Рациональное и идеологическое мышление

Георгий Антонюк

Это поисковое научное исследование. Оно разграничивает рациональное и идеологическое мышление и ориентировано на раскрытие специфики рационального мышления и лежащей в его основе рациональной предметной (содержательной) логики, а также специфики идеологического мышления и лежащей в его основе идеологической предметной логики. Результаты исследования выражены в виде концепции чистого (пурического) рационализма и чистой (пурической) идеологии.

Глава I. Зарождение концепции чистого (пурического) рационализма и чистой (пурической) идеологии

1. Социальная идеализация

В данной статье я определил направление изучения мною в качестве отдельной разновидности мышления идеологического мышления и его отличия от рационального мышления. Описание особенностей идеологического мышления является частью моей концепции чистого (пурического) рационализма и чистой (пурической) идеологии. В этом научном исследовании я разграничил мыслимые на основе доказательства неосуществимыми научные социальные идеализированные предметы (объекты) и идеологические социальные идеализированные предметы (объекты), мыслимые посредством веры ценностно значимыми и якобы осуществимыми, а также выявил такую императивность идеологических социальных предметов (объектов), которая не просто побуждает к определенным социальным действиям, но предписывает их.

Статья

Социальная идеализация — это осуществление идеализация в отношении социальной реальности. Она является методом познания и конструирования социальной реальности, формой организации представлений человека о социальном мире, средством создания социальной реальности, инструментом управления социальной жизнью. Особенностью идеализации в области научного социального познания является то, что идеализированный социальный объект (предмет) осознается теми, кто его создает и им оперирует, как вообще неосуществимый, однако отражающий тенденции в проявлении характеристик складывающейся естественноисторически или создаваемой целенаправленно в соответствии с объективными законами социальной реальности. В этом плане идеализированные объекты выступают своеобразными «заместителями», моделями предметов реального мира, очищенного путем абстракции от ограничивающих полное проявление его характеристик условий. Они показывают, какими, могли бы быть характеристики социальной реальности, если бы в ней отсутствовали условия, ограничивающие их полное проявление. Осмысление идеализированных социальных объектов позволяет глубже понять природу социальных предметов, их существенные связи, закономерности, тенденции, условия, которые ограничивает предельное проявление абсолютизируемых характеристик. Поэтому в процессе познания с ними оперируют как с моделями предельных случаев характеристик самой складывающейся естественноисторически или создаваемой преднамеренно социальной реальности, в отношении которых формулируются различные закономерности. Идеализированные социальное объекты (предметы) являются важнейшими компонентами социальной теории. Они используются как в фундаментальном социальном познании (абсолютно тоталитарное общество, абсолютно свободное общество, полное социальное равенство и др.), так и в социально-инженерном исследовании, ориентированном на построение социальных проектов (организация, сконструированная на основе чисто формальных отношений между субъектами, целевая общность, которой задано несколько равнозначных целей, и др.). В силу того, что используемые в социальном познании идеализированные объекты вообще неосуществимы, они не поддаются прямой эмпирической проверке, прямому эмпирическому подтверждению и опровержению. Научная обоснованность используемых в познании идеализированных социальных объектов проверяется через теорию в целом, в которой этим объектам посредством специальных процедур устанавливают определенное соответствие образам реальных предметов, осуществляется их неидеализированная интерпретация с учетом всего многообразия отражаемых теорией реальных отношений, действия случайностей в социальном мире, влияния на него социального творчества субъектов.

Идеализированный социальный объект как инструмент научного познания используется для получения как ценностно нейтрального знания, так и ценностного знания. Если в ценностно нейтральном познании идеализированный объект выступает абсолютизированным описанием социальной реальности безотносительно к ее значению для субъектов, то в аксиологическом познании идеализированный объект служит мерой должного, а потому носит не дескриптивный, а прескриптивный, нормативный характер. Заложенные в нем абсолютизированные характеристики социальной реальности выступают предельными случаями желаемого или нежелаемого, применение которых к анализу реальных процессов позволяет оценивать отклонение действительности от данных предельных случаев, направление социальной деятельности по преобразованию социальной действительности, по формированию социальных установок и ценностных ориентаций. Одни и те же идеализированные социальные объекты могут рассматриваться в двух измерениях — как ценностно нейтральные и как ценностно значимые.

Социальная идеализация используется также для организации представлений человека о социальном мире, ориентации в нем и практического воздействия на него. В этом случае создаваемый идеализированный социальный объект осознается как осуществимый — существовавший, существующий или поддающийся осуществлению. Многие философские концепции общества (например, философско-социальные концепции Платона, Т. Мора), религиозное мировоззрение являются описаниями социального мира, в основе которых лежат такого рода идеализированные социальные объекты (предметы). Поскольку научное описание социальной реальности на основе доказательства опровергает мысль об осуществимости идеализированных объектов, то признание их осуществимости покоится на вере.

Идеологии как раз и строятся на основе такого рода идеализированных социальных объектов (предметов). Нередко составной частью идеологий являются утопические идеалы, культы, а также мифы, с помощью которых строится культовый образ, заменяющий точное научное знание. В них идеализированные объекты не только выступают узловыми компонентами, организующими представления многих людей о социальной реальности в целостную картину, но и дают многим индивидам и социальным общностям определенные социальные ориентиры, выполняют в отношении них регулятивную функцию. Различие социальных позиций, ролей, интересов этих людей влияет на различие их основанных на вере идеализированных социальных ориентаций. Несомненно, идеализированные социальные объекты, осознаваемые на основе веры как якобы осуществимые, с познавательно-научной точки зрения являются неистинным отражением действительности. Однако с точки зрения практически-регулятивной многие люди без них не могут обойтись. В силу особенностей своего сознания они, выходя в сознании за пределы своего конечного существования, с целью поиска устойчивых ориентиров личного бытия стремятся задать ему абсолютные основания. Многие такого рода идеализированные социальные объекты вырабатывают творцы идеологических учений. Однако невозможно также отрицать, что некоторые такие идеализированные социальные объекты преднамеренно вырабатываются, внедряются в общественное сознание и воспроизводятся в нем в определенных политических интересах политическими идеологами.

Социальная идеализация как идеологическое средство создания социальной реальности — это приписывание всей социальной реальности или ее отдельным компонентам абсолютных характеристик или их возможности, которыми они ни при каких реальных условиях обладать не могут, и стремление практически формировать социальные отношения, устройство общественной жизни, организацию поведения субъектов вокруг этих идеализированных объектов, в тесной связи с ними, в том числе и в соответствии с ними таким образом, как если бы данные идеализированные объекты существовали или могли существовать объективно, вне сознания. Такие создаваемые социальные отношения и иные компоненты общества целесообразно рассматривать как идеологические. Это система религиозных отношений, отношения, основанные на стремлении к достижению идеала совершенного общества, отношения, строящиеся на основе культа общественного строя, тех или иных социальных учений и др. Такого рода идеализированные социальные объекты всегда ценностно значимые. Одни могут быть со знаком «плюс», другие — со знаком «минус». В силу их ценностной значимости представления о них носят императивный характер, не просто побуждают к определенным социальным действиям, но предписывают их. Такой же императивностью обладает и система строящихся на их основе идеологических социальных отношений.

Опубликовано: Г. А. Антонюк. Социальная идеализация

// Тезисы докладов республиканской научной конференции (19—21 мая 1992 года). Часть II. — Гродно, 1992. — С. 6—8.

Автор внес уточнения в первоначальный опубликованный текст статьи, не изменяющие ее суть.

2. Социальное спасение

В данной статье я при разработке теории социального спасения применил создававшуюся мною концепцию чистого (пурического) рационализма и чистой (пурической) идеологии.

Статья

Проблема социального спасения прямо и активно обсуждается в религиозной литературе. В христианском вероучении идея социального спасения является центральной и потому в нем образ Мессии (ивр. Машиах, греч. Christōs, Христос — Помазанник, Мессия), Христа как Спасителя человечества тоже центральный. В нем социальное спасение осмысливается в рамках признающего якобы существование бесконечности внерационального идеологического мышления посредством использования содержательно не мыслимой рациональным мышлением, признающим возможность существования только конечных неидеализированных предметов, генеральной мысли христианства о будто бы существовании бесконечной основы мироздания в виде всемогущего Бога-творца. В Ветхом Завете он изображен материальным, т. е. чувственно воспринимаемым, а сейчас его изображают нематериальным, т. е. идеальным. Во времена конструирования его мысленного образа еще не была создана мысль об идеальном как противоположности материального, т. е. как о чувственно не воспринимаемом. Она впервые была сформулирована Сократом и Платоном, которые открыли идеальное как реальность, но описали его неадекватно в виде нематериальных идей (эйдосов), якобы существующих самостоятельно вне человека. Идеальное как противоположность материального — это свойство мозга человека в виде его психики. Содержание образа Бога в христианском вероучении является нереалистичным мысленным бесконечно идеализированным предметом. Потому в христианстве идея божественного спасителя, мессии не рационально-реалистичная, а идеологическая и изображает нереалистичную позитивно безгранично идеализированную личность, ориентированную на неосуществимые позитивно безгранично идеализированные цель спасения и способ спасения человечества.

Что касается основанной на рациональном мышлении научной литературы, которая обращена к осмыслению объективных и субъективных факторов общественной жизни, то в ней специальная теория социального спасения отсутствует. Это значит, что нет специальных понятий, отражающих различные стороны социального спасения, фиксирующих их терминов, не разработаны методы его исследования, не собраны и не классифицированы эмпирические факты, не выявлены закономерности данного процесса, не обобщены пути, методы и средства социального спасения. Сама же объективно необходимая роль социального спасателя в светской общественной мысли воспринимается скорее иронически как иллюзорный спаситель, мессия. В то же время в многочисленных социальных утопиях, в разнообразных концепциях социальных революций, в частности в марксистской, в различных социально-философских системах, в теории социальных катастроф так или иначе содержится идея социального спасения. Однако она не выражена в виде специальной теории и чаще всего привязана к конкретным формам преодоления человеческими сообществами критического состояния. В практической жизни в критических ситуациях различные партии, политики, сумасброды и фанатики всерьез пытаются выставить себя в качестве социальных спасателей и даже богоизбранных мессий. В таких ситуациях и страдающие ожидают социального спасателя или даже якобы обладающего безграничными возможностями мессию.

В науке и в социальной инженерии целесообразно использовать понятия «социальное спасение» и «социальный спасатель», когда имеется в виду деятельность по спасению. Понятие «социальный спаситель» целесообразно использовать в случае совершения социальным спасателем социального спасения. Данная работа ориентирована на рациональное научное и социально-инженерное осмысление проблемы социального спасения.

Социальное спасение связано со спасением общностей (сообществ, объединений) людей, т. е. социальных общностей как надличностных социальных организмов. Проблема социального спасения объективно возникает в критических, экстремальных, кризисных, катастрофичных ситуациях, в которых оказываются различные общественные группы (организации, классы, этносы и др.), конкретные общества, государства, нации, все человечество и которые угрожают их существованию. Социальное спасение — это избавление от угрозы существованию человеческих сообществ в целом, включая жизни людей, или отдельных существенных характеристик, компонентов сообществ (экономических отношений, уклада жизни, этнических особенностей и др.) посредством целенаправленного воздействия на общественную жизнь, в том числе на отношения, общественное сознание, мотивы и поведение членов общностей и др. Выведение социальных общностей из критических ситуаций требует во многом особых, применимых только к такому выведению качеств личностей как спасателей, спасательных человеческих действий, методов, средств, решений. Под социальным спасением можно понимать и состояние, которое характеризуется относительно благополучным исходом социальной общности из критической ситуации («состояние спасенности»).

Социальное спасение социальной общности может осуществляться в нескольких формах. Во-первых, это самоспасение, т. е. активное сознательное участие всех членов социальной общности в выведении ее из критического состояния. Во-вторых, это спасение социальной общности индивидом или социальной группой, входящими или не входящими в спасаемую общность, которые сознательно берут на себя данную функцию, — отдельными людьми, партиями и другими общественными организациями, государственными организациями, классами и др. В-третьих, это многовариантная комбинация первых двух форм.

Социальный спасатель — это субъект (индивид, социальная группа в спасаемой социальной общности или вне ее, все члены спасаемой общности в случае самоспасения), который осознанно воздействует на общественную жизнь с целью вывода социальной общности из критического положения. Он может спасать локальную социальную общность, а может ориентироваться на все человечество, может «надумать» необходимость спасения, а может верно уловить ее. Социальный спасатель может действовать эффективно и неэффективно, намечать осуществимые и неосуществимые пути спасения, использовать пути и средства спасения изначально благородные и неблагородные, даже бесчеловечные, несущие угрозу самой спасаемой общности. Социальные спасатели могут понадобиться во всех областях жизни общности: экономической, политической, духовной, в области воспитания, образования, в военном деле, науке, инженерии, медицине, космической деятельности и др. Особая роль принадлежит социальным спасателям, которые идейно определяют пути и средства спасения социальной общности (идеологи, ученые и социальные инженеры) и осуществляют руководство ее спасением (вожди, организаторы, руководители, кормчие). Социальное спасение с помощью идеологических идей, а значит, и идеологов неэффективно и губительно, т. к. в основе идеологий лежит мысленная безграничная, в том числе бесконечная, идеализация реальности (напр., абсолютно совершенное общество, всемогущий бог), категорически признаваемая посредством идеологической веры не идеализацией, а якобы ее абсолютно истинным отражением и безусловно правильным ее проектированием, которую мыслящее осуществимыми только неидеализированные конечные предметы и опирающееся на практическое доказательство рациональное мышление считает нереалистичной.

Социальные спасатели-индивиды — это люди пассионарного типа (фр. passion — страсть от лат. passio — страдание). Пассионарии — это личности, сознательно устремленные к свершениям, которые выходят за узкие рамки ценностей, потребностей, интересов их индивидуального бытия и которым они подчиняют свое индивидуальное бытие. К ним относятся социальные революционеры, руководители и общественные активисты, самоотверженно содействующие преодолению не требующих революций социальных кризисов, завоеватели других народов, открыватели новых земель, ученые, подчинившие свою жизнь науке, искатели приключений и т. п. Мотор их действий — неуемная страсть, т. е. стойкие и длительные чувства, побуждающие их целиком отдаваться какому-нибудь делу. Особенность социальных спасателей как пассионариев состоит в том, что они осознанно подчиняют свое индивидуальное существование служению общности (в соответствии со своим пониманием ее), воспринимают ее проблемы как личные, отождествляют себя с общностью, т. е. являются альтруистами. Их страсть в любой ее личностной форме (в стремлении к славе, власти, капиталу, вкладу в историю, закреплению в социальной памяти и др.) связана с обеспечением интересов общности в целом. Поэтому поведение социального спасателя как пассионария невозможно адекватно объяснить только с позиции потребностей и интересов его индивидуального бытия. Необходимо вводить в объяснение общественные цели, потребности, интересы, на которые ориентирован социальный спасатель и которые являются главным побудителем его действий. Через их реализацию социальными спасателями общности обеспечивают свою жизнеспособность.

Пассионарии — это наиболее социально активная часть населения. Повышенные социальные активность, решительность, стремление к лидерству, нестандартное мышление, готовность к риску, к жертвенности во имя общности социальных спасателей наиболее приспособлены к реализации не в стабильной, а в критической для общности ситуации. В стабильной ситуации пассионарий с качествами социального спасателя не реализует себя полноценно, зачастую он может стремиться реализовать себя в неадекватной для данной ситуации форме, в том числе и в деструктивной. Зато в критических ситуациях жизнь их востребует, в такие периоды социальные спасатели доминируют. Социальные спасатели функционально призваны обеспечить выживание и развитие человеческого рода, его жизнеспособность в экстремальных, переломных ситуациях, включая социальные революции, которые неизбежно сопровождают бытие человечества.

Неизбежное появление пассионариев с качествами социальных спасателей обусловлено закономерным формированием в процессе становления человечества соответствующих механизмов их порождения. Их появление обеспечивается как через генотип в виде определенной биопсихической предрасположенности, задатков, так и через механизмы социального наследования — через культуру. Врожденные задатки социального спасателя развиваются посредством усвоения индивидами в процессе социализации и социальной адаптации норм, образцов поведения и деятельности, ценностных ориентаций, идеалов, оценок и других регулятивов, которые формируются и закрепляются в культуре под влиянием коренных потребностей существования человеческого сообщества и направлены на содействие его жизнеспособности, а также путем их применения. И важно уже с детства выявлять и направленно формировать личности пассионарного типа, способные стать социальными спасателями в критических для общества ситуациях. Особенно важное, историческое значение имеет участие социальных спасателей в спасении больших общностей людей — классов, этносов, наций, государств, человечества в целом. Именно на этих уровнях организации общественной жизни они проявляют себя существенным фактором общественного развития, обеспечения жизнеспособности человеческого рода. В социальном спасении больших общностей выявляются и утверждаются великие исторические социальные спасатели.

Распространенный тип социального спасателя в обществе — это социальный революционер. В эпохи социальных революций происходит необычайное оживление активности социальных спасателей. Социальные революции — это «праздники» социальных спасателей. Участие в них дает им ощущение подлинной жизни, порождает ни с чем не сравнимое чувство удовлетворения, даже если ставит под угрозу их собственную жизнь.

Ярко выраженными социальными спасателями-индивидами были такие исторические личности, как философ Платон, Иисус Христос, В. И. Ленин. Независимо от конкретной исторической оценки этих личностей, от особенностей проявления у них качеств социального спасателя общим для них было наличие такого обязательного качества социального спасателя, как альтруистическая пассионарность.

Социальный спасатель — это преимущественно субъект коллективного действия. Редкие социальные спасатели-одиночки. Они встречаются среди мыслителей, а не практиков — среди ученых, философов, моралистов, которые в одиночку формулируют свои нацеленные на социальное спасение идеи. Но понятие социального спасателя-одиночки относительное. Эти одиночки вынуждены оплодотворять своими идеями других людей, которые с помощью данных идей выступают в роли практических социальных спасателей. Обычно социальные спасатели-индивиды стремятся объединить единомышленников, расположенных к пассионарности, и создать социальные объединения, организации для осуществления социального спасения, различными средствами вовлекают в свою спасательную деятельность людей непассионарного типа, которых много. Объединение социальных спасателей в сообщества, организации для решения задач социального спасения создает коллективных социальных спасателей. К общественным организациям, обладающим четкими признаками притязаний на роль коллективных социальных спасателей, принадлежат, напр., религиозные организации, организации масонов, коммунистов, радикал-националистов.

Естественноисторические социальные группы (общности), в силу объективных обстоятельств оказывающиеся на острие общественного прогресса, стимулируют формирование из числа своих представителей намного большего числа социальных спасателей, чем исторически отживающие, уходящие с исторической сцены естественноисторические группы, которые тоже выдвигают своих социальных спасателей. Иногда рассматривали и рассматривают в качестве коллективных социальных спасателей такие передовые социальные группы в целом, что не совсем верно, поскольку в них много людей непассионарного типа, не склонных к социальному спасению. В социально-историческом творчестве в роли таких передовых естественноисторических групп оказывались буржуазия, пролетариат. Их многочисленные пассионарные представители пытались выдвигать весь свой класс на роль коллективного социального спасателя. В бывших республиках бывшего СССР многие представители формирующейся буржуазии также претендуют на роль социального спасателя и выдвигают свой класс на роль коллективного социального спасателя. Что касается рабочего класса, то его представители в бывших республиках бывшего СССР не очень активно выполняют социально-спасательную деятельность. Некоторые революционные социальные спасатели в ряде стран пытались активизировать в качестве решающих коллективных социальных спасателей такие общественные группы, как крестьянство, молодежь, студенчество, интеллигенция, производственные менеджеры, бюрократия, люмпен-пролетариат и даже преступники.

Нередко, особенно в развивающихся странах, роль групповых социальных спасателей берут на себя представители таких государственных институтов, как военные, сотрудники спецслужб, часть которых, в силу специфики их непосредственно ориентированных на обеспечение безопасности всего общества функций, особенно расположенные к альтруистической пассионарности.

В силу своей повышенной общественной активности социальные спасатели склонны к претензиям на лидерство по отношению к спасаемым общностям и друг к другу в осуществлении социального спасения (применительно к своей области деятельности). Поэтому между ними естественна жесткая конкурентная борьба (способная сорвать сам процесс спасения), которая в значительной степени не зависит от различия в понимании спасателями целей и путей спасения. Если бы таких различий изначально даже не было бы, конкурентные устремления неизбежно побуждали бы социальных спасателей к введению отличий ради отграничения и отдаления друг от друга даже в ущерб нуждам социального спасения.

Проблема социального спасения имеет научно-познавательный и социально-инженерный уровни. На первом уровне решаются, в первую очередь, вопросы о том, что такое социальное спасение как реальный процесс, каковы его закономерности. На социально-инженерном уровне решаются, в первую очередь, вопросы конструирования оптимальных способов выхода общностей из критического положения. Центральный аспект проблемы социального спасения как объекта науки и социальной инженерии — это устройство и действие механизма взаимоотношения спасаемой общности и социальных спасателей в процессе социального спасения. Однако осмысление данного взаимоотношения невозможно без выяснения как особенностей социальных общностей и их поведения в критических ситуациях, их ожиданий, требований к социальным спасателям и др., так и характеристик самих социальных спасателей и способов их действий; без уяснения как особенностей критических ситуаций, так и конечных целей, путей и средств спасения.

Социальное спасение общностей разных типов имеет свою специфику, которую усиливают конкретно-исторические условия, в том числе и особенности критического состояния общностей. В то же время существуют и общие закономерности социального спасения, следовательно, возможны и общие способы его осуществления. Только на основе развитой теории социального спасения можно эффективно определять его оптимальные пути.

Вижу следующие общие методологические принципы социального спасения:

1. Четкое определение в форме социально-инженерного проекта конечной цели социального спасения, т. е. того состояния, которое должна обрести общность вследствие ее выведения из критического состояния.

2. При определении цели социального спасения не ставить неосуществимую ограниченно и безгранично идеализированную цель, напр., построение абсолютно совершенного общества.

3. Не подменять тактические, промежуточные цели социального спасения стратегической, конечной целью, которая мыслится итогом спасения, поскольку это неэффективно и такая подмена способна вести к усугублению критического положения (как, напр., в случае «шоковой социальной терапии», когда одним тактическим приемом пытаются достичь конечной цели).

4. Каждое действие по социальному спасению не должно усугублять критическое состояние общности и в конечном счете должно приносить больше положительный, чем отрицательный эффект.

5. Если невозможно совершить одновременные масштабные действия по социальному спасению, которые способны без усугубления критического положения общности более или менее быстро вывести ее из этого положения, то действия по социальному спасению необходимо разбить на отдельные последовательные шаги, каждый из которых должен быть предпосылкой последующего.

6. При осуществлении социального спасения необходимо искать ближайшие оптимальные пути спасения, исходя из наличных возможностей, если они на конкретном этапе способствуют спасению, даже если временно уводят от стратегической цели спасения.

7. В программу социального спасения должны быть заложены только такие цель, проект желаемого будущего и действия по их достижению, которые поддаются реализации и осуществимость которых поддается проверке.

8. Должна быть только такая осуществимая программа социального спасения, реализация которой может быть запланирована по срокам, средствам и силам, имея при этом в виду, что чем отдаленнее перспектива, тем труднее поддается планированию ее достижение.

9. Обобщение предыдущих. Нужно совершать только такие действия по социальному спасению, только в таких масштабах и только по такой социальной технологии, которые дают больше положительный, чем отрицательный эффект, имея при этом в виду, что человеческих действий с исключительно положительным эффектом не бывает.

Выделяю следующие наиболее общие закономерности социального спасения:

1. Единство в понимании целей и путей социального спасения спасателями и спасаемыми.

2. Согласованность действий социальных спасателей и спасаемых в процессе социального спасения.

3. Обладание социальными спасателями качествами, необходимыми для выведения общности из критического состояния.

4. Доверие спасаемых к социальным спасателям.

5. Участие самих спасаемых в социальном спасении.

6. Наличие во главе социального спасения персонифицированного социального спасателя.

7. Концентрация общей воли в руках главного социального спасателя (персонификация руководства социальным спасением), желательно на основе общественного договора (в широком смысле этого слова).

Целесообразно выделить три основных типа социальных спасателей-индивидов:

1. Собственно социальный спасатель, который даже при отсутствии некоторых необходимых качеств обладает таким обязательным качеством, как альтруистическая пассионарность.

2. Социальный спасатель-имитатор, который, обладая способностью имитировать, иной раз талантливо, многие качества социального спасателя, не обладает его обязательным качеством — альтруистической пассионарностью, которую также пытается имитировать. Это тип эгоиста, относящегося к социальному спасению как к средству достижения собственных корыстных целей. Однако выявление его затруднительно. Он может принести определенную пользу социальному спасению, но способен нанести ему и огромный вред. Если интересы социального спасения и его собственные интересы разойдутся, то он предпочтет собственные интересы. Предсказать это расхождение бывает весьма затруднительно.

3. Социальный квазиспасатель — человек, не обладающий качествами социального спасателя и способностью их имитировать, однако в силу различных обстоятельств оказавшийся в роли социального спасателя. Крайне опасен для дела социального спасения, особенно своей склонностью к бездействию в критической ситуации или своей деструктивностью.

Между этими основными типами имеется много промежуточных разновидностей. Социальных спасателей можно классифицировать и по другим основаниям: по степени проявления различных качеств спасателя, по масштабу деятельности (большие или малые общности), по особенностям областей общественной жизни, к деятельности в которых они склонны (государственное управление, экономика, наука, инженерия, медицина, военное дело и др.), по талантливости, по квалификации и др.

Для социальных спасателей разных типов общностей, действующих в разных областях общественной жизни, выполняющих разные функции, требуются наряду с общими и специфические качества. К некоторым из общих качеств социальных спасателей-индивидов, вероятно, можно отнести активное заинтересованное участие в решении проблем общности, альтруистическую пассионарность, нестандартное и конструктивное мышление, стремление к лидерству в своей области деятельности, готовность к риску во имя спасения общности, склонность к активному влиянию на общественные процессы.

Выделяю следующие наиболее характерные черты ведущего социального спасателя-индивида в роли организатора («вождя») в большой общности (этносе, нации, государстве и др.):

1. Высокая жизненная энергия, направленная на общество.

2. Ярко выраженная альтруистическая пассионарность.

3. Способность к конкретному стратегическому мышлению.

4. Умение переводить стратегию в тактику практического действия.

5. Сильные волевые качества в сочетании с высокими организаторскими способностями.

6. Постоянная готовность к риску во имя спасения общности, даже в ущерб себе.

7. Основательная квалификационная подготовка в области социального спасения.

8. Повышенное стремление к лидерству.

9. Расположенность к активному влиянию на социальные процессы, к движению «впереди истории».

10. Способность быстро принимать точные решения в критических ситуациях.

11. Моральная готовность брать на себя всю полноту ответственности за судьбу социального спасения.

12. Умение считаться с конкретными обстоятельствами при сохранении генеральной линии, идти на тактические компромиссы.

13. Обладание рациональным мышлением — способностью к постановке лишь конечных неидеализированных, достижимых целей, умением разумно пожертвовать при необходимости частью во имя спасения целого.

14. Обязательные опора на науку и на основанную на науке социальную инженерию в качестве идейной основы социального спасения и решительное противодействие использованию идеологии в качестве идейной основы социального спасения.

15. Способность вселять в людей доверие к нему как к надежному социальному спасателю.

В человеческой истории трудно найти даже очень великого социального спасателя-индивида в роли организатора, который в равной мере обладал бы всеми перечисленными качествами. Одни проявляются более ярко, другие — менее. Так, В. И. Ленин обладал многими из перечисленных качеств. В то же время в области стратегии сильно проявилась внерациональность его мышления в виде постановки в качестве конечной цели спасения неосуществимой идеологической цели — коммунизма как абсолютно совершенного общества. Ради ее достижения под его руководством было осуществлено много вредного насилия, были бессмысленно уничтожены многие люди, была разрушена экономика досоветской России, был нанесен огромный вред культуре и др. Рациональные трезво мыслящие талантливые социальные спасатели-индивиды в роли организаторов осознают свои ограниченные способности ведущего социального спасателя и подбирают себе круг талантливых соратников, на которых опираются и с которыми отчасти делят общее руководство социальным спасением. Если же в обществе отсутствуют личности с талантами социальных спасателей-организаторов, способных эффективно осуществлять общее руководство спасением, то целесообразно ориентироваться на коллегиальное руководство спасением, хотя это и противоречит такой закономерности, как персонификация руководства социальным спасением. В коллегиальном руководстве присутствует сильный элемент анонимности. И по ряду других показателей такое руководство малопригодно для действий в критических ситуациях. Поэтому в иных случаях бывает предпочтительней пригласить на роль лидера социального спасения «варяга» или выбрать, если сам не придет к власти, способного имитатора роли социального спасателя, если он есть.

Социальный спасатель будет формальным спасателем, если его не воспримут спасаемые в качестве спасателя. Стать для спасаемых социальным спасателем, даже обладая необходимыми способностями, можно, только явившись им в роли социального спасателя особым, ярким и эффективным применительно к преодолению конкретной критической ситуации способом, что выглядит как социальное рождение спасателя. Но и в течение всего процесса социального спасения социальному спасателю с целью подтверждения для спасаемых своей способности спасать целесообразно регулярно являть им особые, яркие и эффективные спасательные действия и результаты. Успешно действующий великий социальный спасатель-индивид нередко безгранично идеализируется не обладающими рациональным мышлением спасаемыми и приобретает в их глазах имидж мессии, т. е. харизматической личности, будто бы наделенной исключительными, даже сверхчеловеческими качествами.

Для формирования социальных спасателей недостаточно только врожденно обусловленной предрасположенности к альтруистической пассионарности, нужны также социальные условия, способствующие формированию альтруистических пассионариев, ориентированных на социальное спасение. Эти задатки развиваются под влиянием социальной среды и в процессе их применения.

Опубликовано: Антонюк Георгий. Социальное спасение (основы теории) // Белорусская газета. — 22. 07. 1996. — №28 (42).

Автор внес уточнения в первоначальный опубликованный текст статьи, не изменяющие ее суть.

3. Марксистская философия, вера и новый рационализм

В статье сформулирован ряд общемировоззренческих и общеметодологических идей «последовательного, чистого рационализма и последовательной, чистой идеологии» относительно основы мироздания, которые я развиваю в других своих научных работах. Согласно моей концепции чистого рационализма и чистой (пурической) идеологии, существуют два противоположные несовместимые типа мышления — рациональный и идеологический (внерациональный, экстрарациональный). Есть люди, обладающие только рациональным мышлением, есть люди, обладающие только идеологическим мышлением, и есть люди со смешанным дуалистичным рационально-идеологическим мышлением, у которых в той или иной мере присутствуют оба типа мышления, которые несовместимые. Рациональное мышление опирается на доказательства в конечном счете с помощью практики и признает осуществимыми только конечные неидеализированные предметы (обладающие количественными, качественными, содержательными, причинными, сущностными, временными и другими границами). Идеологическое мышление посредством явной или неявной идеологической веры категорически императивно признает осуществимыми сконструированные им безгранично, в том числе бесконечно, идеализированные мысленные предметы, с точки зрения рационального мышления либо вообще неосуществимые, к которым относятся конечные предметы (напр., полностью совершенное общество), либо содержательно не мыслимые рациональным мышлением, к которым относятся мысленные бесконечно идеализированные предметы (напр., бесконечные материя, бог). Идеологическое мышление способно создать мысленную модель якобы реального бесконечного предмета, однако категорически императивное признание им посредством идеологической веры будто бы существования бесконечного в виде бесконечной основы мира оно не в состоянии доказать посредством практики, поскольку практика основана на конечных предметах и человеческих действиях. Конечное сопоставимо лишь с конечным. Внешне выглядит так, словно идеологическое мышление следует принципу — верю, потому что недоказуемо рациональным способом. В действительности идеологическое мышление устроено так, что способно мыслить бесконечность только существующей. Идеологическая личность верит в существование бесконечного предмета, потому что предметная логика его идеологического мышления категорически диктует верить, но она выбирает свободно, в существование какого бесконечного предмета верить — таковы два важнейших закона идеологической веры. Идеологическое мышление верит в якобы причастность конечных предметов к будто бы бесконечной основе мира как ее будто бы проявлений. В отличие от идеологического мышления рациональное мышление не способно создать мысленную модель бесконечности как реального предмета, поскольку не способно содержательно мыслить идею бесконечного. Что невозможно мыслить, о том невозможно рассуждать, а возможно только молчать. Рациональное мышление, в том числе научное, в силу своей сущности не в состоянии что-либо сказать об истинности или ложности идеологических идей о якобы существовании бесконечной основы мира, об осмысленности или бессмысленности этой идеи.

На рациональном мышлении основаны наука, инженерия, частично искусство и здравый смысл. Науку и инженерию я рассматриваю как высшие проявления рационального мышления. На идеологическом мышлении основаны такие разновидности идеологии, как религия, философия, теософия, древние нерелигиозные мифы, идеологизированное искусство, оккультизм, которые осмысливают основу мироздания. Философию я рассматриваю как высшее проявление идеологического мышления.

Статья

Философская мысль Беларуси находится в состоянии глубокого кризиса. Господствовавшая при советской власти классическая марксистская философия на исходе XX в. потеряла свою привлекательность для интеллектуалов, обладающих идеологическим мышлением, в качестве средства объяснения мира и определения смысложизненных ориентиров. Во многом это связано с распространением современного рационализма и его усилившимся критическим давлением на диалектико-материалистическую философию, которое высветило для многих ее бывших приверженцев и для потенциальных будущих ее приверженцев уязвимость, слабость, неэффективность многих ее положений. Однако в духовной жизни общества в Беларуси не замечены новые привлекательные философские учения. Не получили также широкого распространения характерные для Запада философские концепции.

Философская мысль Беларуси и не только ее не успевает удовлетворительно для приверженцев философии упреждать коренные изменения в познании, человеческом духе и обществе. Это общемировая трудность в развитии философии в условиях бурного развития основанной на рациональном мышлении техногенной цивилизации, перерастающей в инженерную цивилизацию, применяющую науку и инженерию во всех областях человеческой жизни и деятельности, в том числе в обустройстве общества, окружающей человека природной среды на Земле, а в далекой перспективе — и космоса, в создании искусственных живых систем, в инженерной переделке человеком себя и др. Данный кризис определяется, главным образом, исторически обусловленной ограниченностью основ современных классических философских систем, в том числе и марксистской. Его преодоление видится на пути создания новых философских парадигм. Но дальнейшее качественное, революционное развитие философии оправдано только для людей, обладающих расположенностью к идеологическому мышлению и не представляет ценности в качестве источника общезначимой истины для людей, расположенных только к рациональному мышлению. Претензии философии на общезначимое познание мира испытывают, на мой взгляд, неодолимый сущностный кризис.

Сейчас в мировой философии два типа кризисов, которые тесно взаимосвязаны:

— Преодолимые конкретно-исторические кризисы философии, связанные с кризисами конкретных философских учений, типов философских учений.

— Сущностные неодолимые кризисы философии как разновидности мировоззрения, связанные с ее особенностями, которые неизбежно ведут к осознанию философами и философией необходимости ориентироваться только на идеологическое мышление и несовместимости основ философии с рациональным мышлением.

К числу неодолимых кризисов философии считаю возможным отнести:

1. Кризис претензий философии быть всеобщим мировоззрением и всеобщей методологией познавательной и практической деятельности, обусловливающий необходимость признания ею того, что она совместима лишь с внерациональным идеологическим мышлением, создается им и несовместима с рациональным мышлением.

2. Кризис претензий философии как мировоззрения на обладание общезначимой объективной истинностью, а также общезначимой объективной полезностью в качестве методологии познавательной и практической деятельности, обусловливающий необходимость признания ею того, что она является истинной и полезной лишь для людей с идеологическим, а не рациональным мышлением.

Некоторые философы в странах бывшего СССР после его распада безуспешно попытались преодолеть философский кризис посредством обновления привычной марксистской (диалектико-материалистической) философии при сохранении ее основ, встретил даже учебное пособие по обновленной марксистской философии. Однако изложенные ими идеи марксистской философии по своим основным параметрам не отличаются от классической марксистской философии коммунистической эпохи в бывшем Советском Союзе. Она подается как якобы научная, обладающая объективной истинностью, задающая верные смысложизненные ориентиры, способная быть единственно правильной методологией научного познания и общественной практики, т. е. как обладающая полным превосходством над другими философскими учениями.

Главный жизненный нерв марксистской философии как общетеоретического фундамента коммунистической идеологии — это ее претензия на объективную истинность. Как заметил В. И. Ленин, «учение Маркса всесильно, потому что оно верно» [1, с. 43]. Поразить этот жизненный нерв — значит лишить ее и всю коммунистическую идеологию претензий на превосходство над другими идеологическими учениями, включая философию, и, соответственно, лишить апологетов марксизма притязаний на превосходство над другими людьми, на право быть «умом, честью и совестью» эпохи.

Из априори заданной научности марксистской философии выводятся якобы:

1. Истинность заданной ею картины бытия.

2. Соответствие декларируемых ею смысложизненных ориентиров объективному направлению общественного прогресса.

3. Ее исключительное значение как методологической основы научного познания и всей деятельности людей.

Приписываемое марксистской философии ее приверженцами исключительное содержание ее мировоззренческой, ценностной и методологической функций имеет для марксистов огромное практическое значение. Это содержание направляет сознание людей на подчинение пассионарным и личным целям марксистов. Особенно важное практическое значение для марксистов имеет претензия этой философии быть единственно верной методологией научного познания и практики. Методология задает общие нормы (принципы, пути, способы, формы, направления и т. п.) духовного освоения мира и практической деятельности, а следовательно, выполняет по отношению к ним контрольно-регулятивную функцию. Присвоив себе с помощью своей философии эту функцию, марксисты заявляют претензии на право контроля науки и всей общественной жизни, естественно, в желаемом для них направлении.

Превращение марксистской философии в официально-государственную при советской власти позволило господствовавшей коммунистической партии использовать власть для обеспечения с помощью этой философии тотального идеологического контроля. О его последствиях известно. Это миллионы репрессированных по идеологическим мотивам как антимарксистов (расстрелянных, заключенных в тюрьмы, лагеря, сосланных в ссылки), гонения по идеологическим мотивам на научные направления (в физике, химии, биологии, экономических науках, социологии) и даже на целые науки (напр., генетику, кибернетику), на литературные, художественные направления и др. как не соответствовавшие основополагающим принципам марксистской философии и коммунистической идеологии в целом.

Исходными положениями марксистской философии, будто бы определяющими всю ее научность, являются тезисы о том, что в мире нет ничего, кроме движущейся материи с ее свойствами; что материя первична, а сознание вторично и является лишь отражением материи и продуктом ее развития; что источник движения материи находится в ней самой, а сознание является ее атрибутом; что материя и движение несотворимы и неуничтожимы и что движущаяся материя бесконечна в пространстве и времени. Это значит, что материя рассматривается как единственная и бесконечная основа мироздания.

Хотя внешне данным рассуждениям и построенной на их основе всей марксистской диалектико-материалистической философской системе придана наукоподобная теоретическая форма (использование категориального аппарата, рассуждения о законах и методе, согласование категорий и выводов и т. п.), содержательно названные исходные положения абсолютно не отвечают требованиям современной научной рациональности, а потому все марксистское философское учение в основе своей не научно. Из определения сути бесконечности (неограниченное многообразие пространственных структур, несотворимость и неуничтожимость материального мира, его количественная и качественная неисчерпаемость и т. п.) вообще невозможно вывести логические и эмпирические принципы рационального ее обнаружения и рационального доказательства того, что этой бесконечностью является материя с приписываемыми ей свойствами и диалектическими законами.

Полагаю, что если строго следовать принципам рационально-научной методологии познания, то до установления возможности рациональной проверки существования в реальности предмета, идея которого появилась в сознании, чем занимались И. Кант и классический позитивизм, нужно выяснить, возможно ли вообще рационально мыслить содержание данной идеи. Что невозможно рационально мыслить, о том невозможно рационально высказаться. Рациональное познание основывается на мысленном противополагании познаваемого предмета в качестве объекта познающему субъекту. Такое противополагание возможно только в том случае, если познаваемый предмет и познающий субъект конечны, ограничены, т. е. если существует возможность зафиксировать их границы по отношению к другим конечным предметам. Только в отношении конечного познаваемого предмета рациональное мышление может отделить мысль о нем от мысли о его существовании. Рациональное доказательство существования конечного предмета производится посредством мысленного соотнесения его с другими конечными предметами. Бесконечное как беспредельное невозможно мысленно противополагать в качестве объекта познающему субъекту, поскольку при попытке мыслить бесконечность субъект познания не в состоянии мыслить себя вне мысли о бесконечности, и невозможно мыслить бесконечное отдельно от мысли о его существовании. Соответственно, вообще невозможно рациональное обоснование осуществимости или неосуществимости бесконечности, поскольку невозможно рационально ее мыслить.

Поэтому в марксистской философии признание положения о существовании бесконечной материи как первоосновы мира истинным опирается на веру. Вера — это абсолютная убежденность в том, что вообще невозможно рационально доказать: верю, потому что это недоказуемо рациональным путем. Следовательно, идейное содержание веры не обладает статусом объективности. Принятие личностью конкретной веры может быть только личным выбором, а не следствием проверяемого рационально-практического доказательства, хотя само предпочтение личностью веры рациональному доказательству обусловлено ее предрасположенностью к вере. Человек, расположенный только к рациональному взгляду на мир, не выберет веру. Всякие ссылки на то, что якобы истинность марксистского диалектико-материалистического взгляда на мир подтверждают открытия современной науки, в действительности являются некорректными. Они подтверждают только то, что мир не исчерпывается рамками познанного на данный момент наукой конечного бытия.

С позиции последовательного, чистого рационализма мысль о том, что в мире нет ничего, кроме бесконечной движущийся материи, является безграничной идеологической идеализацией познанного конечного чувственно воспринимаемого материального мира. Особенностью данной философской и иной безгранично идеализирующей (с рациональной точки зрения) реальность идеологической идеи бесконечности (первоосновы, первопричины и т. п. мироздания) и якобы проявления ее в конечных предметах, по сравнению с рационально-научными безгранично идеализированными конечными предметами (точка, абсолютно твердое тело, идеальный раствор, машина Карно, бесконечное множество и др.), которые в науке мыслятся неосуществимыми, однако имеют прототипы в реальном мире, является то, что в философии, религии и в иных идеологических мировоззрениях посредством идеологической веры она мыслится осуществимой.

Использование образа бесконечной первоосновы мироздания (материальной, идеальной или иной) в качестве научного идеализированного предмета, при условии мышления его в качестве вообще неосуществимого, с целью осмысления того, каким мог бы быть мир, если бы его первоначалом была такая-то бесконечная первооснова мира, непродуктивно с научной точки зрения, поскольку невозможно изыскать рациональные средства, с помощью которых можно было бы мыслить такую бесконечность в качестве предмета, и найти идее бесконечной первоосновы реальный прототип, поскольку рациональное мышление улавливает только конечные предметы.

Наличие безгранично, в том числе бесконечно, идеализированных предметов в качестве идейного фундамента взгляда на мир и вера в их осуществимость — это определяющие черты идеологии, т. е. идеологического мировоззрения, которое внерациональное. Марксистская философия в своей основе является идеологическим, а не научным мировоззрением, которое строится на рациональных основаниях. Она является одним из многочисленных теоретических вероучений. Ее фундамент, как и фундамент других вероучений, вообще невозможно оценить с помощью критериев объективной истинности, объективного знания.

Сколько известно идеологических верований, столько идеологических истин веры. Каждая из них абсолютна для своих приверженцев. Однако ни одна из них не имеет преимуществ перед другими с точки зрения соответствия критериям объективной, т. е. не зависящей ни от отдельного человека, ни от человечества истины, поскольку их исходные положения находятся за пределами объективного, т. е. рационального познания. Все вероучения равно удалены от объективного знания. Если определяющим критерием объективного знания является его рациональная доказуемость в конечном счете общественно-исторической практикой, то главным критерием личного выбора содержания предмета веры является его соответствие смысложизненным ценностям бытия склонных к идеологической вере индивидов, как складывающимся в процессе развития общественно-исторической практики и духовной жизни и усвоенным ими, так и формирующимся в процессе их индивидуальной жизни. Дополнительными критериями выбора ее содержания могут быть косвенные, вообще не подтверждаемые рациональными средствами объяснительно-методологические возможности этого содержания.

Поэтому философские учения, исходящие из идеи якобы существования бесконечной первоосновы мира, представляют собой в своей основе объективированный ценностный взгляд на мир, основанное на вере теоретическое (теоретикоподобное) учение о будто бы существовании в виде бесконечной первоосновы мира мыслимых якобы осуществимыми неосознанно бесконечно идеализированных смысложизненных ценностей человеческого бытия (бесконечных бытия и небытия, материи и духа, необходимости и случайности, добра и зла, справедливости и несправедливости, свободы и неволи, любви и ненависти, прекрасного и безобразного, разумного и неразумного и др.) и об их будто бы проявлении в конечных предметах реальности. Марксистская (диалектико-материалистическая) философия в стремлении стать наукой безуспешно пыталась очистить содержание образа бесконечной материальной субстанции от изначально присутствующего в мысли о бесконечности и не поддающегося рациональной элиминации объективированного ценностного взгляда на мир. Любое идеологическое мировоззрение является ценностным взглядом на мир.

Собственно, все компоненты марксистской философии (ее категориальный аппарат, ее законы, принципы, концепции так называемых форм движения материи, теория диалектики и др.) не имеют статуса научности, носят объективированный ценностный характер и являются прерогативой веры, поскольку они рассматриваются в ней как отражение бесконечной саморазвивающейся материи. Рассматриваемый марксистской философией в качестве основного вопрос о соотношении идей бесконечных материальной и идеальной первооснов мироздания также является вопросом веры, а не науки.

В то же время марксистская (диалектико-материалистическая) философия активно использует данные науки для обоснования якобы существования бесконечной материальной первоосновы мира. С этой целью в ее рамках даже осуществлялись интенсивные исследования с сильным научным оттенком по общенаучной проблематике, как то: по общенаучной картине мира, общей теории систем, по взаимосвязи различных уровней организации материального мира и др. Зачастую ученые использовали марксистскую философию в качестве прикрытия для «узаконения» подозрительных находившимся у власти коммунистическим идеологам исследований по общенаучной проблематике, напр., по теории информации, теории организации, кибернетике и др.

Поэтому в содержании многих идейных компонентов марксистской философии имеются рациональные и пригодные для использования наукой идеи. Это учения о строении и свойствах материи, о диалектике, о материальном факторе в общественной истории, о практике как критерии объективной истины и др. Однако их пригодное для использования наукой содержание сильно искажено в данной философии их обоснованием идеей будто бы существующей бесконечной материальной основы мира, а следовательно, идеологизировано.

При выделении этих пригодных для использования наукой идей непродуктивно поступать так, как поступили с теорией диалектики К. Маркс и Ф. Энгельс, которые «стянули» ее с бесконечного идеального абсолюта Г. Гегеля и повторно «натянули» на свой бесконечный материальный абсолют. Продуктивное выделение данных зерен возможно лишь посредством очищения идейных компонентов марксистской философии от присутствующих в них представлений о якобы существовании бесконечной саморазвивающейся по диалектическим законам материальной субстанции, а следовательно, от идеологической веры в нее посредством проверки на рациональную мыслимость и доказуемость заложенных в них представлений о бытии.

В той мере, в какой другие составные части марксистской идеологии — марксистская политическая экономия и марксистский так называемый научный коммунизм — базируются на марксистской философии, а также содержат коммунистические и иные безграничные идеализации, опирающиеся на диалектико-материалистическое понимание развития мира, которые тоже неосуществимы, однако посредством веры мыслятся осуществимыми, — они также не обладают статусом научности.

Поскольку вера является исключительно личным выбором, а следовательно, частным делом, то к ней невозможно принудить, к ней можно только привести, используя, естественно, специальные методы. Принуждение к вере является бессмысленным насилием над личностью. Поскольку вера не покоится на рациональных основаниях, то никакой суд, даже с привлечением в качестве экспертов всех ученых мира, не в состоянии рационально обосновать необходимость выбора личностью той или иной веры и не в состоянии рационально осудить ее за отказ от той или иной веры или от веры вообще. Поэтому осуждение при советской власти людей за неприятие веры, навязываемой марксистской идеологией, было абсолютно бездоказательным с рациональной точки зрения и опиралось исключительно на силу, подобно судам католической инквизиции. Однако истинный суд в состоянии рационально запретить принуждение к определенной вере или к отказу от нее.

Точно также является предметом веры марксистская идея о том, что в мире нет ничего, что было бы вообще непознаваемо в плане получения объективного знания. Поскольку марксизм рассматривает бытие как бесконечную материю, то, как уже отмечалось, идея якобы существования этой бесконечности вообще немыслима и недоказуема рационально.

Рациональное мышление не в состоянии содержательно мыслить основу мира бесконечной, а потому не способно рассуждать о ней, но оно входит в состояние абсолютной неопределенности при попытке мыслить конкретную конечную основу мира, поскольку рациональное мышление мыслит конечное только посредством соотнесения с другим конечным. Для рационального мышления понятие бесконечного не является общим с точки зрения формальной логики, поскольку получено им не путем обобщения многообразия конечных явлений, т. е. не посредством рационального воспроизведения реальности в мысли, а сконструировано посредством формально-логического противополагания понятию конечного предмета.

Абсолютная неопределенность рационального мышления, связанная с принципиальной невозможностью окончательного познания конкретной конечной основы мира, устанавливает предел познавательным возможностям рационального мышления, который оно не способно преодолеть, сколь бы ни расширяло горизонт познания конечных предметов. Данная абсолютная неопределенность носит трагический для рационального мышления характер. С одной стороны, она побуждает его к преодолению неопределенности путем непрерывного расширения сферы рационального познания, а с другой, держит его в состоянии мучительного неснимаемого напряжения, при котором «неодолимо хочется, однако абсолютно не можется». Это, следовательно, также предел для познавательных возможностей науки, которая опирается на рациональное мышление.

Признанием состояния абсолютной неопределенности, в которое попадает рациональное мышление при попытке применить рациональные доказательства к мысли о конкретной основе конечного бытия, я отграничиваю собственную концепцию нового, т. е последовательного, чистого рационализма от основанного на принципе антиномичности мышления стесненного идеологической логикой непоследовательного рационализма И. Канта, который исходил из того, что в равной мере могут быть предметно рационально-логически доказаны и отвергнуты взаимоисключающие суждения «бесконечность мира существует — бесконечность мира не существует», и от такой разновидности основанного на несовершенном гносеологическом принципе тождества мышления и бытия непоследовательного рационализма, как неопозитивизм, который исходит из идеи полного совпадения представления о принципиальной рациональной недоказуемости или бессмысленности идеи якобы существования мыслимой бесконечности с представлением о несуществовании бесконечного («принципиально недоказуемо существование бесконечного — следовательно, мысль о ее существовании логически не оправдана»).

Рациональное мышление, не способное выдерживать постоянное напряжение состояния абсолютной неопределенности, путем огромных интеллектуальных усилий преодолеет данную неопределенность, если отбросит саму мысль о необходимости полного рационального доказательства конкретной основы мира.

Философия как идеологическая вера, в том числе марксистская философия, категорически нормативна, что коренным образом отличает ее от науки. Научные знания как описательный образ действительности вообще не обладают нормативностью. Они приобретают некатегорическую, условную нормативность, когда выполняют методологическую функцию. Научно-методологические знания, научные знания о ценностях и инженерные знания содержат некатегорические нормативные идеи, которые не имеют характера безусловного повеления. Инженерные разработки (проекты, планы, программы и др.) также обладают условной нормативностью, которая выражается в формуле: если вы хотите достичь успеха, то вам целесообразно действовать таким-то образом. Философская же вера, будучи идеологической, категорически императивно повелевает ее приверженцу видеть мир, относиться к нему и действовать в нем так, как этого требует данная философия. Вследствие своей категорической нормативности любая философская вера содержит элемент нетерпимости по отношению к другим философским верам, которая может быть скрытой или открыто воинствующей, как в марксистской философии. Придание основанной на вере философии статуса официально-государственной усиливает ее категорическую императивность, поскольку превращает ее в необходимую функцию государственной власти, а следовательно, в предписываемые государством в качестве обязательных для граждан понимание действительности и отношение к ней в соответствии с официальной философией. Наличие основанной на вере официально-государственной философии — это характерный признак тоталитарного государства. Демократическое государство не нуждается в официально-государственной философской вере. Оно способно строить свою деятельность исключительно на рациональных основаниях, в том числе на науке.

Поддержание идеологической веры требует больших интеллектуальных усилий. Вера в якобы существование бесконечной не обладающей разумом в качестве атрибута материи требует гораздо больших интеллектуальных усилий, чем вера в бесконечное разумное первоначало. Идея существования бесконечной материи как первопричины мироздания противоестественна для мышления, склонного к вере в себе подобное разумное, но бесконечное первоначало. Даже Б. Спиноза, уверовав в бесконечную материальную субстанцию, не мог устоять перед естественной склонностью своего верующего мышления и мысленно наделил ее мышлением как неотъемлемым свойством, как атрибутом.

По своей внерациональной природе идеологическая вера, в том числе и вера марксистской философии, не способна быть рациональной методологией научного познания и практической деятельности, давать рациональные обоснования ценностным ориентирам людей. Ведь основу идеологических вероучений составляют безграничные идеологические идеализации. С точки зрения рационального мышления общая их особенность состоит в том, что они либо вообще неосуществимы (конечные, напр., полное социальное равенство), либо идея их осуществимости вообще немыслима рационально (бесконечные, напр., бесконечная материя, бесконечная абсолютная идея Г. Гегеля), однако мыслятся верующими как осуществимые. Поэтому руководящее влияние веры, включая философскую, в том числе веры диалектико-материалистической философии, отрицательно сказывается на эффективности науки и практики.

Наука и онаученная (инженеризированная) практическая деятельность не нуждаются в методологическом управлении и покровительстве со стороны идеологической веры, в том числе философской. Более того, только тогда они могут успешно развиваться, когда не испытывают деформирующего влияния с ее стороны. Наука способна самостоятельно вырабатывать рациональные научное мировоззрение, общенаучную и общепрактическую методологию на основе собственной разработки общенаучной картины мира, общей научной теории познания и деятельности. А идеологическая вера, в том числе и марксистской философии, пусть остается личным делом тех, кто обладает идеологическим мышлением и нуждается в основанных на идеологической вере безграничных идеологических идеализациях бытия.

Дополнение к статье

Это был анализ диалектико-материалистической (марксистской) философии с позиции моей концепции нового рационализма, т. е. последовательного, чистого рационализма. Однако если бы я обладал склонностью к идеологической вере и нуждался в философском мировоззрении, то в случае невозможности создать собственное философское учение из всех философских учений я выбрал бы диалектико-материалистическую философию как в настоящее время наиболее развитое и наиболее ориентированное на научное познание мира универсальное философское учение.

Опубликовано: Г. А. Антонюк. Марксистская философия, вера и новый рационализм // Гуманитарно-экономический вестник. — Минск, 1997. — №4 (7). — С. 41—47.

Автор внес уточнения в первоначальный опубликованный текст статьи, не изменяющие ее суть.

4. Идеология, идеализация и вера

В данной статье содержится ряд основополагающих теоретических идей, впоследствии вошедших в созданную мною научную концепцию чистого (пурического) рационализма и чистой (пурической) идеологии. Рациональный взгляд на мир — это антиидеологический взгляд, а идеологический взгляд на мир — это антирациональный взгляд. Рациональное мировоззрение создается рациональным мышлением, а идеологическое мировоззрение создается идеологическим мышлением. Чистый рационализм — это последовательный рациональный взгляд на реальность, а чистая идеология — это последовательный идеологический взгляд на реальность. В отличие от прежних концепций рационализма моя концепция чистого рационализма не о том, как устроен мир и как нужно его познавать, чтобы получить объективную истину, а о том, как нужно мыслить мир, чтобы посредством его познания получать объективные знания о мире и использовать объективные знания для создания желаемого мира.

Статья

Вопрос о сущности идеологии, о ее месте и роли в обществе имеет большое практическое значение. В истории человечества много случаев, когда во имя обеспечения функционирования и воплощения в жизнь конкретной идеологии, признанной государственной властью единственно правильной, обществу нанесен огромный вред, уничтожены миллионы людей. Это и преследование первохристиан, и крестовые походы христиан, и католическая инквизиция, и сталинизм, и фашизм, и полпотизм, и множество других бесчеловечных действий.

В период господства в государстве официальной идеологии, какие бы возвышенные ценности она ни провозглашала, официальная власть ограничивает разработку и распространение отличных от официальной идеологии взглядов, даже научных, которые противоречат ей (напр., преследование в Средневековье католической церковью сторонников гелиоцентрических взглядов, гонения на генетику, кибернетику в эпоху сталинизма, запрет при социализме неидеологизированных социальных исследований), насильственно сдерживает свободную конкуренцию идеологий, а значит, и их свободное развитие, осуществляет массовое принуждение людей к официальной идеологической вере, в том числе даже тех, кто по природе своих мышления и чувств вообще не склонен к идеологической вере. Между прочим, упорное навязывание неистовыми фанатиками идеологий, которые не являются официальными, также наносит обществу большой вред.

Однако и сейчас в мировой общественной мысли существуют расхождения относительно того, какое место должна занимать идеология в обществе, какую пользу она приносит и нужна ли демократическому обществу официальная идеология. Эти расхождения ярко проявились, напр., в наличии в ней взаимоисключающих концепций научности и антинаучности идеологии, целесообразности деидеологизации и реидеологизации общества. Данные разногласия во многом обусловлены отсутствием взаимопонимания в том, что такое идеология. Люди, которые обсуждают проблему идеологии, зачастую говорят о разных вещах, не всегда это осознавая.

Термин «идеология» (от греч. idea — образ, понятие и греч. logos — слово, понятие, учение) ввел французский философ, экономист А. Дестют де Траси для названия науки об идеях, об общих законах их возникновения (см.: «Элементы идеологии». — Т. 1—4 (1801—1815)). В дальнейшем значение данного термина претерпело большие изменения. Под идеологией стали понимать не учение об идеях, а сами идеи, взгляды, учения, которые обладают специфическими признаками. Сегодня существует множество разных подходов к пониманию идеологии в последнем смысле.

Идеологию рассматривают и как выражение интересов классов (марксизм), и как субъективно-предвзятое выражение интересов разных социальных групп (К. Манхейм, Р. Арон, Э. Шилз и др.), и как систему идей, призванных определить систему ценностей цивилизации, которые будто бы не поддаются рациональному обоснованию (Э. Винер, О. Лемберг и др.), и как проявление иррациональных форм психики (Т. Роззак, Ч. Рейч и др.), и как исключительно субъективные (по природе, содержанию, источнику и др.) общественно значимые ценностные суждения, безотносительные к реальности (Г. Альберт, Т. Гейгер и др.).

Марксисты считают возможным существование научной идеологии, под которой понимают исключительно марксизм. Остальные перечисленные точки зрения противопоставляют науку и идеологию, хотя и по-разному понимают сущность последней, а также критерии отличия ее от науки. Признание марксизмом возможности научной идеологии делает бессмысленным использование самого понятия идеологии как дублирующего понятие науки о социальных интересах, но в действительности марксизм стремится под прикрытием термина «научная идеология» подменить науку о социальных интересах марксистской идеологией. Что касается других упомянутых содержательных подходов к определению особенностей идеологии, то в них правильно фиксируется тот факт, что в обществе функционируют идеи, которые существенно отличаются от науки и имеют собственные законы существования. В них верно отмечается нормативность идеологии, ее ценностный характер и способность регулировать социальные отношения. Данные подходы выводят исследователя на существующий в обществе огромный пласт идей, взглядов, которые обладают мощной регулирующей силой и коренным образом отличаются от научных знаний. Однако в них не раскрыто, чем эта нормативность отличается от неидеологической нормативности (напр., от нормативности конкретных правовых законов, правил научной методологии, инженерных проектов) и какой механизм обусловливает особенности идеологической нормативности.

На мой взгляд, идеология — это такие ценностные взгляды, которые обладают категорической, безусловной нормативностью для их приверженцев и в основе которых лежат безгранично идеализированные, с точки зрения научного мышления, предметы, что мыслятся посредством идеологической веры осуществимыми. Ни категорическая нормативность, ни вера в осуществимость безгранично идеализированных предметов науке вообще несвойственные. Идеология — это соотносительные безгранично идеализирующие категорически императивные взгляды людей на мироздание в аспекте его положительного или отрицательного значения для существенного бытия человека, на человека и его отношение к миру, в которых заключена основанная на безграничных потребностях, интересах, чувствах и других жизненных побуждениях человека вера в осуществимость безгранично идеализированных общественно значимых ценностей человеческого бытия. Короче говоря, в основе идеологии лежат безгранично идеализированные ценностные предметы, которые мыслятся на основе веры осуществимыми и судьбоносно — положительно или отрицательно — затрагивающими бытие человека. В центре любой идеологии находится безгранично идеализированный человек.

Идеология не занимается объективным познанием мира и человека, какими они существуют безотносительно к желаниям познающего субъекта видеть их теми или иными. Этим занимается наука. Идеология не занимается основанным на объективных знаниях конструированием мира в соответствии с ограниченными потребностями, интересами, ценностными ориентациями. Этим занимается инженерия. Идеология не занимается преднамеренным идейным искажением мироздания в целях манипулирования сознанием людей. Этим часто занимаются политическая пропаганда, политические технологии. Идеология делает то, на что ни наука, ни инженерия, ни политическая пропаганда и политические технологии не способны. Она осмысливает мир как поле воплощения безгранично идеализированных ценностей человеческого бытия, которые категорически императивно считает осуществимыми. Такими ценностями могут быть безгранично идеализированные бытие и небытие, материя и дух, добро и зло, любовь и ненависть, справедливость и несправедливость, свобода и неволя, совершенство и антисовершенство, прекрасное и уродливое, возвышенное и низменное, порядок и хаос, разумное и антиразумное, счастье и несчастье, подлинное и неподлинное, гармония и дисгармония, форма и бесформенность, равенство и неравенство, жизнь и смерть, величие и никчемность и др. Все, что видится как имеющее значение для существования человека, может быть предметом ценностного отношения к миру. Религиозные и философские учения являются основными разновидностями идеологий.

Ценностно окрашенные безгранично идеализированные предметы, которые мыслятся на основе веры осуществимыми, являются ядром, узловыми пунктами идеологии, которые организуют все ее содержание в систему.

Мысленная безграничная идеализация (фр. idealisation от фр. ideal — высшее совершенство, идеал) как процесс — это, во-первых, мысленное создание предметов посредством абсолютизации тех или иных черт реальных предметов, мысленного доведения этих черт до «полного самовыражения», т. е. мышление черт предметов такими, как если бы их сущность реализовалась без всяких ограничений. Абсолютизированные черты предстают при этом в «чистом виде», мысленно абстрагированном от ограничения их проявления условиями, которые необходимо присущи реальным предметам. Во-вторых, к мысленной безграничной идеализации относится также мысленное конструирование новых предметов с абсолютизированными чертами. Безграничная идеализация ценностно окрашенных предметов осуществляется в положительную сторону, в отрицательную сторону или в ту и другую одновременно. В отличие от безграничной идеализации ограниченная идеализация не абсолютная, а относительная, и то, что является идеализацией черт одного предмета, может быть присуще другому предмету и потому не является его идеализацией.

Полученные в результате мысленной безграничной идеализации мысленные предметы я называю безгранично идеализированными предметами. Их абсолютизированные черты не обладают мерой, т. е. границами как бы проявления их сущности, они безмерные. Разновидностью таких безгранично идеализированных предметов являются бесконечно идеализированные предметы (напр., бесконечная материя). Примерами безгранично идеализированных предметов являются точка в математике, абсолютно черное тело в физике, идеальный раствор в химии, машина Карно в технике, машина Тьюринга в кибернетике, абсолютная свобода в социологии, проект абсолютно совершенного первого по достоинству государства в социальных взглядах Платона, категорический императив в этической концепции И. Канта, всемогущий бог в современных религиях, бесконечная абсолютная идея в философии Г. Гегеля, бесконечная материя в марксистской философии, добро и зло как вечные начала в манихействе, культ В. И. Ленина в марксизме-ленинизме, Фауст и Мефистофель в художественной литературе и др. Идеализированные предметы иногда называют просто идеализациями.

Безгранично идеализированные предметы делятся на конечные (напр., машина Карно), бесконечные (напр., бесконечная материя в философии марксизма) и конечно-бесконечные (напр., образ Иисуса Христа как богочеловека в христианской религии). Неидеологическое, т. е. рациональное мышление, в том числе научное, способно мыслить возможность осуществимости в практике и во внепрактической реальности только того, что не обладает безграничными характеристиками. Рациональное мышление — это неидеализирующий взгляд на мироздание, на реальность. С точки зрения рационального мышления конечные безгранично идеализированные предметы вообще неосуществимые (напр., абсолютно твердое тело, полностью совершенное коммунистическое общество), и это поддается практическому доказательству. А идея якобы существования бесконечно идеализированных предметов (напр., бесконечной материи) вообще не поддается доказательству рациональным путем, поскольку рациональное мышление не способно содержательно мыслить идею бесконечного. Рациональное мышление использует в качестве решающего критерия доказательства ограниченную по своей природе человеческую практику. Ее вообще невозможно применить для обоснования идеи бесконечности.

Безграничная идеализация используется в науке, инженерии, в искусстве, в которых идеализированные предметы изначально мыслятся как вообще неосуществимые, однако имеющие — в науке, инженерии, частично в неидеологизированном искусстве — прототипы (прообразы) в реальном мире в виде всецело ограниченных предметов и имеющие прототипы в идеологизированном искусстве в виде идеализированных предметов. Безграничная идеализация также применяется в идеологии, где ее идеализированные предметы изначально мыслятся как осуществимые. Идеология может функционировать в виде особой специфически оформленной системы идей (напр., философские трактаты), а может быть вкрапленной в научные концепции, в инженерные разработки, в произведения искусства (напр., многие художественные произведения Ж.-П. Сартра).

Безграничная идеализация — это важный метод научного познания. С созданными в науке идеализированными предметами оперируют как с реальными предметами и строят абстрактные модели реальных предметов в их мысленно доведенном до «полного самовыражения» виде, что позволяет более глубоко понять их сущность, теоретически сформулировать относительно идеализированных предметов соответствующие законы «в чистом виде». При исследовании реальных предметов научные безгранично идеализированные предметы истолковываются в понятиях неидеализированных предметов путем учета конкретных условий, которые мешают проявлению идеализируемых черт реальных предметов в «чистом виде». Описательные научные идеализации, как и все дескриптивные научные знания, не имеют нормативного характера. Если же научные знания, в том числе те, в которых используются научные идеализации, применяются в методологической функции, напр., в качестве парадигмы, конкретных методологий, методов, методик, то они приобретают вместе с идеализированными предметами прескриптивный, нормативный характер. Однако эта нормативность не категорическая, а условная. Она не предписывает определенные исследовательские действия, а только «рекомендует» их на основе рационального доказательства методологической эффективности тех или иных научных знаний.

Благодаря своей опоре на рациональное доказательство, основой которого является практика, любое научное положение имманентно содержит возможность сомнения в его истинности и методологической эффективности, которые исключают безусловную и категорическую по своей природе веру. Наличие такой возможности сомнения обусловлено уже тем, что в границах признания нематериальности мышления вообще невозможно прямое доказательство того, что вне наших идей существуют реальные познаваемые предметы, в том числе материальные. В доказательстве существования внешнего мира, поскольку это мыслительная операция, человек не в состоянии выйти за границы мышления. Именно оно оценивает любое доказательство как обоснованное или необоснованное.

В то же время, опираясь на практику, человек, который трезво, реалистично, рационально мыслит, обретает косвенную уверенность в том, что за границами его мыслительных операций и мышления в целом существует внешний мир, который к тому же хотя бы частично поддается верному познанию. Однако применительно к научному познанию конкретных реальных предметов такая уверенность не имеет категоричности, которая свойственна вере. Поэтому в науке любое доказанное в качестве истинного положение имеет характер «очень сильного, с большими элементами уверенности предположения» (сравн. принцип фаллибилизма в критическом рационализме). Для науки такая ее форма знаний имеет большое положительное значение, поскольку она не закрывает возможность критического переосмысления предыдущих знаний и дальнейшего научного поиска. В то же время она достаточная для того, чтобы опираться в научной и практической деятельности на доказанные в качестве истинных знания. В научном доказательстве элиминированы как субъективно-предвзятые ценностные отношения познающего субъекта к познаваемому объекту, так и ценностные отношения, основанные на вере в осуществимость идеализированных предметов. Такое доказательство придает научным знаниям объективный характер.

В отличие от безгранично идеализированных предметов фундаментальной науки, в которой они ценностно нейтральные, в инженерных, в том числе в социально-инженерных исследованиях, которые осмысливают реальность с точки зрения ее значения для человека и ориентированы на создание предметов с заданными характеристиками, создаваемые безгранично идеализированные предметы способны приобретать ценностную окраску. Здесь идеализированные предметы являются не только средством ценностно нейтрального познания, но и идеализированными показателями желаемого и нежелаемого и, соответственно, средствами оценки отклонения реальности от идеализированных форм, а также положительными и отрицательными ценностными ориентирами в инженерном конструировании (напр., машина Карно, абсолютно тоталитарное государство, полное социальное равенство). Безгранично идеализированные предметы инженерной науки со стороны их ценностной окраски носят нормативный характер, однако данная нормативность условная и ограниченная, поскольку эти предметы мыслятся вообще неосуществимыми, однако имеющими ограниченные прототипы (ограниченные прообразы) в реальных ценностных отношениях человека к миру и к самому себе.

Соотнесенностью с реальностью отличаются строго научные идеализированные предметы социального познания от идеальных типов М. Вебера, которым он придает статус таких идеализированных предметов, которые коренным образом отличаются от реальности, противостоят ей и потому не способны прямо ее отражать. Вебер рассматривает их как исключительно искусственные вспомогательные средства социального познания.

Специальная наука о ценностях — аксиология, которая познает с помощью научных средств наиболее общие стороны ценностного отношения человека к миру, также вырабатывает безгранично идеализированные предметы, которые дают не только ценностно нейтральные знания, но и способны иметь ценностную окраску (напр., абсолютные добро и зло, прекрасное и уродливое). Данные предметы также мыслятся как неосуществимые, однако имеющие ограниченные прототипы в ценностном мире человека. Потому они имеют со стороны ценностной окраски условную и ограниченную нормативность.

В этике и эстетике как науках, в правовых науках, как и в аксиологии, безгранично идеализированные предметы являются не только инструментом получения ценностно нейтральных знаний, но и способны иметь ценностную окраску (напр., идеальное правовое государство). В последнем случае они используются в качестве мыслимых неосуществимых идеализированных правил, образцов, ориентиров, средств, критериев оценки реальности, организации отношений людей и др. Эти идеализированные предметы имеют с ценностной стороны условную и ограниченную нормативность.

Инженерные разработки (проекты, планы, программы и др.), пока они не приняты директивно к реализации, также имеют условно-нормативный характер. Данная нормативность, как и нормативность научной методологии, выражается в формуле: если вы хотите достичь успеха, то вам целесообразно действовать в соответствии с данными разработками. Директивность же — это внешняя для разработок нормативность. Безгранично идеализированные предметы (напр., социальная организация с исключительно формальными отношениями), которые используются в инженерном конструировании в качестве неосуществимых ориентиров и т. д., не принимаются директивно к реализации и всегда имеют условную и ограниченную нормативность.

В искусстве безгранично идеализированные предметы имеют ценностный характер. Идеализация здесь применяется как средство художественного отражения и конструирования ценностей реальности в чувственно-образной форме, а также как средство художественного выражения идеологических взглядов. Эти предметы мыслятся и переживаются посредством художественных образов. При конструировании художественных безгранично идеализированных предметов используется способ, похожий на способ построения научных безгранично идеализированных предметов. Безгранично идеализированные предметы в искусстве создаются в основном путем мысленного доведения до полного совершенства или антисовершенства тех сторон реальности, которые художник осмысливает (напр., Фауст и Мефистофель в «Фаусте» И. Гёте).

Все художественные безгранично идеализированные предметы изначально мыслятся художником как неосуществимые в том виде, какой он им придает в художественном образе. В неидеологизированных художественных образах безгранично идеализированные предметы задаются как такие, которые способны иметь только ограниченные прообразы в реальности. Они используются в большей степени не для художественного отражения ценностного мира, а для его конструирования художественными средствами в качестве неосуществимых ценностных ориентиров, идеалов, антиидеалов, образцов, критериев оценки реальности и организации поведения и деятельности людей, их отношений в ценностном мире и др. Они показывают желаемые или нежелаемые направления побуждений, стремлений и т. д. В идеологизированных художественных образах художественные безгранично идеализированные предметы задаются как такие, что имели, имеют или способны иметь в качестве прообраза также безгранично идеализированные предметы, но в ином, чем художественные безгранично идеализированные предметы, виде. Это идеологические безгранично идеализированные предметы. Идеология категорически настаивает на том, что они осуществимые, а ее приверженцы верят в их осуществимость.

Безгранично идеализированные предметы, которые изначально мыслятся как вообще неосуществимые, могут быть также плодом такой неудержимой фантазии, что не имеют даже отдаленного ограниченного прообраза в реальности. Они встречаются, напр., в фантастической художественной литературе, в фольклоре, в сказках.

Идеология, как и наука, инженерия, неидеологизированное искусство, создает и применяет безгранично идеализированные предметы. Наиболее общий способ их конструирования идентичен способу создания научных, инженерных и художественных идеализированных предметов. Поскольку идеология выражает отношение к миру с позиции его значения для бытия человека, то ее безгранично идеализированные предметы носят ценностный характер. Правда, по содержанию некоторые из них (напр., бесконечные пространство и время) похожи на ценностно нейтральные идеализированные предметы фундаментальной науки (напр., на бесконечную величину в математике). Чаще всего это идеализированные предметы, в которых осмысливаются основы мироздания. Однако их ценностный характер может не признаваться только теми, кто вообще не мыслит идеологически. Другое дело, что ценностное содержание идеализированных предметов тех или иных «мертвых» или существующих идеологий непонятно для многих. Но это содержание всегда выявляют приверженцы конкретных идеологических учений. Наука об идеологии — идеологоведение — способна выявить с помощью рациональных средств ценностное содержание любой идеологии, если есть возможность ее всесторонне исследовать.

Коренное отличие безгранично идеализированных предметов идеологии от безгранично идеализированных предметов науки, инженерии, искусства заключается в том, что приверженцами идеологий они изначально мыслятся осуществимыми (напр., абсолютная свобода, богочеловек, бесконечный дух). Мысль об их осуществимости закладывается в содержание идеологии, в способы, методы, средства доказательства и демонстрации данной осуществимости, в устройство особой логики отношений между включенными в структуру идеологии (философских, религиозных и иных идеологических взглядов) идеями безгранично идеализированных предметов (напр., бесконечной духовной субстанции) и ограниченных предметов (напр., преходящих конкретных материальных явлений). Потому в идеологии идеализированный, с точки зрения рационального мышления, предмет теряет статус идеализированного и приобретает статус реального предмета.

Мысль об осуществимости безгранично идеализированных предметов, которая обязательно присутствует в идеологии, не может быть получена рациональным путем, т. е. не может быть доказана практически. Во-первых, потому, что конечные безгранично идеализированные предметы вообще неосуществимые, и это поддается доказательству посредством практики. Во-вторых, потому, что осуществимость конечно-бесконечных идеализированных предметов со стороны их бесконечности и бесконечно идеализированных предметов вообще не поддается доказательству и опровержению рациональными средствами. Потому мысль об осуществимости безгранично идеализированных предметов, которая закладывается в идеологию, основана на идеологической вере. Доказательства, которые в ней используются, в том числе рациональноподобные, заклинания и др., являются исключительно вспомогательными средствами, которые нисколько не меняют силу веры. Вера или есть, или ее нет.

Вера в идеологии — это категорически императивная абсолютная, безусловная убежденность в осуществимости безгранично идеализированных предметов. Вера наделяет идеологию жизнью, дает ей сторонников. Так, для верующего мышления первобытных людей содержание их мифов виделось соответствующим реальности. Таким же виделось Г. Гегелю содержание его учения об абсолютной идее. При отсутствии сторонников у идеологии она превращается в сказку (напр., первобытные мифы), в чисто абстрактную идейную конструкцию (напр., учение Платона о бытии), в иной вымысел. Потеря веры в осуществимость заложенных в идеологию идеализированных предметов приводит идеологию к «смерти». От прошлого осталось много мертвых идеологий. При появлении приверженцев мертвая идеология «оживает».

Идеологическая вера исключает сомнение, критическое отношение к предмету веры, поскольку для сомнения, т. е. неполной уверенности в его осуществимости, невозможно найти основания. Невозможно немного верить, а немного не верить. Переход от одной веры к другой, от веры к безверию (если последний вообще возможен) осуществляется скачкообразно, без промежуточных звеньев в виде сомнения, допущения и т. д. Для верующего его идеологические взгляды являются абсолютной истиной. Поэтому сколько существует живых идеологий, столько существует истин веры, ни одна из которых не имеет преимуществ перед другой с точки зрения рационального обоснования. Ни одна идеология вообще не способна соответствовать в своей основе требованиям, которые предъявляются к объективным знаниям, объективной истине.

В отличие от научной уверенности, идеологическая вера — это не результат рационального доказательства посредством конечной практики, а результат бесконечного экзистенциального ценностного переживания мира идеологической личностью и себя в нем. Основанная на вере мысль об осуществимости идеологических безгранично идеализированных предметов формулируется в категорически императивной форме. Потому содержание идеологий, ядром каждой из которых являются безгранично, в том числе бесконечно, идеализированные предметы, носит категорически нормативный характер. Идеология категорически императивно обязывает каждого ее сторонника понимать мир, относиться к нему и действовать в нем так, как предписывает конкретная идеология, которой он привержен. По причине своей категорической императивности все идеологические взгляды, учения, концепции скрыто или открыто нетерпимы друг к другу и к исключительно рациональному осмыслению реальности. Претензии каждой идеологии на абсолютную истину не оставляют места для таких же претензий других идеологий и для научного знания. Потому все искренне верующие — это в той или иной степени фанатики, активные или пассивные, открытые или скрытые, сдержанные или одержимые до безумия.

Исключительно рациональный взгляд на реальность несовместим с претензией идеологии на категорическую истинность. Потому рациональные, в том числе научные, взгляды, которые включаются в идеологию, приобретают в ней несвойственную им категорическую нормативность. Правда, если включаются развитые научные концепции, то они не поддаются полному растворению в идеологии и сохраняют частичное неидеологическое значение. Многие идеологии, особенно современные, учитывают высокое доверие в обществе к науке и активно используют для подкрепления веры формы, средства и результаты научного мышления и познания. Так действует, напр., марксистская философия, которая априори провозглашает себя по настоящему научной, единственно истинной, а все философско-идеалистические и религиозные учения — ненаучными, ложными. Однако в действительности рациональные компоненты выполняют в идеологии исключительно вспомогательную функцию и не изменяют ее внерациональную категорически нормативную природу.

Поскольку идеологические безгранично идеализированные предметы нередко являются следствием не фантазии, а абсолютизации различных сторон реальности, то в идеологиях в том или ином виде могут содержаться объективные знания, которые получены средствами самой идеологии. Напр., в концепции абсолютной целевой причины Аристотеля содержится во внерациональной оболочке правильная идея целесообразной организации некоторых форм реальности (живых систем, общества и др.). Однако объективные знания, которые добываются средствами идеологии, не имеют строгой научной формы, деформированы привязкой их к идеологическим идеализированным предметам и имеют категорически нормативные черты, а потому для их выделения из идеологии требуется сложная система специальных рациональных приемов. Сегодня, когда наука развитая, эффективней добывать объективные знания средствами самой науки. В то же время существует очень сложная для решения проблема разработки точных критериев и средств, позволяющих отличать идеологические безгранично идеализированные предметы от безгранично идеализированных предметов науки, инженерии, искусства и от неидеализированных предметов.

Многие люди обладают способностью к чисто рациональному, не идеализирующему реальность мышлению с его доказательной логикой. Они осмысливают мир и относятся к нему исключительно рационально. В то же время много людей обладают также способностью к идеологическому (внерациональному, экстрарациональному) мышлению, которое основано на безгранично идеализирующем отношении к реальности. Люди с таким мышлением руководствуются идеологией. Рациональное мышление и внерациональное (идеологическое) мышление принадлежат сознанию. Есть также много людей со смешанным дуалистичным рационально-идеологическим мышлением. Кроме сознания, в психике человека есть бессознательное, находящееся за пределами логики, напр., обусловленное инстинктами. К его описанию применимо понятие иррационального (лат. irrationalis — неразумный). Черты идеологического мышления заметны в описании Г. Гегелем разума как бесконечного мышления.

Осознанно-оценочное отношение людей к своим мыслям о мире в виде уверенности или неуверенности в их истинности или неистинности — это необходимая характеристика истины и неистины. Уверенность или неуверенность рационального мышления, которое в силу особенностей своей логики оперирует как с возможной реальностью только ограниченными предметами (вещами, процессами, отношениями, свойствами, ценностями и др.) и рассматривает свои идеализированные предметы только как вспомогательные средства познания и конструирования ограниченных предметов, в истинности или неистинности (неадекватности, ложности, ошибочности) мыслей о мироздании нейтральные по отношению к ограниченным потребностям, интересам, переживаниям и другим побуждениям рационального человека, носят логический характер и обусловлены принципами, законами, правилами, методами, приемами доказательства мыслей практикой. Это доказательство вообще не способно быть абсолютным. Потому никакие рациональные, в том числе научные, знания сами по себе не в состоянии обладать категорической императивностью (категорической нормативностью), источник которой — это безграничные побуждения людей. Категорически императивный характер рациональные знания могут приобретать извне при их включении в идеологию и преобразовании в соответствии с ней.

Вера идеологического (внерационального, экстрарационального) мышления как безусловная категорическая убежденность в осуществимости идеологических безгранично идеализированных предметов обусловлена безграничными побуждениями, которые свойственны людям, склонным к вере. Эти люди обладают врожденно обусловленной расположенностью к эмоционально-чувственному восприятию мира в безграничном виде, к безграничным желаниям, переживаниям, потребностям, интересам и другим жизненно значимым побуждениям. С позиции безграничных побуждений, в направлении на них внерациональное мышление осмысливает и оценивает реальность, конструирует ее и способы жизнедеятельности человека. Это могут быть потребности в абсолютно совершенном обществе, в полной свободе воли, в бессмертии души, в абсолютном смысле жизни, в абсолютной власти, в безграничном богатстве и др., чувства абсолютных любви, прекрасного, справедливости, несправедливости, трагического и др., переживания безмерных отчаяния, горя, радости, удовлетворения, ответственности, озабоченности, ужаса и др. Безграничные побуждения формируются и существуют независимо от сознательных намерений и стараний людей и с неодолимой необходимостью обусловливают веру в осуществимость безгранично идеализированных предметов: я обладаю чувством безграничного, я переживаю безграничное, я испытываю потребность в безграничной реальности, значит, верю, что безграничное осуществимо, что оно не может не быть осуществимым.

Безграничные побуждения категорически императивные, обладают безусловной мотивирующей силой в осознанном бытии личности, которой присущи такие побуждения, и проявляются в виде страсти. Во имя них нередко жертвуют своей жизнью. Вера представляет собой единство эмоционально-чувственного, логического и поведенческого компонентов. Последний состоит в категорически императивной установке на действия в соответствии с безграничными побуждениями и безгранично идеализирующими мыслями о мире. Безграничные побуждения существенно влияют на специфику внерационального (идеологического) мышления. Логика рационального мышления построена в соответствии с особенностями ограниченных побуждений и потому не обладает категорической нормативностью, а логика внерационального мышления построена в соответствии с особенностями безграничных побуждений и имеет категорически императивный характер.

К вере невозможно склонить того, кто не имеет безграничных побуждений, а таких людей много. К вере невозможно также принудить, поскольку она может быть верой в осуществимость только тех безгранично идеализированных предметов, содержание которых соответствует безграничным побуждениям конкретных личностей. Вера в осуществимость определенных безгранично идеализированных предметов может быть только актом личного выбора в соответствии с особенностями личных безграничных побуждений. При этом безгранично идеализированному предмету веры необязательно даже иметь осуществимый с рациональной точки зрения ограниченный прототип в реальности.

Если рациональное доказательство осуществимости неидеализированных предметов носит объективированно-безличный характер, то вера в осуществимость идеализированных предметов личностная. Предмет веры необходимо мыслится верующими как судьбоносно связанный с их личным бытием. Вера в существование идеализированных предметов невозможна, если не конституируется их связь с личным бытием субъектов веры. В то же время вера в осуществимость безгранично идеализированных предметов не тождественная намеренно предвзятому, произвольному взгляду на мир, а также взгляду на мир в соответствии с капризами, аффектами.

Безграничные побуждения личности, которые детерминируют ее веру, складываются независимо от ее осознанных намерений, поскольку способность к ним у людей, склонных к идеологической вере, является врожденно обусловленной. Конкретное же содержание безграничных побуждений личности формируется в процессе ее становления под влиянием социальной среды, в культуре которой это содержание закрепляется, перерабатывается, развивается и служит функции ориентации личности на общество и на человечество. В дальнейшем оно обогащается под влиянием как социальной среды, так и личного жизненного опыта, личного творчества. Индивидуальное творчество обогащает общественно значимое содержание безграничных побуждений личностей, которое закрепляется в культуре.

В безграничных побуждениях проявляется также пассионарность, которая свойственна многим людям, их врожденная склонность ставить цели, которые превышают необходимость обеспечения индивидуальной физической жизни, и действуют в соответствии с ними. Сама способность к пассионарности является важным компонентом механизма ориентации индивидов, которые ею обладают, на обеспечение жизнеспособности человеческого вида Homo sapiens, на подчинение индивидуальной жизни жизнедеятельности вида Homo sapiens как саморегулируемой индивидуально-надиндивидуальной системы. В пассионарных безграничных побуждениях индивидов проявляются в персонифицированной идеализированной форме функции обеспечения жизнеспособности человеческого вида, различных человеческих сообществ как носителей видовой человеческой жизни.

Опирающееся на веру в якобы осуществимость мысленно идеализированных предметов идеологическое (внерациональное, экстрарациональное) мышление — это сформировавшийся в процессе становления человека как вида Homo sapiens древний и несовершенный врожденно обусловленный механизм ориентации человеческих индивидов на обеспечение жизни человеческого вида, который проявляется и у многих современных людей. Вера в осуществимость общественно значимых безгранично идеализированных предметов выступает средством жесткого однозначного обусловливания ориентации жизнедеятельности обладающих ею людей на эти предметы, а через них — на общество, на человеческий вид. Она обладает такой мобилизующей волю силой, которая сопоставима с силой действия инстинктов.

Однако поскольку конкретное содержание безграничных побуждений не задано в виде врожденной склонности личности, а формируется в процессе развития совместной жизнедеятельности людей и индивидуального творчества, то оно не всегда однозначно увязано с потребностями обеспечения жизни человеческого вида и конкретных человеческих сообществ. Напр., существовали и существуют много антигуманных идеологий, которые прямо ориентированы на подрыв жизнеспособности человечества. В то же время последовательная ориентация даже на самые гуманные идеализированные предметы способна нанести и наносит огромный вред как отдельным народам, так и всему человечеству, поскольку такие предметы вообще либо неосуществимы, либо их осуществимость не поддается доказательству рациональным путем.

В первобытном обществе с его примитивной жизнедеятельностью и неразвитыми верованиями идеологическая вера при всем ее негативном влиянии не подрывала основы жизнеспособности человечества и приносила большую пользу в сплочении людей, в организации родоплеменных сообществ как главных на то время единиц существования человеческого вида, хотя и погубила многие из них. В условиях современных очень сложных процессов жизнедеятельности человечества, в том числе его интеграции, использование идеологической веры в качестве идейной основы эффективного обустройства общества и человечества и управления ими способно погубить не только отдельные народы, но и все человечество.

Безграничные побуждения и вера в возможность их реализации являются мощными детерминантами поведения многих людей, общественной жизни и исторического процесса.

Опубликовано: Г. А. Антанюк. Ідэалогія, ідэалізацыя і вера // Гуманитарно-экономический вестник. — Минск, 1998 — №2 (9). — C. 38—47.

Автор внес уточнения в первоначальный опубликованный текст статьи, не изменяющие ее суть.

5. Идеология и государство

В данной статье сформулирован ряд значимых идей моей концепции чистого (пурического) рационализма и чистой (пурической) идеологии.

Статья

Идеология — это соотносительные категорически императивные безгранично идеализирующие взгляды людей с идеологическим мышлением на мир в аспекте его положительного или отрицательного значения для существенного бытия человека, на человека и его отношение к миру, опирающиеся на основанную на безграничном переживании ими мира и себя в нем веру в якобы осуществимость безгранично, в том числе бесконечно, идеализированных предметов, обладающих, с точки зрения людей с идеологическим мышлением, социальной ценностью для человеческого бытия. Короче говоря, в основе идеологии лежат безгранично, в том числе бесконечно, идеализированные социально значимые ценностные предметы, которые мыслятся на основе веры осуществимыми и судьбоносно положительно или отрицательно связанными с бытием человека. В центре любой идеологии находится безгранично идеализированный человек. Идеология осмысливает мир как поле воплощения безгранично идеализированных ценностей человеческого бытия, которые с точки зрения рационального мышления либо неосуществимые (конечные, напр., полное социальное равенство), либо содержательно не мыслимые рациональным мышлением и потому рационально недоказуемые (бесконечные, напр., бесконечная материя; конечно-бесконечные со стороны их бесконечности, напр., Христос как богочеловек), однако посредством идеологической веры категорически императивно мыслятся существующими. Такими ценностями могут быть безгранично идеализированное бытие и небытие, материя и дух, добро и зло, любовь и ненависть, справедливость и несправедливость, равенство и неравенство, жизнь и смерть и др. Все, что видится имеющим значение для существования человека, может быть объектом ценностного отношения. Ценностно окрашенные безгранично идеализированные предметы, которые с помощью идеологической веры категорически императивно мыслятся осуществимыми, являются ядром, узловыми пунктами идеологии, которые организуют все ее содержание в систему. В отличие от идеологического подхода к осмыслению мира, безгранично идеализирующего мир, рациональный подход — это неидеализирующий взгляд на мир.

Идеологические системы взглядов всегда соотносительны, каждая отдельная идеология способна существовать только через соотношение с другими идеологиями, через их взаимосвязь, взаимообусловливание, взаимовлияние, взаимоотрицание друг друга. Поскольку идеологии являются ценностными взглядами, то каждая из них предполагает свою оппозицию, хотя бы в виде возможности, и не может существовать без нее, через нее определяется ее собственное содержание. Социально обусловленные и иные существенные различия людей также влияют на различие их идеологических взглядов. Поэтому и они обусловливают их соотносительный, сопряженный характер. В силу этого одноидеологическое общество невозможно в принципе. В любом обществе всегда функционирует больше одной идеологии, даже если некоторые из них носят скрытый или неразвитый характер. Это закон идеологии. Другим законом идеологии является то, что только часть людей предрасположена к идеологической вере. В обществе всегда есть люди, которые в силу врожденной предрасположенности мышления придерживаются исключительно рациональных взглядов на мир и на отношение к нему. Их сознание образует не поддающийся заполнению идеологический вакуум, с которым разумно организованное общество не может не считаться. В силу наличия идеологического вакуума в принципе невозможна идеологизация сознания всех членов общества.

Использование государственной властью определенной идеологии в качестве идейной основы управленческих решений осуществляется на основе придания ей статуса официально-государственного учения, которое эта власть признает единственно правильным, поддерживает, распространяет, защищает, которым руководствуется и которое стремится воплотить в жизнь. Наличие официальной идеологии необходимо связано с принудительным навязыванием государственной властью, в том числе с помощью силы, официальных идеологических взглядов на мир и на способы практического отношения к нему, с дискриминацией и подавлением других идеологий, а также исключительно рационального мировоззрения. Это происходит потому, что придание определенной идеологии статуса официальной доктрины превращает ее в государственную директиву, а следовательно, в предписываемые государственной властью в качестве обязательных для граждан понимание действительности и практическое отношение к ней в соответствии с официальной идеологией. Тем самым государственная власть усиливает категорическую императивность идеологии.

Внутренне присущий любой идеологии элемент нетерпимости к другим идеологиям и к исключительно рациональным взглядам на мир получает в официальной идеологии подкрепление в виде государственной власти, которая узаконивает и усиливает эту нетерпимость. В силу категорической нормативности любой идеологии официально-государственной может быть только одна идеология. Даже две идеологии не смогут ужиться в качестве официальных, а государственная власть с несколькими государственными идеологиями будет раздираема антагонистическими идеологическими противоречиями. Ведь каждая идеология оценивает себя как единственно верное учение.

Наличие официальной идеологии — отличительный признак тоталитарного государства (напр., радикально-националистического, радикально-социалистического). При наличии официальной идеологии государство приобретает идеологический характер. Ведущая идейная роль в идеологическом государстве принадлежит идеологам («жрецам»), которые устанавливают в качестве обязательных для граждан официальные ценностные ориентиры идеологического характера, формируют и регулируют духовные процессы в соответствии с официальной идеологией и следят за воплощением этой идеологии в жизнь. В теократическом государстве — это духовенство, в светском — партийные и государственные идеологи. Кто контролирует духовную жизнь общества и отдельного гражданина, тот контролирует всю государственную власть. Атрибутами идеологического государства являются культы, основанные на идеализации данного государства, его власти и правителей, официальной идеологии и ее идеологов, господствующих общественных отношений, общественных групп, организаций, официальных норм, ценностей, целей и т. п., и антикульты их противников, иных форм общественного устройства. Данные атрибуты являются существенными компонентами официальной идеологии и важными показателями ее существования.

Тоталитарные государства не могут обойтись без официальной идеологической веры и используют ее для полного духовного и практического подчинения граждан государственной власти. Но поскольку лежащие в основе идеологии идеализированные предметы либо неосуществимы, либо в принципе рационально недоказуемы, то директивное приписывание государственной властью статуса осуществимости и принятие ею в качестве официальной идейной основы государственного управления даже самой претендующей на гуманность, на общенациональную и общечеловеческую значимость идеологии неизбежно потребует применения вредного государственного насилия над отдельными личностями, над обществом, над историческим процессом и приведет к огромным негативным для общественного прогресса следствиям. Яркий пример такого использования государственной властью идеологии — применение массового насилия в бывшем СССР при проведении в жизнь официальной коммунистической идеологии с ее идеями создания совершенных личности и общества. Невозможно осуществлять неосуществимое и не поддающееся рациональному доказательству.

Демократическое государство не нуждается в официально-государственной идеологии. В нем идеология отделена от государственной власти, которая опирается в управлении обществом исключительно на рациональные, в первую очередь на научные и социально-инженерные знания, на научно обоснованные ценностные ориентиры, нормы, цели, проекты, планы, идеалы. При этом демократическое государство гарантирует идеологический плюрализм в сфере гражданского общества, а также право не исповедовать никакую идеологию. Поэтому главные идейные помощники демократической государственной власти — это ученые и социальные инженеры. В полноценном демократическом государстве идеология — это исключительно личное дело. Идеология, будучи категорически императивной для ее приверженцев, вследствие превращения ее в государственную неизбежно становится категорически императивной для власти государства, которая категорически руководствуется ею и категорически принуждает признавать ее безусловно истинной и руководствоваться ею всех граждан, в том числе с рациональным мышлением, не предрасположенным к признанию идеологических идей своими, а также граждан, которые являются приверженцами идеологических взглядов, отличных от официальной идеологии. Потому переход от идеологического государства к неидеологическому возможен только скачком, без промежуточных состояний в виде государства с частично государственной идеологией. Идеология может быть только либо государственной, либо негосударственной.

Опубликовано: Г. А. Антонюк. Идеология и государство // Субъективные притязания и объективная логика в развитии общества переходного типа. Материалы международной научной конференции 26—27 ноября 1998 г. — Гродно, 1998. — С. 25—28.

Автор внес уточнения в первоначальный опубликованный текст статьи, не изменяющие ее суть.

6. Социальная идеализация, идеология и общество

В данной статье сформулирован ряд важных идей моей концепции чистого (пурического) рационализма и чистой (пурической) идеологии.

Статья

Применение к оценке идеологии критериев и инструментов рационального мышления позволяет заключить, что в основе идеологических взглядов, которые создаются идеологическим мышлением, лежат идеи о таких безгранично, в том числе бесконечно, идеализированных ценностно значимых для людей с идеологическим мышлением предметах, которые посредством исключающей сомнение идеологической веры категорически императивно мыслятся ими неидеализированными и осуществимыми, но которые рациональное мышление мыслит неосуществимыми (конечные) или не мыслит содержательно (бесконечные). Это безгранично идеализированные бытие и небытие, материя и дух, добро и зло, любовь и ненависть, равенство и неравенство, жизнь и смерть и др. В отличие от идеологического мышления рациональное мышление создает неидеализирующий реалистический взгляд на мир, содержащий возможность сомнения в его истинности. Оно мыслит осуществимыми только конечные неидеализированные предметы и способно осмысливать мир объективно.

Ценности выражают осознанно заинтересованное отношение человека к миру и к самому себе. Они не существуют вне этого отношения. Ценность различных предметов — это их осознаваемое положительное или отрицательное значение в конечном счете для бытия человека: индивидов, социальных общностей и человечества как вида жизни (утилитарно-полезное, нравственное, эстетическое, значение для физического выживания индивида или человечества и др.). Однако окончательное мерило признания предметов ценностями — это их значение для существования человечества как вида жизни, даже если отдельные субъекты (индивиды и социальные общности) считают себя высшими носителями человеческого бытия. В массовом сознании людей, выражающем потребность выживания вида Homo sapiens, именно обеспечение жизнеспособности человечества признается высшей необходимостью как для отдельных индивидов, так и для сообществ людей. В первобытном обществе человечество в сознании индивидов отождествлялось с их родоплеменными общностями, в более позднее время оно отождествляется в сознании многих людей с их нациями. В современную эпоху в сознании многих и растущих числом индивидов человечество как вид жизни отождествляется со всем множеством национально-этнических общностей Земли, т. е. со всем человеческим сообществом.

Все, что мыслится значимым для отдельных людей, социальных общностей и для всего человечества, приобретает ценностный характер. Естественно, что самым обостренно и общественно значимым, а следовательно, повышенно ценностным предметом для человека является сам человек, его социальная среда, общество и в целом человечество.

Поскольку и индивиды, и человечество как вид жизни (Homo sapiens) обладают потребностью в существовании, в жизни, то они являются для осознающих это людей главной ценностью, обусловленной данной потребностью. Присущие людям потребность в жизни, жизненная сила, жизненный порыв — это исходный пункт их ценностного отношения к самим себе и к внешней реальности. Собственная жизнь является для отдельного человека ценностью постольку, поскольку он сознательно хочет жить, обладает волей к жизни, жизненной силой.

Способность реальных предметов иметь значение для жизнедеятельности человека может быть объективно присуща данным предметам. Существующие предметы, которые не обладают свойствами, делающими их значимыми для человека, могут людьми преобразовываться таким образом, чтобы они имели такое значение. Люди могут также мысленно создавать предметы, которые реально не существуют и даже вообще неосуществимы, однако рассматриваются как положительно или отрицательно значимые (напр., ангел).

Ценностями способны быть как созданные человеком предметы, так и объективные природные и общественные явления. Обобщенными (абстрактными) формами ценностей, которые абстрагированы от их носителей, т. е. от конкретных предметов и не существуют самостоятельно, выступают добро и зло, прекрасное и безобразное, свобода и неволя, справедливость и несправедливость и др. Ценность представляет собой социальное, т. е. человеческое «измерение» любых предметов через их связь с человеком, через их значение для него.

Идеализация может быть как ограниченной, так и безграничной, как общественно значимой, так и индивидуально значимой, как идеологической, так и рациональной. Люди способны мысленно идеализировать ценностную сторону реальности. Безгранично идеализированные ценностные предметы, которые создаются для научного познания ценностей (напр., в аксиологии) и которые рациональным мышлением изначально рассматриваются как неосуществимые, однако имеющие неидеализированные прообразы в реальности, оправданно называть научными безгранично идеализированными ценностными предметами. В науке и инженерии создаются также идеи ценностно нейтральных безгранично идеализированных предметов (напр., точка, идеальный газ), которые рациональным мышлением рассматриваются как неосуществимые. Ценностную безграничную идеализацию, которая исходит из идеологической веры, т. е. категорически императивной абсолютной убежденности в осуществимости безгранично идеализированных ценностных предметов, я называю идеологической. Ценностная ограниченная идеализация, допускающая с участием сомнения возможность осуществимости ограниченно идеализированных ценностных предметов, может быть только рациональной. Ценностные безгранично идеализированные предметы, которые посредством обладающей категорической императивностью веры мыслятся осуществимыми, я называю идеологическими, а ценностные ограниченно идеализированные предметы, которые рациональным мышлением посредством не обладающего силой категорической императивности ограниченного убеждения могут ошибочно мыслиться осуществимыми, я называю рациональными. Идеологические личности, безгранично идеализирующие мир, подвергают безграничной идеализации те ценностные предметы, которые они мыслят в качестве существенно значимых для бытия человека.

С позиции рационального мышления можно заметить, что источником веры в осуществимость безгранично идеализированных (с позиции критериев рационального мышления) предметов, которые с позиции идеологического (внерационального, экстрарационального) мышления предстают неидеализированными, реальными предметами, являются безграничные, в том числе бесконечные, побуждения людей (потребности, интересы, желания, переживания и др.). Это, напр., стремление к безграничным власти, богатству, славе, переживание безмерных радости, горя, отчаяния, страха. Их безграничность означает отсутствие внутренних механизмов, ограничивающих их проявление. Закономерности безграничных побуждений обусловливают особенности идеологической (внерациональной, экстрарациональной) логики, оперирующей идеями безгранично идеализированных предметов. Рациональное мышление, внерациональное (экстрарациональное) мышление и безграничные побуждения принадлежат к сознанию. Кроме сознания, в психике человека есть бессознательное, находящееся за пределами логики, напр., обусловленное инстинктами. К его описанию применимо понятие иррационального (от лат. irrationalis — неразумный). Делению мышления на рациональное и идеологическое (внерациональное, экстрарациональное) можно найти отдаленное сходство в европейской философской мысли, от Платона до Г. Гегеля, в виде деления его (каждым философом с помощью своих критериев) на рассудок и разум.

Безграничные побуждения присущи не всем людям, а обладающим идеологическими мышлением. Конкретные безгранично идеализированные предметы, на которые безграничные побуждения положительно или отрицательно ориентируются, которые идеологические личности переживают, к которым стремятся или которых остерегаются, одновременно общественно значимые и индивидуально значимые. Те безгранично идеализированные предметы являются общественно значимыми, на которые положительно или отрицательно ориентированы побуждения многих людей, которые являются компонентами общественного сознания, регуляторами жизнедеятельности отдельных социальных общностей и общества, общественно значимого поведения отдельных личностей (напр., идеи христианского Бога, бесконечной материи в материалистических философских учениях, проект совершенного коммунистического общества в марксизме). К ним отчасти примыкают такие безгранично идеализированные предметы, которые имеют возможность быть общественно значимыми, а также такие, которые создаются в расчете на то, чтобы быть общественно значимыми (они могут и не утвердиться в качестве общественно значимых). Общественно значимые безгранично идеализированные предметы — это формы взаимного, соотносительного, совместного (друг с другом и друг против друга) идеализирующего взгляда на мир и на способы практического отношения к нему. Как предметы личной веры они одновременно индивидуально значимые, мыслятся каждым верующим как сущностно связанные с его личным бытием. К социальной идеологической идеализации я отношу безграничную идеализацию, результатом которой являются безгранично идеализированные предметы социальной жизни.

От безграничной идеализации целесообразно отличать ограниченную идеализацию. Ограниченная идеализация осуществляется только рациональным ненаучным мышлением. Она заключается в мысленном наделении кого-либо или чего-либо положительными или отрицательными чертами, которыми они не обладают, но которыми они способны обладать при определенных обстоятельствах или которыми обладают или способны обладать другие подобные предметы (люди, вещи, свойства, отношения). Это, напр., представление конкретного человека лучшим или худшим, чем он есть на самом деле. При данной ограниченной идеализации лучшие или худшие черты, которыми мысленно наделяются конкретные предметы, но которые им не присущи, носят не безграничный, а ограниченный характер, однако ограниченно идеализированные предметы тоже неосуществимые. Люди с рациональным мышлением могут совершать ограниченную идеализацию неосознанно и ошибочно не считать ее идеализацией, а считать адекватным отражением реальности и мыслить ограниченно идеализированные предметы осуществимыми. Ограниченная идеализация бывает общественно значимой и индивидуально значимой. Невозможны научная ограниченная идеализация и научные ограниченно идеализированные предметы.

Убеждение рациональной личности в осуществимости ограниченно идеализированных предметов, созданных им неосознанно, может быть очень сильным, однако не способно обладать категорической императивностью идеологической веры, поскольку опирается на рациональные по форме доказательства. Рациональная ограниченная идеализация основана лишь на частичном, неабсолютном преувеличении или преуменьшении ценностных характеристик предметов реальности, мыслимых рациональным мышлением конечными. Общественно значимые социальные ограниченно идеализированные предметы и не обладающая категоричностью идеологической веры убежденность в их осуществимости лежат в основе псевдоидеологических (идеологоподобных) взглядов. Они по своей сущности рациональные, но не отвечают требованиям научности и объективной истинности. Часто их отождествляют с собственно идеологией. Они широко используются в политической пропаганде, в рекламе и др. средствах воздействия на сознание людей, где им извне искусственно придается чуждая форма категорической нормативности, в том числе с целью манипулирования сознанием людей, они нередко проникают в социальную науку, где им стремятся придать облик научных взглядов.

При научном познании человека, общества трудно помешать проникновению в это познание основанных на идеологической вере идей, создаваемых идеологическим мышлением. Поэтому в социальных науках, в отличие от естественных, напр., физики, химии, гораздо реже можно встретить научный безгранично идеализированный предмет. В то же время в социальных науках функционируют много противоречащих сущности науки и идеологизирующих научное знание идеологических социальных безгранично идеализированных предметов. Так, заложенный в проект коммунизма образ совершенного общества с его чертами полных социальных равенства и справедливости может быть использован в качестве научного безгранично идеализированного предмета при условии мышления его неосуществимым. С помощью него, напр., можно было бы теоретически осмыслить механизм проявления «в чистом виде» законов, обеспечивающих реализацию тенденций к полным социальному равенству, социальной справедливости, которые в реальности в состоянии воплотиться только в ограниченном виде. Однако мечта многих людей о совершенном обществе, их вера в него, в том числе вера коммунистической идеологии, сильно влияют на социальную науку и мешают использованию образа коммунистического общества в качестве научного безгранично идеализированного предмета тем, что внедряют в научное сознание идеологическую веру в его осуществимость. А в борьбе с марксизмом не только отбрасывается как утопическая идея о реальной возможности построения совершенного общества, но и игнорируется возможность использования образа коммунизма в качестве научного безгранично идеализированного предмета.

В концепциях постиндустриального и иных якобы самых перспективных форм общественного устройства также широко используются различные социальные безгранично идеализированные предметы (напр., информационное, технотронное общества), которые идеологизируют данные концепции, а следовательно, сужают и деформируют их научный характер. Для преобразования социальных безгранично идеализированных предметов, имеющих, имевших или могущих иметь неидеализированные прообразы в реальном мире, в научные идеализированные предметы, а также для предотвращения идеологической социальной безграничной идеализации при намеренном создании научных безгранично идеализированных предметов требуется специальная система методологических и методических средств, которую еще предстоит выработать. Идеализация имеет, наряду с мысленным аспектом, также и практический. Последний состоит в практической организации поведения и деятельности индивидов, социальных общностей, общества и человечества для практического обустройства людьми социальной и природной реальности таким образом, как если бы идеализированные предметы были осуществимы. Результатом такой практической социальной идеализации является мнимая реальность (квазиреальность) ценностного идеализированного предмета, которая по ряду характеристик похожа на создаваемую человеком или существующую независимо от него неидеализированную реальность. Так, бог как мысленный безгранично идеализированный предмет в виде абсолютно самостоятельной надчеловеческой и надприродной бесконечно разумной, могущественной и благой основы мироздания, признание якобы существования которого вне человеческого мышления основано на идеологической вере, обладает рационально фиксируемым квазибытием в виде действий и отношений людей, которые реализуются таким образом, как если бы бог обладал рационально выявляемым реальным бытием. К данному практическому квазибытию бога относятся религиозные обряды, храмы, богослужения, религиозные отношения и организации, религиозная борьба, в том числе религиозные войны, и в целом влияние религиозной веры через воздействия людей на различные общественные процессы, на природную среду и другие действия людей в соответствии с религиозной верой, а также их следствия.

Пример создания на основе идеологии квазиреальности в процессе практической социальной идеализации — это вся деятельность по созданию в бывшем СССР и в других бывших, а также в ныне существующих социалистических странах абсолютно совершенного коммунистического общества и все ее прямые и опосредованные последствия в обществе. Это и революционная борьба коммунистов за завоевание власти, и насилие над оппозицией, и сопротивление оппозиции, в том числе гражданские войны, и подавление прав человека, и вся система направленной на построение коммунизма социально-экономической и политической организации общества, и многочисленные тяготы в процессе коммунистического строительства, включая репрессии, и привилегии правящей номенклатуры и многое другое. В отличие от социальной идеализации, научная идеализация не имеет практического аспекта.

Практическая идеализация бывает ограниченной и безграничной. Она однозначно связана с мысленной ограниченной и безграничной идеализацией. Ни мысленная, ни практическая идеализации не существуют сами по себе. Это «две стороны одной медали». Мысленная идеологическая безграничная идеализация имеет функциональный смысл для людей с идеологическим мышлением постольку, поскольку она категорически императивно организует их бытие в мире, регулирует их отношения, задает абсолютные смысложизненные ценностные ориентиры, нормы, образцы поведения и деятельности, способы их практического отношения к миру, формы общественного устройства, направления и цели исторического процесса, в который они включены, короче говоря, поскольку посредством нее создается категорически императивное идейное руководство для их жизнедеятельности. Посредством ориентации на безгранично идеализированные предметы индивиды, верящие в их осуществимость, не только мысленно, но и практически «перешагивают» через свое изначально ограниченное индивидуальное физическое существование с функционально ориентированными на него ограниченными же потребностями, интересами, желаниями, переживаниями и иными такого рода побуждениями, возвышаются над ним и ставят себя в безгранично идеализированное квазиреальное практическое отношение детерминации, которое при этом ими мыслится на основе веры осуществимым, с безгранично идеализированными предметами, мыслимыми ими посредством веры осуществимыми.

Практическая ориентация индивидов на социальные безгранично идеализированные предметы делает их существование и их практическое отношение с этими предметами квазиреальным в тех пределах, в каких их жизнедеятельность охвачена этой ориентацией.

Поскольку все социальные безгранично идеализированные предметы обладают ценностными характеристиками по отношению к человеку, а сами субъекты идеологической веры по отношению к этим предметам также мысленно безгранично идеализируют себя и в соответствии с мысленной безграничной идеализацией реальности и себя строят свою практическую жизнедеятельность, то именно человек является обязательным и центральным звеном любой мысленной и практической социальной безграничной идеализации, а значит, идеологии и квазиреальности. Центральность положения человека в системе безграничной социальной идеализации состоит в том, что в любой безгранично идеализированной характеристике социального безгранично идеализированного предмета присутствует человеческое «измерение», человек как исходный пункт и главное функциональное назначение безгранично идеализированного ценностного определения человеком бытия.

В отличие от научных взглядов, которые могут не быть непосредственно ориентированными на практическую жизнь (напр., фундаментальные знания) и способны даже служить отдельным субъектам исключительно средством расширения кругозора, удовлетворения познавательного любопытства, идеологическая социальная безграничная идеализация по своей сущности не способна быть средством удовлетворения познавательного любопытства самого по себе и всегда в первую очередь непосредственно направлена на практику, выступает проявлением категорически императивной предметно-практической направленности (практической интенциональности) безгранично идеализирующего реальность экстрарационального (внерационального) мышления. Даже рациональные инженерные проекты, которые прямо ориентированы на преобразование действительности, не способны быть категорически императивными направителями поведения и деятельности людей. Прежде чем стать таковыми, они должны быть либо приняты рациональным сознанием субъектов в качестве рационально обоснованных и достойных практического осуществления, либо извне предписаны к осуществлению, напр., властью. Социальные же безгранично идеализированные предметы выступают для субъектов идеологической веры категорическими императивами, прямо предписывающими поведение и деятельность людей без опосредствующих оценок этих идеализированных предметов с точки зрения осуществимости или неосуществимости, целесообразности или нецелесообразности осуществления. Сама логическая форма экстрарационального мышления содержит необходимость мыслить их осуществимыми или подлежащими осуществлению (напр., католицистской идеи всецело совершенного солидаристского общества). Особенность этой логической формы состоит в том, что она пронизана чувством безграничного переживания реальности.

Поскольку идеологическая социальная безграничная идеализация осуществляется с помощью экстрарациональной логики, то не только ее мысленные, но и практические результаты имеют в своей основе внерациональный характер. Создаваемая деятельностью человека внерациональная квазиреальность весьма обширна. Она охватывает как общественные, так и природные явления, процессы, отношения и конкурирует с естественно существующей и рационально создаваемой реальностью, взаимодействует, борется с ней, конфликтует, переплетается, отвергает, подчиняет ее себе, существует параллельно с ней, короче говоря, находится с ней в многообразных формах отношений. Это и социально-экономическое устройство различных обществ на основе идеологических целей, и преобразование природы в направлении на такого рода цели, и др. Масштабы и степень влияния создаваемой квазиреальности на общественную жизнь и природу, будучи огромными, в то же время зависят от конкретно-исторических условий, от особенностей стран, народов, эпох. Так, периоды католической инквизиции во многих европейских и в находившихся от них в зависимости неевропейских странах, фашизма, сталинизма особенно выделяются в истории человечества выраженным экстрарациональным характером и колоссальным влиянием этой экстрарациональности на мировой общественно-исторический процесс.

В настоящее время существует широкая дифференциация идеологических воззрений, в первую очередь на общемировоззренческие (осмысливающие основы мироздания философские, теософские, религиозные учения, общемировоззренческие взгляды, созданные средствами мифов, искусства, обыденного сознания) и частномировоззренческие (охватывающие только человечество или его отдельные стороны — все общество, личность, социальную структуру, экономику, историю, право, политику, психические процессы, в том числе сознание, научное и техническое развитие, этносы, социальные классы и др., а также охватывающие только природу или ее отдельные стороны, в первую очередь жизнь). В то же время отдельные идеологические труды многих идеологов носят комплексный характер и содержат идеологические концепции по многим аспектам реальности. Многие идеологические учения осмысливают весьма широкий спектр реальности. Одни идеологические учения имеют универсальный характер, охватывают фактически все существенные стороны мыслимой реальности и включают общемировоззренческие и частномировоззренческие идеи (напр., марксизм, католицизм), другие же идеологические учения более или менее специализированные и осмысливают не все существенные стороны мыслимой реальности (напр., экзистенциализм, идеологический либерализм). Целесообразно также классифицировать конкретные идеологические системы на жестко организованные с узким диапазоном внутреннего разнообразия идеологических позиций и с сильным целенаправленным контролем за идейной организацией систем (напр., марксизм, католицизм, русское православие) и на мягко организованные с весьма широким диапазоном внутреннего разнообразия идеологических позиций и со слабым целенаправленным контролем за идейной организацией системы или с отсутствием такового и с исключительно стихийными механизмами их регулирования (напр., идеологический либерализм, анархизм, индуизм, экзистенциализм).

Любая идеологическая система приобретает относительно завершенный характер, если она охватывает все существенные стороны мыслимой реальности. Такими относительно завершенными идеологиями являются универсальные идеологические системы. Идейным фундаментом этих идеологий являются философские, теософские, религиозные концепции об основе мироздания. Данные концепции выполняют в конкретных идеологических системах генеральную регулятивно-методологическую функцию по отношению к остальному их содержанию. К относительно завершенным идеологическим системам принадлежат, напр., марксизм, католицизм. Многими чертами универсальности обладали идеологические системы Аристотеля, Г. Гегеля.

В качестве идеи основы мироздания в религиозных, философских и других общемировоззренческих идеологических взглядах используются обладающие социальной ценностью для людей с идеологическим мышлением бесконечно идеализированные предметы (бесконечные материя, бог, мировая воля и др.), посредством идеологической веры категорически императивно признаваемые их приверженцами существующими. Бесконечно идеализированные предметы являются определяющей чертой философских, религиозных и других общемировоззренческих идеологических взглядов. Рассмотрение любого предмета (вещи, свойства, отношения) приобретает религиозный, философский и другой идеологический характер, если он рассматривается как якобы детерминированный бесконечной основой мира, напр., волей бесконечного бога, диалектическими законами бесконечной материи.

Без обладающих социальной ценностью для идеологических личностей бесконечно идеализированных предметов религия, философия и иные идеологические взгляды невозможны. А без искренне верящих в существование бесконечного конкретные религиозные, философские и иные идеологические воззрения нежизнеспособные, мертвые. Наличие в фундаменте идеологии обладающих социальной ценностью для идеологических личностей бесконечно идеализированных предметов роднит философию с религией и с первобытными мифами.

Идея обладающего социальной ценностью для людей с идеологическим мышлением бесконечно идеализированного предмета в виде якобы бесконечной основы мироздания является фундаментом идеологии и сущностью всех идеологических взглядов.

С точки зрения рационального мышления специфика внерациональной сущности образов исходных бесконечно идеализированных предметов религии, философии и других разновидностей идеологических взглядов на мир (напр., основы мироздания) состоит в том, что поскольку рациональное мышление не способно мыслить их содержательно, то оно не в состоянии проверять их рациональными средствами на предмет их соответствия реальности. Рациональное мышление способно лишь формально-логически мыслить бесконечное как бессодержательное понятие, противоположное понятию конечного и безотносительное к отношению его к реальности, о соответствии которого реальности способно лишь молчать. Однако внерациональное (идеологическое, экстрарациональное) мышление категорически императивно мыслит с помощью идеологической веры созданные им бесконечно идеализированные предметы как якобы абсолютно адекватные образы реальности. В то же время их содержание носит выраженный ценностный характер для верящих в их будто бы истинность, поскольку приверженцы идеологических взглядов переживают и мыслят основы своего личного существования и существования человечества как абсолютно обусловленные бесконечно идеализированными предметами, которые они не считают идеализированными.

В основе общемировоззренческих идеологических взглядов (философских, религиозных и др.) лежат идеи бесконечно идеализированных предметов (идеи бесконечной основы мироздания и ее атрибутов). В основе автономных локальных, частномировоззренческих идеологических взглядов, которые функционируют относительно независимо от религиозных, философских концепций и других общемировоззренческих идеологических взглядов, лежат конечные безгранично идеализированные предметы, которые неосуществимые, однако мыслятся посредством веры осуществимыми. Это многие концепции совершенного и антисовершенного общества (напр., в анархизме, в концепциях технологического детерминизма, в идеологическом либерализме); безгранично идеализированные представления об общественном прошлом (напр., идеализация социалистического строя в бывшем СССР); ряд концепций, основанных на идеализации факторов, детерминирующих существование человека, общества, напр., психического, морального, научного, экономического, политического, природно-биологического, отдельной великой личности, отдельных классов, в том числе социальные взгляды Н. К. Михайловского, П. А. Сорокина, Р. Мертона, Дж. Морено, 3. Фрейда. Однако частномировоззренческие взгляды способны быть идеологическими, если они хотя бы в скрытом виде опираются на общемировоззренческие идеологические взгляды (философские, религиозные и др.) о будто бы существовании бесконечной основы мира и обосновываются ими.

Когда же частномировоззренческие идеологические взгляды о различных конечных сторонах реальности строятся в тесной увязке с общемировоззренческими идеологическими взглядами (философскими, религиозными и др.) о якобы существовании бесконечной основы мира, следовательно, когда безгранично идеализированные предметы частных идеологических концепций открыто обосновываются общемировоззренческими идеологическими идеями об основе мироздания, то такие частномировоззренческие идеологические взгляды являются составными частями общемировоззренческих философских, религиозных и других идеологических взглядов (напр., марксистская концепция исторического материализма является компонентом марксистской философии).

В общественном сознании функционируют как общемировоззренческие идеологии, напр., религиозные, философские учения, так и частномировоззренческие воззрения, как относительно универсальные целостные системы идеологических взглядов о мыслимых существенных сторонах реальности, так и идеологические концепции о ее отдельных сторонах. Общественное сознание всегда дифференцировано на разные не только по содержанию, но и по масштабам идеологические воззрения. Даже в самом тоталитарном обществе невозможно достичь единой всеохватывающей идеологии, в любом из них всегда функционируют, хотя бы в скрытом виде, отличные от официальных, идеологические взгляды. Однако идеологическое сознание личности с внерациональным мышлением стремится к обладанию более или менее целостным и как можно полнее охватывающим мир идеологическим взглядом. Потому в идеологическом сознании расположенной к идеологической вере личности одновременно присутствуют в более или менее совмещенном виде как идеологические взгляды на первоосновы мироздания, так и идеологические взгляды на локальные стороны реальности. Правда, данная целостность нередко носит искусственный характер. Идеологическое сознание конкретной обладающей внерациональным сознанием личности зачастую представляет собой весьма причудливую смесь компонентов, принадлежащих разным идеологическим системам взглядов. Это обусловлено многими факторами, в том числе способностью личности логично мыслить, ее ценностными ориентациями, социальными позициями, эмоциональной организацией и др.

Идеология — это неизбежный компонент общественного сознания наряду с исключительно рациональными взглядами на реальность, которые в современную эпоху наиболее полно представляют наука и инженерия. Научная истина единая для всех рационально мыслящих людей, поскольку сам способ ее доказательства ценностно нейтрален, а различие взглядов проявляется на уровне гипотез. Идеология же гипотез не имеет и всегда внутренне дифференцирована на различные претендующие на абсолютную истинность идеологические взгляды. Поскольку идеология — это ценностный взгляд на мир, то уже из самой оппозиционности ценностей, признаваемых расположенными к идеологической вере личностями (безграничных бытия и небытия, материи и духа, добра и зла и др.) с неизбежностью вытекает объективная неизбежность одновременного существования различных, в том числе взаимоисключающих идеологических взглядов, каждый из которых категорически императивно объявляет себя абсолютно истинным.

На различие конкретных идеологических взглядов людей с идеологическим мышлением сильно влияют особенности содержания их безграничных побуждений, которые идеологии выражают, а также особенности их идеологической предметной логики. В то же время на такое различие влияют также особенности содержания действительности, которая истолковывается идеологиями, и сами способы такого истолкования, различие социального положения людей и выполняемых ими общественных функций, особенности социальных общностей, к которым принадлежат склонные к идеологической вере личности, специфика их интеллектуального развития, образования, психического склада и многое другое.

Идеологические взгляды способны существовать только через отношение друг с другом, через их взаимосвязь, взаимовлияние, взаимосопоставление, взаимоотрицание, борьбу друг с другом. Поскольку идеологии являются ценностными взглядами, то каждая из них предполагает свою противоположность, хотя бы в виде возможности, и не может существовать без нее, через нее определяется ее собственное содержание. Поскольку социальные и иные различия людей также влияют на различие идеологий, то они тоже обусловливают противоположность идеологических воззрений (напр., марксизм и идеологический либерализм). Взаимосвязь и противоположность идеологических взглядов проявляется и в том, что каждый из них претендует на единственные общественную значимость и выражение общих жизненных побуждений людей. Каждая идеология — это совместное сознание людей. Поэтому невозможна идеология изолированного от общества индивида. Но невозможно и одноидеологическое общество. Поскольку всегда рождаются люди с врожденно обусловленной расположенностью к внерациональному мышлению, то в любом обществе всегда функционирует больше одной идеологии, даже если некоторые из них носят скрытый или неразвитый характер. Это закон идеологии как объективно обусловленного и неизбежного общественного явления.

Посредством своих идеологий многие субъекты социальных отношений (отдельные индивиды и социальные общности) обозначают себя в обществе, утверждают себя относительно друг друга, объединяются и борются друг с другом. Идеологии используются как для обеспечения целостности общностей (в том числе государств), для сохранения определенных системы власти, общественного строя, так и для изменения общественных отношений. Идеологии применяются также для сплочения и мобилизации действий своих приверженцев и для борьбы с противниками. Однако эффективность такого использования идеологий имеет свои пределы, которые обусловлены невозможностью практического воплощения их содержания. В то же время идеологии способны разъединять людей, придерживающихся различных идеологических взглядов, создавать между ними конфронтацию (напр., религиозные, межэтнические, классовые войны).

Идеология — это мощный инструмент категорической идейной власти, т. е. не материальной, а основанной на категорическом влиянии на сознание людей с идеологическим мышлением идеологических идей идеально-духовной власти идеологов над ее приверженцами. Опосредуя отношения людей с идеологическим мышлением, она является категорически императивным регулятором отношений между ними и их сознаниями. Идеология — это очень сильное средство категорически императивного контроля сознания людей, склонных к идеологической вере, и, соответственно, их поведения и взаимоотношений. В силу способности идеологии сильно влиять на людей с идеологическим мышлением она нередко используется рациональными прагматиками в качестве средства манипулирования в определенных интересах сознанием и поведением склонных к идеологической вере людей. Оптимальное научное управление идеологиями в обществе, включающее недопущение их к управлению государством, наукой, иными жизненно необходимыми функциями общества и обществом в целом, является одним из инструментов обеспечения его целостности.

Идеология — это категорически императивная разновидность мировоззрения. Ее противоположностью является не имеющая категорической императивности рациональная, в том числе научная, разновидность мировоззрения. Идеологические взгляды могут иметь высокоорганизованную теоретическую, а точнее теоретикоподобную, форму, а могут быть нетеоретическими и использовать язык, понятия, способы изложения аргументации и другие средства обыденного сознания, они могут иметь художественную форму, публицистическую форму, мифологическую форму, содержать подчиненные социальным безгранично идеализированным предметам элементы деформированных научных знаний. Теоретическую идеологию обычно вырабатывают профессиональные идеологи, специализирующиеся на духовной деятельности. Наиболее развитой теоретической формой общемировоззренческой идеологии является философия. В идеологии часто используют идеологически интерпретированные научные знания. Идеологии оформляются с помощью как понятий, так и художественных образов. Если в идеологиях автономно функционируют научные знания, то они антагонистически противоречивые, поскольку в них соединены в статусе равнозначных несовместимые способы осмысления реальности — рациональный и внерациональный.

Идеологии, которые используются в качестве непосредственного инструмента управления массовым сознанием и поведением людей, способны содержать в себе все идеологические формы, от теории до мифа. Так, марксистская идеология — это не только философская теория, идеологические теории относительно экономики, политики, социальной структуры, будущего человечества и др., но и интерпретированные с помощью идеологической безграничной идеализации исторические факты, жизнеописания, научные знания, житейские воспоминания марксистских борцов и о борцах за коммунизм, о революционных событиях, мифологические сказания о героях, культы вождей, событий, традиций, социально-экономического и политического устройства, антикульты врагов, идеологизированные произведения искусства и многое другое, подчиненные единой идеологической концепции.

Целесообразно различать искренних идеологов, которые верят в истинность своего учения, и лжеидеологов, которые не верят в создаваемые или распространяемые ими идеологические учения и используют их лишь как средство манипулирования в определенных интересах общественными отношениями, сознанием и поведением людей в расчете на веру людей в эти учения. Оправданно также различать искренне верующих и лжеверующих, которые по ряду неидеологических причин, в том числе и вследствие заблуждения, внешне привержены определенной идеологии, однако не обладают реальной идеологической верой.

Законом идеологии является то, что в любом обществе только часть людей предрасположена к идеологической вере. Всегда есть люди, которые в силу врожденной предрасположенности к рациональному мышлению придерживаются исключительно рациональных взглядов на мир и на отношение к нему. Их рациональное сознание не поддается заполнению идеологией и на него опирается оптимально организованное общество. В силу объективного наличия в обществе в любой момент времени значительной доли людей с рациональным мышлением невозможна идеологизация сознания всех его членов. Утопичными были идеологические мечты Платона об обществе полного единомыслия, естественно, на основе его философского учения, и В. И. Ленина об обществе полного господства марксистской идеологии, которую он считал научной, т. е. рациональной.

Люди с врожденной предрасположенностью к безграничным побуждениям (потребностям, переживаниям, желаниям и др.) и к безгранично идеализирующему реальность идеологическому мышлению в силу своей генетической природы неизбежно стремятся, даже вопреки элементарному здравому смыслу, использовать идеологию, которой они привержены, в качестве руководства своей жизнедеятельности и для воплощения ее в социальную реальность. Если такие люди являются правителями государства, то они неизбежно стремятся использовать свою идеологию в качестве идейной основы государственного управления. Люди с врожденной предрасположенностью к ограниченным побуждениям (потребностям, переживаниям и др.) и к рациональному мышлению неизбежно ставят сообразно объективным возможностям, собственным желаниям, интеллекту осуществимые и как можно более эффективные цели. Как первые, так и вторые по-другому действовать не в состоянии.

Использование государственной властью определенной идеологии в качестве идейной основы управленческих решений осуществляется на основе придания ей статуса официально-государственного учения, которое эта власть признает единственно правильным, поддерживает, распространяет, защищает, которым руководствуется и которое стремится воплотить в жизнь. Наличие официальной идеологии необходимо связано с принудительным навязыванием государственной властью, в том числе с помощью силы, официальных идеологических взглядов на мир и на способы практического отношения к нему всем гражданам, в том числе не расположенным к идеологической вере, с дискриминацией и подавлением других идеологий, а также рационального мировоззрения. Это происходит потому, что придание определенной идеологии статуса официальной доктрины превращает ее в государственную директиву, а следовательно, в предписываемые государственной властью в качестве обязательных для граждан понимание действительности и практическое отношение к ней в соответствии с официальной идеологией. Тем самым государственная власть усиливает своей директивностью изначально присущую идеологии категорическую императивность. Внутренне присущий любой идеологии элемент нетерпимости к другим идеологиям и к исключительно рациональным взглядам на мир получает в официальной идеологии подкрепление в виде государственной власти, которая узаконивает и усиливает эту нетерпимость.

В силу категорической императивности любой идеологии только одно идеологическое учение возможно сделать официально-государственным. Даже две идеологии не смогут ужиться в качестве официальных, а государственная власть с несколькими официальными идеологиями будет раздираема антагонистическими идеологическими противоречиями. Ведь каждая идеология оценивает себя как единственно верное учение.

Наличие официальной идеологии — это отличительный признак тоталитарного государства (фашистского, теократического, радикально-социалистического и др.). При наличии официальной идеологии государство приобретает идеологический характер. Ведущая идейная роль в идеологическом государстве принадлежит идеологам («жрецам»), которые устанавливают в качестве обязательных для граждан официальные ценностные ориентиры идеологического характера, формируют и регулируют духовные процессы в соответствии с официальной идеологией и следят за воплощением этой идеологии в жизнь. Идеология дает идеологам огромную категорическую идейную власть над обладающими идеологической верой личностями, а через нее — и материально-практическую власть над ними. В идеологическом государстве реальная власть принадлежит идеологам. В теократическом государстве основные официальные идеологи — это духовенство, в светском — партийные и государственные идеологи.

Атрибутами идеологического государства являются культы, основанные на идеализации данного государства, его власти и правителей, официальной идеологии и ее идеологов, господствующих общественных отношений, общественных групп, организаций, официальных норм, ценностей, целей и т. п. и антикульты их противников, иных форм общественного устройства. Данные атрибуты являются существенными компонентами официальной идеологии и важными показателями ее существования.

Тоталитарные государства не могут обойтись без официальной идеологической веры и используют ее для полного духовного и практического подчинения граждан государственной власти. Но поскольку лежащие в основе идеологии идеи безгранично идеализированных предметов нереалистичные, то директивное приписывание государственной властью даже самой претендующей на гуманность, на общенациональную и общечеловеческую значимость идеологии статуса якобы абсолютно истинной и принятие ее в качестве официальной идейной основы государственного управления неизбежно потребует применения вредного государственного насилия над отдельными личностями, социальными общностями, над всем обществом, над историческим процессом и приведет к огромным негативным последствиям для общественного прогресса. Яркий пример такого использования идеологии государственной властью — применение массового насилия в бывшем СССР при проведении в жизнь официальной коммунистической идеологии с ее неосуществимыми идеями создания совершенных личности и общества. Проводя во что бы то ни стало во имя категорически повелевающей идеологической веры в жизнь то, что вообще не поддается осуществлению, вы неизбежно будете вынуждены применять насилие по отношению к закономерно сопротивляющейся жизни и все равно в конечном счете потерпите поражение, при этом принеся горе и страдания людям и заведя общество в тупик. Возможный полезный для общества эффект, который способны принести некоторые официальные идеологии, намного меньше того вреда, который они ему обязательно нанесут. Поэтому власть даже самого идеологизированного государства в целях придания ему жизнеспособности вынуждена частично использовать в управлении им, наряду с официальной идеологией и даже вопреки ей, рациональные идеи, цели, методы, стимулы и другие средства. Так поступала власть в СССР. При этом неизбежно возникает конфликт властных рациональных и идеологических установок.

Научно обоснованное демократическое государство строится только на рациональном идейном фундаменте и не нуждается в государственной идеологии. В нем идеология отделена от государственной власти, которая опирается в управлении только на рациональные, в первую очередь на научные и социально-инженерные знания, на рационально обоснованные достижимые ценностные ориентиры, нормы, идеалы, цели, проекты, планы, программы. Но поскольку всегда будут рождаться люди, предрасположенные к идеологической вере, то демократическое государство гарантирует идеологический плюрализм в сфере гражданского общества, а также право не исповедовать никакую идеологию, свободу науки и инженерии. Поэтому главные идейные помощники демократической государственной власти — ученые и социальные инженеры. В полноценном демократическом государстве идеология — это исключительно личное дело.

Закономерный в эпоху перехода к обществу массового рационального и интеллектуализированного труда крах марксизма как самой универсальной и разработанной за всю человеческую историю идеологии и самой в целом максимально возможной по относительной завершенности, по масштабности и последовательности воплощения в квазиреальность официально-государственной идеологии — это яркое свидетельство несостоятельности претензий любой идеологии на роль идейной основы государственного управления. Марксизм — это высшая и последняя стадия развития официально-государственной идеологии вообще. После краха марксизма как государственной идеологии движение вперед — это только переход к неидеологическому рациональному государству.

Возврат после крушения марксизма к более примитивным государственным идеологиям (религии, идеологическому либерализму, этноцентризму и др.) — это проявление идеологического атавизма. Попытки же сохранения или возрождения марксизма в качестве государственной идеологии в условиях поступательной рационализации человеческого прогресса — это реальная самоизоляция от столбовой дороги человечества. Но в то же время кто-то ведь должен разнообразить человечество консерватизмом: кто в джунглях Амазонки и Новой Гвинеи с помощью первобытно-мифологических идеологий, а кто вне этих джунглей — с помощью иных идеологий. Зато если передовые страны в своем поиске путей прогресса потерпят поражение, возможно, не обремененные их свершениями отсталые страны и народы отбросят свои идеологии и получат шанс стать зачинателями иных, более перспективных дорог в будущее, если они не погибнут от последствий поражения передовых стран и народов.

Приверженность идеологии в рационально организованном государстве является частным делом людей с идеологическим мышлением. Будущее за рациональным и интеллектуализированным государством.

Опубликовано: Г. А. Антонюк. Социальная идеализация, идеология и общество // Гуманитарно-экономический вестник. — Минск, 1998. — №4 (11). — С. 33—46.

Автор внес уточнения в первоначальный опубликованный текст статьи, не изменяющие ее суть.

7. Идеологи и правители

В данной статье сформулирован ряд существенных идей моей концепции чистого (пурического) рационализма и чистой (пурической) идеологии.

Статья

Рациональный взгляд на идеологию не может не отличаться, причем существенно, от идеологического взгляда на нее. Применение рационального подхода к изучению идеологии позволяет заключить, что в основе идеологий лежат категорически императивные для искренне верящих приверженцев идеологий идеи о безгранично, в том числе бесконечно, идеализированных положительных и отрицательных общественно значимых ценностях, которые они посредством идеологической веры непреложно мыслят осуществимыми, но которые люди с рациональным типом мышления мыслят вообще неосуществимыми (конечные, напр., полное социальное равенство) или не способны мыслить содержательно (бесконечные, напр., всемогущий бог многих религий, бесконечная абсолютная идея Г. Гегеля, бесконечная материя философии марксизма, и конечно-бесконечные со стороны их бесконечности, напр., общество как проявление бесконечной материи, мессия как ниспосланный всемогущим богом спаситель человечества). Это идеи о безграничных бытии и небытии, материи и духе, добре и зле, равенстве и неравенстве, справедливости и несправедливости и др., а также идеи о воплощении данных и других безгранично идеализированных ценностей в охватываемом человеческой практикой мире конечных предметов (напр., безгранично идеализированных устройств общества царство божье, коммунистическое общество). Идеология — это религия, философия, теософия, нерелигиозные мифологические взгляды на мир и другие основанные на безграничных, в том числе бесконечных, идеализациях взгляды на мир. Если безгранично идеализирующее мир идеологическое мышление базируется на вере в осуществимость неосуществимых безгранично идеализированных предметов и потому нереалистичное, то рациональное мышление реалистичное и мыслит возможность осуществимости лишь всецело конечных предметов.

Если правители государства признают официальной определенную идеологию, то они категорически вынуждены хотя бы в некоторых частях следовать ей, в противном случае их будут к этому побуждать различными средствами официальные идеологи и остальные ее приверженцы (частыми были случаи отстранения правителей от власти и даже их физического устранения официальными идеологами). Проводя во что бы то ни стало во имя идеологической веры (которая по своей природе категорически повелительная) в жизнь то, что вообще не поддается осуществлению или осуществимость чего недоказуемая рационально, правитель неизбежно вынужден будет применять неоправданное насилие по отношению к закономерно сопротивляющейся жизни, принося горе людям и заводя общество в тупик, и все равно в конечном счете потерпит поражение. Наличие официальной идеологии также необходимо связано с меньшим или большим принуждением, не исключающим применение грубой силы, государственной властью граждан к согласию с официальным идеологическим взглядом на мир и на способы практического отношения к нему, с дискриминацией и подавлением других идеологий, а также рационального мировоззрения. Ведь придание определенной идеологии статуса официальной доктрины превращает ее в официальную директиву, т. е. в предписываемые государственной властью в качестве безусловно обязательных для всех подвластных и для власти, включая неверующих, понимание мира и действия в соответствии с официальной идеологией. Идеология содержит возможность категорической идейной власти, т. е. не материальной, а основанной на категорическом влиянии на сознание людей с идеологическим мышлением идеологических идей идеально-духовной власти идеологов над обладающими идеологической верой ее приверженцами. Официальная идеология — это категорическая идейная власть, подкрепленная материально-практической государственной властью и стремящаяся распространиться с помощью нее на все общество. Она бывает открыто узаконенной государственной властью и не узаконенной ею открыто. Первая более жестко использует государственную власть, чем вторая.

Вся сорокатысячелетняя или даже более история родоплеменной, а затем государственной организации общественной жизни вплоть до наших дней связана с функционированием во всех конкретных обществах признаваемых открыто или завуалировано всей официальной властью или ее частью, в том числе верховными правителями племен и государств, единственно истинными и полезными для общества и для официальной власти определенных идеологических взглядов, идей. Официальная идеология — это идеологические взгляды, идеи, концепции (религиозные, философские и др.), признаваемые официальной властью и ее носителями безусловно истинными и общественно полезными, которыми они руководствуются, которые поддерживают, охраняют, распространяют. Она может влиять на официальную власть и общество тотально или частично, грубо или тонко. Официальные идеологи — это те идеологи, которые признаются официальной властью создателями, совершенствователями, хранителями, защитниками и распространителями официальной идеологии, а также «кормчими», направителями ее проведения в жизнь и контролерами за этим проведением и за соответствием общества, государства, деятельности правителей и остальных членов общества официальной идеологии. Идеологи — это те, кто создает, совершенствует, развивает идеологии, а также более или менее специализированно, профессионально занимается непосредственным обеспечением их функционирования, главным образом специфическими средствами самой идеологии. В древности их роль выполняли шаманы, жрецы, а затем их сменили образованные идеологи — духовенство, теологи, религиозные философы, светские философы и др.

Государство с официальной идеологией является идеологическим (идеологизированным). В зависимости от влияния на него официальной идеологии идеологическое государство бывает сильно, средне и слабо выраженным. В сравнительно спокойные периоды жизни даже сильно выраженных идеологических государств защита государственной властью официальной идеологии может носить относительно мягкий характер и допускать в некоторых пределах инакомыслие. Но поскольку официальные идеологи, государственная власть и правители государства усматривают в официальной идеологии существенный гарант обеспечения жизнеспособности общества, государства, сохранения власти определенных социальных сил, идеологов и правителей, то в экстремальных условиях, от которых никакое общество не застраховано и которые бывают гораздо чаще, чем спокойные периоды, у официальных идеологов и правителей всякого идеологического государства неизбежно появляется соблазн предотвратить закономерно возникающее в любых условиях идеологическое и антиидеологическое инакомыслие и применить жесткие меры для защиты официальной идеологии, а если идеологическое государство слабо выраженное, перевести его в разряд сильно выраженных. Так, согласно Плутарху, перед началом Пелопонесской войны (ок. 431 г. до н. э.) государственной властью в Афинах было решено считать государственными преступниками тех, кто не почитает богов по установленному обычаю. В соответствии с этим решением философ Анаксагор, помощник и учитель Перикла, был обвинен, вопреки Периклу, государственной властью в безбожии, приговорен к смертной казни и спасся бегством (или изгнан). Впоследствии философ Сократ был обвинен ею в том, что он не признает богов, признаваемых государством, вводит новые божества и развращает молодежь в новом духе (см.: Ксенофонт. Воспоминания о Сократе), и был приговорен к смертной казни (отказался бежать и был казнен — принял яд цикуты). Почти через 2 500 лет советская власть в бывшем СССР, в «дохрущевское время» даже расстреливавшая заподозренных в антисоветских взглядах, после кратковременной легкой терпимости к свободомыслию в период хрущевской оттепели почти до своей гибели преследовала некоммунистическое инакомыслие как идеологическую диверсию против официальной марксистско-ленинской идеологии.

«Вечное согласие» между любыми пересекающимися как официальными, так и неофициальными идеологическими учениями при сохранении ими своих идейных основ вообще невозможно, поскольку каждое такое учение сообразно сущности идеологии категорически претендует на безусловную истинность. Потому две и больше двух пересекающихся идеологий не смогут ужиться в качестве официальных. Пересекающиеся идеологии — это те, которые осмысливают одни и те же стороны реальности. Возможно лишь относительное перемирие между ними при сохранении соперничества. «Кто не со мною, тот против меня» — это категорический императив не только Иисуса Христа, но всех идеологических вер, которые бескомпромиссно борются со всяким, кто подозрительно вертится вокруг веры. Напр., неукоснительное следование В. И. Ленина объявленному им принципу коммунистической идеологии «кто не с нами, тот против нас» осуществлялось в полном соответствии с законами идеологической веры, хотя он считал, что руководствуется наукой. Может варьироваться в зависимости от обстоятельств лишь внешняя форма проявления имманентной нетерпимости идеологических вер друг к другу и к исключительно рациональному мировоззрению — от открыто агрессивной до завуалированной корректностью.

Подавление с помощью грубой силы одной официальной идеологией других официальных идеологий в условиях диктатуры, где грубая сила — главный инструмент власти, закономерно, поскольку по самой своей природе каждая идеология претендует на безусловную истинность, а следовательно, на единовластие в государстве, если идеология официальная. Напр., в начальный период советской власти в условиях государственной диктатуры существовало парализующее государственную власть закономерное противостояние фактически признанных государственной властью официальными наряду с марксистской левоэсеровской и левоанархистской идеологий. Данный конфликт был решен диктаторскими методами: более сильные и расторопные приверженцы марксистской идеологии с помощью грубой силы отстранили от государственной власти приверженцев других официальных идеологий и лишили эти идеологии статуса официальных. Жестким насилием решался вопрос о преодолении в условиях диктатуры антагонистического конфликта между несколькими официальными идеологиями не только большевиками. Достаточно вспомнить диктатуру эпохи Великой французской революции.

Только со второй половины XX в. североамериканские и наиболее цивилизованные западноевропейские государства начали коренной, качественный, революционный переход к неидеологической государственности, но осуществляют его стихийно, «на ощупь», с колебаниями, зачастую с последующими не узаконенными открыто реставрациями определенных идеологий в качестве официальных (напр., идеологий антикоммунизма, консерватизма, некоторых разновидностей идеологизированного либерализма). Однако данные государства на тот момент уже не имели целостной, к тому же открыто узаконенной официальной идеологии. Поэтому их деидеологизация шла и идет сейчас не одновременным и относительно быстрым скачком к рациональному подходу во всем государстве, а постепенно, отчасти синхронными, отчасти асинхронными скачками к рациональному подходу в отдельных областях государственной власти, нередко во многом автономно использующих самостоятельные идеологии, особенно относительно не пересекающиеся. Данная деидеологизация — это цепь одновременных и неодновременных скачков от конкретных официальных идеологических взглядов в различных областях государственной власти к рациональному подходу к этим областям.

Закрепление деидеологизации происходит официальным признанием не подлежащих коренному изменению сообразно идеологическим взглядам правителей государств более или менее научно обоснованных стандартов в важнейших областях общественной жизни (в экономике, в области прав человека, в образовании, в политической демократии, в социальной сфере и др.) и тем самым сужением возможностей применения идеологии; ограничением вмешательства в общественную жизнь государства, используемого официальной идеологией в качестве средства своей власти, и выработкой разумного общественного самоуправления; отказом государственной власти, правящих партий от выдвижения социальных целей, выходящих за рамки возможностей их достижения (сравн. «коммунизм как идеологическая цель»); созданием средств против доминирования в государственной власти в качестве официальных универсальных идеологий, поскольку они предрасположены ко всевластию (напр., коммунистической); максимальной деидеологизацией правящих партий, чиновничества; отходом от правового закрепления в качестве официальных любых идеологических взглядов; переходом от идеологизированных структур государственного управления, признающих официальной определенную идеологию и использующих ее в качестве идейной основы своих решений, к рациональным структурам, не руководствующихся идеологией в выработке и реализации решений и лишенных средств государственного принуждения к идеологической вере; принятием государственных законов и иных правовых решений, отделяющих идеологию от государства; созданием работающих государственных механизмов обеспечения свободомыслия.

Сейчас пока невозможно найти такое передовое рационализированное государство, в котором в той или иной форме не сохранялись бы следы, остатки, «родимые пятна» идеологической государственности, в высшую власть которого не проникали бы идеологические ценности и иные идеологические предрассудки (напр., концепции элиты, идеи шовинизма, консерватизма, национализма, утопии из концепций постиндустриального общества, религиозные ценности). Даже не узаконенные открыто в качестве официальных, они все равно негативно влияют на государственных руководителей и на управление государственной жизнью, на внутреннюю и внешнюю политику государств. А, напр., в передовой Англии даже сохраняется в качестве узаконенной официальной церкви англиканская церковь, формальный глава которой английский король. Но эта огосударствленность церкви и ее веры такой же преимущественно формальный атрибут государства, как и институт королевства, палата лордов. Все вместе они являются пережитками феодальной эпохи, а потому не образцы для подражания. Не может быть образцом и сохранение в передовых государствах даже не закрепленных решениями государственной власти «родимых пятен» идеологической государственности. Полностью рационализированное, отделенное от идеологии и опирающееся в управлении на науку и социальную инженерию государство — вот разумный и в своей основе осуществимый идеал государственного устройства.

Начало перехода к неидеологическим, деидеологизированным государствам было положено в некоторых наиболее передовых для своего времени европейских странах еще в эпоху антифеодальных революций, которые привели к отделению от государства или к превращению в формальный государственный институт религии, этой очень ярко выраженной идеологии, являвшейся до данных революций основой официальных идеологий. Однако после антифеодальных революций официальные религиозные идеологии были заменены не узаконенными открыто светскими официальными идеологиями, имевшими менее яркую идеологическую окраску в силу прикрытости внешней рациональностью, хотя формально-юридически официальные религии, не оказывающие существенное влияние на государство, есть и сейчас в некоторых западноевропейских странах (напр., в Англии, Греции, Дании, Норвегии, Швеции). Не предусматривалось также специальное положение официальных идеологов в системе государственной власти. Их не узаконенную открыто роль зачастую стали исполнять «штатные профессора» учебных заведений, представители идеологизированных партий и других общественно-политических организаций и движений, участвующих в государственной власти. Они гораздо меньше ограничивали рациональное государственное управление и свободомыслие.

Рационализированная форма сменивших религии новых, нерелигиозных и не узаконенных открыто официальных идеологий, которые в своей основе внерациональные, в передовых европейских странах стала реализацией мягкой деидеологизации государства, продолжающейся в качественно ином виде и сейчас. К особенностям этих новых идеологий можно отнести преимущественную ориентированность на общественные проблемы (напр., идеи общественного договора, консерватизма, идеологизированного либерализма), отсутствие в них органичной целостности. Они обрели облик меняющейся плюралистической смеси не только относительно не пересекающихся взаимодополняющих, однако зачастую внутренне слабо связанных или вовсе не связанных едиными принципами, но даже пересекающихся и конфликтующих идеологических учений (напр., элементы идеологий консервативной и лейбористской партий в системе государственной власти Англии), во многом автономно используемых в различных областях государственной жизни (напр., идеологии общественного договора во внутренней и шовинизма во внешней политике). Однако при не узаконенной открыто, к тому же нецелостной официальной идеологии намного шире возможности рационального государственного управления и границы духовной свободы, чем при открыто узаконенной, да еще универсальной идеологии, хотя и та, и другая их ограничивает.

В XX в. идеология как социальный институт, не прошедшая до этого все закономерные фазы своего исторического развития в качестве официальной и потому не исчерпавшая свой жизненный потенциал как официальная вера, с неизбежностью породила «идеологический Ренессанс» и создала во многих странах качественно новые партийно-идеологические государства (напр., радикально-социалистические, фашистские) с законодательно установленными государственной властью в качестве ее идейной основы высокоцелостными универсальными нерелигиозными и псевдонерелигиозными официальными идеологиями. Для данных государств характерна узаконенная официальной властью единственность или подавляюще доминирующая роль их и их партийных идеологов в системе данной власти. Это ярко тоталитарные государства с тотальным подчинением официальной власти и правителей государства этим идеологиям и идеологам, замещением в главных вопросах государственной жизни рациональных целей вообще неосуществимыми внерациональными идеологическими целями и очень сильным подавлением свободомыслия.

Первые попытки теоретического обоснования гносеологической и методологической несостоятельности общемировоззренческих форм идеологии как специфического явления общественного сознания были предприняты еще в первой половине XIX в. Основанный в 30-х гг. XIX в. О. Контом позитивизм провозгласил подлинным, положительным знанием только полученное с помощью науки эмпирическое знание. Однако позитивизм рассматривал как ложные или бессмысленные не только относящиеся к идеологии религиозные и всякие философские, в том числе идеалистические и материалистические идеи о бесконечных основах бытия, которые вообще невозможно обосновать эмпирически, но и научные идеализированные предметы (напр., связанные с понятиями причины, закона, сущности), которым невозможно найти эмпирическое соответствие в реальности, а можно найти лишь их ограниченные эмпирические прототипы, но которые являются необходимыми компонентами высокой научной теории. Позитивизм частично подорвал, однако не преодолел общемировоззренческие и общеметодологические основы всякой идеологии. Во-первых, его идея о ложности или бессмысленности исходных категорических положений религии и философии о существовании бесконечных первоначал сама не поддается эмпирической проверке и для своего принятия в качестве истинной требует веры, подобной философской и иной идеологической вере, которая антагонистична позитивизму, и потому эта идея делает антиидеологическую позицию позитивизма непоследовательной, уязвимой и недостаточно эффективной. Во-вторых, абсолютизированная эмпирическая ориентация позитивизма, не отграничивающая религиозные и философские категорические идеи о существовании бесконечной первоосновы реальности, являющиеся с рациональной точки зрения идеализацией мироздания и вообще не поддающиеся практической проверке, однако признаваемые посредством идеологической веры якобы истинными, от изначально признаваемых в науке вообще неосуществимыми научных безгранично идеализированных предметов и тем самым отвергающая положительную ценность основанной на научных идеализациях развитой научной теории, не позволяет раскрыть как весь диапазон рационального осмысления реальности, так и точные границы идеологии. Поэтому позитивизм как вид рационализма не смог стать полной альтернативой идеологии.

В 40-х гг. XIX в. К. Маркс и Ф. Энгельс сделали для себя повлиявший на все их последующее интеллектуальное творчество вывод о том, что идеология является иллюзорным, ложным сознанием, и отождествляли ее с религией и с идеалистическими философскими взглядами. Они считали, что в этих взглядах мир предстает в искаженном, перевернутом виде и рассматривается как воплощение абсолютно самостоятельных идей (напр., бога, абсолютной идеи). Такому своему пониманию идеологии они противопоставляли научное сознание, остающееся «на почве действительной истории» [2, с. 37]. Создавая диалектико-материалистическое понимание реальности в целом и общественной истории в частности, они считали, что создают научный подход и называли свою концепцию научной теорией. Однако ограниченное, не доходящее до выявления подлинной сущности, хотя и частично верное, понимание К. Марксом и Ф. Энгельсом идеологии, не позволившее выработать строгие логические критерии отличения научного знания от идеологических идей, помешало им преодолеть идеологизированный подход к реальности. Ориентируясь на создание, в противовес религии и философскому идеализму, рационально-научного материалистического мировоззрения, они, в действительности, создали новую, в своей основе внерациональную диалектико-материалистическую идеологию, основанную на такой мыслимой посредством веры безусловно осуществимой идеализации, как бесконечность материального мира, и вывели как абсолютную истину из ими посредством веры приписываемых этому миру бесконечных диалектических законов идею о безусловной необходимости возникновения сконструированного ими же идеализированного «совершенного коммунистического общества». Ограниченность понимания К. Марксом и Ф. Энгельсом сущности идеологии позволила В. И. Ленину с целью утверждения доверия к марксистской идеологии крайне упрощенно переинтерпретировать их взгляд на идеологию, определив ее как идеи, выражающие классовые интересы, и ввести идеологически идеализирующее марксизм понятие научной идеологии применительно к марксизму, якобы органично совмещающему пролетарский классовый интерес с объективно-научным взглядом на реальность. Чтобы убедиться в поверхностности такого понимания идеологии, достаточно посмотреть на упрощенно-прямолинейные объяснения с классовых позиций В. И. Лениным и его последователями сущности религии и философии.

В XX в. в научном сознании наиболее свободомыслящих народов приобрел острую актуальность вопрос о том, целесообразно ли использовать какую бы то ни было идеологию, какие бы цели она ни ставила и какой бы научной, истинной или эффективной она себя ни считала, в качестве идейной основы управления государством и обществом. Острая актуальность этого вопроса сформировалась под влиянием научно-инженерного прогресса и на основе учета практики господства и крушения официальных универсальных псевдонерелигиозных и нерелигиозных идеологий тоталитарных государств (радикально-националистических, радикально-социалистических и др.), тотально подчиняющих государство целям коренного преобразования с помощью него общества в соответствии с их утопическими безгранично идеализирующими общество проектами «совершенного общества», реализация которых неизбежно приводит к огромным человеческим страданиям и жертвам, к угрозе жизнеспособности человечества. Противоречиво пробивает себе дорогу, пусть и не в адекватной научной форме, понимание (напр., в концепциях К. Манхейма, деидеологизации, критического рационализма) того, что в своей основе любой идеологический взгляд на реальность не поддается научному рациональному и даже вообще рациональному обоснованию, а потому не в состоянии быть эффективной идейной основой государственного управления.

Однако во многих государствах и сейчас узаконены играющие очень большую роль в государственной жизни официальная религиозная идеология (напр., мусульманская религия) и официальные религиозные идеологи, оказывающие огромное негативное влияние на прогресс этих государств, зачастую тотально подчиняющие себе государственную власть и жестко подавляющие свободомыслие.

Вся история человечества, начиная с первичных родоплеменных сообществ, характеризуется активной борьбой, зачастую очень жестокой, идеологов за влияние, свое и проводимой ими идеологии, первоначально на догосударственную, а затем на государственную власть с целью использования ее для своего контроля общества. Фанатичное упорство, изощренность и коварство многих идеологов в проведении ими своих идей и влияния общеизвестны. Эта борьба сильно влияла и влияет на общественную жизнь, на исторический процесс.

В идеологизированных догосударственной организации и государстве центральными объектами влияния официальных идеологов всегда были и будут официальная организационно-практическая власть и ее главные носители: в родоплеменных сообществах — вожди, а в государствах — верховные правители государств. Отношения между официальными идеологами и правителями племен и государств никогда не были и не будут приязненно партнерскими, а всегда были и будут отношениями доминирования и подчинения. Для данных отношений характерна перманентная скрытая и открытая борьба, нередко кончавшаяся смертями с обеих сторон. Достаточно вспомнить, сколько настрадались от религиозных жрецов древнеегипетские фараоны, сколько натерпелись европейские короли от Ватикана, как бесцеремонно распоряжались государственной властью партийные коммунистические идеологи в социалистических государствах.

Если официальные идеологи, которые ориентированы, как и все идеологические верующие, на вообще неосуществимые или вообще недоказуемые рациональным путем на предмет осуществимости безгранично идеализированные ценности, цели и веру в их осуществимость, выражают в идеологическом государстве внерациональное начало, то правители племен и государств в силу изначального функционального предназначения практической родоплеменной и государственной власти призваны выражать рациональное начало. Конкретные конечные неидеализированные и измеримые, а следовательно, рациональные проблемы, которые выдвигает перед правителями жизнь, в первую очередь проблемы повседневного обеспечения жизнеспособности племен и государств, обычно либо способствовали выдвижению на роль высших руководителей людей с исключительно рациональным мышлением, либо побуждали правителей даже с выраженным идеологическим мышлением ограничивать влияние идеологической веры и идеологов на управление племенем и государством во имя достижения конечных неидеализированных, т. е. рациональных целей. Только конечные неидеализированные проблемы и цели, хотя и не все, поддаются решению.

Можно выделить три главных типа реальных отношений официальных идеологов и правителей в государствах с официальной идеологией: подчинение правителей идеологам, исполнение ими их воли и идеологических целей; подчинение идеологов правителям, использование правителями идеологии и идеологов как вспомогательных инструментов государственного управления с целью манипулирования сознанием и поведением людей; исполнение правителями функций верховных идеологов. В первом и особенно в последнем случае государства неумолимо двигались к катастрофе, поскольку рациональное решение жизненно важных проблем неизбежно заменялось вообще неосуществимыми идеологическими целями. Даже если правители пытаются использовать официальную идеологию только в качестве инструмента управления сознанием людей, а не как идейную основу решения практических проблем, невозможно предотвратить влияние ее и идеологов на практические решения и ограничение официальными идеологией и идеологами свободомыслия. Официальные идеология и идеологи и в этом случае будут нарушать эффективность рационального управления, поскольку возможно особое, зачастую скрытое, их влияние на государственную власть и правителей и есть специфические идеологические интересы.

Идеологическая вера и искренние идеологи в силу самой природы идеологии ни при каких обстоятельствах не в состоянии признавать свою вторичность по отношению к рациональным практическим правителям и управлению, рациональным взглядам и рациональному отношению к реальности или равенство с ними. Идеологическая вера — это внерациональная категорически императивная абсолютная убежденность идеологического мышления в осуществимости безгранично, в том числе бесконечно, идеализированных им предметов. Идеология категорически повелительно формулирует для верующих как якобы непреложную истину взгляд, бесконечно идеализирующий основу реальности, которой объясняет остальную реальность. Такова ее сущность. Поэтому она не может не рассматривать себя высшей инстанцией в выработке взглядов на реальность и на способы отношения к ней. Соответственно, идеологи как высшие создатели, носители, хранители и толкователи идеологической веры категорически оценивают себя при осмыслении существенных сторон реальности и человеческого бытия высшими судьями в вопросах о том, что безусловно истинно, а что не истинно, что безусловно должно делать, а что не должно, к чему безусловно следует стремиться, а чему следует противодействовать.

Идеологии, сменившие первобытно-мифологические идеологии, обычно имеют фиксированные имена (иногда вымышленные) своих основателей и творческих преемников, хотя не все эти имена сохранились в памяти человечества. В рамках идеологических отношений приверженцев конкретного вероучения отношения между его создателем и последователями носят характер абсолютного императивного духовного авторитета творца вероучения — учителя и искренних, неукоснительно следующих его учению учеников-проповедников, пропагандистов и остальных верующих, безапелляционно признающих его единственно способным на личное выражение непреложных истин. Данный безусловный духовный авторитет учителя выражается в категорическом императиве «Учитель сказал!» (напр., «Сам сказал!» — так относились ученики к Пифагору; «Как сказал Карл Маркс!» — так опирались на авторитет К. Маркса последователи его коммунистического вероучения). Если же ученик позволил себе категорическое утверждение «Учитель, ты не прав!», то это означало, что он отошел от канонов созданного учителем вероучения и впал в ересь, а следовательно, или перешел в иную идеологическую веру, или создал частично или полностью самостоятельное вероучение. Если же верующими признается, что ученик в строгом соответствии с основными положениями идеологического вероучения учителя развивает это вероучение, то в системе отношений данной веры он приобретает статус подлинного творческого преемника создателя учения, и, соответственно, безусловно признается другими учениками единственно верным толкователем и продолжателем учения учителя, посвященным во все его тонкости, абсолютно авторитетным посредником (медиумом) между учениками и учителем, несущим в себе его причастность к безусловной истине и способность к ее выражению, а следовательно, абсолютно авторитетным посредником между учениками и верой. Возможны как основанная на признании верующими строгая иерархия отношений между идеологическими преемниками (напр., К. Маркса — В. И. Ленин и И. В. Сталин), так и острая конкурентная борьба между ними (напр., К. Маркса — Г. В. Плеханов и В. И. Ленин) и их сторонниками.

Поскольку любая идеологическая вера имеет категорически повелительный характер, то она не констатирует, подобно науке, а безусловно предписывает мыслить, что мир именно такой и только такой, каким он изображается в ее идеологии, а не иной, и что поэтому к нему следует относиться так и только так, как это показывается ее идеологией, а не иначе, и, следовательно, категорически повелительно утверждает, навязывает себя при любых обстоятельствах в качестве единственно верных понимания реальности и руководства в жизни. Поэтому она по самой своей природе наступательная, экспансионистская, конфликтная и иной не может быть. Данная наступательность реализуется в первую очередь в направлении непреложного утверждения безусловной приоритетности идеологической веры по отношению к рациональному подходу, по крайней мере, в существенных взглядах на мир и в решении существенных вопросов практической жизни. Но каждая идеологическая вера категорически повелительно оценивает только свою идеологию абсолютно истинной.

Официальные идеологи при всех обстоятельствах устремлены на подчинение государственной власти идеологии и идеологической вере. К этому, безусловно, повелевает их идеологическая вера. От особенностей личности идеологов зависят только их большие или меньшие активность, умение, настойчивость и т. п. при утверждении примата веры и идеологов над рациональным подходом, над правителями и властью государства. Подчиненная идеологии и идеологам государственная власть существенно повышает их возможности утверждать с помощью нее свое влияние в обществе. Поэтому в идеологическом государстве невозможно вообще равноправное сотрудничество правителей государства и государственных идеологов. При сильном влиянии государственной идеологической веры в обществе даже выраженные волевые рациональные правители государства могут вынужденно подчинять свою власть влиянию идеологов. Даже если влияние государственной идеологии на государственную власть официально ограничено определенными пределами и ей отказано в ее использовании при принятии решений по существенным практическим вопросам, а официальным идеологам отведена второстепенная роль в иерархии государственной власти, в силу категорически императивной природы идеологической веры, они неизбежно будут стремиться любыми доступными средствами расширять свое влияние на государственную власть. В любой идеологии нравственно все, что служит утверждению ее идей. Напр., В. И. Ленин категорически предписывал своим ученикам, что «в основе коммунистической нравственности лежит борьба за укрепление и завершение коммунизма».

В обусловленных научно-инженерным прогрессом на основе современной научно-инженерной революции деидеологизируемом и неидеологическом государствах государство и его руководство нуждаются в антиидеологической безопасности и, соответственно, в активной антиидеологической защите. Эта защита связана с идейным, правовым, нравственным, организационным и иным избавлением их от идеологии и от влияния на них идеологов и с обеспечением предотвращения их идеологизации. Всегда будет существовать потенциальная опасность проникновения идеологии в государственную власть через идеологизированные правящие партии, правителей, иных носителей государственной власти и открытого или скрытого, преднамеренного или непреднамеренного использования ими идеологических подходов к управлению государством.

Идеологические ориентиры могут непреднамеренно использоваться субъектами государственной власти уже хотя бы потому, что отсутствуют подробные критерии разграничения идеологических и неидеологических взглядов на мир, к тому же существует острый дефицит рационально мыслящих специалистов, способных квалифицированно провести оценку идейных взглядов на предмет их идеологичности: их считанные единицы в мире, в то время как идеологов много. На осуществление идеологизации сознания государственного руководства могут также влиять идеологические установки рядовых граждан, интересы которых учитывает власть, оппозиционных партий, не участвующих в государственной власти, иных общественных организаций (напр., церкви), идеологов, находящихся вне власти или оказывающих ей идейную помощь. На проникновение определенной идеологии в государственную власть может также повлиять опасный для государства соблазн рационально мыслящих правителей использовать ее в качестве средства манипулирования сознанием и поведением масс, включая сознание искренних приверженцев такой идеологии, в корыстных интересах, в том числе и в качестве средства обретения доверия у ее приверженцев, а также борьбы с оппонентами.

Даже в идеологическом государстве необходима антиидеологическая защита с целью обеспечения антиидеологической безопасности государства и его руководства, если руководство, вопреки идеологической функции государства, обладает выраженным рациональным подходом к управлению государственной жизнью. Она нужна в первую очередь для того, чтобы предотвратить хотя бы при решении существенных вопросов превращение государственной идеологии в идейную основу государственного управления, чтобы воспрепятствовать установлению тотального контроля официальной идеологии над управленческими решениями и официальных идеологов над государственной властью и государственным руководством.

Полноценное демократическое, правовое государство строится только на рациональном идейном фундаменте и не нуждается в официальной идеологии. В нем идеология отделена от государственной власти, которая опирается в управлении только на рациональные, в первую очередь научные и социально-инженерные знания, на рационально обоснованные достижимые ценностные ориентиры, нормы, идеалы, цели, проекты, планы, программы. А поскольку всегда будут находиться люди, предрасположенные к идеологической вере, то демократическое государство гарантирует идеологический плюрализм в сфере гражданского общества и право не исповедовать никакую идеологию, свободу науки, инженерии, искусства. Если в тоталитарном идеологическом государстве, где даже наука, инженерия, искусство подчинены целям официальной идеологии, главную идейную роль в управлении им выполняют официальные идеологи, которые в силу категорически повелительной природы идеологии, не терпящей никакого сомнения в ее претензиях на непреложную истинность, фанатично устремлены на тотальный контроль государственной власти и всего общества в направлении обеспечения их соответствия своей идеологии, то главное идейное обеспечение демократической государственной власти создают ученые и социальные инженеры, являющиеся лишь ее помощниками. Рациональная, не обладающая категорической императивностью сущность научного и инженерного знания, которая изначально явно или в потенции содержит сомнение, сама по себе не способна категорически побуждать ученых и социальных инженеров к контролю ими государства, его власти, правителей и общества с целью обеспечения безусловного соответствия их определенным научным и социально-инженерным идеям. В демократическом государстве идеология — это исключительно частное дело, а наука и инженерия по отношению к государственной власти — это лишь эффективные инструменты управления государством, а не сама эта власть, каковой является официальная идеология в идеологическом государстве.

Опубликовано: Г. А. Антонюк. Идеологи и правители (антиидеологическая защита государства и его правителей) // Гуманитарно-экономический вестник. — Минск, 1999. — №2 (13). — С. 44—56.

Автор внес уточнения в первоначальный опубликованный текст статьи, не изменяющие ее суть.

8. Объективная цель человечества и его стандартизация

В данном исследовании, которое относится к начальному этапу создания мною концепции чистого (пурического) рационализма и чистой (пурической) идеологии, я формулирую фундаментальную научную концепцию объективной цели человечества, знание которой, полагаю, способно быть эффективной парадигмой объяснения главной объективной причины и генерального объективного направления поступательного саморазвития человечества, а также определения людьми сознательных объективно обусловленных целей развития наций и человечества на неопределенно конечное время. Она представляет собой объективно-целевой (телеономический) подход к познанию общества и человечества и к управлению их функционированием и поступательным развитием, который опирается на идею объективной преддетерминированности определенного результата жизнедеятельности живых систем, а значит, изначальной объективной направленности этой жизнедеятельности на достижение такого результата. Это чисто рациональная концепция. Я исхожу из признанной наукой идеи саморазвития жизни. Данная концепция отвергает религиозные, философские и другие идеологические обоснования, основанные на идеологической вере в якобы существование бесконечной основы реальности (бесконечных материи, духа) и в ее якобы необходимое проявление в конечных предметах. Идеологическая идея о якобы существовании бесконечного не мыслимая содержательно рациональным мышлением, признающим существование только конечных предметов и причин, и не проверяемая конечной практикой, а значит, не способна служить методологическим инструментом научного, в том числе социально-научного, познания и практической деятельности, включая выработку социально-инженерных решений по управлению государством, обществом, человечеством в целом.

Суть концепции в следующем. Хотя человечество как вид живого (Homo sapiens) является высшим проявлением жизни на Земле, однако его развитие в своей основе подчиняется общим законам жизни и, в частности, законам эволюции видовой формы жизни. В рамках передовой синтетической теории эволюции жизни, использующей не только идеи Ч. Дарвина, но и достижения генетики, кибернетики, системологии и других наук, жизнеспособный биологический вид понимается как сложно организованная саморегулируемая система, обладающая изначально присущей ему как саморегулируемой системе объективной целью (в кибернетическом смысле). Это изначальная объективная направленность его устройства и его характеристик, компонентов, составляющих его индивидов, отношений на обеспечение его жизнеспособности как целостной системы — на сохранение и повышение его жизнеспособности.

Видовая форма жизни является одной из основных ее форм наряду с индивидуальной. Но индивиды не существуют вне биологического вида, а являются его компонентами, обладающими в нем относительной автономией, иногда весьма мизерной. Человечество как видовая форма жизни тоже представляет собой высокоцелостную саморегулируемую систему, обладающую объективной целью, т. е. изначальной направленностью его характеристик, отношений, устройства, качеств человеческих индивидов на сохранение и повышение его жизнеспособности. И общественные отношения (общество и разнообразные сообщества), и индивиды являются в конечном счете средством обеспечения жизнеспособности человечества как вида жизни, несмотря на высокую степень их автономности. Поэтому невозможно обеспечивать потребности и интересы индивида, личности как высшей цели, как самоцели, которой, согласно Ж.-Ж. Руссо, И. Канту, К. Марксу, должен быть каждый человек.

Человечество существовало, существует и в силу сущности устройства мироздания в целом, природы и вида Homo sapiens неизбежно будет существовать в экстремальных условиях, время от времени ставящих людей перед жестким выбором: либо стремиться во что бы то ни стало сделать благо всем индивидам и подвести человечество к гибели, либо поступиться потребностями, интересами индивидов, чтобы защитить все человечество.

Первичными ячейками организации и развития человечества в древности были родоплеменные сообщества. В современную эпоху такими первичными ячейками объективно являются, главным образом, нации, а в перспективе такой ячейкой, возможно, будет все объединенное человечество. Поэтому в современную эпоху при постановке целей управления конкретным государством главным ориентиром сознательной постановки генеральной цели не может не быть обеспечение жизнеспособности нации, согласованное с обеспечением жизнеспособности всего человечества.

Идея концепции о наличии у человечества объективной цели и об эффективности объяснения многих существенных черт исторического процесса данной целью видится полезной с познавательной и социально-инженерной точки зрения.

Статья

Первичной формой бытия человечества является не общество как система социальных связей, а вид Homo sapiens как система организации жизни, как высшая ступень развития системно-видовой организации живого на Земле. Человечество — есть жизнь в ее общественно организованной форме. Это значит, что взаимодействие людей, их социальные отношения, общество — это не надстройка над живым и не автономное надбиологическое образование, подчиняющее себе процесс жизни. Общественная организация человека является сущностно-функциональной стороной этой жизни. И ее социальные законы очень глубоко, существенно определяют особенности человечества как формы жизни по сравнению с ее природными формами.

В то же время жизнь человеческого вида, его развитие, несмотря на глубокую специфику, протекает в соответствии с общими законами жизни. А ее важнейшей особенностью является сложная системная организованность. Неперспективен взгляд, что индивид (особь) — это основная и первичная форма организации живого, а все надиндивидуальные системы (популяция, вид, биоценоз, биосфера) производны от их взаимодействия, а потому вторичные. В. И. Вернадский обосновал идею зарождения жизни как одновременного необходимого появления нескольких разноуровневых организационных форм ее существования — индивидуальных и надиндивидуальных. Согласно ему, идея первичности индивидов и производности надиндивидуальных форм жизни противоречит биохимическим взаимодействиям, в процессе зарождения жизни «должен был одновременно появиться сложной комплекс живых форм, развернувшийся затем в современную живую природу» [3, с. 639]. Образование первичных особей было органично подчинено одновременному образованию первичных видов, первичных биоценозов, первичной биосферы.

К. М. Завадский, характеризуя вид, отметил, что вид в природе — это одна из основных форм существования жизни, особый индивидуально-надиндивидуальный уровень организации живого. Это статистически детерминированная система и поле деятельности естественного отбора. Он является системой близкородственных, способных к скрещиванию с образованием плодовитого потомства особей, обладающих рядом общих морфофизиологических признаков, населяющих определенный ареал, обособленных от других нескрещиваемостью в природных условиях. Вид — это саморегулируемая система, обладающая возможностью самовоспроизведения и существования в течение неопределенно конечного времени, способностью к самостоятельному эволюционному развитию. Он является носителем и основной единицей эволюционного процесса. Он качественно определенен, целостный, устойчивый. Составляющие вид индивиды изначально генетически приспособлены к обеспечению существования вида и его целостности. Они интегрированы в систему вида и ориентированы на его существование. В нем есть свои механизмы интеграции, поддерживающие его целостность. Это панмиксия — свободное скрещивание в пределах вида, химические взаимодействия, коадаптация — взаимное приспособление, элементы централизованного управления в стадах (восприятие зрительных, слуховых и обонятельных раздражителей) и др. В целом же регуляционные механизмы крайне несовершенны. Здесь управление не столько сигналами, сколько ошибками. Дифференциация и специализация индивидов в стаде (как предтече сообществ людей) меньшая, чем в организме. Однако эволюционно повышалась степень целостности вида, в частности, через видовые адаптации, полезные не индивиду, а виду. Это и оптимальная плотность популяции, и соответствие в поведении, в строении и др. [4, 404 с.].

Как саморегулируемая система вид обладает целью в кибернетическом смысле, проявляющейся в изначальной устойчивой направленности его устройства, компонентов, его функционирования и развития на достижение определенного (конечного) состояния, т. е. сохранения и повышения его жизнеспособности. Она высший регулятор. Естественный отбор внутри вида может поддерживать установившуюся систему вида прямой элиминацией уклонений от наиболее приспособительной организации, отбором на понижение частоты мутирования, отбором на увеличение силы доминирования генетических комплексов, осуществляющих адаптивную норму, и т. п.

Человечество как вид остается саморегулируемой индивидуально-надиндивидуальной системой жизни. В нем стихийно действуют естественные биологические механизмы обеспечения его физического выживания. Но в обеспечении его целостности и жизнеспособности качественно повысилась роль социальных механизмов — сознательной деятельности индивидов и их общностей, отношений между индивидами, централизованного управления. От стада животных к обществу как относительно саморегулируемой системе отношений людей — это качественный скачок в уровне организации жизни. Многие механизмы регуляции вида на уровне его природной организации ослабли или исчезли. Но качественно возросло в ней значение организации общественных связей. Сперва общество существовало в форме рода, племени, затем нации, объединения наций, в том числе общемирового. Сложились социальные механизмы приспособления индивидов к обществу. Это длительное превращение ребенка в личность в обществе, это механизмы социального наследования, когда информация накапливается, хранится и передается через внегенетические социальные средства и механизмы и др. Общественная жизнь существенно влияет на особенности человека как личности. Однако сами общественные отношения лишь относительно самостоятельны. По своей изначальной функции они необходимый механизм обеспечения жизнеспособности всего человеческого вида. На уровне человечества даже усиливается действие общих законов существования жизни. Человеческий вид как высшая форма жизни на Земле также существует в индивидуально-надиндивидуальной форме. Индивиды не первичные носители человеческой формы жизни, а общество и в целом человеческий вид не производные от взаимодействия индивидов системы. Сами индивиды органично включены в обеспечение жизни человеческого вида, изначально же организованного в высокоцелостные саморегулируемые общества, способные относительно самостоятельно тянуть нить человеческой формы жизни в неопределенно конечное будущее.

Человеческий вид как самоуправляемая система имеет, подобно природным видам, объективную цель (в кибернетическом смысле), проявляющуюся в изначальной устойчивой направленности всей его организации на сохранение и повышение его жизнеспособности в течение неопределенно конечного времени. Содержательно эта цель выступает специфической общевидовой организующей нормативной информацией, обладающей направленной детерминирующей силой, способной существовать в материальной и идеальной формах. Диапазон проявления данной нормативности в обществе — от вариативно мягкой до однозначно предопределяющей, жестко программирующей, категорически императивной. Эта информация опредмечена в обеспеченной объективными механизмами направленности устройства, функционирования и развития общественной жизни, генетической организации индивидов, социальных норм и др. в конечном счете на сохранение и повышение жизнеспособности человечества как вида. Данная цель, с силой необходимости регулирующая выживание и прогресс человечества, реализуется сегодня через жизнедеятельность индивидов, а также наций как основных самоуправляемых ячеек жизни вида и всего мирового сообщества. Эта цель объективна, т. к. она органично присуща виду как саморегулируемой системе и не зависит от воли индивидов. Они изначально генетически и по социальной природе приспособлены к обеспечению жизни вида как надиндивидуальной саморегулируемой системы, а значит, к реализации этой цели. В конечном счете они являются своеобразными первичными функциональными элементами обеспечения жизни человеческого вида, сколь бы автономными они себя ни считали. Имеются объективные механизмы ориентации индивидов на обеспечение данной цели: в генетической предзаданности изначальной зависимости формирования индивида в личность от усвоения им социального опыта, в инстинкте продолжения рода, в воспроизводстве людей, склонных к пассионарности, альтруизму, к управлению, в механизмах централизованного управления обществом, в нормах морали, права, в системе разделения труда, в работе на будущие поколения и др. Обеспечение жизни человечества — это высший критерий оценки общественных отношений, деятельности и поведения индивидов. Частные потребности индивидов и их групп вторичны по отношению к потребностям обеспечения жизнеспособности общества как существенной формы организации жизни человеческого вида, а общественные отношения — вторичны по отношению к жизни вида, хотя без индивидов и общества не может быть реализована жизнь вида. Объективная цель как необходимость действует не однозначно, а статистически. Она детерминирует деятельность индивидов и групп в направлении повышения жизнеспособности человечества часто скрыто, стихийно, иногда через ее осознание людьми, с огромными издержками, неравномерно, с разной силой, путем проб и ошибок. Без введения этой объективной цели в объяснение исторического процесса он не может быть понят адекватно. Она не определяет весь конкретный облик человеческой истории и все мотивы поведения людей. Так, одними движет частный интерес, другими — страсть служить нации, человечеству, третьими — то и другое. Она детерминирует лишь общие характеристики устройства и развития человечества. Осознание ее людьми придает ей вид субъективной цели. Но многие не осознают ее, действуют ей вопреки, часто следуя своему эгоизму. Поскольку человечество выжило и прогрессирует, несмотря на все зигзаги, значит цель «работает». Возможно, жизнь в целом — это тоже саморегулируемая система, которой изначально присуще наличие объективной цели, направленной на ее сохранение и укрепление, в том числе путем ее эволюции в разумную жизнь.

Из такого объективно-целевого (телеономического) подхода к пониманию человечества вытекают нравственная цель и смысл жизни для индивидов: поступай так, чтобы содействовать жизнеспособности человечества.

Основа повышения жизнеспособности человечества как вида — это прогресс его производительных сил. Современные интеллектуализированные производительные силы увеличивают вероятность выживания человечества. Повышение гарантий его выживания в течение неопределенно конечного времени связано с расширением его жизненного пространства за пределы Земли в неопределенно конечно протяженный космос. Сегодня техника является существенным средством расселения человечества за пределы Земли, а также предотвращения угроз из космоса, техногенных и естественных катаклизмов на Земле.

Все народы, которые напрямую включаются в целенаправленное обеспечение выживания человечества и организуют свою жизнедеятельность в соответствии с этой объективной целью, не могут не становиться на столбовую дорогу технического прогресса. Технический прогресс определяет логику развития производительных сил, обеспечивает применение инженерии во всех областях человеческой жизни, создание с помощью техники искусственных систем нетехнического порядка. Инженерия стандартизует общественную жизнь и развитие стран. Причем данная стандартизация охватывает не только производство, но и внепроизводственные области жизни общества. На основе технического прогресса идет технологизация всей системы общественной жизни. Она состоит в применении единых правил организации отношений людей, их поведения и деятельности, всего общественного устройства в соответствии с логикой прогресса производительных сил, приводимых в соответствие с потребностями жизнеспособности человечества. Идет процесс согласования и приспособления всего многообразия культуры, включая нормы морали, к этой технологизации. Если, напр., культура конфликтует с требованиями технологизации общественной жизни, то потребности повышения жизнеспособности человечества обусловливает ее перестройку. Идет не исключительно научно-техническая революция, а научно-инженерная революция. Ее особенность — это насыщение общества не только техническими системами, в том числе глобальными, но и глобальными искусственными нетехническими системами (упорядоченные системы природной среды, искусственные живые системы и др.), которые тоже обусловливают технологизацию всей общественной жизни, приспособление ее к ним. Социальная стандартизация — это определенные общезначимые нормы в организации общественной жизни (в экономике, в политических отношениях, в системах образования, социального обеспечения и др.), которые обязательные для народов с самыми разными культурами, если они становятся на путь научно-технического развития. Стандартизация общественной жизни не отвергает возможность разнообразия культур, индивидуального своеобразия личностей, однако она доминирует над ними в том смысле, что допускает только такое их своеобразие, которое по меньшей мере не сковывает научно-инженерный прогресс.

Общая схема иерархии детерминации социальной стандартизации такова. Относительно контролируемое обеспечение выживания человечества в течение неопределенно конечного времени в качестве одного из необходимых условий такого выживания требует распространения человечества и сферы его жизнедеятельности (его жизненного пространства) на неопределенно конечно большое космическое пространство. Оно невозможно без развития техники и в целом инженерии. Внедрение в жизнь общества и развитие техники и в целом инженерии требует приспособления к ним обычаев, традиций, образа жизни, морали, духовной культуры, организации социальных отношений, поведения личностей. Поскольку техника и в целом инженерия строятся в соответствии с объективными законами и основаны на жестких технологиях, предполагающих в отношении них однозначные действия и не допускающих вмешательства в них произвола, эмоциональных порывов, моральных, социальных установок или идеологических целей, а потому одинаковых в любой стране, использующей технику и в целом инженерию, то приспособление к ним всей общественной жизни также предполагает ее инженерно-технологическую обработку, выработку и применение в ней соответствующих стандартов, обеспечивающих строгое использование инженерных систем.

Органично присущая человечеству как виду объективная цель — сохранение и повышение жизнеспособности человечества — направляет как статистическая необходимость его общее развитие. Она главный объективный критерий оценки эффективности сознательного управления сохранением и повышением жизнеспособности человечества, в том числе направленными изменениями на социальном и генетическом уровнях, оптимизацией этого процесса, учетом соотношения индивидуальных и общечеловеческих потребностей в нем. Это управление требует всестороннего знания генетико-социальной видовой нормы человека.

Дополнение к статье

Полагаю, сознательное управление обеспечением эффективной реализации объективной цели человечества, направленной на сохранение и повышение его жизнеспособности, требует формирования особых функции, деятельности, специалистов, средств, программ по такому обеспечению. Потребность в них весьма актуальная и эта актуальность непрерывно повышается ускоренными темпами.

Опубликовано: Г. А. Антонюк. Объективная цель человечества и его стандартизация // Восточнославянские страны в эпоху глобализации: выбор путей развития. Материалы международной научной конференции 26—27 ноября 2003 г. — Гродно, 2003. — С. 295—299.

Автор внес уточнения в первоначальный опубликованный текст статьи, не изменяющие ее суть.

9. Рациональное государство и религия

Идеи данной статьи относятся к раннему периоду формирования моей концепции чистого (пурического) рационализма и чистой (пурической) идеологии, которые я применил к осмыслению управления государством. Управление государством — это слишком судьбоносное для нации дело, чтобы ставить его решения даже в малейшую зависимость от обоснования их вообще не поддающимися научным проверкам и расчетам религиозными идеями и от опирающейся на эти идеи религии и ее идеологов (духовенства, теологов, религиозных философов).

Религия — это разновидность идеологии наряду с философией, теософией и др. Все идеологии основаны на безграничных, в том числе бесконечных, идеализациях в хорошую, плохую или в ту и другую стороны ценностно значимого для людей мира и его компонентов. Безграничная идеализация — это создание мысленных безгранично идеализированных предметов. В основе всех идеологий лежат бесконечные идеализации, осуществляемые идеологическим мышлением, которое противоположное рациональному мышлению. Рациональное мышление, признающее возможность осуществимости только конечных неидеализированных предметов, рассматривает идеологические конечные безгранично идеализированные предметы неосуществимыми (напр., абсолютно совершенное общество, мессианский правитель и др.), а идею бесконечного оно не способно содержательно мыслить (идеи бесконечных бога, материи, абсолютной идеи и др., а также идею конечного как якобы проявления бесконечного). Искренние приверженцы идеологических, в том числе религиозных, идей посредством идеологической, в том числе религиозной, веры категорически императивно мыслят их якобы абсолютно истинными. Рационально-научное мышление тоже создает безгранично идеализированные предметы (напр., абсолютно черное тело, точка, идеальный газ и др.), но оно использует их в качестве инструментов познания и мыслит их неосуществимыми.

Любое идеологическое учение категорически императивно признает якобы абсолютную истинность своих безгранично идеализирующих мир идей. Идеологи и идеологизированные правители государств с помощью своей идеологической, в том числе религиозной, веры прямо управляют сознанием и поведением людей, уверовавших в безусловную истинность идеологии, в том числе религии, этих идеологов и правителей, которые побуждают обладающих такой же идеологической, в том числе религиозной, верой людей к построению во что бы то ни стало общества, государства и даже человечества в соответствии с идеологическими идеями, в несомненную истинность которых они верят, или к признанию этими людьми соответствия государства, власти, идеологов, правителей, общества, состояния человечества и др. той идеологии, искренними приверженцами которой они являются и которой руководствуются направляющие их идеологи и правители. Для правителей наиболее удобно использование в качестве инструмента управления сознанием и поведением людей такой идеологии, которая имеет статус официальной.

Основная идея в религии — о несомненном существовании объективной бесконечной, в том числе всемогущей и т. п., целевой причины (по преимуществу всемогущих богов, бога) как первоосновы мира, которая будто бы целенаправленно определяет бытие и судьбу каждого человека. Подтвердить или опровергнуть рациональным путем (логическими доказательствами или практикой) идею якобы существования бесконечной первоосновы мира (бесконечных бога, материи и др.) вообще невозможно, поскольку рациональное мышление не способно содержательно мыслить идею бесконечности. Поэтому данную идею ее адепты, в том числе в религии, мыслят абсолютно истинной посредством внерациональной идеологической, в том числе религиозной, веры как абсолютной категорически императивной для субъекта этой веры убежденности в якобы существовании бесконечной основы мира и в ее будто бы проявлении в конечных предметах реальности. Идеей бесконечной целевой причины в виде бесконечной первоосновы мира, непреложно признаваемой религией абсолютно истинной, религия объясняет существование мира конечных предметов, в том числе индивидов, судьбу человечества, которые будто бы представляют собой проявление бесконечной первоосновы мира, этой идеей обосновывает в качестве абсолютно правильных те нормы поведения и жизни человека, которые она формулирует, категорически считая их якобы проявлением бесконечной целевой причины. При этом каждое религиозное учение только себя категорически императивно считает единственно истинным, а потому в каждом из них содержится, хотя не всегда открыто демонстрируется, нетерпимость к иным религиозным учениям и к нерелигиозному, в том числе к рациональному, мировоззрению.

Всегда были и будут люди, склонные в силу врожденной предрасположенности своих мышления и чувств либо к вере в бесконечные первоначала реальности (бесконечные бог, абсолютная идея, материя и др.), либо к рационализму, который признает возможность существования только конечных предметов и причин и опирается с помощью идей конечных предметов и причин на логические доказательства и практику, которая конечная. На вере в якобы существование бесконечного основана логика идеологического мышления, а на признании возможности существования только конечных неидеализированных предметов основана логика рационального мышления. Идеологическая логика категорически императивная и исключает возможность сомнения, а рациональная логика не категоричная, она допускает даже высокую степень уверенности, но обязательно содержит возможность сомнения. Рациональными являются наука, инженерия, здравый смысл, частично искусство. Рациональное и идеологическое мышление — это противоположные типы мышления. Однако многие люди обладают одновременно рациональным и идеологическим типами мышления, взаимодействующими в их сознании противоречиво, нередко очень конфликтно. Это дуалистичное рационально-идеологическое мышление. Я не рассматриваю его как отдельный тип мышления, поскольку оно не имеет особой рационально-идеологической логики. Подлинно правовое государство гарантирует интеллектуальную свободу людям с рациональным, идеологическим и рационально-идеологическим мышлением.

Использование религиозной веры в качестве инструмента управления государством очень опасно для его жизнеспособности. Неразумно и безответственно руководствоваться тем, что вообще невозможно осмыслить с помощью науки, инженерии или хотя бы здравого смысла и что совсем не поддается контролируемой проверке общественной практикой. Ведь религия не ограничивается только верой в существование бесконечной целевой причины. Она категорически императивно (гипотезы в фундаменте любого религиозного учения невозможны) с позиции этой не доказуемой средствами науки, инженерии и здравого смысла, а также содержательно не мыслимой основанным на доказательстве рациональным мышлением идеи бесконечной первопричины мироздания объясняет мир конечных предметов как такой и только такой, а не иной, и практически внедряет в качестве якобы безусловно правильных свои ценностные ориентиры и нормы жизни.

Поскольку творцы и проповедники конкретных религиозных учений стремятся сделать их жизненным руководством для всех их приверженцев и другие верующие стремятся сделать свои религиозные учения жизненным руководством для себя, то многие из них вмонтируют в эти учения полезные для повседневной жизни людей и проверенные практикой рациональные идеи, преобразуя их в направлении подчинения идеологически-религиозным обоснованиям. Так, в нынешних мировых религиях есть нормы морали, которые полезны для жизни конкретных человеческих сообществ и даже имеют общечеловеческий характер. Однако они обосновываются в них идеей рационально не мыслимой и не проверяемой безграничной целевой причины и выводятся из нее. Далеко не все нормы морали конкретных религиозных учений — это оригинальные открытия их творцов. Многие нормы морали заимствованы ими из стихийно сложившихся систем морали в обычаях, из преобразованного в мораль права (напр., законы против воровства), из повседневного опыта, из этических правил, разработанных во многих нерелигиозных философских и этических учениях, из иных религий.

Но эти же нормы поддаются рациональному объяснению потребностями обеспечения жизнеспособности конкретных сообществ людей, человечества как вида жизни Homo sapiens. В действительности данные потребности являются основной причиной названных норм. В историческом процессе любой общественный ориентир и любая моральная и иная социальная норма оказывались в конечном счете жизненными постольку, поскольку они в худшем случае не вступали в конфликт с названными потребностями, а в лучшем — содействовали им. Наука обладает способностью объективно оценить и измерить эти потребности как последнюю конечную причину данных ориентиров, нравственных и иных норм и сами эти нормы, условия и границы их эффективности, грамотно определить конкретные условия, пути и средства нравственного и иного совершенствования общества в соответствии с данными потребностями.

Поскольку основанная на вере как абсолютной категорически императивной убежденности религиозная идея о якобы существовании бесконечной причины мироздания, человека, общества, человеческих ориентиров, норм вообще не поддается научной оценке и измерению, то она очень опасна как идейный первоисточник для обоснования (напр., всемогущей божественной волей) и принятия оптимальных государственных управленческих решений относительно конечных факторов, разработки и оценки конечных ориентиров, норм, целей эффективного государственного управления конкретным обществом. А судьба государства, действия и воля государственной власти и правителей при таком использовании религий ставятся в зависимость от их создателей, проповедников и иных верующих, от их веры, от истолкования ими своих учений.

Использование государственной властью определенной религии неизбежно обусловливает, в ущерб интересам общественного прогресса, контроль религии над государственной властью, реализующийся в ориентации власти на реализацию ее специфических целей и интересов, в том числе материальных, на использование религиозных критериев, целей и интересов в оценке деятельности государства и власти, в организации государственной власти, в проведении внутренней и внешней политики государства, в подборе и расстановке управленческих кадров и др.

Обеспечить ощутимый контроль той или иной религии над государством и посредством него над полимировоззренческим обществом можно только ее большим или меньшим огосударствлением, или сращиванием с властью. А это неизбежно требует диктатуры. Сращивание определенной религии с государственной властью с неизбежностью ведет к официальному навязыванию с помощью всех инструментов власти гражданам, придерживающимся иных религиозных и иных нерелигиозных идеологических взглядов, а также рациональных, в том числе научных, взглядов ее учения в качестве якобы единственно верного и к соответствующему ограничению или даже к запрещению всеми инструментами власти функционирования других религиозных учений, нерелигиозного идеологического мировоззрения (напр., материалистического) и рационального, в том числе научного, мировоззрения и вообще всяких идей, действий, а также их носителей, способных нанести ущерб официальной или официально поддерживаемой властью религии.

Поскольку любая идеологическая вера, в том числе религиозная, по своей идейной организации тоталитарная и категорически императивно запрещает своим приверженцам сомнения и критическую оценку ее догматов как ведущих к ереси, то сросшаяся с властью конкретная религия с неизбежностью стремится придать с помощью государственной власти сознанию государственного руководства и всему общественному сознанию тоталитарную форму на основе этой религии.

Изначальное объективное назначение государств — это быть средством обеспечения жизнеспособности первичных ячеек человечества (сегодня наций). В интересах успешного обеспечения этой жизнеспособности государственной власти целесообразно опираться только на рациональные идеи, которые поддаются научным и социально-инженерным обоснованиям и проверкам, устанавливать только рационально обоснованные с помощью науки и социальной инженерии характеристики устройства общества, выдвигать только рационально обоснованные цели, достижимые в конкретные сроки с помощью поддающихся расчету сил и средств и для которых можно изыскать такие время, силы и средства. Это есть научный и основанный на науке социально-инженерный рациональный подход к управлению государством. Только основанный на науке и социальной инженерии рациональный подход способен быть эффективным инструментом государственного управления.

Какие бы идеи о бесконечной первооснове мира люди ни создавали, конечные законы повышения жизнеспособности человечества как вида жизни Homo sapiens в конечном счете обусловливают обустройство людьми своего бытия на основе рациональных знаний, которые поддаются проверке конечной практикой. Но так бывает не всегда. И сейчас есть теократические государства. В них официальные религиозная вера и ее идеологи сильно направляют жизнь государств, подчиняя их внерациональной вере. Даже ограниченная теократия — это всегда духовная и государственная диктатура религии и идеологов, ущемление прав человека, религиозно-идеологическое государство, социальный тупик. В конечном счете выживание наций и человечества в целом происходит не благодаря религиозным объяснениям и целям, а вопреки им посредством принятия рационально обоснованных управленческих решений. Рациональное обоснование основано на идеях конечных предметов, причин и следствий.

Воплощающиеся в жизнь идеи правового государства и прав человека ведут свое начало от альтернативной «христианским ценностям» рациональной теории общественного договора, особенно от идей Ж.-Ж. Руссо (XVIII в.). Согласно ей, государство и власть — это не завет бога человеку. Они рождаются из отношений между людьми. И, соответственно, права и свободы в государстве — это чисто человеческое дело.

Религия в корне противоположна рационально-научной концепции прав человека. Согласно последней, источник прав и свобод человека, а также их ущемлений и гарантий, — это сам человек, которому изначально присуща общественная жизнь. Непосредственная жизненная необходимость именно государственного обеспечения прав и свобод человека в развитых демократических странах порождена в первую очередь коренными потребностями современного экономического и научно-технического прогресса, основанного на массовом интеллектуализированном труде. Необходимым условием такого труда является заложенная в фундамент правового государства неотчуждаемая социальная и интеллектуальная свобода, независимость личности, организованная в соответствии с закрепленными в международно-правовых актах правами человека. Это означает, что в охраняемых всей мощью государственной власти широких общественных границах, определяемых юридическими актами о правах человека, подкрепленными соответствующими им моральными установками граждан, личность всецело принадлежит себе, является полным хозяином своих мыслей, чувств, воли и действий. Таково полноценное правовое государство. Здесь государственная власть и руководство не источник, не даритель и не распорядитель свобод человека, а лишь технический инструмент их реализации. Высшая же причина, породившая необходимость государственного обеспечения прав человека — это потребности дальнейшего повышения жизнеспособности человечества на основе рожденных современной научно-технической революцией интеллектуализированных производительных сил, реализация которых (потребностей) без данных прав не будет эффективной. А, напр., библейский взгляд на человека как на раба божьего является рафинированной идеологией рабства. Это означает, что, согласно христианской вере, каждый человек производный от высшей целевой причины (Бога) и потому всецело принадлежит ей всем своим бытием. Якобы она определяет возможности, условия и границы его бытия и личной свободы в соответствии с собственными помыслами, волей и средствами. А каковы будто бы ее помыслы, воля и средства, кто их проводники среди людей — это сочиняют якобы богоизбранные творцы и толкователи религиозного учения. За личным выбором «рабов божьих», способностью к которому, согласно данному учению, их наделяет та же целевая причина, оставляется лишь возможность влиять в допустимых этим высшим творцом границах на свою судьбу и свободу своими заслугами (сообразно требованиям веры) перед ним как абсолютным господином. Но христианство возникло на рубеже перехода от рабства к крепостничеству и выразило массовые психологию и ценности той эпохи. А сейчас эпоха научно-технической революции и рожденного ею массового интеллектуализированного труда, требующего социально свободной творческой личности.

Исключительно рациональные правовые и нравственные нормы научной концепции прав человека, основанные на признании возможности существования только конечных предметов, причин и следствий — эти главные ценности постиндустриальной эпохи, вызванные к жизни современными потребностями прогресса человечества, разработаны конкретными рационально мыслящими специалистами, учеными, а не святыми и теологами. Возведенные в ранг юридических и моральных норм права человека содержат в себе в осовремененном и преобразованном рациональном виде в качестве составной части общечеловеческое содержание норм морали, которые имеются в религиях, но лишенных идеологически-религиозного обоснования якобы существующей бесконечной целевой причиной и обусловленных этой идеей идеологически-религиозной веры. Права человека научно обосновываются потребностями обеспечения жизнеспособности человечества как высшей их причиной.

Полноценные демократия, правовое государство и любая официальная идеология, включая религиозную, несовместимы. Права человека и религия по своему исходному причинному отношению к человеку и его свободе также несовместимы. Даже если какие-то религии, желая идти в ногу со временем (не все религии стремятся идти), пытаются приспособить к своим учениям такие ценности, как права человека, правовое государство, то они все равно не в состоянии эффективно увязать их с естественными потребностями повышения жизнеспособности человечества. Ведь религия не может не обосновывать данные ценности внерациональной идеологической идеей вообще не поддающейся научной проверке бесконечной целевой причины и не может не ставить их обеспечение в зависимость от истолкования идеи данной целевой причины духовенством, теологами, религиозными философами. К тому же у каждой религии свое отношение к этим ценностям, которое каждая из них категорически считает единственно истинным.

Глубокое влияние христианской религии на западноевропейские цивилизацию и государства (хотя и не исключительное, иначе не было бы развития науки, техники) с исторической неизбежностью закончилось несколько сот лет тому назад. Завершение существенного влияния христианства на государственную жизнь и цивилизационные устои на территории нынешних Беларуси и России исторически сильно запоздало по сравнению с Западной Европой. Потому в ускоренной, с грубым насилием ликвидации этого влияния опиравшимися на марксистскую идеологию коммунистами в XX в. после их прихода к власти в бывшей Российской империи содержался элемент исторической необходимости. Коммунисты были вооружены гораздо более современным и мощным, чем религия, мировоззрением, хотя тоже идеологическим — диалектико-материалистическим. В эпоху бурного развития науки оно более соответствовало особенностям мышления тех интеллектуалов, которые были склонны к идеологической вере, чем религиозное мировоззрение. Но марксизм-ленинизм как официальная идеология в бывшем Советском Союзе, как и всякая официальная идеология, тоже закономерно потерпел крах в качестве идейной основы эффективного государственного управления прогрессивным развитием общества.

В полноценном правовом государстве идеология, в том числе религиозная, — это исключительно личное дело. Правовому государству, строго отделяющему идеологию, в том числе религию, от государства, целесообразно сотрудничать с нерадикальными и не конфликтующими с национальными и общечеловеческими ценностями религиозными организациями по решению различных практических проблем жизни общества, но только как с исключительно частными организациями и только в тех рамках, в которых это сотрудничество с государством не может быть использовано ими для усиления своего влияния на государство и общество, для демонстрации, укрепления и распространения своих учений. Есть много общественно значимых вопросов, в решении которых религиозные организации в состоянии участвовать совместно с государством, не апеллируя к своей вере и не демонстрируя ее, а исходя исключительно из общегражданской и общечеловеческой позиций. Это, напр., то, что связано с проявлением естественного человеческого сострадания, с консолидацией граждан, с защитой Отечества, с воспитанием патриотизма, с объединением человечества, с гуманизацией общества, с защитой культурных ценностей, с укреплением всеобщего мира, с преодолением несправедливости, бедности, с укреплением здоровья населения, с утверждением высокой морали, прав человека и демократии, с обеспечением жизнеспособности нации, человечества. Особенно важно это участие религий в совместных с государством полезных делах в плане их влияния на своих приверженцев.

Разве конечные потребности повышения жизнеспособности обладающего конечным бытием человечества как самоценности, высшей ценности для человечества не являются достаточным основанием для общественно значимых свершений людей? Или человечество уже потеряло инстинкт и волю к жизни, внутреннюю жизненную энергию и нуждается в оправдании своего существования внешними для него якобы бесконечными причинами? Ведь при наличии у него инстинкта и воли к жизни, жизненной энергии оно не нуждается во внешнем оправдании своего желания жить. Эти инстинкт и воля к жизни, жизненная энергия и есть для него достаточное основание борьбы за свою жизнеспособность. К какой же разновидности разумного, живого и вообще реальности причисляют себя те приверженцы религий, которые ищут достаточные основания для деяний во благо обеспечения жизнеспособности человечества вне самого человечества, а именно в признаваемой ими посредством веры якобы несомненно существующей высшей бесконечной целевой причине, будто бы целенаправленно управляющей бытием и судьбой каждого человека? Считаю очень безответственным отношением к человечеству тех религиозных идеологов (служителей культа, теологов, религиозных философов), а также уверовавших в религию или спекулирующих на ней правителей государств, которые используют государственную власть для подчинения судеб отдельных людей, народов, наций, государств, общества, всего человечества не поддающимся рациональному доказательству религиозным ориентирам, целям, нормам, проектам, образцам, обоснованиям, объяснениям, основанным на внерациональной идеологической вере в якобы существование бесконечной целевой причины реальности.

2003