После…

Гийом Мюссо, 2004

Натан Дель Амико жил с уверенностью, что главное в жизни – работа. Карьера успешного адвоката – то, чем он, человек из низов, на самом деле мог гордиться. В жертву карьере он готов был принести все, в том числе отношения с самыми близкими людьми. Разрыв с женой отрезвил его, он понял, что очень многое упустил, что разучился отличать главное от второстепенного. Есть ли шанс переиграть судьбу? Или хотя бы как можно дольше оставаться с теми, кто ему дорог? Здесь. Сейчас. Потому что никто не знает, что будет после…

8

Неужели все мы в жизни, как эта маленькая свеча, одни в темноте?

Из фильма Джеймса Кэмерона «Бездна»

Дома Натан приготовил макароны с базиликом и пармезаном и открыл бутылку калифорнийского вина. После ужина снова принял душ, надел кашемировую водолазку и элегантный костюм. Вернулся в гараж, поставил джип на место и пересел за руль «Ягуара». Да, он снова живет! Завтра опять будет бегать в парке! Попросит Питера купить ему билеты на какой-нибудь хороший баскетбольный матч. Натан отыскал среди десятков дисков в бардачке альбом Эрика Клэптона и с наслаждением стал слушать незабываемую «Лейлу». Вот это настоящая музыка!

Вот чем он займется во время отпуска — тем, что действительно любит. У него есть деньги, он живет в одном из красивейших городов мира, а ведь все могло быть гораздо хуже. Надо признать — он испугался, но сейчас-то он совершенно спокоен. Это был всего лишь результат небольшого стресса, дань, которую приходится платить современному миру, вот и все.

Натан сделал музыку погромче, опустил стекло, на полном ходу высунулся в окно и закричал, задрав голову к небу. Он прекрасно понимал, что это действие калифорнийского вина, и вскоре сбавил скорость. Он приехал в Центр хирургии, где был накануне, но Гудрича там не оказалось.

— Вы найдете его в хосписе, — сказала дежурная, торопливо написав адрес на карточке.

Сегодня большие расстояния не были для Натана помехой. Через считаные минуты он уже стоял перед красивым зданием из розового гранита, окруженным деревьями. Когда Натан вошел, его охватило странное чувство. Это место не было похоже на больницу. Никакого оборудования и непременной суеты. В вестибюле стояла высокая наряженная елка, под ней уже лежали первые подарки.

Натан подошел к застекленной двери, которая вела в небольшой заснеженный и ярко освещенный парк. Уже стемнело, редкие снежинки кружили в воздухе. Он прошел по коридору в просторный общий зал, стены которого были задрапированы красной тканью с позолотой. Всюду, как маячки, мерцали маленькие свечи, в тишине разливалась божественная мелодия… Как тут было тихо и спокойно!..

Весь персонал был занят своими делами, никто не обращал на него внимания. А он засмотрелся на женщину в инвалидной коляске. Она была еще молода, но очень исхудала, склоненная набок голова неподвижно застыла. Медсестра кормила ее супом, комментируя мультфильм, который показывали по телевизору.

Натан почувствовал, как чья-то рука легла ему на плечо.

— Привет, Дель Амико! — Гудрич, похоже, совершенно не удивился тому, что встретил его здесь. — Пришли нас навестить?

— Это впечатляет, Гаррет. Я никогда не бывал в таких местах.

Гудрич показал ему хоспис, который был рассчитан на сто мест. Его пациентами были неизлечимо больные люди. В основном они были больны раком в последней стадии, СПИДом или неврологическими заболеваниями.

Натану было трудно встречаться глазами с больными. Сворачивая в очередной коридор, он наконец решился спросить:

— Эти люди знают, что…

— Что они умрут? Конечно, знают. Мы их не обманываем, в последние дни нет места лжи.

Гудрич в сопровождении Натана завершил вечерний обход. Жизнерадостный, приветливый, он для каждого пациента находил время и слова ободрения. Чаще всего разговор шел не о болезни: того, кто был не одинок, он расспрашивал о семье или друзьях. С другими иногда подолгу обсуждал спортивные новости, погоду или политическую обстановку в мире. Гудрич оказался прекрасным собеседником. Даже больные с тяжелым характером, озлобленные на весь мир, смягчались, разговаривая с ним. Его встречали и провожали улыбками.

Он мог бы стать великолепным адвокатом, подумал Натан.

Посещение хосписа потрясло Натана. Вообще-то там оказалось не так ужасно, как он думал. Обитателям этого заведения как будто удалось на время выставить смерть за дверь, хотя они прекрасно понимали, что она скоро за ними вернется.

Гудрич познакомил Натана с добровольцами. Натан искренне восхищался людьми, которые посвящали часть своего времени заботе о других людях, и думал о Мэлори. Она была бы здесь на своем месте, она умела излучать свет и оптимизм. Ему тоже хотелось сопереживать этим людям, но увы…

И все же он сделал, что мог. Он обошел комнаты, предлагая свою помощь, обсудил телепередачу с молодым фотографом, больным СПИДом; помог пообедать пожилому мужчине, который недавно перенес трахеотомию.

В какой-то момент Натан заметил, что у него дрожит рука: приступы кашля у пациента напугали его. Как можно сохранять спокойствие при виде таких страданий? Он сбивчиво извинился перед стариком, но тот, казалось, не заметил его замешательства, просто поблагодарил его улыбкой и закрыл глаза. В комнату вошел Гудрич.

— Дель Амико, вы идете?

Натан не ответил, его взгляд был прикован к умиротворенному лицу умирающего.

— Почему этот человек не боится смерти? — тихо спросил Натан, вставая.

Гудрич поднял очки и потер глаза, размышляя над ответом.

— Жиль уже давно у нас. Ему много лет, и он принял свою болезнь. Такое отношение помогает ему жить в мире с самим собой.

— Я так никогда не смогу, — сказал Натан.

— Вы когда-нибудь слышали, что «страх проходит, когда исчезает надежда»? Можно сказать по-другому: страх смерти уменьшается, когда дела завершены и больше нет никаких планов.

— Как можно жить и ничего не ждать?

— Ну, Жиль все-таки ждет — самого важного события в своей жизни, — ответил Гудрич. — Но не думайте, что все уходят так мирно. Большинство умирает в гневе, негодуя и сопротивляясь болезни.

— Их я понимаю лучше, — ответил Натан.

— Эй, Дель Амико, — сказал Гудрич, заметив грусть на его лице, — этим людям нужны любовь и понимание, а не жалость. Не забывайте, сейчас особое время — большинство знает, что это их последнее Рождество.

— Как и у меня? — с вызовом спросил Натан.

— Кто знает, — ответил Гудрич, пожимая плечами.

Натан решил не развивать эту тему. У него был еще один вопрос, который не давал ему покоя:

— Скажите, вы как врач, наверное, постоянно испытываете разочарование?

— Потому что не могу вылечить этих людей?

Натан кивнул.

— Нет, — ответил Гудрич, — напротив. Это очень трудно, но именно это заставляет не расслабляться. Мы не можем вылечить, но можем облегчить страдания. Хирургия требует от врача огромного мастерства, но не требует сочувствовать пациенту. Тут все наоборот. Мы остаемся с больными до самого конца. Это может показаться смешным, но на самом деле это очень важно. Честно говоря, гораздо легче резать человека на операционном столе, чем идти вместе с ним навстречу неизвестному.

— В чем же заключается это, как вы его называете… сопровождение?

Гудрич развел руками.

— Это сложно и в то же время очень просто: можно почитать вслух, помочь причесаться, поправить подушку, вывести на прогулку в парк. Но чаще всего вы вообще ничего не делаете, просто сидите рядом с человеком, разделяя его страдания и страх. Вы рядом и готовы его выслушать.

— Я все же не понимаю, как можно смириться с тем, что ты умрешь.

— Отрицать смерть — не выход! Наше общество уже сделало эту тему запретной, когда избавилось от некоторых обрядов, предваряющих переход. Вот почему люди остаются в одиночестве, когда сталкиваются со смертью. — Гудрич помолчал и добавил: — И все же в смерти нет ничего необычного.

Конец ознакомительного фрагмента.