От Мексики до Антарктиды и обратно

Григорий Кубатьян, 2023

Увлекательное, полное приключений и юмора повествование о многомесячном путешествии через всю Латинскую Америку известного профессионального путешественника, писателя и travel-журналиста. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Мексика

Иудопродавцы

Я прилетел в аэропорт Мехико-сити и тут же угодил в заключение. Всех подозрительных туристов задерживали, чтобы проверить их личность.

— У меня всё в порядке, — сердился я. — Вот паспорт, виза!

— Ждите, сеньор. Мы должны убедиться, что пришёл факс из мексиканского консульства в Москве. Что они на самом деле выдали вам визу и она неподдельная.

Мексиканские чиновники делали это по требованию властей США, чтобы сократить поток нелегальных иммигрантов, рвущихся попасть в счастливую и богатую Америку через другую Америку, не такую богатую и не такую счастливую.

Меня посадили в загончик для подозрительных лиц. Вместе со мной сидели несколько китайцев и пакистанец. От идущей по аэропорту толпы нас отделял канат, который мы не имели права пересечь. За этим следили вооружённые охранники.

— Сеньор, мы нашли факс, вы можете идти, — вскоре махнул мне рукой пограничник. Ну и приём! Что ж, по крайней мере не заставили здесь ночевать.

Пакистанец напутственно махнул мне рукой: «Алейкум ассалям», — а китайцы повернули в мою сторону непроницаемые азиатские лица и ничего не сказали.

— Ты из России? — удивился подвозивший меня водитель такси. — Ну надо же! Ха-ха! А меня зовут Ленин. Не веришь? Посмотри мой паспорт.

В мексиканском паспорте действительно в графе «имя» значилось Lenin.

— В Мексике жить непросто… — задумчиво проговорил Ленин. — Впрочем, кому я рассказываю. Русскому? Вы и так о трудностях знаете всё.

Водитель привёз меня в центр Мехико-сити. Я пошёл гулять и случайно свернул на боковую улочку. Здесь торговали. Товар был разложен на тротуаре на тряпках.

Неожиданно раздался крик, я оглянулся, а через миг никакой торговли будто не бывало. Улица вымерла. Торговцы свернули пожитки в узлы и молча сидели рядом.

В конце улицы показались двое. Они шли неторопливым шагом: хозяева жизни. На плотных животах едва сходились полицейские рубашки. Патруль. Разрешения на торговлю ни у кого нет, а жить людям нужно. Свёрнутые узлы полицейские не могут открыть без ордера на обыск. Стражи порядка мрачно посмотрели на торговцев. Те сделали вид, что просто сели отдохнуть. А что? Имеют право.

Патруль двинулся дальше, и через минуту на улице воцарилась прежняя суета.

— Сеньор, купи куклу, — протянули мне красного рогатого чёрта.

— На кой чёрт мне чёрт? — посмеялся я. — Зачем?

— Это Ху́дас. «Иуды». Они символизируют грех. На Пасху мы кидаем их в костёр. Бум! И грехов как не бывало.

Куклы были начинены петардами. Взорвав «иуду», как бы сам очищаешься. С пачкой чертей можно устроить знатный фейерверк. Я подумал: может, купить несколько штук для самозащиты? Нападут грабители, а я им: «Ловите чёрта, грешники!» Вот только вряд ли взрывных «иуд» пропустят через границу. У торговцев были и женские версии кукол — Катринас, куртизанки в платьях с оборками и с черепами вместо лиц.

Стихийный рынок разливался по улице и прилегающим переулкам, даже просачивался под землю. В городском метро торговцы протискивались среди пассажиров, волоча за собой баулы с дешёвым товаром: сувенирными крестами, иконками, рогатыми «иудами» и статуэтками святых.

— Сеньоры! Я так беден, так болен! Помогите! А-а-а! — по проходу полз нищий, хватал мужчин за брюки, а дам за края платьев. Он пел песни и раздавал листовки, рекламирующие его бедственное положение и плохое здоровье. Несколько сердобольных католиков кинули нищему монетки. У одного из пассажиров я заметил в руках деревянный крест с фигурой Христа более метра высотой.

Метрополитен Мехико-сити самый протяжённый в Латинской Америке. Десятки линий, сотни станций. Схему метро я нашёл не сразу. Оказалось, названия остановок изображены в виде рисунков: животных, растений, овощей и портретов выдающихся людей.

На некоторых линиях первые вагоны предназначены для детей и женщин. Об этом предупреждают надписи, разделяющие платформу на зоны, как в мусульманских странах. Здесь это сделано из практических соображений: чтобы уберечь хрупких пассажиров от давки.

На одной из станций в вагон зашёл полицейский и попросил всех выйти — технические неполадки.

— La una bomba^[1]! — громко пошутил кто-то. Но все засмеялись, в бомбу никто не поверил. А «иуды» в метро сами не взрываются.

Конституция на черепах

Мехико-сити — крупнейший город Северной Америки. Здесь больше двадцати миллионов жителей. Смог, автомобильные пробки, пыльные бури и землетрясения.

Я отправился на главную площадь столицы — площадь Конституции, также известную как Со́кало.

На площади стоял палаточный городок с демонстрантами. Они поливали чучело правительственного чиновника ядовито-кровавой краской. Рядом раздавали бесплатную еду сторонники одного из кандидатов в президенты.

— Угощайся! — протянули мне тарелку с остро пахнущей бурдой, но я решил воздержаться от политики.

Рядом с политическими маршировала колонна религиозных демонстрантов. Молодые евангелисты держали в руках портреты Иисуса. Бригадир выкрикивал в мегафон команды, собравшиеся приседали, крутились на месте, размахивали портретами. То ли флешмоб, то ли занятия фитнесом. А может, власти распорядились нейтрализовать одних митингующих другими? Первые требуют перемен, вторые призывают к традиционным ценностям. И можно ничего не делать.

Тут же на площади, у ограды кафедрального собора, сидели на крошечных табуретках безработные мастера, выпрашивающие работу. Перед каждым стояла табличка с названием профессии: электрик, газовщик, водопроводчик. Один из сидящих выставил перед собой сразу пять табличек — мастер на все руки.

Городу около 700 лет, в качестве столицы независимой Мексики он служит последние два века. Ещё три века он был столицей испанской колонии и два — столицей государства ацтеков. В древности город назывался Теночтитлан. Возле кафедрального собора находится вход в музей, к руинам главного храма ацтеков. На месте площади Конституции было сердце индейской империи. В городе-государстве жило 200 тысяч жителей. Но пришёл испанец Кортес с шестью сотнями авантюристов, уничтожил империю и убил ацтекского царя Монтесуму. Поразительно, как мало нужно людей, чтобы разрушить что-то значительное.

В подвале храма до сих пор хранятся ритуальные каменные черепа. Ацтеки тоже были людьми кровожадными. Хотя меня черепа не испугали, даже понравились. Черепа честны, не гримасничают, не задирают нос. У них всегда хорошее настроение, они улыбаются. Ведь самое страшное для них уже позади.

Настенный Троцкий

Каждый мексиканец в душе революционер. Здесь привыкли воевать за свободу от испанцев, американцев и собственных мироедов. В Мексике тоже была социалистическая революция, продолжавшаяся с 1910 по 1917 год. В память об этом названы городские улицы: Patriotismo, Revolucion, Insurgentes (то есть Повстанцев).

Одним из деятелей мексиканской революции был художник Диего Ривера. Он расписывал стены в правительственных учреждениях. Я обнаружил его работы в Национальном дворце и Секретариате образования. Посетителей туда пускают бесплатно.

Кажется, Ривера был не только социалистом, но и немного буддистом. Вот сидящий в позе лотоса четырёхрукий бог, похожий на Шиву и Будду одновременно. Во лбу у него «третий глаз» — пятиконечная звезда, в дополнительных руках серп и молот. А вот типичный индийский гуру сидит перед учениками, в руках учеников также серпы и молоты.

На одной из картин изображены выборы: крестьяне голосуют — все «за» единогласно. Рабочий зажимает под мышкой «Капитал» Маркса, а уборщица гонит метлой капиталиста в цилиндре. Среди смуглых мексиканских пролетариев мелькает белое лицо. Иностранец помогает беднякам постигать азы марксизма и стрельбы из пулемёта. Уж не Троцкий ли, бежавший из России и ставший другом Риверы и его жены мексиканской художницы Фриды Кало?

Синий домик Фриды Кало и красный Леона Троцкого сейчас популярные музеи. В красном доме вождя русской революции настиг ледоруб испанского коммуниста и сотрудника советских спецслужб Рамона Меркадера.

Как я получил справку и испортил палатку

Получил письмо на английском от моей подруги Сары из США:

«Дорогой друг! Я надеялась успеть приехать к тебе, но пока не могу. Мне нужно сдавать экзамены. Как там в Мексике? Не жарко? У нас отличная погода. Пиши мне!»

Я расстроился. Сара не приедет, значит, по Мексике придётся путешествовать самостоятельно. Ну что ж, пока я молод и одинок, буду разглядывать мексиканских сеньорит.

Отправился бродить по городу и случайно наткнулся на вывеску «Государственный департамент по археологии».

— Буэнос диас. Я журналист из России. Пишу про Мексику. Мне нужен список самых интересных мест в стране, музеев и археологических центров. И если можно, дайте справку для бесплатного посещения.

Моя нахальная просьба сработала. Мне выдали пачку буклетов и рекомендательное письмо. Входные билеты к мексиканским пирамидам стоили дорого, но теперь я мог об этом не беспокоиться.

Хотелось покинуть перенаселённую столицу и отправиться путешествовать. Но сначала кое-что следовало сделать. Я потерял стойки для палатки. Они были прикреплены к рюкзаку, но отцепились во время перелёта. Ради мобильности я выбрал для путешествия самый маленький рюкзак и снаряжение цеплял снаружи: палатку, коврик, стойки, куртку. Стойки потерялись, а без них палатку не поставишь. Каждая ночь, проведённая в хостеле, — это 15–20 долларов, а у меня бюджет на месяц — 300. А ещё еда, интернет, визы…

Обошёл дюжину туристических магазинов, но подходящих стоек не нашёл. Пришлось купить брезентовый тент для пикника. Огромный, страшный, на громоздких пластиковых стойках. Выйдя из магазина, я тут же проверил приобретение. Натянутая на новые стойки, немецкая палатка смотрелась как внедорожник на колёсах от деревенской телеги. Ну, от дождя спасёт, и ладно.

Пока я сооружал свой будущий дом, похожий на авангардный арт-объект, за мной удивлённо наблюдал чумазый бродяга.

— Bueno. Bueno^[2], — заулыбался он, когда палатка была установлена, и показал большой палец: добро пожаловать в клуб ночующих на улице. Я сложил палатку и отдал бродяге ненужный брезентовый тент. Ему пригодится.

Размышления о вечности

Полдня выбирался из Мехико-сити. Сначала ехал на метро, потом на автобусе и попутных пикапах по трущобам из тысяч унылых бетонных параллелепипедов, отчего-то называющихся здесь домами.

Через некоторое время я отъехал так далеко, что потерял столицу из вида. На взмахи моей руки реагировали не все. Многие проезжали мимо, но некоторые останавливались. Когда я в очередной раз поднимал руку, то представлял, что это просто поток, волна, за которую можно зацепиться.

С некоторыми из водителей мне удавалось разговориться. Автостопом я путешествовал давно и научился принимать других людей такими, какие есть. Тут так: не нравится человек, иди пешком или лови другую машину.

Понять удавалось не всех, но я научился принимать людей без понимания. Заставлял себя слушать и со временем начал чувствовать, что всякий интересен. И простодушный фермер-сыродел, и сумасшедший анархист, и скупщик краденого. — Главное — верить в Господа. Ты веришь?

Только вера в Святое Евангелие спасёт! — подвозил меня пастор-евангелист.

— Вера — дело хорошее, — рассуждал я. — Но как быть с тем, что раньше местные жители верили в других богов и тоже жили неплохо. Хотя у них не было шансов стать евангелистами. Потом пришли испанцы и тоже им такой возможности не дали. Разрушили индейские храмы и построили на их фундаментах католические соборы.

— Аборигены жили в грехе и неведении. И были наказаны Богом, который прислал им испанцев и войну. Испанцы тоже жили в грехе и заблуждении. И были наказаны Богом, пославшим им войну и революцию. Но сейчас все мы — аборигены, мексиканцы, русские — все мы можем принять Благую Весть и избежать Божьей кары в виде войны, революции и испанцев!

— Аллилуйя! — согласился я. Если бы индейцы могли выбирать: потоп, мор или нашествие испанцев, пожалуй, выбрали бы первые две кары.

В часе езды на северо-восток от столицы находится крупнейший из наказанных Богом индейских городов — Теотиуакан. В доколониальные времена его пирамиды были самыми высокими сооружениями Америки. Чем местные жители прогневали небеса, неизвестно, но город опустел за пять столетий до появления ацтеков. Испанцы в этой истории точно не виноваты.

На вершины циклопических пирамид Солнца и Луны ведут ступеньки. Туристов много, и со стороны эти лестницы похожи на эскалаторы. Один поток движется наверх, другой вниз.

На вершине пирамид раньше стояли храмы, а в храмах — каменные идолы. Построено всё было масштабно, крепко, на века. Потом храмы разрушили, а идолов растащили по музеям и частным коллекциям.

Говорят, Теотиуакан был построен с учётом расположения звёзд. Местные жители любили наблюдать за ночным небом. А что им оставалось? Ни телевидения, ни соцсетей, ни книг. Только звёзды над головой. Лежишь на земле, наблюдаешь, как они вертятся. И так тысячу лет подряд. Хочешь или нет — станешь экспертом.

В Теотиуакане я не стал задерживаться. Не люблю туристические толпы. Три часа езды на северо-восток — и добрался до атлантического побережья. Здесь возле города Поса-Рика-де-Идальго находилось древнее государство Тахи́н. Населяли это место тотонаки, молившиеся богу грома, которого звали Тахин. Возможно, как и наш «гром», слово было звукоподражанием: «Та-хи́н-н!» Похоже на «Та-дах» или «Ба-бах».

Местные пирамиды помельче. Самая заметная из них — Пирамида с нишами. Этих ниш 365, по числу дней в году. Пирамида-календарь была построена для сельскохозяйственных нужд и почитается до сих пор. У её подножия празднуют день весеннего равноденствия 21 марта. На каменных стенах сохранились слабые следы краски. Возможно, будние дни были выкрашены черным, а праздничные — красным.

Возле пирамиды сохранилось поле для игры в мяч. Каучуковый шар забрасывали в каменное кольцо. Разрешено было играть локтями и бёдрами. За игрой с возвышения наблюдали жрецы. Выигравшую команду приносили в жертву богам. Почему-то мне кажется, что энтузиазма во время игры спортсмены не испытывали.

Было у тотонаков и другое развлечение. Устанавливали 30-метровый столб, на вершину которого наматывали четыре верёвки. Концы их привязывали к ногам поднявшихся на столб добровольцев. Верёвки начинали раскручиваться, и безумцы с факелами в руках летели на этой карусели, описывая круги и опускаясь всё ниже. Пятый участник действа стоял на верхушке столба и играл на флейте и барабане. Этот аттракцион по праздникам устраивают и сейчас.

Запретные кактусы

На севере Мексики ощущается близость США. Американские грузовики, белолицые туристы. И климат прохладный. Особенно в горах. Я дрожал в лёгкой куртке и думал: как так?! Ехал в пустыню с кактусами, а здесь погода, как в родном Петербурге.

Склоны гор покрывали заросли кактусов, в них можно было заблудиться. В посёлках вечнозелёные колючие столбы сажали в качестве ограды для участков. Эти изгороди с годами становились всё выше и крепче.

Я ехал в полузаброшенный шахтёрский городок Риал-де-Каторсе, чтобы узнать про запретный кактус. «Королевская шахта номер 14» — так можно перевести название этого места. Оно упоминается в книгах Карлоса Кастанеды.

Здесь собирают галлюциногенный кактус пейот, использующийся в индейских мистериях. Пейот не одуванчик, под ногами не растёт. Его нужно искать. Раньше на поиски пейота индейцы тратили много дней. А обнаружив, охотились на него с луком и стрелами, как на дикого зверя. Это было частью ритуала, позволявшего общаться с миром предков. Пей-от содержит мескалин. Вызывает галлюцинации, эйфорию и мистические переживания. Как все наркотики, губителен для здоровья. У человека начинает кружиться и гудеть голова, бешено колотится сердце, слабеет желудок, тело лихорадит, а мысли путаются. Мескалином можно отравиться насмерть.

После выхода эзотерических книг Карлоса Кастанеды в Риал-де-Каторсе начали приезжать энтузиасты из разных стран. Я заметил, что вокруг города стоят десятки палаток, а любители кактусов ползают по кустарникам. Но найти пейот трудно, а употребление его, как в Мексике, так и в США, ограничено законом. Лишь для некоторых индейских племен сделано исключение.

Я против наркотиков, даже лёгких. Но мне интересны традиционные ритуалы. Поэтому тоже решил поиграть в индейцев и на всякий случай заглянул в кусты. Заранее выяснил, как этот кактус выглядит. Lophophora Williamsii, небольшой зелёный шарик без колючек. В засуху втягивается под землю, оттого и найти сложно. В России его выращивать запрещено. У нас индейцев нет, зато есть кактусоводы-любители. Вырастить одну штуку на подоконнике можно, но два кактуса — уже статья: незаконное культивирование в крупном размере.

Ни в кустах, ни на поле пейот мне не попался. Это ничего. Мало ли какую чепуху увидишь, объевшись кактусами? Зато город показался интересным. Старинный, малоэтажный, тихий. Названия магазинов написаны не на вывесках, а намалёваны на каменных стенах. Самые сильные впечатления оставила дорога, ведущая в город. Она проходила через пробитый в горах двухкилометровый туннель с удивительной акустикой. Когда мне навстречу поехал автомобиль, показалось, что началось землетрясение и гора вот-вот обрушится. Наверное, самое страшное в Риал-де-Каторсе — это съесть пейот, а потом забраться в этот туннель. Не то что предков, всадников апокалипсиса можно увидеть с оруженосцами и обозом.

Секретная добавка в текилу

Следующий пункт на маршруте — Гвадалахара. Там производят текилу. Любимый русский наркотик — это алкоголь, даже если это текила.

Водитель подобравшего меня грузовика был одет в футболку с надписью на английском: «Собственность чирлидеров клуба „Далласские Ковбои“». Во что играют далласские ковбои, я понятия не имел. Но чирлидеры — это длинноногие девчонки, развлекающие публику во время состязаний. Какое отношение имел толстый усатый водитель к техасским школьницам? Сам он улыбался, тыкал себя пальцем в грудь и повторял:

— Ковбой!

Мы расстались, и я отправился на фабрику текилы. Существует индейская легенда, придуманная, подозреваю, продавцами алкоголя. Однажды в плод голубой агавы ударила молния, и оттуда потёк сварившийся сок. Индейцы увидели, что растение плачет, и отправились за советом к жрецам. Те глотнули сока, потом ещё. И объявили, что это слёзы богов, небесный подарок. После чего допили остаток.

Алкогольный напиток, который делали индейцы, назывался пульке. Его делали три тысячи лет подряд, пока на континенте не появились испанцы. Они привезли с собой технологию дистилляции и начали производить текилу. В XVII веке изготовление текилы запретили королевским указом из-за того, что индейцы спивались и отказывались работать. Но в 1795 году запрет отменили.

Голубая агава растёт десять лет, превращаясь в здоровенную шишку под сто килограммов. Из неё получается десять литров текилы. То есть мексиканский фермер может по календарю определить, сколько текилы растёт у него в огороде.

Cобирая урожай, листья отрубают, а похожие на ананасы плоды везут на фабрику. Там их варят на пару́ и размалывают каменным жёрновом, катающимся по кругу. Раньше этот жёрнов таскала лошадь, от напряжения оставляя после себя кучи навоза. Его собирали и кидали в размолотую массу, чтобы быстрее забродила. Теперь фабриканты предпочитают обычные дрожжи, а вместо лошади — колесо с моторчиком.

После прогонки через дистиллятор молодую текилу разливают по бутылкам. Другую часть выдерживают в вощёных или дубовых бочках. В вощёной бочке текила остаётся прозрачной. В дубовой — приобретёт желтоватый цвет; чем дольше выдержка, тем темнее и цена выше.

Соль и лимон — спутники текилы. Соль насыпают в ложбинку между большим и указательным пальцами левой руки, а потом слизывают. Так рот очищают от посторонних привкусов. Например, чеснока или вчерашнего перегара. Опрокинув рюмку текилы, нужно съесть ломтик лимона, чтобы смягчить жжение во рту. Но даже в Мексике не все помнят, в каком порядке нужно глотать и лизать ингредиенты. Иногда их смешивают в одном стакане. В местных барах соль с лимоном подают даже к пиву.

Передо мной поставили стол со стаканчиками и арсенал бутылок — можно дегустировать. Вместе с экскурсоводом, водившим меня по заводу — кажется, его звали Мигель, — выпили пару стаканов. Заели лимоном. Потом попробовали ещё несколько видов текилы на брудершафт.

Провожая меня в гостиницу, Мигель смахивал слезу:

— Амиго, куда ты едешь?! Оставайся в Гвадалахаре. Я устрою тебя на работу в местный университет. Будешь преподавать русский язык и географию. Женишься на мексиканской сеньорите. Знаешь какие у нас сеньориты? — Мигель рисовал в воздухе контуры сеньориты. Получалось нечто округлое, похожее на снеговика. Я из вежливости поцокал языком. Но решил, что сходить с маршрута пока рано.

Древности по сходной цене

С севера Мексики я направился на юг. Зелени здесь было больше, а местные жители вместо текилы пили мескаль. На вкус похоже, но мескаль производят из разных видов агавы, а текилу только из голубой. То есть текила — более благородный напиток. Если можно так говорить о жидкости, переборщив с которой рискуешь проснуться женатым на мексиканке. А это так себе удовольствие: у мексиканок взрывной характер и множество родственников в сомбреро.

У входа к руинам Монте-Альбан расселись продавцы соломенных шляп, берущих название от испанского слова «сомбре» — «тень». Эти шляпы достигают диковинных размеров. Самые большие сомбреро, метрового диаметра, уже никто не носит. Они остались лишь в голливудских фильмах и у профессиональных музыкантов. А когда-то их носили бойцы мексиканского сопротивления, сражавшиеся с американцами-гринго. Шляпы защищали от палящего солнца не только бойца, но и оружие. Мало ли, винтовка раскалится или патроны в патронташе нагреются и начнут взрываться.

Информационная табличка на нескольких языках запрещала покупать с рук антикварные раритеты. Используя табличку как бесплатную рекламу, рядом с ней сидел усач в гигантском сомбреро.

— Псс, сеньор! — громко зашептал он в мою сторону. — Не желаете приобрести старинные предметы?

Я тащил рюкзак с туристическим барахлом и покупать индейский антиквариат не видел смысла. Хотя жара была такой, что от сомбреро, пожалуй, не отказался бы.

Монте-Альбан — один из первых городов доколумбовой Америки. Он был основан в V веке до н. э. и процветал тысячу лет, затем по неизвестным причинам опустел. Его руины стали частью горы, поросшей белыми цветами. Отсюда и название Монте-Альбан — «Белая гора».

Здесь жили древние сапотеки. Выращивали бобы и кукурузу, разбирались в лекарственных травах. Построили пирамиды и обсерваторию. У них была письменность, похожая на иероглифы майя. Жрецы сапотеков общались с богами при помощи растений-галлюциногенов.

Сапотеки до сих пор остались в этих краях, но не выглядят людьми, способными построить пирамиду или хотя бы объяснить, для чего она нужна. В этом я вижу трагедию человеческой цивилизации — целые народы уходят, оставив после себя невнятные каменные насыпи. Наверняка у сапотеков были свои мудрецы, философы, поэты, юмористы. Но по музеям двух Америк разлетелись лишь зловещие статуэтки чудовищ.

Испанцы выстроили рядом с индейским городом свой собственный, колониальный. Называется Оахака. Город и окружающую его долину конкистадор Эрнан Кортес объявил своей собственностью. При застройке Оахаки испанцы взяли за основу тетрадь в клетку: все улицы параллельны и перпендикулярны. Дома одно-, двухэтажные, а кварталы похожи друг на друга. Квартал по-испански — «куадрас». Если спросить дорогу, прохожие отвечают так: четыре куадрас прямо, три налево. Поиск нужного места напоминает игру в морской бой.

В квадратно-гнездовой планировке есть исключения — например, площадь Конституции с кафедральным собором. По вечерам там собирается весь город. Играет музыка, летают воздушные шары, продаются футболки с портретом субкоманданте Маркоса.

Этот Маркос — легендарный местный Че Гевара. Даже звание взял себе похожее, став идейным наследником революционера. «Субкоманданте» означает — «заместитель командующего». Командующим был сам Че Гевара.

Маркос — борец с глобализмом, выступавший за национализацию природных ресурсов Мексики, за соблюдение прав индейцев, за борьбу с диктатом США и МВФ. Своё лицо субкоманданте не показывал, всегда появляясь в чёрной балаклаве. Его личность установили — это писатель и философ Рафаэль Висенте. Но смысл анонимного Маркоса в том, что им может быть кто угодно: писатель, солдат, фермер. Надел балаклаву — и ты Маркос, можешь продолжать сопротивление, бегая по горам в окрестностях Оахаки.

Святые неугодники

В окрестностях города Сан-Кристобаль-де-Лас-Касас живут племена майя. Их цивилизация была одной из крупнейших и наиболее развитых в доколумбовой Америке. Майя жили на юге нынешней Мексики и на всей территории Центральной Америки. Плотность их городов была такой же высокой, как в Европе. Считается, что к приходу испанских конкистадоров майя уже были в упадке. Хотя теперь, когда их цивилизация разрушена, а древние города опустели, можно говорить что угодно.

Нынешние майя — народ деревенский. Женщины носят мохнатые чёрные юбки, красные пояса и цветные блузки, а на головах — подобие чалмы. Мужчины ходят в чёрных куртках, с холщовыми сумками через плечо.

На площади деревни Чамула шумит рынок.

— Сеньор! Бананы. Манго. Герильеро Маркос. Недорого.

На прилавках фрукты и поделки — тряпичные куклы в чёрных масках и с деревянными автоматами наперевес. Неуловимые партизаны субкоманданте Маркоса. Мне говорили, что он скрывается где-то в здешних горах.

Я пересёк площадь и подошёл к зданию церкви. С виду обычная церковь, христианская. Разрисована цветочками. Открыв тяжёлую дверь, я зашёл внутрь. На кафельном полу церкви лежало сено. На расставленных среди сена булыжниках горели зажжённые свечи. Молящиеся сидели на коленях, раскачивались и тихо бормотали.

В алтарной части были установлены фигуры, напоминающие библейских святых. Одеты в длинные балахоны с цветными лентами и зеркальцами. Украшены электрическими гирляндами, перемигивающимися под звуки шарманки. В руках святые держали пучки сухой травы и связки кукурузы. Майя считают, что боги создали людей из кукурузы. Для деревенских жителей католические статуи символизировали древних богов. В центре находился главный из них — Сан-Хуан Батиста (Иоанн Креститель), он же бог земледелия.

У собравшихся в зале крестьян я заметил в руках куриные яйца. Ими водили вокруг головы и тела, а потом разбивали скорлупу. Считается, что, если обряд проведён правильно, желток должен почернеть от вышедшей из человека дурной энергии. Но когда дурноты накоплено много, яйцом не обойтись — нужна целая курица.

Старая индианка вытащила из корзины живую курицу и стала натираться ей как мочалкой. Затем прижав шокированную курицу к животу, старуха пошевелила губами, а потом резко свернула птице голову. Та потряслась в конвульсиях и затихла на покрытом сеном полу.

Возле алтарей с горящими свечами стояли бутылки с кока-колой. Отпив из бутылки, индейцы отрыгивали, чтобы плохая энергия покинула тело окончательно.

Возле входа стояли три стеклянных короба с куклами, изображавшими католических святых. Эти святые были в простой одежде без украшений. Кисти рук у них были отрублены. Рядом на полу стояли колокола. Стена из горящих свечей огораживала безрукие фигуры и колокола.

— Что это значит? — спросил я пожилого мексиканца.

— Сеньор, они арестованы, — просипел он. — Их перенесли сюда из старой церкви, стоявшей на холме у кладбища. В церковь ударила молния, и она сгорела. Святые были неправы. Они должны были оберегать храм, но не выполнили свою работу. И колокола молчали, хотя во время пожара должны были звонить. Теперь расплачиваются.

Как меня напугало чудовище за изгородью

Ещё одни руины майя посреди тропического леса — город Па-ленке. Сюда я добрался под вечер, когда археологический парк был закрыт. Пришлось заночевать на ближайшей ферме вместе с другими туристами. Одни, как и я, опоздали, другие жили здесь давно, каждый день пробираясь к руинам через джунгли.

Кому не хватило место в комнатах, ночевали в гамаках во дворе. Это было не страшно — на юге Мексики тёплые ночи. Когда стемнело, воздух наполнили таинственные звуки леса: визги, крики, уханье. Больше всего пугало громовое рычание какого-то зверя. Что за существо могло издавать такие звуки? Голодный ягуар? От агрессивной тьмы нас отделяла ненадёжная деревянная изгородь фермы.

Мне захотелось записать грозный рев на диктофон для радиорепортажа.

— Стой! Куда?! — кричали мне туристы, видя, как я взялся рукой за ограду. Но чужой страх подействовал на меня ободряюще. Я перелез через жерди и шагнул в темноту.

Вытянув перед собой диктофон, я медленно шагал вперёд, воображая себя отважным журналистом и стараясь не провалиться в яму. Вдруг яростное рычание раздалось совсем близко. На мгновение окаменев от неожиданности, я бросился назад и одним прыжком перемахнул спасительную ограду фермы. Казалось, тусклый свет электрической лампы отпугнёт чудовище, как защищали первобытных людей разведённые костры. Зверь не последовал за мной, и вскоре рык затих. Остаток ночи прошёл спокойно.

Утром мы все отправились в археологический парк. Остановив одного из работников парка, я спросил:

— Что за чудовища живут в местном лесу?

— Издают такие громкие звуки? Р-р-р, ух-ух, р-р-р?! Это самцы обезьян сарагуато. Чёрные ревуны. Так призывают самок и отпугивают соперников, — ответил работник. Получается, что ночью я испугался небольшой обезьяны размером с пуделя.

Парк Паленке обширен. Здесь сохранились дворцы и храмы, пирамиды и башня обсерватории — всё это посреди джунглей. Часть территории расчистили для туристов, но многие руины остались в первозданном виде: заросшие мхом, с корнями деревьев, разрывающими старые камни.

На барельефах майя можно разглядеть иероглифические надписи. Это письмо напоминает квадраты с закруглёнными краями. В каждом квадрате рисунки: лица людей, морды животных, части тел, орудия труда. Несмотря на таинственный и неприступный вид рисунков, их удалось расшифровать. Надписи сообщают, какими молодцами были здешние правители и как много городов завоевали.

Майя жили по всему полуострову Юкатан. В каждом местном посёлке можно найти следы их древних городов. Мексиканское правительство не планирует откапывать все постройки майя. Иначе их придётся охранять, восстанавливать, проводить исследования. Всё это дорого. Поэтому часто из-под земли торчит лишь верхушка башни или пирамиды. Мало кому известно, что эти деревенские руины вообще существуют.

Самые частые посетители забытых городов — птицы и звери. В древних руинах мне попалась ядовитая змея экуней, она же — звездохвост. Змея с ленивым интересом смотрела на меня и шевелила длинным хвостом. Я захотел её измерить, но не было рулетки. Удава из известного мультфильма измеряли в попугаях. Если взять самого крупного попугая, амазонского ару, то его ширина — сантиметров восемь. Значит, удав длиной в 38 попугаев был трёхметровым.

Я снял кепку и положил рядом со змеёй. Звездохвост презрительно шикнул и пополз мимо кепки. Раз, два… — считал я. Вышло, что длина змеи — двенадцать кепок. Около двух метров. Меньше, чем у удава, но всё равно впечатляет. Хвост ещё долго волочился по земле, прежде чем исчез в расщелине между камней.

Примечания

1

Это бомба! (исп.)

2

Хорошо (исп.).