Холмов трагических убийство

Давид Игоревич Верлицкий, 2021

Авантюрный юноша Сол Планк и его товарищ Джефферсон берутся за расследование кажущегося на первый взгляд простым дела, однако одновременно с приближением к истине оно не только становится запутаннее, но и заставляет друзей задуматься о том, что для них важнее всего, и столкнуться с интригами, любовью, обыденностями работы детектива и безумием, открывающимися для главных героев с совершенно неожиданных сторон.

Глава 4

В проходе можно было увидеть миловидное лицо, некоторые черты которого были скрыты из-за поглотившей все вокруг темени, но можно было хорошо разглядеть голубые сияющие глаза, взгляд которых был вовсе не грозен, но настолько пронизывающим и страшно уверенным, что он лишь заставлял обратить внимание на крепко удерживаемый в руках этого загадочного человека пистолет, нацеленный на Вилли. Ворвавшийся кивнул в сторону головой, давая распоряжение бросить оружие. Говард тотчас же отпустил револьвер и тот звонко ударился о паркет.

— Кто ты? — с дерзостью, но тем не менее, опасаясь, спросил он.

— Помощник этих двух неудавшихся детективов.

— Луна!? — спросили в унисон Сол и Джефферсон, узнав в незнакомце свою подругу.

— Да, да. Я сама удивлена тем, что стою сейчас здесь. Давайте побыстрее спросим этого недо-убийцу обо всех интересующих вас вещах и быстрее уйдем отсюда, поскольку полицейские не заставят себя долго ждать — вашу перепалку было слышно по всей округе.

Оба молодых людей были рады этому крайне неожиданному спасению, и только пойманный в своем доме не шибко меткий Говард окаменело от удивления замер, не понимая совершенно ничего.

Луна зашла внутрь и впечатлилась всему интерьеру, представленному перед ней.

— Это. Так. Завораживающе! — радостно произнесла она свою любимую фразу, какую использует исключительно в производящих на нее впечатление случаях. — Так, перейдем к делу. Сол, Джефф, что хотели спросить у него?

Говард одумался, но не стал сопротивляться, так как понимал, что сейчас это было уже бессмысленно. Он спокойно сел на свое кресло и максимально расположился к разговору.

— Что ж, тогда начнем. — сказал Планк. — Вы видели убийство в семьдесят девятом своими собственными глазами?

— Да, я видел истекающее кровью…

— Мы это уже слышали, не мучайте себя этими ужасными воспоминаниями. Вы хотели помочь жертве? — более благосклонно спросил Сол.

–… Определенно, но я не мог этого сделать. — дрожащим голосом ответил Вилли.

–Хорошо, — задумчиво кинув взгляд на своих друзей продолжил другой. — Вы видели того, кто совершил это ужасное преступление?

— Нет, все мое внимание приковало тело.

— Угу… — записав в блокнот слова допрашиваемого, промычал Планк. — Тогда вот вам какой вопрос: знаете ли вы что-то о жертве?

— Ее звали Фрэнсис… Фрэнсис Шенк. Что-то подсказывает мне, что кровь ее пролита была не на пустом месте. — сердечно сказал Говард.

— Почему вы так думаете? — скептически спросил Планк.

— Это лишь мои догадки, я не знаю. Понимаю, это может быть весьма странно, что я, стоящий неподалеку от места происшествия, ничего не знаю и не помню о том случае; но я и вправду ничего не могу вам сказать.

Паркинсон, чуть не лишившись терпения, ворвавшись в беседу, задал наиболее волнующий его вопрос:

— Вы принадлежите к числу участников Безликой Семерки?

— Как ты смеешь приписывать меня к этим негодяям! Никогда я не был связан с этой проклятой группировкой!

— Не смей врать нам! — приказал Планк, почуяв неладное. — Говард, либо ты говоришь нам всю правду, либо мы вышибаем тебе мозги.

— Никогда не думал, что дети будут угрожать мне расправой.

— Говори сейчас же! — вспыльчиво возгласил Сол. — Говори все, что знаешь!

— Хорошо, хорошо, ваша взяла. — не на шутку испугавшись приставленного к виску пистолета, согласился Вилли. — Да, вы правы, я бывший участник Семерки. Выложу вам как все есть: как вы догадываетесь, всего участников ее было ровно семь, причем все они были представителями разных категорий как возрастов, так и специализаций. Убийство семьдесят девятого было совершено Семеркой, но я в нем не участвовал. Я не был настолько фанатичным, как все другие ее участники, поэтому о каждом ее участнике и их встрече я не знаю, но у меня есть информация, что все они регулярно выезжали в какую-то гостиницу, понятия не имею в какую. Я вступил в Семерку уже в самом конце ее существования, поэтому не помню почти никого из этих тварей.

Вдруг послышались звуки сирены. Это была приближающаяся полицейская машина. Через пару секунд она остановилась, на что указывал звук, который обычно раздается при резком повороте автомобиля от шин.

— Вот и настал нашему разговору конец. Больше я вам ничего не скажу. Совершенно ничего. — настойчиво сказал Говард, найдя в прибытии стражей порядка свое спасение.

Ребята, понимая, что сбежать они не успеют, даже не предпринимали попыток сделать это, и просто ждали, как в дом войдет констебль. Послышались тяжелые неспешные шаги, плавно перешедшие в одиночный стук. После него дверь с невероятной силой раскрылась и дала дорогу пробивающимся сквозь витраж ослепительным лучам солнца. На фоне прорывающихся световых потоков знакомый всем заложникам мрака вошедший человек казался словно сошедшим с небес. По его усам и отменной шляпе можно было безошибочно понять, что вошедший есть никто иной как Джон Донлон. Он, увидевши все происходящее, как и полагается профессиональному блюстителю закона, немедленно схватил свой кольт и выстрелил в небо, чтобы насторожить всех находящихся внутри. Через несколько секунд пуля упала позади шерифа с еле слышимым звуком.

— Руки вверх! — строго начал он, держа наготове оружие. — Выходите все из дома. Быстро!

Первым вышел Говард, а за ним — дети. Все они подошли к стене и опустили головы.

— Что здесь произошло? — чуть более мягко спросил Джон.

Все резко посмотрели на Сола, и он понял, что никто другой не сможет объяснить все содеянное так хорошо, как сам он.

— Мы практически ворвались в его дом и начали допрашивать об очень загадочном деле. — признался Планк.

— Как его зовут? — указал рукой шеф на Вилли. — И по какому же делу вы его опрашивали? — полюбопытствовал Донлон.

— Он — Вилли Говард, бывший журналист. Он рассказал нам об убийстве, совершенном в семьдесят девятом. Вилли подтвердил, что оно связано с Безликой Семеркой, одной из самых загадочных шаек за последние десять лет.

— Охохо! — восхитился другой, закручивая свой ус. — А не за слишком ли серьезное преступление вы взялись, смельчаки? Даже лучшие из лучших не смогли распутать этот дьявольский клубок! Что же мне с вами делать?…

— Послушайте, сэр, — перебил того Сол. — Вилли связан с Семеркой, он только что прямым текстом рассказал нам об этом. Мы зашли достаточно далеко, чтобы завершать расследование.

— Так-так-так-так-так…. То есть, если Говард связан Семеркой, а Семерка — с убийством, то Вилли тоже причастен к тому самому убийству? — облизнувшись и с огненной страстью в зрачках, проговорил шеф.

— По его словам, он никого не убивал, поэтому он связан лишь косвенно.

Говард не перечил словам Планка, поскольку понимал, что у него изначально было не самое лучшее положение. Немного помолчав, Джон решил:

— Садитесь все вчетвером в машину. Мы едем в участок.

Донлон надел наручники на Говарда, сразу обговорив с ним то, что “это всего лишь формальность”, и все отправились в путь.

Доехав до полицейского отделения, все вышли из автомобиля и, ни минуты не задерживаясь на свежем воздухе, зашли внутрь. По комнате уже вовсю разлетелся запах табака, оскверняющий разум всех находящихся в ней. С прошлых дней там ничего не изменилось, а значит и о никакой рабочей обстановке речи даже не велось. Вошедшие быстро прошли на второй этаж, где располагалось множество различных закрытых комнат, и лишь одна решетчатая дверь в камеру заключения была открыта. К слову, такие камеры располагались и на первом этаже, но в значительно меньшем количестве. Подойдя к решетке, Донлон сказал:

— Говард, ты пока сиди здесь, в этой клетке, на время пока я допрашиваю других.

— За что вы сажаете ме…

— Я тебя еще никуда не сажаю. Тебе повезло, что я вообще собираюсь брать с тебя показания, поэтому будь добр, посиди здесь как можно тише, ладно?

В ответ Вилли язвительно кивнул головой и зашел в камеру. Джон запер дверь и, позвав за собой детей, направился в допросную.

Вернувшись вниз, наши герои зашли в пугающую Планка с детства “серую комнату”, как он сам ее часто называл, освещенную двумя белыми лампами. Джон, раскинув руки, присел на свой роскошный, но суровый на вид стул и начал то, ради чего он привел сюда ребят.

— Отвечать будет один из вас. Тот, кто знает больше остальных… и вы все понимаете о ком я говорю… Так, вы уже много знаете о Семерке и о том убийстве? — спросил Донлон.

— Достаточно, чтобы продолжать расследовать дело. — уверенно ответил Сол.

— Вы много знаете о Говарде, о его семье?

— Он женат и у него двое детей, сам он, как вы уже знаете, он был журналистом.

— У него нет никаких психологических проблем со здоровьем?

— Мы не настолько хорошо знаем его, чтобы судить об этом. Но при нашей первой встрече он казался взволнованным и чутка нервным.

— Мм… У вас есть дальнейшие планы на расследование?

— По-моему, вас больше беспокоит процесс нашего расследования, нежели личность Вилли, который, поверьте мне, скрывает больше чем кажется?

— Ты прав, Планк. — сердечно согласился Джон и сделал глубокий вдох. — Понимаешь, за всю мою карьеру я так и не раскрыл ни одного интересного дела, а я ведь так люблю свою работу! И теперь вы, считающие это простым развлечением, чуть не превзошли меня всего за пару дней… У меня есть только одна просьба, — его голос чуть содрогнулся и стал заметно тише. — Дайте мне шанс помочь вам провести расследование.

Меня настолько тронула просьба шерифа, что я не мог сказать совершенно ничего. Мы минуту сидели смотря друг другу в глаза и не понимали, что связывает нас обоих, почему я готов довериться человеку, который совершил ни один грех в своей жизни и которого я почти не знаю. Почему я непроизвольно сближаюсь с тем человеком, чьи взгляды когда-то были мне совсем далеки. Почему я, иногда даже не в силах терпеть человека, верю и сочувствую ему? В тот день не я дал согласие Джону на его просьбу, а мое сердце. Я ощутил важный долг, хранившийся с давних времен в захолустьях моей души, который никогда ранее не замечал.

Из книги “Дело о Безликой Семерке”

Отпустив троих юных детективов, Джон направился к Говарду. Он зашел к нему в комнату и затем грубо, с силой надавливая своей массивной рукой тому на спину, повел в допросную.

Через минуту посреди подавленной и до невозможности жуткой комнаты перед темно-белым, словно туман, столом, на стуле ожесточенно расположился Вилли. Он смотрел на черную дверь, располагающуюся напротив себя и бессознательно дергал губами, иногда намиг улыбаясь.

–Что ты знаешь о Семерке? — спросил тот уже в комнате.

Вилли, будто сам не свой, вдруг встал и попытался вырваться из оков и наброситься на Донлона, но кандалы сдержали его и не позволили свершить задуманное. Он, не прерывая гробовой тишины, молчал, а одна из его ног бессознательно тряслась.

— Ты, я так понимаю, не собираешься ничего говорить? — жестко спросил Джон.

Тут безмолвие Говарда прервалось, и он произнес:

— У вас нет никаких доказательств того, что я причастен к Семерке, и уж тем более — к преступлению семьдесят девятого. Мне терять нечего — в жизни я уже разочаровался. Она такая коварная, несправедливая. Да, Джон? Ты наверняка меня понимаешь. Заключи меня в своей проклятой темнице и приходи за советом, когда он тебе понадобится. Если, конечно, ты будешь готов его принять.

— Чепуху не неси. Ты сейчас мне все расскажешь и уйдешь как ни в чем не бывало.

— Если я расскажу что-то про Безликих, то запятнаю честь Семерки, а этого мне кое-кто не простит. Убить меня вы не можете, как и не можете посадить в тюрьму. В ваших силах — лишь держать меня взаперти, пока не завершится расследование.

Донлон, понимая что информации от Говарда не добудет, встал со стула, одним жестом дал указание сделать то же самое Вилли, и отвел его в клетку, в которой прежде велел ему находиться. В ней было единственное окно, так же заполненное решеткой, как и стены; в углу стояла кровать и предметы первой необходимости. И больше ничего здесь не напоминало о желанной и прекрасной свободе, коей в мгновение ока лишился Говард и стоимость которой в беззаботном течении нашего существовании мы нередко не осознаем.

По пути домой, пока легко моросил дождь, облегченные друзья решили ввести свою новую коллегу в курс дела. Они рассказали обо всех обстоятельствах исследуемого злодеяния во всех подробностях, о каких только могли знать. Луна быстро влилась в дело и в конце объяснения всего того, что совершили мальчишки, задала резонный вопрос:

— А вы не думаете, что все ваши проделки слишком дерзки?

— Ну… разве что несколько ударов в спину Говарда, и то — это была самозащита. — парировал Джефф. — К тому же, сейчас, с участием Донлона, у нас будет намного больше возможностей… Кстати, как ты нашла нас на этой огромной улице меж этих до тошноты одинаковых домов? И откуда у тебя взялся пистолет?

–Пистолет пришлось взять из подвала. — ответила, смотря на свое отражение в револьвере, та. — А нашла я вас по следам от ваших ботинок. Их было нетрудно разглядеть, учитывая, что обувь была довольно испачкана после ваших предыдущих похождений. Услышав выстрел, я сразу рванулась к вам, ни о чем не раздумывая.

— Но в подвал ведь разрешается заходить только в крайнем случае. — произнес Сол.

— А разве это был самый обычный случай? — с улыбкой подмигнула Луна и помчалась вприпрыжку к дому, озаряя своей натурой этот ненастный и тусклый денек.

***

Когда друзья уже вернулись, мелкий дождь сменился ливнем, и свист ветра проносился в самый лес, где деревья наклонялись, чуть не касаясь земли. Но с другой стороны окон дома, окруженных наступившей бурей, было намного теплее и уютнее, как это обычно бывает в любой другой пасмурный день.

Сол, вспомнив, что в своем детище он многое не рассказал, приступил к написанию нового пункта расследования. Вся книга была уже довольно немала, чтобы называть ее рассказом или сборником различных полезных фактов, так как описывал Планк все что только замечал и о чем только догадывался. Рукопись его местами была неаккуратна, иногда даже было трудно разобрать написанное, но Сол мог по одному предложению понять, о чем идет речь на всей странице. Бывало, он, в порыве несущихся в голове идей, упустил какую-то деталь, о которой мог днями и не вспоминать. Однако, предпочитая перечитывать каждую главу, он непременно находил эту пропущенную подробность и в тотчас же начинал повествовать о ней, все с теми же мельчайшими деталями, что сами возникали вновь и вновь у него в голове.

День шел, но был неизменчив — только солнце, чуть видимое за тучами, медленно и неохотно уходило за горизонт, оставляя за собой лишь тонкую полоску света. На небе появился месяц, а это означало, что рабочее время всех находящихся в полицейском отделении истекло, и участок был оставлен наедине с заключенным в нем преступником, хранящем в себе тайны, о которых мог знать только он сам.

Наутро все жители дома проснулись от внезапного стука в дверь, повторяемого через каждые две секунды. Он, казалось, начался еще давно, но услышали его только сейчас. Джефферсон, будучи человеком рано встающим, первым подошел к выходу и открыл дверь. За ней же находился Джон с явной усталостью на своем лице.

— Здравствуйте, сэр Донлон! — инстинктивно воскликнул Паркинсон.

— Я стою здесь уже больше двадцати минут. Но мне, конечно, грех жаловаться. И хватит называть меня этим противным “сэр”, теперь мы коллеги, а значит и приятели. Зачем я пришел? — спросил вслух как бы самого себя он. — Ах, да! Раз уж я теперь помогаю вам, то, можете ли вы рассказать мне все что вы знаете об этом деле?

— Это займет немало времени, так что… может быть, вы зайдете? — предложил Джефф.

— О, если только вы не против. — стараясь быть максимально вежливым, сказал другой, пройдя в дом.

Он начал рассматривать все вокруг, и по его несколько завороженным глазам можно было сделать вывод, что он был удивлен не меньше ребенка, впервые увидевшего скелет динозавра. Взгляд его метался с одного объекта на другой, пытаясь понять, чьих чудесных рук это дело. Он прошел к дивану, и не в силах держать себя на ногах, грохнулся на него.

— С чего начать, Джон? — спросил Паркинсон.

Донлон мигом пришел в себя, но, толком не успев оправиться после испытанного им тяжелого восхищения, не знал что сказать.

–Давай с самого начала. — ответил он первое пришедшее ему в голову.

Джефф начал свой долгий рассказ, постепенно погрузив в него и своего слушателя, мысли которого через десять минут уже полностью были отданы рассказу. Его веселое лицо сменилось задумчивым, и по всему его виду было понятно, что он заинтересован как никогда раньше. На середине всего этого действа в него вступил и Планк, то и дело поправляя своего напарника в самых разных тонкостях, вплоть до неудачно выбранного слова для описания какого-нибудь человека или дома.

После того, как Донлон выслушал всю историю, он несколько секунд еще раз прокрутил в голове все с самого начала и подытожил:

— Получается, что у нас есть три улики, которые могут привести нас к убийце: красный родстер, черная накидка и блестящий кольт.

— Все верно. Но мы не уверены насчет красного родстера. Все же это не такая уж и редкая машина в нашем городе. — заключил Джефферсон.

— А на фотографиях есть еще машины?

— Ни одной. Мы проверили все фотографии и заметили только эту.

— Пока у нас нет следов, по которым мы можем вычислить преступника, надо обыскать дом Говарда. Может, найдем там что-то полезное.

— Да, первым делом обыщим его дом. — повторил Сол. — Но что делать дальше?

— Главное правило профессионального шерифа: никогда не стреляй на поражение, прежде чем узнал истинное лицо жертвы! Эта фраза вовсе не про выстрел, как вы могли подумать. — просвещенно и философично приподнял голову тот. — Так что сначала все тщательно проверим, а потом, если что-то обнаружим, будем отталкиваться от этого. Но сначала я должен вам кое-что показать.

Донлон встал с дивана, вышел на улицу и подошел к своей патрульной машине. Он взял что-то с сиденья и подошел обратно. Джон положил нас прозрачный стол две вещицы, которые сверху скрывал руками, и отодвинул в сторону мальчиков.

— Это револьверы. Луне пока рановато выдавать такое оборудование, если, конечно, так можно выразиться. А вы, как настоящие специалисты, должны иметь при себе хоть какое-то серьезное огнестрельное оружие.

Оба юноши рассматривали и любовались неожиданным дарованием с необыкновенным любопытством.

Но запомните: если вы используете оружие для того, чтобы бороться со злом, оно не перестает быть оружием. — будто из глубин разума произнес шериф. — Пожалуй, я поехал. Как будете готовы продолжать дело — сообщайте мне, я приеду к вам в любую пору и за считанные секунды, зная, что вы не в безопасности.

В ответ ни Планк, ни Паркинсон ничего не вымолвили. Они только восхищенно посмотрели вслед за машиной, мчащейся далеко вдаль среди безграничных просторов природы, и после продолжили каждый про себя раздумывать о данном Донлоном предупреждении, которое оставило неизгладимый след еще надолго в жизни их обоих.