Попутчик. Внутренности и внешности Бразилии

Георгий Стенкин

Когда я ещё смогу стать попутчиком своему папе? ЛЕС созидал. Творил обыкновенные нагромождения деревьев, от мелких, совсем юных побегов на пустотах, до гигантских ограждений от солнца, взглядов и случайных проникновений в свой мир. Вылеплял фантасмагории переплетений лиан, кустов и прочей ползучей мозаики своего живого холста. Что-то было лишь фоном, грунтовкой, что-то становилось задним планом, какие-то части уходили в перспективу или расплывались в своей странности отсутствием резкости.

Вступление

*Я припёрся через полмира в Южную Америку, чтобы встретиться тут со своим отцом, который уже полгода бродил по диким лесам, изредка давая мне весточки о себе…

*Звучит нейтральная «фоновая» музыка, настраивающая к чему-то ожидаемому впереди. Чередуются картинки с изображением видов Бразилии, ярких и цветных фантазий на тему торжества природы…

Такими словами, мой папа, приветствовал меня, обнимал и проверял на крепость, оценивал мою устойчивость. То ли в этом мире, то ли на этой конкретной, Амазонской земле?

Сказал…

Сказал, что узнал (признал, осознал…) во мне своего сына.

Сказал, что увидел (обратил внимание) на мои, тоже не стоящие на месте года.

Сказал, что я отличаюсь от него. У него не было бороды…

Сказал, что знаком с моими достижениями. Знаю…

Сказал, что ему хорошо, бродить тут в одиночестве, в диких джунглях Амазонки, но — груз, всё-таки начинает чувствовать…

Сказал, что пределов у мудрости…

Не существует — пределов у мудрости.

Что же существует?

Да. Это и есть — мой папа, чёрный от пятимесячного загара, с завитыми в десяток косичек своенравными и дорвавшимися до вольного отрастания кудрями, с юношеским огнём в глазах, стальной крепостью пальцев и мудростью отшельника. Худой и обветренный, в какой-то нелепой куртке и футуристических сапогах, смотрящий на меня так — будто я ему сейчас отвечу, кажется ему, что он стал мудрым — или нет.

Почти таким же я видел его в последний раз. Полтора года назад. Только вместо косичек — волосы были убраны под косынку, а въевшаяся в кожу пустынная пыль, делала его — совсем жёлтым.

Жёлтый папа, чёрный папа.

Да. Он бывал, и синим от морозов, и красным — от жары. И вот…

— Я тоже, нахожу тебя во здравии и радуюсь этому.

На немецком…

Эта фраза, прозвучала так коряво…

И он — снова посмотрел на меня, будто только что увидел, или — ЧТО-ТО увидел.

Да. Давно мы уже не виделись. Я уже не вижу — КАК он меня видит. Вижу — только как смотрит. А вот я, как-то странно его ощущаю. Да, я чувствую, что это он, и все мои каналы восприятия говорят мне, что это именно он. С его независимостью от окружающей обстановки, с его отстранённостью от условностей, с его способностью заставлять всё окружающее его — ассистировать ему…

Что-то пробивается, через его обаяние и мою радость от встречи с ним? Но вот что? Неужели он всё-таки нашёл себе достойного соперника? Пустыня — ему не смогла противостоять, лёд — тем более, урбанизация — и подавно. О простоте и примитивности сибирской тайги, китайских гор, африканской саванны, норвежских озёр…

Я уже и не говорю…

А тут?

Такое впечатление, будто бы зашёл к нему в гости, попал в его владения.

— Пойдём. Сын.

— Ты будешь мне Попутчиком. Пора и тебе уже начинать ходить своими ногами…

Слушаю.

И столько много всего слышу. Ходить своими ногами…

Попутчик…

Сын — будет попутчиком своему отцу. И пойдёт своими ногами.

Что-то он чувствует? Наверняка! Ну что же…

Тем лучше!

Ну конечно.

Мой взятый напрокат джип, мой багаж, моё снаряжение для путешествия в джунглях. Спутниковая связь и компьютер…

Сейчас он ещё скажет, что мы уходим отсюда — прямо сейчас. Я голоден, у меня трещит голова из-за перелёта через океан и из-за разницы во времени, я устал. Мне жарко и мне нужно проверить свою почту.

Ну, точно…

— Разувайся и раздевайся.

— Я скажу «третьему», чтобы отогнал твою машину обратно в город.

— Давай, догоняй меня. Через час — будем обедать, но только — вон там…

И он указал мне на какую-то точку, почти что на границе видимой области.

Ок. Раз у меня нет выбора…

Понять — невозможно, во всяком случае — сейчас. Но есть — цель и радость от встречи с отцом…

Я сам сюда приехал, и это мой осознанный шаг…

Ага! Вот — оставленная для меня одежда и сапоги. А как же машина и оборудование? Но я же тогда не догоню его. Что это — за «третий»? Кто-то из местных? У них, что — тут нет имён? Или — это мой папа их «посчитал».

Нет, нужно идти за ним. Когда я ещё смогу стать попутчиком — своему папе? А то он уже отмахал метров двести, и край деревни — уже совсем близок. Так он нырнёт в джунгли…

И где я там его искать буду?