Три подруги и разбитое зеркало

Грета Раш (2024)

Ди и Ниса приложили много усилий, чтобы найти свою подругу, и, казалось бы, встреча не за горами, но всё пошло не так, как ожидалось. Девушки обнаруживают раненого мужчину в лифте, а муза вновь исчезла в неизвестном направлении. Сразу после этого похищают зачарованное зеркало, которое оказывается уничтоженным в результате ошибки. Ди вынуждена отправиться домой к отцу, а тем временем по городу бродит известный убийца по прозвищу Чума, от которого ещё никто не уходил живым. Кто его следующая жертва? Почему легендарного мстителя так не любит Совет? И как с ним связан главный вампир города? В третьей книге вскрываются тайны прошлого, выходят из-за кулис настоящие злодеи и мир оказывается на грани разрушения. Вас ждет самая неожиданная развязка, потому что… всё не то, чем кажется на самом деле. И доверять нельзя даже себе. Третья часть серии, продолжение книги «Три подруги и древнее зло».

Глава 7

— «Шанхай»? — переспросила я с сомнением и не удержалась от колкости: — Это что, название твоего гастролирующего цирка?

— Нет, любовь моя ехидная, — он рассматривал меня так, словно видел впервые.

В его глазах больше не было привычного дружеского тепла, как не было вообще ничего хотя бы отдаленно человеческого. Передо мной стоял бог, пусть и потерявший власть, пусть находящийся в изгнании вдали от дома. Но с таким взглядом он больше не мог быть ни кем иным, кроме как высшим существом. Очень злым высшим существом, одним из тех, кого боялись не только люди, но и мы.

— «Шанхай» — это мой ночной клуб и мой главный офис по совместительству. Здесь я веду все свои дела.

— В подвале? — я закашлялась. — И кто твои главные партнеры — крысы и тараканы?

— Подвал находится под «Шанхаем», — спокойно ответил Макс. — Здесь тебя никто не найдет, и никто не услышит. Призывать свою магию также не пытайся. Всё обтянуто серебряной сеткой в несколько слоев. Сквозь неё никому не пробиться.

— Пить хочу, — потребовала я, упираясь затылком в стену. — И мне холодно.

— А принцессы очень капризные, не правда ли? — хмыкнул бывший друг, убирая зажигалку.

Справа вновь кто-то завозился и Макс бросил в его сторону:

— Не надо, я сам. Ты свободен.

Тот, другой, ничего не сказал, молча нас покинув.

Дверь открылась и захлопнулась.

Мы остались вдвоем.

Макс отошел, чем-то зашуршал в самом дальнем углу наискосок, а после вернулся и присел напротив меня на корточки.

— Я знаю, что тебе очень плохо, — начал он, скривив губы в улыбке. Каждое его слово звучало как издевка, но хотя бы в любовь больше не пытался играть.

— И чем дольше я с тобой разговариваю, тем хуже мне становится, — слабость была такая, что хоть сейчас вырубайся, но я держалась как могла. — Ты как яд. Как отвар из мухоморов.

— Тебе никто не говорил, что нельзя дерзить и раздражать человека от которого зависит вся твоя жизнь? — деланно вежливо поинтересовался Макс, но я слышала, как постепенно накапливалась его ярость, готовая вот-вот выплеснуться за край.

Он взялся за предмет, который принес из угла, потянул за верхнюю часть и по глазам резанул резкий белый свет.

Это включился кемпинговый фонарик.

Поставив его на пол, Макс удовлетворенно вздохнул.

— Так лучше? — любезно поинтересовался он.

— Да мне и в темноте было неплохо, — пробормотала я.

Бывший друг покачал у меня перед глазами бутылкой с водой, а после убрал её, поставив в отдалении, на таком расстоянии, чтобы я не могла дотянуться, не вставая. А подняться сил не было, и он это знал.

— Давай поговорим! — с задором предложил он.

Несмотря на всю сложность ситуации, во мне проснулась Ниса, а точнее её вредность. Вредность человека, который умел договариваться исключительно с детьми.

— Иди, с бродячими псами общайся, может, научишься у них чему-нибудь, например, доброте.

— Мне нужна Фируса, — очень серьезно произнес Макс, проигнорировав моё наставление. — И нужна не просто очень, а конкретно сейчас.

Я зло расхохоталась и попыталась вытянуть затекшие ноги. К дрожи и холоду почти привыкла, но вот сидеть в неудобной позе становилось с каждой секундой невыносимее.

— Ты сегодня не первый и даже не второй, кто пришел ко мне с этим вопросом, — прекратив смех, простонала я, запрокидывая голову. — Братец тебя опередил. Опять.

— Знаю, — без проявления каких-либо признаков тревоги откликнулся Макс. — Вас заметили мои волки. Поэтому и пришлось действовать кардинально.

— Парочка у окна? — поморщилась я, припоминая посетителей кафе, из которого меня унесли без спросу.

— Ага, — не стал скрывать Макс. — Они доложили мне о вашем появлении, и я отдал приказ в срочном порядке тебя забрать. Неля зашла следом за тобой в туалет, оглушила, а после вынесла через черный ход. Её в том кафе хорошо знают и вопросов лишних не задают.

— Надо же! — с надрывом воскликнула я. — Угораздило же притопать на обед к твоим мохнолапыми! И кто же она такая, эта твоя Неля? Еще одна постельная игрушка? Не перебор ли? Всех баб не перетрахаешь, Максик. Побереги себя.

Пожелания остались не услышанными.

— Неля — это Соль.

— Кто? — слабо прыснула я со смеху. — Приправа?

— Соль — воплощение солнца у древних скандинавов, — решил взяться за мое просвещение Макс. Очень вовремя. — Есть еще Мани — олицетворение луны. Согласно мифу, Соль и Мани бегут по небу, вечно преследуемые двумя волками, сыновьями Фенрира. Когда волки догонят и проглотят солнце и луну наступит рагнарёк, конец света.

Я подумала, что тема конца света слишком часто всплывает в разговорах в последнее время.

— И при чем здесь эта дамочка, из-за которой у меня теперь невыносимая головная боль? — вяло оскалилась я.

— У волков-оборотней Соль и Мани — это что-то вроде должностей, почетные звания, обозначающие принадлежность к доминантам стаи и приближенность к вожаку. Соль — женский пост, Мани — мужской. Вожак может сам выбрать Соль и Мани, а может назначить бои. И тогда победители, мужчина и женщина, займут позиции по правую и левую руку вожака. Станут его помощникам. При недееспособности вожака право руководить стаей переходит в их руки до тех пор, пока вожак не вернется. В этом есть некоторая метафоричность, не находишь? Если так подумать, то получается, что конец света наступит тогда, когда будут уничтожены носители законной власти.

— То есть, эта паршивка — главная у вервольфов? — заключила я.

— Она третья в иерархии стаи, — уточнил Макс. — Мани выше её, потому что мужчина.

— И здесь всё сексизмом пропитано, — я приложила руку к животу, решив проверить целостность ребер, под которыми болело так, словно эта самая Неля от души попинала мою бесчувственную тушку и только после этого приволокла в подвал.

— Мужчина всегда будет сильнее женщины, — заявил Макс. — Например, я всегда буду сильнее тебя. И ты, как бы не старалась, всё равно не сбежишь от меня.

— Да, конечно, — горько усмехнулась я. — И сидение на холодном полу в окружении сырости и плесени это подтверждает.

— Хватит болтать, — Макс выпрямился. — Рассказывай всё, что знаешь. Или, — он вытащил из кармана складной нож и выщелкнул лезвие, холодно блеснувшее металлом в свете фонаря. — Мне придется вытащить эти сведения силой.

Мои челюсти дрогнули и сомкнулись, да так, что аж зубы заболели.

Стало страшно. Очень страшно. Потому что я видела — он не шутит. Макс действительно был готов применить пытки.

Вот только имелась некоторая загвоздка…

— Мне нечего рассказывать! Правда нечего! Мы спрятали Руську в квартире моей дальней родственницы. Когда позвонил Гриша и намекнул, что её подстрелили, мы рванули к ней, но по пути твои ручные волчата нас сцапали, о чем ты не можешь не помнить! Сбежав, мы добрались до укрытия, но её уже там не было.

— Дальше, — холодно приказал Макс, поигрывая ножичком, остроту которого мне отчаянно не хотелось проверять на себе.

Я сглотнула вязкую слюну и покорно продолжила:

— Я решила, что Фируса сбежала с любовником…

— Почему ты так решила? — требовательно перебил меня Макс.

— В квартире были некоторые признаки… эм… присутствия мужчины. Поднятый стульчак, разложенный диван, винный колпачок, — перечислила я. Макс покивал, вслушиваясь в мои слова, а после жестом показал продолжать рассказ.

— Потом мы отправились в квартиру Руси, чтобы проверить на месте ли её документы.

— И как? На месте? — он насмешливо выгнул черные брови.

— Мы забыли проверить, — признаваться в собственной глупости было неприятно. И в другой ситуации я бы его послала, но сейчас в руке Макса был нож, а я сидела на полу, борясь с дрожью и слабостью, и пытаясь сотрясаться не совсем уж сильно.

— Тебе надо проводить меньше времени с подружками, — презрительно выдохнул Макс. — Тупеешь на глазах.

Я замялась, но честно ответила:

— Мы забыли обо всем, когда обнаружили записку.

— Любовное послание? — предположил Макс, но быстро опроверг собственные слова. — Хотя нет, вряд ли. Эта дрянь не способна поддерживать стабильные отношения с тем, кому хватит душевных сил ваять ей любовные послания.

— А ты способен? — обиделась я на его слова. — Ты, который признавался мне в любви, а до этого долгие годы изображал моего лучше друга, сидишь передо мной с ножом в руках! Ты обо всем забыл? Забыл, как помогал мне с проектами в университете ночами напролет? Как врал моей бабушке, чтобы мы с Нисой могли пойти на вечеринку? Как ехал ко мне через весь город в четыре часа утра, чтобы забрать после плохого свидания? Как хранил мои секреты? Как утешал, когда я провалила своё первое самостоятельное дело, подставив клиента? Это всё было ложью? Неужели можно так виртуозно притворяться? И для чего? Для того, чтобы по итогу закончить вот так?! В подвале?! Да чем ты лучше Фирусы?!

Макс промолчал. И молчал несколько минут, пока я переводила дух от своей пламенной речи. А после склонился и выразительно прошептал:

— Не сравнивай меня со своей подружкой. Я — гораздо хуже. Я — бог. А она — мелкая сошка, на побегушках у Совета.

— Ты не бог, пока нет собственной территории, — автоматически поправила его я, но потом до меня дошло услышанное. Я взволнованно приподнялась, но осела обратно, хватаясь за ребра. — Что? Какое отношение Руся имеет к Совету?

— Муза тебе не сказала? — лживо удивился Макс, послав мне сочувствующую улыбку. Хотя по едкому, будто разъедающему всё на своем пути взгляду было очевидно — он прекрасно знал о степени моей осведомленности. — Её семья служит Совету уже десять поколений, выполняя поручения разной степени важности.

— Не может быть, — затрясла я головой. — Этого не может быть, она бы мне сказала.

— Справедливости ради замечу, что до недавнего времени она была отстранена от семейных дел. Но рано или поздно всё заканчивается.

— Да, — поддержала его я, а после с ненавистью заявила, глядя в некогда родное лицо: — Терпение. Пули. Средство от насекомых. Хотя таких, как ты ничем не вытравить. Проще дом сжечь.

Макс резко поднялся и посмотрел на меня сверху вниз, как смотрят на улитку, ползущую под ногами, думая раздавить моллюска или дать возможность безобидному созданию спокойно уползти.

— Знаешь, что меня удерживает от того, чтобы воспользоваться этим ножом? — и он продемонстрировал мне тонкое стальное лезвие с зазубринами по центру и выемкой у рукоятки.

— Знаю, — скрывая боль за улыбкой, ответила я. — Ничего.

— В точку! — кивнул бывший друг и метко швырнул нож.