1. книги
  2. Триллеры
  3. Герман Чернышёв

Свет Неутешенных

Герман Чернышёв
Обложка книги

Королевство Коггвот поглотил Корневой Мор, сеющий безумие и разруху. Из гигантских Корней рождаются загадочные уродцы — ксооты. Даже король в ужасе от происходящего бросает подданных на произвол судьбы.Сын придворного учёного Креупци болен: его глаза поражены странным недугом, скоро он ослепнет. В поисках исцеления он попадает в святилище, где жрецы молятся таинственной силе — Ясности. Они надеются, что их вера спасёт королевство от Корневого Мора. Но не станет ли Ясность ещё худшим злом?..

Оглавление

Купить книгу

Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Свет Неутешенных» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Открытый кошелёк

Предложение помощи

Дэйдэт Шлейгенс потягивал некрепкий кофе на пристроенной к особняку веранде, обросшей повядшим от холода виноградом, когда появилась Шилис.

— Мастер Шлейгенс, к вам пришли… — неуверенно сказала она. — Какой-то странный тип. Я не была уверена, впускать ли его. Он похож на завсегдатая дешёвых забегаловок.

— Габинс, значит… — Дэйдэт почесал пожилого буровато-чёрного кота, сидящего у него на коленях. — Можешь впустить.

Шилис кивнула, поджав губы, и удалилась.

— Господин Шлейгенс вас примет, — послышался в прихожей её сдержанный голосок. Минуту спустя напротив Дэйдэта пристроился низкорослый пьянчужка плачевного вида в выцветшей некогда синеватой куртке.

— Здравствуй, Габинс, — поприветствовал Дэйдэт, надев непонятную улыбочку. — Ты, кажется, впервые пришёл ко мне лично. Уж кого-кого, а тебя не ожидал.

— Мне бы табака… — Габинс задумчиво вынул железную курительную трубку.

Дэйдэт покопался в кармане жилета и положил перед ним неполный кисет.

— Виноград, если это важно.

— Не важно, — отмахнулся пьянчужка и стал забивать трубку. — Слышал, ты обеспокоен нынешним положением дел. Я… тоже. С недавних пор. Бернадетта заперлась в «Закрытом кошельке» и выходить, кажись, не собирается. Я никогда не видел её такой… такой напуганной. Ну это ладно… я не поэтому пришёл. Тебя интересует поместье Далроп? — Габинс поймал на лице Дэйдэта секундное удивление. — Винный Торговец — персона заметная. Тебе туда путь заказан. Но кому есть дело до пьяницы?..

— Это опасное дело, Габинс, — Дэйдэт отвлёкся на кота, который вздумал вылизаться именно сейчас. — Бернадетта не просто так опасается этого места.

— Что ж… — пьянчужка задымил, чем вынудил кота покинуть нагретое место на хозяйских коленях. — Значится, мне придётся быть осторожным. Что не новость, в принципе.

— И что ты хочешь от меня? — Дэйдэт потёр прощально оцарапанную ногу.

— Гнездо… в котором будет надёжно.

Папаша

Тесную комнатку с круглым окном, выходящим на одинокие запущенные владения, наполнял призрачно-серый свет.

— Это уже потом, — заявил Иттери, усаживаясь на вонючую кушетку у правой стены. Он носил брюки с зелёной и коричневой штаниной — как и большинство Коричневых — и плотную куртку с капюшоном. При таком освещении кожа на его высушенном лице потемнела сильнее обычного. В желтоватых глазах читалось желание. — Может скопытиться. Не люблю, когда они мёртвые.

Высокорослый Слай неохотно спрятал разделочный нож.

— Побыстрее надо, — пробормотал он. Последовал неразборчивый стон. Лежащая на полу женщина с короткими волосами в замызганном светлом платье дёрнулась, перекатилась на другой бок, путы в очередной раз сдавили разодранные худенькие запястья и щиколотки.

Слай ухватил её за ногу и коротким рывком подволок к себе, опустившись на пол. Из-за кляпа во рту плачущие мольбы прозвучали бессвязно.

Коричневый безмолвно поглядел в заплаканные дрожащие глазки, а затем порвал неглубокий разрез платья до пупка.

— Какого чёрта, парни?.. — неожиданно спросил усталый голос. Слай оторвался от своего удовольствия и повернул башку.

Померкшие в дневном свете кровавые колечки неотступно смотрели на него. Выродок закрыл дверь и приблизился, шурша складками кожаного плаща.

— Ну не начинайте, Папаша, — вздохнул Иттери, вытянув сложенные ноги. — Мы и так из-за вас ограничиваемся, насколько возможно. Не отнимайте последнюю радость.

— Слезь с неё, — выродок потёр лоб. Утончённое небритое лицо помрачнело. Слай послушно поднялся, бросив огорчённый взгляд на острые грудки, торчащие из-под порванного платья. — Выпустите её. Только переоденьте сначала. И… денег дайте.

— Ладно, ладно, не будем трепать уважаемому Оддо нервишки, — Иттери дружественно улыбнулся подгнивающими зубами. — И всё-таки вы совсем не умеете веселиться.

Просторный подземный склад освещался неярким тёплым светом настенных фонарей. У стен и сводчатых столбов были нагромождены ящики, от которых прилично несло. Из боковых помещений время от времени доносилась возня и ругань.

— Этого мало, Хезер, — сказал Джасли Ройге, положив здоровенную руку на бочку, стоящую на другой бочке. Он обладал такой же, как и она, кожей цвета сгнившего яблока. Уголки его губ никогда не опускались до конца, сохраняя постоянный, малоприятный намёк на улыбку.

— Я-то что сделаю? — Коричневая обладала вызывающей внешностью, невысоким голосом и предпочитала открытость в одежде — облегающие двуцветные брюки вполне ей подходили. — Я привожу тех, кто не доставляет проблем. Венвесатте говорит, нам нужны добровольные жертвы.

— Добровольцев не хватит. Нужны все, кто есть.

Хезер вздёрнула зрачки.

— Выродков здесь не так много, как ты думаешь. Тем более, Папаша вряд ли это одобрит.

— Не одобрит. И скоро загнётся, если мы не найдём новых. Я этого не хочу, полагаю, и ты — нет. Мы обязаны ему. Нам нужны все.

Смягчившись, Коричневая покивала и двинулась прочь. Джасли Ройге смотрел ей вслед до тех пор, пока её низенькая фигурка не исчезла в дверном проёме.

— Джасли…

Он обернулся, встретившись с багровыми колечками, мерцающими в глубоко-бурых белках. От выродочьего взгляда его внутренне передёрнуло.

— Папаша… — Джасли нервно усмехнулся.

— Как продвигается работа? — Оддо болезненно сгорбился, отчего Ройге с трудом удавалось глядеть ему в лицо с высоты своих без малого двух метров.

— Сыростных всё больше. Кажется, нам опять нужна ваша помощь. Или, как я говорил, мы можем…

— Нет, — Оддо опёрся о ящики в приливе слабости. — Даже не думай, Джасли…

Стук в дверь

— Менестрель… вот же ж, — ухмыльнулся Калеб, заросший седыми космами и неопрятной жиденькой бородёнкой, после чего сделал порядочный глоток. Этим вечером он намеревался уйти до темноты.

Дребезжащая мелодия привнесла в угрюмую обстановку «Закрытого кошелька» несвойственный уют.

— Да… — довольно протянул худощавый и глуповатый Фаддак, сидевший напротив. Жил он тоже, кстати, напротив Калеба, в одноэтажной хибарке. — С тех пор, как нас отправили в Дервар, я музыки, кажется, и не слышал. Уже семь лет. Красота… Так послушаешь и забудешь, что снаружи творится.

— О Ворье нельзя забывать. Ввиду недавних нападений, особенно. Страшно спать, Фаддак. Теперь и в собственном доме небезопасно.

Хмельная улыбочка покинула Фаддакову рожу.

— Как же это… Почему они… как думаешь? Почему стали заходить в дома? Они ведь не грабители. Им неважна нажива. Лишь… охота.

— Поди пойми, — Калеб уставился на черноволосого музыканта, примостившегося на стульчике в дальнем углу, справа от стойки. Звуки железной лютни оказывали на него непривычно успокаивающее действие.

— Откуда в них это? Они ведь простые люди, как мы. Не все из них были убийцами, сюда ссылают и мелких преступников. Взять хоть нас. Мы попались на воровстве. И, думаю, таких большинство. Это место странно сказывается на рассудке… Даже я иногда чувствую. Ни владыки, ни законов — заманчиво… Но чтобы выйти из дома и начать резать всех подряд, слоняясь в ночи… А это ведь только то, что на поверхности. Ты задумывался… что ещё происходит? Что скрыто от глаз, о чём люди и упомянуть боятся. Страх берёт.

— Не все Ночные убивают, вроде как. Допустим, висельники. Они раскапывают могилы под деревьями и вешают гниющие останки на ветвях.

Впалые щёки Фаддака заметно поблекли.

— Безумцы… все они. И ведь у каких-то полудурков хватает смелости разгуливать по темени. Я с неделю назад слышал свист сквозь сон.

Калеб посмотрел на собутыльника с опаской.

— Свист?..

— Да, — Фаддак безразлично пожал плечами. — Какая-то дурацкая песенка… Чёрт, вроде как, даже слова были, — вдруг он улыбнулся. — Кажись, так… «В Дерваре тень… Ночка темна…» Дальше не припомню.

— И не надо, — Калеб резко перешёл на шёпот. — Не произноси это. А лучше забудь совсем.

Фаддак недоверчиво усмехнулся.

— Ты что это?.. Просто детская песня. Чего так пугаться?

— Не просто, — Калеб склонился над столом. — Только Они поют эту песенку.

Фаддак снисходительно вздохнул.

— Кто Они, Калеб?

— Тепьюки.

— Не слышал ни о каких Тепьюках.

Калеб отстранился и припал к кружке, но вкус тёмного эля не смог подавить закравшееся опасение.

— Я многого понаслушался. Дервар издавна служит тюрьмой для заключённых. Здесь крайне сложно дожить до старости, не говоря о том, чтобы родить детей и обосноваться. Но Тепьюкам это удалось. По слухам, их семья живёт в Бескоролевстве уже двести лет…

— Похоже на дешёвую байку, приятель, — Фаддак не переставал улыбаться. Разговор начал его веселить. — Двести лет? Тут за порог лишний раз выйдешь — прикончат. А эти Тепьюки, по-твоему, преспокойно расхаживают по ночам, насвистывают себе, и их всех ещё не перебили подчистую? Смешно слушать. Ночные не щадят никого, их тысячи. Уцелел однажды — считай, удача тебе благоволит. Я вот не надеюсь на то, что помру в своей кровати, к тому же, глубоким старикашкой, ну, как полагается. В такой уж дыре мы живём. И это я ещё, заметь, носа не кажу. Гулять по ночам… Таким лядом в Дерваре и неделю не протянуть. Ночью — Ворьё, днём теперь — эти, как их… Коричневые, чтоб они все пропали. Самый завалящий горожанишка — и тот преступник. Кто-нибудь тебя да прирежет в конце концов. Не сегодня, так завтра. Любой из них может внезапно захотеть обзавестись твоими денежками. От всех убийц не убережёшься.

Калеб опять перевёл затуманенные глаза на барда. Ему стало как-то не по себе. Не от разговора — казалось, беспричинно.

— Ты чего это? — невозмутимо осведомился Фаддак.

— Ночь близится, — Калеб отрывисто глянул в окошко и осушил стакан. — Пойду-ка я.

— Да посиди. Здесь-то нечего бояться. Лускас бдит, — Фаддак бросил незаметный взгляд на кряжистого охранника, стоявшего у двери. Выпивалы «Закрытого кошелька» относились к тому с боязливым недоверием.

— Пойду…

— Ну что ж, — Фаддак прощально приподнял бокал. — Тогда доброй ночки, сосед.

К тому времени, как за окном вконец потемнело, в трактире остались одни завсегдатаи. Бернадетта позволила себе пристроиться за одним из незанятых столиков в сопутствии винного бочонка.

Приятельские беседы сливались в вялый гул, под который Фаддаку всегда так чудно отдыхалось. Ночные страхи отступили. Менестрель наигрывал незнакомый, вполне благозвучный мотивчик.

Неожиданно за окном промелькнул слабый отсвет. Потом ещё, поедче. Фаддак в недоумении уставился в толстое запылённое стекло. Музыка незаметно прекратилась, хоть он уже и не слушал. Никто не слушал.

Лускас попятился от запертой на засов двери, положив ладонь на рукоятку охотничьего клинка за поясом. Его острые ноздри раздулись, глаза сузились. Бернадетта допила вино и кивнула музыканту, после чего тот быстренько юркнул к чёрному входу.

Стоящая снаружи тишь медленно закрадывалась и в «Закрытый кошелёк». Всё больше глаз обращалось ко входу.

Дверь дрогнула и замерла. Сразу за этим на неё обрушился град увесистых ударов. Один из них с треском прошёл насквозь. Прямо над засовом среди ощерившихся торчащих щепок показалось навершие колуна, поёрзало и исчезло.

В щель просунулась грязная кисть, нащупала засов и рванула вверх. Некоторые захмелевшие гости вытащили мечи. Фаддак оказался безоружен. Он настолько обалдел, что до сих пор непонятливо потягивал выдохшийся эль, наблюдая за происходящим, будто всё это его не касается.

В сумрак трактира ввалилась по меньшей мере дюжина пыльных фигур. Одни сжимали в руках избитые колуны и потемневшие мечи, другие — компактные арбалеты.

— Ночному Ворью здесь не место, — процедила трактирщица. Чувство сохранности покинуло её впервые за долгие годы. «Закрытый кошелёк» надёжно оберегал её. До этой ночи.

Ей не ответили. Ни один из них и глазом не повёл.

Фаддак, наполовину скрытый сводчатым столбом, всё-таки опомнился и, поднявшись, стал прокрадываться к чёрному ходу, которым только что воспользовался менестрель.

— Убирайтесь, ублюдки полоумные, — услышал он повторный приказ Бернадетты.

— Какого чёрта? — выпалил пьяный голос. — Ты из них…

Лускас — единственный, кто крепко держался на ногах. В него вонзилось сразу четыре стальных болта — два в грудь, по одному в шею и в руку. Он грохнулся на бок, захлёбываясь кровью.

Оставшиеся забулдыги не представляли никакой опасности — все они изрядно опьянели и даже убежать толком не могли.

Последующей бойни Фаддак не застал. Ему порядочно свезло, он никого не встретил по пути к дому. Похоже, всё окрестное Ворьё стянулось в «Закрытый кошелёк».

Со страху забыв запереться, он первым делом подбежал к окну. Над черепичными крышами виднелось зарево, взвивались смолянистые клубы дыма. В соседствующих лачугах загорался свет.

Пока Фаддак пялился на расходящийся пожар, входная дверка, сколоченная из хлипких досок, несильно приоткрылась. От неожиданности он дёрнулся и отпрянул назад.

— Калеб… — при виде соседа ему на лицо наползла облегчённая усмешка. — Нельзя так пугать… Там… Ворьё… Я еле ноги унёс.

Калеб безмолвно затворил дверь, щёлкнул расхлябанной щеколдой. Свет пожара, проникший в окно, блеснул на лезвии ножа у него в руке.

Вам также может быть интересно

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я