Цепи Фатума. Часть 2

Грей, 2021

UPD: пока на паузе, обновляется Темный Союз – 2023. Новое временное укрытие – контрастный город храмовников и торговцев Хорград, таит множество опасных секретов, но не лишено тайн и прошлое как союзников, так и соперников. Угасшее обладание пробуждается, а присутствие наследия Варлага ощущается все сильней. Смогут ли Ричард с Ливией и дальше бороться за свою любовь в мире, где такой союз невозможен, а все оборачивается против них? Все сюжетные линии пересекутся, будут заключены новые альянсы, а предыдущие – рухнут. Предстоящее столкновение всех сторон неизбежно в преддверии очередной битвы за Мэриел, как и наступление Фатума.

Глава 2. Два разных утра

Если бы на окнах в каморках “Червивого Яблока” имелись не то чтобы занавески, а хотя бы полуистлевшие тряпки (куда уж там до добротных ставен!), тогда нападение утра (а иначе никак это не назвать) показалось бы Сансаре не столь внезапным. Яркое и жизнерадостное — оно ворвалось сюда, вытесняя влажный полумрак, после загнало его под изъеденные короедами и мышами плинтуса и половицы. Даже растянутую по углам рыболовными сетями с богатым уловом тараканов и прочих насекомых паутину свет превратил в нечто сверкающее и не столь омерзительное. Особо преобразить сию убогую опочивальню подобное вмешательство не могло, но тепло и свет любому самому злачному месту не повредят. А уж как это живительно действует на того, кто столь долго находился во тьме и зловонии!

Девушка улыбнулась, наслаждаясь мимолетной негой, зашевелилась, потянулась, а ее колени во что-то уперлись, точнее, в кого-то. Сознание и осознание близнецами ворочались во чреве ее разума, но пока все еще не изъявили желания брыкаться столь сильно, чтобы появиться на свет, который их, кстати, вот-вот к этому побудит.

“Так… Что вчера вообще происходило? Лескро. Мы с Форти встретили в Хорграде королевского амбассадора — Викто́ра Лескро”.

Все еще дремлющий мозг никак не мог связать, отчего же встреча с Лескро связана с тем, что сейчас в ее постели кто-то есть. И кто-то — вовсе не ее братец Фортиан. Подобная близость с другим мужчиной ей показалась неожиданной, даже невозможной, — но нет, рядом с ней наслаждался сном и покоем… мужчина. И почему-то этот тип — не кто иной как королевский приблуда.

“Вот же! Угораздило! Хотя… Осталось же что-то приятное… Что-то светлое, похожее на нынешнее утро… После долгих дней пути, призрения Фидес, ворчания редринов, гроз и ливней. А Форти сейчас, верно, уже должен закончить походы по кабакам и борделям… Интересно, кто за это заплатит? Мы ведь совсем на мели…”

Мысли снова превращались в студень. Думать совсем не хотелось. Просто никакого желания. Сансара крепко сомкнула веки и уткнулась в соломенную подушку лицом — ее наполнение воняло затхлостью и пылью.

Все нарастающий снаружи шум вновь отчетливо обретал форму Колеса, которое она часто воображала в минуты откровений, снисходивших на нее. Вот и сейчас. Ее собственная нить, нить Лескро, Форти, принцессы Ливии, Царицы Фидес, наставника и даже Короля-обладателя свивались в одну веревку; а уж затем эта пуповина (белесая, опалесцирующая, но местами кроваво-красная, как и подобает канатику жизни) с противным треском и хрустом наматывалась на колесо, вместе с другими такими же отростками, тянущимися со всего треклятого Хорграда.

Виски будто зажали в тиски. Вот уже низкопробная поэтика! А под тяжелыми веками плясали красные, белые и черные в бело-красной кайме пятна.

Тогда она снова перевернулась, затылок не столь требователен к материям, с которыми соприкасается, как и к запахам. В последний раз он прекрасно чувствовал себя на плоском камне с подвернутым плащом под шеей.

Все происходящее (или не происходящее — ведь она просто бессильно валялась в грязной постели) наконец перестало казаться таким звонким, раздражающим, чрезмерно живым.

Теперь ее лица коснулся солнечный луч, он скользил по коже девушки с излишней теплотой, не говоря уже про царапающую веки яркость. Она вздохнула и моргнула пару раз, просыпаясь — не окончательно, но все же. Еще ее пробуждению способствовали кукареканье, блеяние, ржание, цокот различных копыт, обитых железом башмаков и колес, шлепанье влажного белья и всплески помойных ведер, крики “Пирожки с требухой!” и “Прощение любых мелких грехов за всего лишь один серебряный арг!” — все это закружилось, поднимаясь к одному единственному оконцу размерами локоть на локоть, взбираясь до самого третьего этажа трактира, в котором они остановились. Когда разум пробудился, вся эта какофония перестала казаться чем-то цельным, тем самым Колесом, все вновь развалилось на фальшивые партии, неблагозвучные ноты. И она такая же — надломленный писк, визг, испорченное благозвучие, нечто отдельное, самостоятельное, уродливое и вызывающее. Узрите! Услышьте! Вот же я — во всей красе, во всем безобразии!

Девушка поморщилась, но вовсе не из-за столь бурного утра в Морабатуре, видений или соседства мужчины рядом с ней в койке. Наверное, так правильно, точнее — это правило, она всегда пробуждалась подобно, ее выдергивали из уютного гнездышка снов и мыслей, покоя и счастья, а затем, безусловно, швыряли в балаганный, безобразный и большой мир.

“С утром…” — Добрым его как-то и не назвать.

Особо одеваться ей не пришлось, ведь намедни не особо кто-то из них раздевался (она так точно). Но отсутствие на лице маски, скрывающей обычно ее изъян, вызывало легкую панику. Одно дело, что Лескро не отвернулся и не убоялся ее лика при оплывшем масленном свете вчера, иное — если он — довольный, как и любой прочий мужчина, проведший ночь с женщиной, увидит всю “красу” Сансары этим чудным погожим утром. Да, такое может его перепугать!

Но парень все еще спал, а Сансара успела найти свою маску и выудить клинки из плена жестких подушек, набитых измолотой трухой. Королевский посланник зашевелился, волосы его разметались по вовсе не белоснежному, а какому-то серо-бурому постельному белью, а обнаженные ключицы, грудь и плечи выглядывали из-под дырявого покрывала. Сансаре Лескро показался не таким уж скользким и квелым, как обычно, даже каким-то мужественным и привлекательным. Сказочным. Вы только посмотрите — само солнце влюбилось в махагон его волос!

“И вообще…” — задумалась она.

Дело в том, что расслабленное лицо Зубастика лишалось хищного оскала и крысиного азарта, которые почти не покидали его во время бодрствования, когда он смаковал очередную сплетню или в очередной раз придумывал план мести всему Мэриелу за какую-то мелкую обиду в свой адрес.

И вот в такой сонный утренний миг Сансара его застала совершенно иным. Собственным лицом в отражениях она отнюдь не любовалась, наоборот, старалась не задерживать на нем взгляд. Образы иных людей или нелюдей (ведь довольно времени она проводила в компании редринов или таких прохиндеев, кого гуммом, человеком, сложно именовать) ее внимания тоже особо не удостаивались, но тут с ней случилось что-то неожиданное — ей хотелось наблюдать за Лескро.

Все это продолжалось довольно долго, насколько ей удалось различить ускользающий зря поток времени. Но тут Сансара поняла одну простую истину — она не знала, как вести себя в подобном случае.

Будь она обыкновенной девицей, то поцеловала бы его, разбудила объятиями нежными, переходящими в страсть, но на деле девушка едва сдержалась, чтобы не спихнуть Викто́ра на пол. Его блаженство и безмятежность лишь на какое-то время вызвали в ней нечто вроде умиления, а отсутствие привычки к подобному пробуждению провоцировало ее вести себя знакомым и самым ординарным для нее образом. Но покуситься на покой Лескро девушка не успела.

Тум! Тудум! Тум!

Деревянная защелка на двери задрожала в такт ударам.

Дум! Дум! Тудум!

— Эй, Санс, эт я! — Басок Форти, как и непрекращающееся давление на дверь, теперь пробудили и Лескро, а еще кажется любовников в соседней комнате — они снова буквально взревели свою оду любви. — Зубастик, того самого, с тобой?

— А? Что? — Лескро окончательно пробудился, когда Сансара ответила братцу и двинулась к дверям. Форти уже втиснулся меж косяков, к одному из которых прислонилась девушка. Единственный глаз громилы вцепился в заспанного Зубастика.

— И тебя с добрым утром! — Наемник окинул взглядом свою сестру и посланца, натягивающего покрывало до самых ушей.

— Что-то важное? Есть новости? — Сансара решила избежать разговоров или расспросов о том, кто и как провел прошлую ночь; она прошла и точка. Неловкость лишь вызывали соседи, но перемещаться куда-то еще для разговора она не планировала, ведь их беседу никто попросту не расслышит из-за этой ненасытной парочки.

— Герцога не видать, как и всяких эльфов, — начал докладывать Форти. — Наши редрины приказов твоих не нарушили, окопались в роще за стенами. Охотники скучают, чернь — тоже. Капитул, свора Кардинала, считает золото из Флорина и Гинеи. Даже еретиков сегодня не “выгуливают”. Короче, ничего интересного не происходит… Разве что, распогодилось, но это вы и сами заметили. У трактирщика новое пиво, вчера поил нас редкостным дерьмом, бочоночными остатками. Вот, пожалуй и все.

— Про пиво — это важно… — вякнул Лескро, пыхтя под покрывалами — это он там пытался одеться, все еще стесняясь наготы аки девственница. Но на его замечание никто внимания не обратил, выйти, дабы дать тому совершить дворцовый утренний туалет, тоже никто не собирался.

— Спасибо, Форти. — Сансара похлопала того по плечу. — Вижу, ты занимался делом, а не только развлекался.

— Что-то типа того.

Соседи за стенкой неистово завизжали и зарычали, что вогнало Зубастика в краску. Да, наблюдать за этим оказалось потешней некуда. Сансара скривила губы в ухмылке, разумеется, никто этого не заметил из-за ее маски.

— У тебя есть писчие принадлежности, Викто́р? — внезапно поинтересовалась она.

— Е-есть… — отозвался тот, замерев и оставив неудачные попытки, вестимо, натянуть штаны и зашнуровать их. Сложная, почти непосильная задача, если одной рукой ты держишь покрывало, а другой пытаешься сделать все остальное. — А что?

— Рисовать умеешь? Насколько хорошо?

— Не писал портреты и пейзажи, натюрморты и…

Три глаза засверлили его столь сильно, что он замолк.

— Мы пойдем и подсуетимся насчет завтрака. А ты, будь добр, изобрази за это время портрет Корделла.

— И зачем он тебе сдался?

Она вздохнула, нет, право, этот парень ее раздражал. И почему он корчит из себя дурачка? Ей хотелось съязвить что-то вроде: “Повешу на стену!”, но она решила не тратить на препирательство драгоценное время, ведь они точно зацепятся друг за друга языками… И лучше бы это произошло не столь фигурально, а буквально, но от этого мимолетного желания она отмахнулась.

Итак, у нее родился план, как насолить Корделлу и отлучить его от поимки эльвинки Ливии. Если все получится, тогда герцог вылетит из этой игры, а на его охотничье место заявятся они. Раз уж есть основания полагать, что девчонка заявится в Хорград (если уже не оказалась тут), всем им надлежит совершить некоторые приготовления. Для Зубастика во всем этом роль тоже найдется. В конце концов, если она поймает беглянку принцессу, ей придется тащить ту обратно в Эвелир, а вот доставку послания Фидес к червяку Аргольду можно поручить Лескро, который спит и видит, как бы ему уже вернуться к жизни в дворцовом великолепии интриг и сплетен. Но не только из-за этого королевский посланник ей нужен.

Не только…

Сансара вздохнула. Из-за маски степень ее раздражения несколько скрадывалась.

— Я хочу отнести его в гильдию наемников, разве не понятно? — процедила она, правда, не столь ядовито и язвительно, как делала это обычно. — Немножко разнообразить визит Корделла в Хорград.

— Объявить охоту на самого герцога?! — Глаза Лескро округлились, он лихорадочно облизнул губы. — Я в деле!

— Правда, мне нужен залог. Поэтому я заберу твой помандер. Такая плата с тебя за еду и ночлег.

— Ох! Только не это! Только не мою драгоценность!

— А что еще мне предложить в награду за поимку? Тебя?

Форти молча осклабился.

— Не переживай, скоро он тебе не понадобится, ведь тебя ожидает дело в Игнисе, — кратко посвятила его в свои замыслы девушка. — А предстать перед Кардиналом в столь неприглядном виде тебе попросту не позволят…

— Кого-то ждет головомойка с храмовыми мальчиками! — Форти хохотнул.

— Чей бы бык яйцами размахивал! — Лескро смахнул покрывало, разозлившись, его уже не смущало нахождение в одних лишь подштанниках в их обществе. Он натянул наконец лосины и зашнуровался, с вызовом глядя на громилу. Полуобнаженным, он промаршировал по комнате, порылся в пожитках и с видом армейского генерала вручил Сансаре золотую побрякушку, цель которой при помощи нюхательных солей и ярких травяных ароматов в сердцевине спасать утонченные носы знати от вони трущоб и прочих скверных мест, например, во время всеми любимой благотворительности и прочих благопристойных дел под прищуром отвращения и брезгливости.

— Он нужен нам. Не приставай, братец.

— Ладно. Ладно. Я вовсе не против Зубастика.

— Эй, я пока еще здесь! Хватит меня так звать!

— Увидимся, Викто́р. — Девушка не стала возиться с корсетом, лишь набросила накидку, покрыла голову с короткими волосами капюшоном и двинулась к братцу.

Форти пожал плечами и последовал за сестрой.

— Он не так уж и плох в постели, — бросила брату Сансара, выходя вон и напоследок оглядываясь.

— Ишь какой! — брызнул Форти, скривившись в ухмылке; исполосованные шрамами (до или после нанесения рисунков?) татуировки на его лице зашевелились вместе с мышцами, поползли в разные стороны, а затем вернулись на место.

Радостный Лескро кивнул им вслед, уперев руки в бока, мол, то-то же.

***

Когда Ричард вошел в гостиную, все уже расположились за огромным, нет, просто гигантским столом и принимали завтрак. Этот предмет мебели и вчера, в полумраке, при маслянистом свете ламп и приглушенных сполохах камина казался парню невероятно большим, но теперь, когда тени не жались по углам, он предстал до одури нелепым, зато всем хватило места, а подле каждого бы еще уместилась парочка гостей, которые бы даже с вытянутыми в разные стороны руками не смогли бы коснуться друг друга кончиками пальцев.

Разглядывая присутствующих товарищей в дальнем конце помещения, юноша несколько прищурился. Сейчас, между прочим, комната оставалась довольно темной. Хоть окна и выходили в сад за домом, а тот от остальных соседей отделяла высокая стена (Ричард вчера обратил на это внимание), портьеры на всех окнах раздвигать не стали, конечно же, из-за Ливии — ведь следовало сохранять ее присутствие здесь в строжайшей тайне. Только одно из полукруглых высоких окон возле двери избавили от штор. В этом-то пятне света и оказался Ричард.

— Хм-м-м… — многозначительно хмыкнул Грофф, заметив юношу. Он оторвался от чтения какой-то брошюры (вроде бы с объявлениями), которую сложил точно походную карту и убрал за пазуху, отодвинув подальше зажженную лампу. Старик, разумеется, восседал во главе стола, заняв место, можно полагать, Магнуса (тот, судя по виду, явно не возражал против такой наглости приятеля), все остальные расположились от него по левую руку, спиной к окнам.

— Обычное дело! — протянула Вейа, мешая ложечкой чай.

— Доброе утро, — поздоровался Ричард, пропустив слова кузины мимо ушей. — Я немного задержался…

Дело в том, что сперва он заглянул на кухню, в которой они вчера стряпали ужин, стирали одежду и все такое прочее. Только вот там никого не оказалось. Он, предположив, что все уже в гостиной, двинулся туда (собственно, только путь в эту комнату (кроме кухни и прихожей) на первом этаже в доме Магнуса он и знал), одновременно заглянув за пару двустворчатых дверей и бегло разглядывая здешнее убранство. В этом крылась основная причина, отчего он все никак не мог дойти до столовой комнаты. Только вот делиться тем, что у него челюсть отвисла от обнаруженных им диковин (кстати, он ничего не трогал руками!) парень не собирался, дабы не злить Гроффа, который (вроде бы) наконец проявил (лишь этой ночью) к нему расположение (а ведь старик еще не знает про сожжение “Молота Варлага”, ну, как говорится, еще не вечер!). Отчего-то Ричарду казалось, что сам хозяин дома не стал бы на него серчать, если бы он провел пальцем по какой-нибудь статуе, вазе или скрещенным алебардам на стене.

Ну так вот, вскоре он услышал разговоры и звяканье посуды, подтвердив догадки, что все уже собрались за столом, пока он копался: сперва у себя в спальне, — радуясь визиту Ливии — все никак не мог собраться, затем гуляя по дому Магнуса — таращась на все с неподдельным изумлением. Но до этого ему даже чудилось, что внутри — никого, ведь стояла настолько прекрасная утренняя тишина, если только не считать щебет птиц, ржание лошадей (надо бы их почистить!) и отдаленный городской гул (такой же царил в Бертлебене). Но они ведь не могли уйти куда-то без него? Или могли? А что насчет Ливии? Вдруг он подыскал для нее некое иное место, где принцессу не будет тревожить постоянное соседство с ним — наивным влюбленным болваном! Ну, так поступил бы любой отец (или даже предполагаемый отец), взять хотя бы папашу Норы Беретт, который к нему сызмальства приставал с расспросами насчет серьезных намерений по отношению к его маленькому сокровищу. “Да, я — серьезных намерений, господин!” — лепетал маленький Ричард, а Нора, заливаясь краской и теребя подолы юбок, противно хихикала. Облик подружки Вейи в его разуме сменился иным: каштановые букли обратились песочными прямыми прядями, капризные пухлые губы сделались трогательной улыбкой, миг, а лицо Норы уже стерлось, перед ним только она — Ливия. Споткнувшись о край ковра, он почти кинулся по нескончаемым галереям, надеясь, что его опасения не сбудутся.

“Зная Гроффа, можно ожидать всякого!”

Но все тревоги испарились подобно вчерашним следам ненастья. Парень заулыбался, найдя всех тут, а еще и по иной причине — Ильда бы назвала ее “сентиментальной”.

“Ах, Ильда, хочется верить, ты не попала в какую-нибудь беду и у тебя все складно!”

Теплотой чувство расползалось в его груди. Хоть эта трапезная зала размерами превышала десяток кухонь в их доме, а еще и декорирована будто настоящий дворец (дворцы и комнаты в них Ричард, безусловно, видал, — только вот на гравюрных иллюстрациях в книгах), но сама царящая тут обстановка напомнила ему их с Вейей простые деревенские завтраки в родном и дорогом Бертлебене.

“Как бы здорово мы могли бы проводить время дома… Вместе со всеми…” — Только вот он прекрасно понимал — не произойди все это, не суждено бы им всем восседать за одним столом — большим иль маленьким. Ну, только с Гроффом, который, к слову, обедал в доме Эджиллов всего один раз, сколько Ричард его знавал.

Он снова глянул на Ливию — та распустила косу, уложив волосы так, дабы те закрывали остроконечные уши.

“Вероятно, это все указка Гроффа: безопасность — превыше всего! Даже за стенами, окнами и толстенными тяжелыми шторами, в заточении — Ливия не может быть собой”. — Юноша вздохнул.

— Так и будешь там стоять? — осведомился Грофф, не понимая (точнее, не удосуживаясь понять) причину его промедления.

— Ах, да, да, точно… — Взгляд парня еще немного задержался на Ливии (она прекрасна с любой прической). Та ответила улыбкой, от этого он снова позабыл все на свете. Ричард откашлялся, дабы отвлечь внимание, после поспешил сесть, схватившись за резную спинку обитого тканью с затейливыми узорами в виде птиц и цветов стула. Ливия, сидящая ближе всех к Гроффу, оказалась так далеко от него.

— Ешь быстрее, я же говорил, у нас полно дел, — напомнил Грофф, строго глянув на принцессу, затем на паренька.

— Сегодня вы оба отправитесь с Гроффом, а мы останемся с принцессой Ливией тут, — вставил Магнус. — Но в дальнейшем мне придется заниматься моей гостиницей, так что, как бы это сказать, стоит определиться со сменой караула, ну, вы поняли.

Ливия кивнула и вздохнула. Ричарду подумалось, слова великана навели ее на мысли о тюрьме и надзирателях, но он ничего не сказал и занялся едой, потому что Грофф и Вейа, ожидая его, уже места себе не находили.

Парнишке не пришлось дивиться разнообразием блюд на завтрак (он предположил, что все это принесла работница гостиницы Мари, которую в дом точно не пустили из-за Ливии — надо бы ее отблагодарить; Магнус ей, разумеется, платит, тем не менее сказать спасибо лишний раз или еще чего сделать — не помешает), потому что Грофф раздражался с каждой минутой: время это определялось весьма условно, ведь вчера никто не завел часов. Они показывали почти полдень (а на самом деле глубокую ночь, когда и остановились). Но прежде чем старик понял, что стрелки стоят, сколько на них не кидай хмурые взгляды (это ему подсказала Вейа), а время на самом деле куда более раннее, на Ричарда так и сыпались его ворчливые замечания.

Закончив с хрустящими булками со стружкой масла, пластинкой козьего сыра, яйцом всмятку на трехногой серебряной подставке, кашей с фруктами, Ричард отпил травяной чай и тем самым ознаменовал завершение трапезы. Вейа и Грофф одномоментно возликовали, Магнус тоже оживился, явно обдумывая, чем бы занять Ливию, а та попыталась отогнать какую-то свою, Ричард так и не понял какую именно (а вариации многочисленны), тоску.

Все вновь поблагодарили Магнуса за его гостеприимство, он в свойской манере отмахнулся. Великан сказал, что до сего момента все его трапезы (разной степени роскошности) без приятной компании друзей — не имели никакого смысла.

“Вот, Магнус такого же мнения, прием пищи в хорошей компании — делает все куда приятнее!” — подумал Ричард, когда они стали убирать со стола.

Грофф попытался резко соскочить с места, а потом схватился за свою хромую ногу. Вейа поспешила к нему на помощь, но тот лишь отмахнулся и нахлобучил на голову затаившуюся на одном из стульев треугольную шляпу (доселе Ричард не видал этот головной убор, вероятно, он прикупил ее вчера, когда вечером куда-то отлучался).

— Не лучше ли остаться? — уточнила Ливия. — Я бы могла… — Ее кисти и пальцы собрались в какую-то затейливую фигуру.

— Не смей, — Грофф изрек это даже не с яростью, а с некой отрешенной усталостью, только тогда Ричард догадался, что речь, скорее всего, шла о магии, точнее, об обладании. Он сразу же задумался о том, может ли Ливия исцелять раны при помощи силы… И почему она не исцелила свои собственные? Или же позаботилась о ранениях, оттого и ослабла — да так, что рухнула без сил в ту ночь, когда они встретились… Еще он припомнил ее странный порез на плече и то, как он светился слабыми отблесками лилового и не затягивался. Интересно, он и сейчас таков же? Что это за отметина? Знак силы? Способ ее получения или же контроля удивительных способностей?

Снова сотня вопросов без, ясное дело, ответов вспорхнули стайкой птиц, но он не стал лезть с расспросами, а только подошел к старику и осведомился:

— Мы могли бы зайти в аптечную лавку… — предложил Ричард, приходя на выручку Ливии, которая отошла в сторону, после того как Грофф отверг ее помощь. — Я помогу подобрать лекарство, если ты расскажешь о природе этого недуга.

— Аптечные лавки в Хорграде… — проговорил Магнус и отрешенно махнул рукой, а старик лишь покивал.

— А что с ними не так? — вклинилась Вейа. — Их тут нет, или что?

— Хотите самолично проверить? — Грофф отчего-то развеселился, хотя боль в колене вынудила его плюхнуться на сиденье.

Ричард почесал подбородок:

— Неужели… Ты хочешь сказать, медицина, ну, какой мы ее представляем, тут запрещена? — предположил ученик целителя, переводя взгляд с Магнуса на Гроффа, а затем обратно.

— Вера — лучшее лекарство! — Грофф воздел перст к потолку. Тут даже Ливия обернулась, услыхав его слова.

— А мне только начал нравиться этот город, — заявила Вейа, рассматривая что-то за окном в саду.

— Тут есть аптечные лавки, только вот продают там, — к слову, по рецепту от врачевателей Кардинала, — всеисцеляющую огненную воду…

— Спирт, не так ли? — Вейа поморщилась.

— Ага. Он самый.

— Как основа для растирания подойдет при больных суставах, — постановил Ричард. — Но все равно я бы добавил туда болеутоляющих и живительных трав…

— Я лучше выпью вина! Тоже помогает… — воскликнул Грофф. — Это все от перепадов погоды… Сперва ливень, теперь зной.

— И от нескончаемой скачки на лошади, — подсказала Вейа.

— Ладно, хватит меня тут лечить! Или думать, как вы будете это делать! Я в порядке. Нам все равно нужно идти, — решил Грофф. — Магнус, дружище, не одолжишь мне какую-нибудь трость из твоей коллекции, моя палка, самая обычная обструганная палка, осталась в Бертлебене.

— Да, да, конечно! — Великан поспешил в одну из боковых комнат.

— Никакой кости риноцероса, золота, изумрудов и вертранговского дерева! Самую скромную тросточку из всех, будь столь любезен! — крикнул ему вдогонку Грофф (Магнус, наверное, его не расслышал), затем обратился к Ричарду и Вейе: — Итак, наш план действий на сегодня: шляпная мастерская…

Далее реплики с силой горной реки обрушились на мужчину, который даже не успел закончить.

— Это обязательно?

— Я уже заказал для вас.

— А кто за это заплатит?

— Ой, Ричард!

— У меня будет такая же? — Вейа указала на треуголку Гроффа.

— Нет, для девочек — чепец.

— Чепец? Нет! Я хочу шляпу!

— Ты же девочка, зачем тебе лишнее внимание?

— И тут то же самое! Ты как моя мама! Можно я так буду ходить? — Она растрепала волосы.

— Грофф, а ее головной убор с цветочками? То что нужно, Вейа, зря ты артачишься. Идеально!

— Заткнись, Ричард! Самому придется его носить, помяни мои слова!

— Довольно! Иначе останетесь здесь и будете до вечера чистить конюшни! — Оба моментально замолчали. Магнус и Ливия, не участвующие в этой нелепой перебранке, вздохнули с облегчением.

— Итак, — Грофф строго глянул на баламутов, — далее по плану — портной, есть тут мастерская готовых платьев, это не для знати и вельмож, пекущихся о фасоне и собственной репутации, а нечто куда попроще, но при наших финансах и отсутствии времени — самое то, — Старик похлопал себя по груди, где у него лежала карта-брошюра, там он и выискал всяческие лавки, — хранилище в банке и…

— Цветочная лавка, — дополнил Ричард.

— Это еще зачем? — Грофф больше удивился, нежели осерчал, что его опять прервали.

— Хочешь подарить Ливии букет? — Вейа прямо расцвела, позабыв про незавидную участь по воле Гроффа ходить по улицам в чепце с цветочками.

— Это хорошая идея! — поддержала Ливия. Они с Ричардом обменялись улыбками. Парню оказалось невероятно приятно осознавать, что она догадалась (а ведь догадалась, ведь так?) о его истинных намерениях. — Они ведь тут имеются? Не запрещено же продавать в Хорграде цветы?

— Вроде бы… — Грофф снова принялся изучать бумагу с ремесленными и торговыми объявлениями. — Да, да, цветочные лавки тут есть, нам даже по пути…

— Ричард сможет приготовить из цветов снадобье для тебя, Грофф. — Ливия просияла, а вот Ричард покраснел.

— Что ж… — Мужчина впервые за утро улыбнулся.

— Я же говорил, что хочу помочь.

— Хорошо, Ричард. — Повисла короткая пауза, Грофф зачем-то (по привычке, не иначе) опять поглядел на остановившиеся часы. — А вот и Магнус! Ну, дружище, ну ты даешь! Что это за безобразие во плоти?

Магнус вернулся, крутя в ручищах трость с позолоченным набалдашником в виде какой-то причудливой твари — ни то ни сё, — то ли свинья, то ли рыба.

— Это самая простая из всех, что у меня имеются! — Он пожал плечами и всучил палочку другу.

— Это свинья или рыба? — Грофф уже ковылял к выходу, все же используя данный несуразный предмет.

— Это морская свинья, — сказала Ливия. — Они живут в морях вокруг Гуар Данна.

— Точно! Только вот я ненавижу корабли, плавание, море и все, что в нем копошится!

Вейа уже следовала за стариком, расспрашивая его о плаваниях, пиратах и морской живности, раз уж такая тема подвернулась. Парню старик в этой шляпе и с тросточкой напомнил матерого морского волка из пиратских рассказов про Чантру. Ричард прислушался к разговору принцессы и хозяина: Магнус обещался устроить Ливии знакомство с домом, обещаясь, что скучать им не придется.

— До скорого! — шепнул Ричард Ливии.

— Удачи, Ричард. Я буду ждать тебя.

Махнув рукой Ливии и Магнусу, в приподнятом настроении, которое даже не омрачит Грофф любыми последующими замечаниями, парень поспешил за кузиной и стариком.