главное, им нравятся парни-спортсмены, на которых я даже отдалённо похож не был. Идти в спортзал было лень — всё равно это тело когда-нибудь сгорит в огне крематория. Потому я твёрдо знал: может быть, когда-нибудь я найду жену, обожающую видеоигры и комиксы, а не гламурные журналы про звёздные сплетни. Может быть, такие и существуют. А может быть, и нет. Как бы там ни было, чего пока на этот счёт заморачиваться?

Но вот я перешёл на двадцать первый уровень моей жизни, и родители стали высказывать мне всяческое мной недовольство. Хоть я не очень-то и сидел на их шее — всё-таки пусть я и сутками не покидал комнаты, я имел какой-никакой заработок, никому не мешал, и к тому же меня не нужно было кормить, но я всё равно их не устраивал. Во-первых, я не оправдал возложенных на меня надежд, и им было стыдно рассказывать обо мне родственникам и коллегам — тем самым, которым они десять лет назад прожужжали все уши разговорами, какой у них сын вундеркинд. Во-вторых, я казался им весьма стрёмным типом. Все странности моего поведения, наверно, натолкнули их на мысль, что я член новой секты и однажды ночью, когда они подключатся к генератору сновидений, принесу их в жертву духу своей яблони. В общем, они выдвинули мне ультиматум: или я нахожу себе работу, или выметаюсь из квартиры на мороз.

Последний вариант был привлекателен лишь наполовину, так что мне волей-неволей пришлось заняться поиском вакансий. Искал я примерно следующее: «Солидная корпорация предлагает должность генерального директора или хотя бы начальника отдела остроумия креативному парню с характером, но без образования и явных талантов». Довольно быстро в виду отсутствия подходящих вариантов мне пришлось переключить своё внимание на разделы «курьеры» и «официанты».

Но эти профессии, сопряжённые с тяжёлым физическим трудом, явно не соответствовали моему отнюдь не атлетическому телосложению. Так что оставалось только уповать на чудо, и чудо, к моему немалому удивлению, произошло.

Текст чуда гласил: «Учёный с мировым именем ищет секретаря. Возраст, образование, характер и прочая ерунда не имеет никакого значения. Жить и работать придётся в уединённом месте, где на мили вокруг нет ни одного человека. Главное — секретарю никогда не придётся ни о чём думать.»

Я набрал указанный номер телефона, исключительно ради того, чтобы убедиться, что это розыгрыш, и продолжить своё унылое существование в состояние привычной безнадёги.

Но скрипучий и противный металлический голос уведомил меня, что розыгрыша здесь и близко нет. Так я стал секретарём Дедала Райза.

Примечания

2

Эдвард Сноуден — сотрудник Агентства Национальной Безопасности США, в 2013 году опубликовавший данные о слежке этой спецслужбой за простыми гражданами разных стран мира. Стал символической фигурой человека, на свой страх и риск сказавшего правду и выступившего против могущественной силы.

3

игра окончена (англ.)