Дом книги. Новый Арбат

Глеб Шульпяков, 2016

«…Первый книжный развал появился на этом месте в начале девяностых, лавка букиниста, от которой он работал, находилась рядом в Калашном. Мой университетский товарищ устроился сюда по случаю, а потом заманил и меня. Я согласился, ведь всё прекрасно сходилось: когда-то, когда империя рухнула, имажинисты вышли торговать книгами на Никитскую, а философы открыли лавку в Леонтьевском, и вот теперь вышли мы, студенты и читатели этих философов и поэтов, – когда рухнула империя следующая. Книги в эпоху перемен, повторяющийся сюжет…»

Это место я вижу почти каждый день, мы ходим здесь по дороге из школы, когда я забираю сына. Самый обычный треугольник асфальта; пустое, продувное пространство. Никто не задерживается здесь, а бежит в переход или на остановку. Никто больше не назначает свидание, не прячется от дождя. Не ждет очереди позвонить. Мира, где все это было, больше нет, он исчез вместе с телефонными будками. Только сквозняк прежний и яростно крутит мусор.

Первый книжный развал появился на этом месте в начале девяностых, лавка букиниста, от которой он работал, находилась рядом в Калашном. Мой университетский товарищ устроился сюда по случаю, а потом заманил и меня. Я согласился, ведь всё прекрасно сходилось: когда-то, когда империя рухнула, имажинисты вышли торговать книгами на Никитскую, а философы открыли лавку в Леонтьевском, и вот теперь вышли мы, студенты и читатели этих философов и поэтов, — когда рухнула империя следующая. Книги в эпоху перемен, повторяющийся сюжет. Ну и заработок, конечно.

Место под навесом почтамта на углу Калининского (а теперь Нового Арбата) среди лоточников считалось самым прибыльным. Тут было главное — людской поток, трафик. Боровицкая, где торговали мы, хоть и под каштанами, и под Ленинкой, и с видом на Кремль, не шла с Калининским ни в какое сравнение. Мы мечтали взять в аренду этот угол. Торговать в очередь с другими лоточниками. Дело было за малым — за суммой, и вскоре мы ее собрали.

Книги на развале продавались разные, букинистические и новые, переиздания философии, психологии, истории, поэзии. Альбомы по искусству, словари. Собрания сочинений. Все то, что до этого было дефицитом или запрещалось. Как я уже сказал, мы работали от лавки. В ней заправляли двое; одного «букиниста», длинного и тощего, звали Карл Карлыч, он был молчун и курильщик со впалыми серыми щеками. А второй, пухлый и невысокий, заросший по губы кучерявой черной бородой, представился Мишей. В отличие от насупленного Карлыча, Миша любил балагурить, со своей бородой он смахивал на Маркса, имя «Карл» ему подходило больше. А Карл пил за конторкой коньяк и молчал, наблюдая сквозь дымок своей трубки, как мы поднимаем из подвала коробки.

Это были коробки из-под бананов, все наши книги пахли бананами. Сорок-пятьдесят коробок. Из подвала — в машину, из машины — на асфальт. Утром. Разгрузить и разложить. Люди начинали подходить, когда книги еще лежали в коробках. На развалах подобного рода вообще образовывался свой круг общения, многих мы знали по именам, не говоря об известных личностях, актерах или политиках, которые наведывались за книгами. Люди не только покупали, они предлагали сами, особенно пожилые, интеллигентного вида, в старых светлых плащах. Они привозили книги в тележках, тогда лавка в схеме не участвовала, мы выкупали книги с рук на руки. Книга цинично выставлялась на продажу вдвое дороже, но тех, кому не хватало на хлеб сегодня, это устраивало: не надо было ждать комиссии. Сколько денег уходило в лавку? Сколько оседало в карманах? Никакой отчетности не существовало, все делалось «на глаз», тогдашние деньги-фантики измерялись «горстями», то есть сколько пальцы могли ухватить из ящика. А другая часть шла на милицию и чеченский рэкет.

Конец ознакомительного фрагмента.