Клад Белёвского Худеяра

Георгий и Ольга Арси (2023)

Детективный роман погружает читателя в завораживающую историю о поиске клада, спрятанного в XVI веке на тульской земле известным разбойником Худеяром, единокровным братом Иоанна Грозного, если верить народным легендам. Книга является второй из серии романов, повествующих о жизни и быте русского общества этого периода, однако полностью самостоятельна в сюжете.

Клад Белёвского Худеяра

«…Тогда Великий Князь, свободный от дел воинских, занимался важным делом семейственным, тесно связанным с государственною пользою. Он был уже двадцать лет супругом, не имея детей, следственно и надежды иметь их. Отец с удовольствием видит наследника в сыне: таков устав природы; но братья не столь близки к сердцу, и Василиевы не оказывали ни великих свойств душевных, ни искренней привязанности к старейшему, более опасаясь его как Государя, нежели любя как единокровного. Современный Летописец повествует, что Великий Князь, едучи однажды на позлащенной колеснице, вне города, увидел на дереве птичье гнездо, заплакал и сказал: «Птицы счастливее меня: у них есть дети!»

После он также со слезами говорил Боярам: «Кто будет моим и Русского Царства наследником? братья ли, которые не умеют править и своими Уделами?» Бояре ответствовали: «Государь! неплодную смоковницу посекают: на ее месте садят иную в вертограде». Не только придворные угодники, но и ревностные друзья отечества могли советовать Василию, чтобы он развелся с Соломониею, обвиняемою в неплодии, и новым супружеством даровал наследника престолу. Следуя их мнению и желая быть отцем, государь решился на дело жестокое в смысле нравственности: немилосердно отвергнуть от своего ложа невинную, добродетельную супругу, которая двадцать лет жила единственно для его счастия; предать ее в жертву горести, стыду, отчаянию; нарушить святый устав любви и благодарности. Если Митрополит Даниил, снисходительный, уклончивый, внимательный к миру более, нежели к духу, согласно с Великокняжеским синклитом, признал намерение Василиево законным или еще похвальным: то нашлись и Духовные и миряне, которые смело сказали Государю, что оно противно совести и Церкви. В числе их был пустынный Инок Вассиан, сын Князя Литовского, Ивана Юрьевича Патрикеева, и сам некогда знатнейший Боярин, вместе с отцом в 1499 году неволею постриженный в Монахи за усердие к юному Великому Князю, несчастному Димитрию. Сей муж уподоблялся, как пишут, древнему Святому Антонию: его заключили в Волоколамском монастыре, коего Иноки любили угождать мирской власти; а престарелого Воеводу, Князя Симеона Курбского, завоевателя земли Югорской, строгого Постника и Христианина, удалили от двора: ибо он также ревностно вступался за права Соломонии. Самые простолюдины — одни по естественной жалости, другие по Номоканону — осуждали Василия. Чтобы обмануть закон и совесть, предложили Соломонии добровольно отказаться от мира: она не хотела. Тогда употребили насилие: вывели ее из дворца, постригли в Рожественском девичьем монастыре, увезли в Суздаль и там, в женской обители, заключили. Уверяют, что несчастная противилась совершению беззаконного обряда и что сановник Великокняжеский, Иван Шигона, угрожал ей не только словами, но и побоями, действуя именем Государя; что она залилась слезами и, надевая ризу Инокини, торжественно сказала: «Бог видит и отмстит моему гонителю».

— Не умолчим здесь о предании любопытном, хотя и не достоверном: носился слух, что Соломония, к ужасу и бесполезному раскаянию Великого Князя, оказалась после беременною, родила сына, дала ему имя Георгия, тайно воспитывала его и нс хотела никому показать, говоря: «В свое время он явится в могуществе и славе». Многие считали то за истину, другие за сказку, вымышленную друзьями сей несчастной добродетельной Княгини. Разрешив узы своего брака, Василий по уставу церковному не мог вторично быть супругом: чья жена с согласия мужа постригается, тот должен сам отказаться от света. Но Митрополит дал благословение, и Государь чрез два месяца женился на Княжне Елене, дочери Василия Глинского, к изумлению наших Бояр, которые не думали, чтобы род чужеземных изменников удостоился такой чести. Может быть, не одна красота невесты решила выбор; может быть, Елена, воспитанная в знатном Владетельном доме и в обычаях Немецких, коими славился ее дядя, Михаил, имела более приятности в уме, нежели тогдашние юные Россиянки, научаемые единственно целомудрию и кротким, смиренным добродетелям их пола. Некоторые думали, что Великий Князь из уважения к достоинствам Михаила Глинского женился на его племяннице, дабы оставить в нем надежного советника и путеводителя своим детям. Сие менее вероятно: ибо Михаил после того еще более года сидел в темнице, освобожденный наконец ревностным ходатайством Елены. — Свадьба была великолепна. Праздновали три дни. Двор блистал необыкновенною пышностию. Любя юную супругу, Василий желал ей нравиться не только ласковым обхождением с нею, но и видом молодости, которая от него удалялась: обрил себе бороду и пекся о своей приятной наружности…»

Н. М. Карамзин. История государства Российского. Том VII. Глава III. Продолжение государствования Василиева. Годы 1521—1534