Бессильный чемпион. Том 1

Григорий Володин, 2021

Ты спас вымирающее человечество. Перебил полчища демонов, одолел их Генералов, сбросил в лаву главгада, а затем оказался в другом мире, ослабленный, без доступа к местной силе. Все вокруг по привычке называют тебя Бесенком и с насмешкой кличут чемпионом. Так почему бы им не стать? Чемпионом по прозвищу Бес.

Глава 8

Вызов

Мигом оказываюсь в кольце пятерых парней. Один из них — тот самый, что свежим мясом меня вчера обзывал. Явно подготовленная засада. Сейчас будут тушить скопом.

— Я не слышу ответа? — взбрыкивает любитель свежатины. — Оглох?

— Все видели. На княжну Бородову лупы выпучил. Ей неловко было.

— Да как ты смеешь? Совсем оборзел?

Скучающе вожу глазами по надменным лицам придурков.

— Молчит подонок, — цедит сквозь зубы самый широкоплечий.

— Похоже, тут наглядный представитель вида Простолюдин зазнавшийся, — острит конопатый. — Ну скажи нам на милость — возомнил себя выше столбовых дворян?

— Приходится, — вздыхаю. — На дне-то все места заняты.

Пара парней справа угрожающе стискивают кулаки. Ко мне почти вплотную подходит самый широкоплечий. Едва не тычется носом в щеку.

— Умный, смотрю, — рычит. — А слабо себя на ринге показать?

С трудом сдерживаюсь. Так и хочется откинуть голову и разбить лбом его задранный шнобель. Только эта ребятня и ждет, что первым проявлю агрессию. Тогда смогут не сдерживаться, а меня еще вдобавок и отчислят. Фигушки, козлы.

— Вообще ум обычно не кулаками доказывают, — смотрю ему в глаза. — Но согласен, некоторые дебилы по-другому не понимают доводы.

— Рот закрой, — он поднимает руку и пытается хлопнуть меня по лицу.

Хватаю в воздухе его пальцы и выворачиваю наизнанку.

— У-а-а, — скулит юноша.

За миг до того как сломать фаланги, кидаю парню в лицо его собственную руку. Ладонь шлепает по губам.

— Кажется, это твое.

Он отшатывается и вертит ошалелыми глазами. Я вскидываю кулаки к лицу. Еще миг — и на меня кинутся его друзья.

Ледяной голос откуда-то из-за их спин остужает всех мигом:

— В честь чего столпотворение?

Кольцо мгновенно разрывается. Моим глазам открывается строгое лицо Светланы Бородовой. Она надвигается во главе треугольника девушек. Все члены свиты как на подбор — стильные, изящные, с соблазнительными фигурами. Средоточие стольких шикарных форм в одном месте заставляет меня сглотнуть.

— Княжна, — осаждающие меня парни скопом приветствуют Белоснежку. Их глаза блестят от щенячьей радости. Потом все поворачиваются в мою сторону с вопросом в глазах: мол, чего молчу, и я медленно киваю.

— Светлана.

Широкоплечий тихо шипит сквозь стиснутые зубы:

— Пролетариат долбаный.

Не обращая внимания, девушка глядит на меня.

— Мы знакомы? — ее волшебные золотые глаза слегка прищуриваются.

— К сожалению, не довелось. Разве что мы как-то пересеклись на одном чемпионате, — озабоченно опускаю взгляд на ее туфли. — Осторожно, не поскользнитесь — здесь желчи немерено натекло.

Бледно-красные губы княжны трогает едва заметная улыбка. Она ничего не говорит, будто ожидает. Правда, пора и представиться.

— Артем Бесонов. Но местные зовут меня Простолюдин.

— Не беспокойтесь, княжна, — вставляет конопатый. — Скоро мы поучим его манерам.

— Как именно? — Светлана даже не смотрит на него. Равнодушный взгляд скользит по моему лицу. Прямо как недавно мой бегал по ее невозмутимой маске. И с чего бы? Возвращает ответочку?

— Поединок… — Конопатый нагло ухмыляется мне в лицо. Мол, теперь не отвертишься — все слышали, стремно будет.

— А ты принял вызов? — вопрос ко мне.

— Ага, — пожимаю плечами.

— Ты можешь отказаться, — замечает она. — Все в курсе о твоей временной недееспособности.

Прямо все-все? Ничего себе здесь сарафанное радио. Но после обвинения в инвалидности отказываться нельзя. И уверен, она понимает. Только зачем специально подводит к драке?

— Так я уже местная звезда? — ухмыляюсь. — Значит, нельзя оставить вас без концерта.

Девушка мерит меня взглядом. И вдруг она подкладывает мне жирную свинью:

— Со всеми пятью?

— Чего? — Выпучиваю глаза. Нет, малышка, правда, ты чего?

Теперь она смотрит только на конопатого:

— Вы же все по очереди собрались с ним спарринговаться?

— Э-э-э… да? — парень сам в шоке и словно просит подсказку, как ему ответить.

— Хорошо, приятного боя, — Светлана резко отворачивается и уходит. Ее белые волосы колыхаются, как плотный занавес бушующей метели.

На лице конопатого улыбка до ушей.

— После уроков — клуб войстези, люмпен. Приходи, если не трус.

Вот же подстава! Впечатление, что я в молодежный сериал попал. Почему тут не учатся ленивые мажоры? Целая школа спортсменов и рукопашников, и уже пятеро саммистов меня на ринг вызвали.

На следующих уроках я серьезно задумываюсь. Не знаю, какой резон у Светланы подставлять новенького. Может, тоже не терпит простолюдинов? Или лично я так взбесил. Еще ее вроде бы Бесенок на всероссийском сделал. Хм, по замороженному лицу не поймешь.

Откуда знаю Светлану? Да ниоткуда. Однажды в Страшном мире ее брат, демоник Шприц, помог мне заманить на обрыв стадо борвасов. Это тупые, медлительные твари, хлюпающие отвисшими ушами. Симпатичными рожами и блистательным умом напоминают зомбаков из ужастиков, которые на предпоследней стадии гниения, когда руки и ноги еще не отвалились. Так вот загнали мы демонов на вершину утеса и давай скидывать эту рычащую-мычащую-чавкающую толпу в ревущие воды внизу. От каждого нашего удара рвалась дряхлая коричневая плоть, брызгали фонтаны крови, будто долбили топорами коровьи туши без шкур.

Кружилась поднятая пыль, выли твари, кипела река, утапливая сброшенных демонов. Как раз шли паводки, талые снега придали сил течению. У захлебывающихся демонов не было и шанса против ревущего потока. Я еще тогда не обзавелся «Громовыми когтями» — пока что не замочил Генерала Швара. Вот и пришлось заняться полезным физическим трудом. Брал больше, кидал дальше этих борвасов.

Помню: когда от моего удара наотмашь распрощалась с телом очередная брызгающая зелеными слюнями голова, другая тварь зацепила Шприца. Прошлась когтями по его куртке, точно по нагрудному карману. А там как раз лежала фотография его сестренки-малышки. Еще перед всей этой пестрой вопящей кучей Шприц доставал блеклую картинку. Вдохновлялся личиком сестры на грязную работу. Мельком и я глянул на розовые щечки и белоснежные, как у брата, волосы. Даже позавидовал — у меня-то не осталось фото ни сестры, ни родителей. Не успел забрать из разрушенного дома.

Когти самого Шприца даже не задели, но карман вместе с фотографией вырвали. А тварь летела уже с обрыва — Шприц на инстинкте выпнул тушу. Ну, я и сиганул за ней в реку. Не думая, не размышляя.

Еще в полете перехватил сжатую когтистую лапу, дернул со всей силы, вырвав сустав из плеча. На глаза попали брызги горячей крови. Плюх! Водоворот из кипящей пены и орущих борвасов принял меня шумным плеском. Повсюду белые гребни, вытянутые в крике чудовищные рты, бешено дергающиеся конечности. Я едва не захлебнулся, одной рукой одновременно отбиваясь и плывя. Держа оторванную лапу над головой, пытался вырваться из речного капкана. За десять бешеных гребков удалось.

Дождался Шприца, растянувшись на берегу. Пока обсыхал, думал: как он рад будет — как-никак фото сестры уберег. Но нет, не угадал: мне с претензиями выступили, что, видите ли, я его бросил разбираться с остатком стада. Я ему в ответ листок показал — мятый, с брызгами крови и с оборванными краями, но целый. Его не впечатлило — достал одну из походных сумок, что мы в кустах оставили. Откопал среди консервов и шмоток толстенький фотоальбомчик и помахал перед моим носом. Там и мама с папой, и сестренка с плюшевым мишкой, и собака с кошкой. Оказывается, фотографии ему передают родители. В отличие от моих родных, его семья выжила и постоянно шлет из лагеря выживших снимки себя радостных и живых. Короче, Шприц меня даже предателем обозвал. Как… но вот как? Тьфу, до сих пор бесит. Плюнул я тогда на Шприца и фото ему не вернул. Так и прошел весь путь демоника с детским лицом Светланы в кармане сумки. До самого Эразина донес. Берег до последнего мятый глянцевый листик с беловолосой девочкой, правда, что толку-то? Лава наверняка его сожгла.

Последний звонок. Встаю из-за парты и натыкаюсь на вытянутые поперек прохода ноги Журавлевой. М-м-м… едва не облизываюсь на эти овальные икры, обтянутые капроном.

— Массаж ножек? — предлагаю.

— Что? — хлопает ресницами красноволосая Виктория, затем тут же убирает ноги под парту. — Не надо! Спасибо!

— Не за что, — улыбаюсь я. — Хорошего вечера.

— И тебе, — она вдруг приподнимается, словно что-то вспомнив. — Это у тебя же сегодня бой?

— Бои, если точнее, — любуюсь ее оторвавшейся от стула упругой попой. — А ты случайно не знаешь с кем?

— Как это с кем? — округляет она большие глазки.

— Интересны их учебный курс и уровни в саммо, имена не так важны, — вздыхаю. — Мне они просто не представились. Совсем невоспитанные парни.

— Все на первом курсе, Ученики, — задумчиво перебирает Вика красную прядь. — Хотя нет: один вроде Воин уже.

— Конопатый? — предполагаю.

— Да, Сергей из Борнов.

— Спасибо, — застываю на полушаге. — Придешь посмотреть?

Она вздергивает подбородок чуть не до потолка.

— С чего бы? У меня плотное расписание.

— Да, конечно, — не спорю. А то еще вспомнит массаж утренний и тоже решит наехать. Шестого поединщика вдобавок мне сегодня не надо.

В кабинет врывается девушка с большими раскосыми глазами и рыжей копной волос. Сама тяжело дышит, грудь первого размера ходит волнами под блузкой.

— Виктория, идешь? — пыхтит она, как ежик. — Маргарита заняла нам места у канатов. Давай быстрее, а то все пропустим. Новенького уже наверное бьют… Ой!

Она замечает меня и мигом краснеет. Журавлева тоже пунцовая, но сама сидит прямая как сосенка, подбородок не опустила, глаза сверкают. Гордая, страшно гордая. Обожаю таких!

— Еще нет, пока не бьют, — ухмыляюсь я рыженькой и гляжу на Журавлеву. — А вы тоже делали ставки?

— Ставки? — хлопают обе глазами. В дурочек, что ли, играют? Уверен, все благородные на курсе уже внесли свою лепту в тотализатор, ну или хотя бы слышали о нем.

— Краем уха уловил, как ученики ставили, когда я вылечу из лицея, — задумываюсь. — Виктория, поспорим, что твоя ставка обломится?

— Ты так уверен, что я участвую в этом? — изгибает она брови.

— Ага, — провокационно. — Или поспорим на то, что ты не ставила?

Виктория хмыкает и отворачивается. Нарочито медленно собирает в сумку тетрадку и ручки.

— Если проиграю — прилюдно унижусь напоследок.

Она тут же оборачивается. Глаза горят задором.

— Как унизишься?

— Как угодно, — пожимаю плечами. — Хоть ручку с пола подниму.

— Это не унижение, — быстро вставляет она. — Это услужение. Не каждый простолюдин достоин.

— Как скажешь, — закатываю глаза. Ох, уж эти барские замашки. — Выбери сама.

— Н-у-у, — вдруг облизывает губы. — Поцелуешь мне подошвы туфель. Прилюдно.

— Вика? — ошеломленно восклицает подруга.

Виктория краснеет еще гуще.

— Он заслужил, Таня! — оправдывается. — Ты с ним не учишься и не знаешь, какой он!

— Ладно. — Мне терять нечего. Проигрывать все равно не собираюсь. — Тогда если не вылечу, сделаешь мне массаж.

— При всех не буду, — заявляет Вика.

— Что ты, госпожа, я не настолько безжалостен, — скромно опускаю взгляд. — В моей комнате. Но за анонимность массаж будет всего тела.

— Не соглашайся, — рыжая машет рукой. — В комнату простолюдина идти… Слухи пойдут! Не отмоешься. А твоя ставка уже на завтр…

Резко замолкает, но самое интересное уже сболтнула. Завтра кончается поставленный ею срок? Ух, получается, мне надо всего два дня продержаться — и эти нежные тонкие руки пройдутся по моей коже. От предвкушения уже свербит в груди. Гормональный взрыв на ночь обеспечен.

— Сегодня он дерется с четырьмя Учениками и Воином, — отмахивается Журавлева. — Если не на своих двоих — его «скорая» вывезет.

Тяну быстро руку, пока железо горячо.

— Так договорились?

— Да, — решается она.

Ее длинные пальцы оплетают мои. Скоро я их почувствую не только на ладони. Уже сейчас фантазии бурлят в голове. Как наяву представляю весь приятный процесс. Ласковые касания рук, трепет свисающих надо мной распущенных красных волос, вид широко расставленных длинных ножек без колготок, да, уговорю ее снять эти капроновые чехлы, а может, и не только их… Ох, надо попридержать воображение, не хватало ещё кончить по дороге к клубу саммо. В мокрых хлюпающих штанах драться совсем не комильфо.