Долг (Приказы не обсуждаются)

Гера Фотич, 2009

…А есть ли он – этот долг на самом деле? И сколько нужно было взять взаймы, чтобы не суметь расплатиться до сих пор? Продолжать губить сердца молодых ребят, полных любви и нежности. Топя их как слепых котят в этом жестоком ничего не прощающем мире, путь в который они пытаются неумело закрыть своими ещё не окрепшими душами? Я не пишу о манекенах, наделённых дедуктивными способностями! Я расскажу о ваших сыновьях, братьях и отцах, которые хотели сделать нашу страну лучше, и пошли на эту невидимую войну. Всё это истинная правда, ни единого намёка на вымысел, даже если никто не посмеет подтвердить это вслух.

Глава 13. Однокашник

Бойдов написал заявление об уходе, и сразу улетел в Россию, не дождавшись согласия руководства и перерасчёта. Он знал порядок увольнения, и заранее понимал, что, нарушив его, навсегда распрощается с дипломатической карьерой. Но не мог иначе. Каждый день, проведённый в Канаде, теперь был для него убийственным. Уже в аэропорту он начал пить виски, а когда садился в самолёт, его чуть не вернули обратно. Посмотрев на дипломатический паспорт, с укоризной проводили в бизнес-класс. Проходя в салон, и укладываясь на широкое раздвинутое кресло, Игорь с усмешкой подумал, что в последний раз пользуется этой льготой и надо бы выспаться напоследок.

Погода в Ленинграде была такая же, как в Сент-Джонсе. Только вокруг была грязь. Грязные машины, замусоренные тротуары, загаженные, собачьим дерьмом, газоны. Бойдов ощущал на душе то же самое. И как от этого избавиться он не знал. Пить больше не хотелось. Во рту ещё стоял привкус виски. Игорь решил сразу заехать домой, посмотреть, вдруг квартира пустует. Очередное разочарование его не удивило. Он договорился, что квартиросъемщики съедут через неделю и позвонил в квартиру напротив, где жил его бывший однокашник. Звонил долго и уже собирался уйти, но в этот момент дверь отворилась, и на пороге в майке-алкоголичке и семейных трусах появился Сезон.

Сезонова Вовку он знал давно. Даже ходили в один детский сад, где на Новый Год прыгали зайчиками вокруг ёлки. А во втором классе Игоря вызывали к директору за то, что он ударил Володю в живот. Так, несильно — насмотревшись фильмов. Не знал, что у Володьки недавно удалили аппендицит!

Много разного произошло между ними за прошедшее время. Оба обзавелись семьями. Володя окончил техникум и стал преподавать в ПТУ, а Бойдов уехал заграницу. В далёком прошлом остались снежные бабы, ледяные горки, летние купания в Кавголово, походы на озеро Красавицы. Отношения между ними всегда были ровными, и Бойдов не знал друг он Вовке или нет. Родители у Володьки погибли в автомобильной аварии, когда ехали отдыхать на юг. Родители Игоря переехали в другой район, купив себе кооперативную квартиру.

Глаза у Володьки были заспанные и еле открыты, но при виде Игоря, засветились, словно две искорки.

— О, Игорёня, какими судьбами? — полез он обниматься. И после дружеских объятий осторожно спросил:

— Никак ты с похмелья? Я слышал, ты бросил! Разит как из бочки. Может опохмелить?

— Да так уж получилось, — нехотя ответил Бойдов и добавил, — не, пить не буду.

— А я понимаешь, после суток сегодня отсыпной. Дежурил вчера, — продолжал Володя, заводя гостя в квартиру.

— Каких суток? — недоумевал Бойдов, — ты же преподаёшь!

— Какой преподаёшь! Надоело мне этих дебилов воспитывать. Пришла разнарядка, ну эта, комсомольская путёвка. Вот я в уголовку и подался. Теперь младший лейтенант! Зарплата та же двести рэ, но хоть чувствуешь себя человеком — реально помочь могу людям. Ты-то как? Как Леночка? Дочурка растёт? Я уже второго забабахал. Скоро родить должна! Михаилом назовём — как деда!

С воспоминанием о семье настроение у Бойдова снова резко испортилось. И он тихо попросил:

— Стопку нальёшь?

Володя понял, что в жизни приятеля что-то переменилось и не в лучшую сторону. Больше расспрашивать не стал ни о чём, и о себе не болтал.

Они выпили по стопке на кухне. Закусили солёным огурцом. Дома не было никого. Жена на работе. Сын в школе.

— Какие планы на сегодня и вообще? — спросил Володя.

— Да, никаких, — грустно ответил Игорь и добавил, — надеялся, что квартира пустует, но оказалось, нет. Обещали съехать только через неделю.

— Ну, ничего, поживёшь у нас! — пытался приободрить его Володя, давай, неси вещи.

Игорю не хотелось эту неделю жить с родителями. Расстраивать их. Подумал, что лучше как-нибудь потом всё расскажет и обрадовался предложению Владимира.

— Нет вещей, — развёл он руками.

— Дело видать совсем плохо, — подумал Володя. Но вслух сказал:

— Хотел в местный отдел милиции сходить сегодня. Поговорить по поводу перевода. А то ездить к себе на работу далековато. Возвращаюсь поздно. Семью совсем не вижу. А здесь хоть днём смогу забегать, да чем помочь. Служба, она одинаковая, а кадров везде не хватает. Может, на пару сходим. С ребятами познакомлю!

— Почему бы и нет? — грустно ответил Бойдов.

Они выпили чаю с бутербродами и направились в отделение.

Моросил мелкий дождь. Да, верно, и не дождь вовсе, только морось. Капли не чувствовались, но лицо становилось мокрым. Приходилось периодически его протирать рукой, иначе с носа начинало капать. Игорь всегда носил при себе платок, но он был где-то глубоко, под одеждой, в нагрудном кармане рубашки, и лезть за ним мокрой рукой не хотелось. Володя привычно смахивал ладонью очередную каплю с носа и продолжал быстро идти вперёд, словно куда-то опаздывая. Игорь пытался идти не торопясь, и ему иногда приходилось учащать шаг, словно поддёргиваемый невидимой бечёвкой, за которую он был привязан к Сезону.

К отделению было не подойти. Какие-то люди в грязной и мокрой одежде, не поймёшь то ли мужчина то ли женщина, налаживали переправу. На крыльце стоял пожилой старшина и укоризненно командовал:

— Утюг, ну что ты лепишь горбатого, клади доску ровненько на кирпичик! Да под него подложи чего-нибудь. Твоя же матушка придёт на тебя жаловаться, как снова буянить начнёшь, да и грохнется в лужу!

— Да чтоб ей здесь и утонуть пред вашим храмом! — беззлобно смеялся в ответ коренастый мужик в короткой куртке. Он наклонился, чтобы поправить кирпич, и из рукавов точно змеи вместе с руками вылезли синеватые наколки обнажённых женщин, объятых колючей проволокой, купола, кресты и неразборчивые слова.

— Мать то хоть свою не обижай! — в ответ наставлял старшина, — она хоть и пишет на тебя заявления, так через день их забирает! Только нам мороки с вами обоими. Эх, были раньше времена! Свезли бы всех бездельников, дебоширов и пьяниц на сто первый километр, и работать заставили. А не хочешь работать — иди, помирай с голоду!

— Сергей Палыч, ну ты это брось, свою диктатуру плести! — возмутился Утюг, — ты что забыл, что у нас перестройка началась и демократия?

И загоготал так громко, что из дверей отдела испуганно выскочил молодой сержант и взял автомат наизготовку. Но увидев, что всё идёт своим чередом, укоризненно произнёс:

— Шо ты, Утюх, здеся народ баламутишь своею хлоткой? Гхаркни ешо раз, я тебе стволом зубы повышибаю!

— Ой, напужал, — передразнил его Утюг. Даж ты хлянь в кобуру-то свою! Там со вчерашнего дня огурец солёный лежит, что ты в ларьке у Сирафимы на закуску выпросил! Им что ли выбивать будешь? А пулеймёт то без рожка не стройчит! Ты хдейто его забыв?

И снова захохотал, но уже тише.

Сержант машинально посмотрел на автомат, а затем на кобуру и успокоился. Хотел что-то сказать, но увидел, что все стоящие вокруг перехватили его взгляд и едва не прыскают со смеху, ретировался обратно в дежурку. Здесь не выдержала, как оказалось, тётка, одетая в брезентовые сварочные штаны и телогрейку. Рассмеявшись, она споткнулась и, зацепив шнуровкой ботинка только что уложенную доску, шлёпнулась руками в лужу, приняв позу «на старт».

— Куда это ты мать, бежать собралась? — усилил веселье старшина, — я ещё никого не отпускал!

Все захохотали. Тётка поднялась и стала вытирать руки о свою задницу.

— Чего бежать то? Я бы сбегала, кто бы рублишка дал! — немного расстроено с укоризной произнесла она. И вновь стала настраивать переправу.