Оглашение. Книга стихотворений

Геннадий Литвинцев

Нужны на стихи огромные средства — наследство стихий, сбережения детства…Книга вмещает не только лирику, но и обширную статью о классической суфийской поэзии. А также сатирическую пьесу в стихах и прозе «Идол».

В зеркале заднего вида

ДОГАДКА

В сожженную тетрадь

(иль так казалось?)

в минувшие года

легко писалось.

На память не надейся тут —

оторванные корки

и имени не назовут

любимой втихомолку.

Быть может, лучшее во мне

и по сей день, как знать,

записывается во сне

в сожженную тетрадь?

НА РАССВЕТЕ

В часы, которых нет на циферблате,

Мы проходили кромкой огневой.

Я обнимал — и рвался из объятий,

Горела ты — и гасла подо мной.

Что обладанье? Только скопидому

Мгновеньем мнится, что обрел удел.

Не удержать его в полете невесомом —

И тщетным было сопряженье тел.

ОСЕННИЕ ЖАЛОБЫ

В саду еще тепло с возлюбленным стаканом,

Но осы уж не льнут к багровому вину.

Летящих дев глаза — на юг еще не рано ль? —

Безжалостно мою минуют седину.

Что ж, попрощаемся! Пустеет дней пространство,

Смолкает музыка, теряет силу цвет.

Усильем памяти верну из дальних странствий

Изменниц юности и приживальщиц лет.

Сиделки не нужны. Закатного сиянья

Осенних вечеров приятен хлороформ.

Останьтесь хоть на миг, как зов, как обещанье,

Как в Летнем парке обнаженье форм!

В РЕСТОРАНЕ

В тот вечер исполнял заезжий хор

«Большую мессу» Моцарта.

Тот вечер

Над нами исполнял свой приговор.

Мы шли по улице — и снег давил на плечи.

Не зал,

А белая безлюдная аллея

Показывала чувства номинал

И развести хотела нас скорее.

Но мы с тобой зашли тогда в подвал,

Где, будто чурбаки взвалив на плечи,

Нас скрипачи томили целый вечер

И саксофон над нами хохотал.

И в этом угорев подвале

От дыма, клятв и речей,

Расслышали — и все сильней, сильней —

Как вдалеке нам Моцарта играли…

В НОЯБРЕ

Оплошали — и дождь полощет

нас, как полотнища, насквозь.

И выйдешь ли сухим, когда по площади

шлепает дождь!

Понуждает он клянчить

хоть на медный грош

тепла. Понуждает плакать

навзрыд этот дождь.

Хоть руки наложи

на себя, когда и ты

пасмурно глядишь,

и мрут цветы.

Мокнешь и знаешь —

тепла не найдешь.

Но как же манишь,

ноябрьский дождь!

ПРЕД ЗИМНИМ ПЕЙЗАЖЕМ

Сине-зеленый, постылый, прозрачный

Словно стеклянный закат.

Вот и свершается кем-то назначенный

Чистый и тайный обряд.

Нам не желали чинить этой боли —

Значит же что-то сиянье!

В том, что мы мучимся здесь поневоле,

Умысла нет мирозданья.

То, что свершается без принужденья,

Только нечаянно кажется казнью.

Звезды и снег, и холодные тени,

Просто холодные, без неприязни…

СЛЕД В СНЕГУ

Сколько б не жил и не бросался

В запой, в пургу,

Незаживающим остался

Твой след в снегу.

Он ничего не обещает,

Ни встреч, ни благ.

И все ж уводит, зазывает

Его зигзаг.

Мне память сердце иссосала,

Как червь, как жар.

Теперь не жалит, как бывало,

А ест, как ржа.

ТРИ ПЕСНИ

Пью из твоих ладоней

тепло — и прошел испуг.

У водопоя кони

тоже стихают вдруг.

* * *

Не так ручья в пустыне ждут,

как я тебя из жаркой глуби.

Во сне твои шептали губы:

«Засыпан камнепадом путь…».

* * *

Сны — забыванье. Это память

отпускает тебя.

Так птицы, в небесах теряясь,

отлет трубят.

В БОЛЬНИЦЕ

1.

«Господи, мир обитаем!

И не зря мы пороги Твои обиваем, —

молился больной.

— Запах трав и дыханье реки к нам заносит

в палату.

Ты кладешь мне на раны заплаты,

не оставляешь ночною порой.

В муке светлеет мой ум.

И приходит тогда пониманье:

Ты — моя боль.

Вот почему я не знал Тебя ране».

2.

Сквозь занавес окна луны желток.

Ночь болью выпита. И падает рука,

Как падает роса в лугах — бессильно.

Но в имени твоем — воды глоток.

Позвал тебя, и ты вошла, легка,

Одним касаньем жажду утолила.

А боль моя тебя не обожгла,

Когда ты лоб горячий остудила

И ночь-сиделку прочь отогнала?

Сон с именем твоим влетает, шестикрылый…

1989

ПРЕДЧУВСТВИЕ ЗИМЫ

Спишь. За стеною, знаешь ли,

облапил дождь деревья.

Шатает ветры наискось

меж небом и деревней.

Скрипят заборы и кусты,

измаясь поясницей.

Закутайся, согрейся ты —

дальнейшее приснится.

Как будто с вечера, впотьмах,

через десятки улиц

кто-то, измокнув и устав,

идет к тебе, волнуясь.

И он единственный, кому

твой свет, твой образ нужен.

А ты не можешь встать к нему

и защитить от стужи.

Под утро, вымесив насквозь

все тропы, все пределы,

неслышно снегом станет дождь

покойным, белым.

СОН

Засыпаю — засыпаюсь

зыбью, сыпью, сном, песком…

И в глазах темно от зноя —

белым зноем, белым днем!

Сердце — стук в окно пустое,

стук ведра в сухое дно,

стук о дерево сухое…

Белым днем — в глазах темно!

И в покое нет покоя:

стук ведра в сухое дно,

стук о дерево сухое.

Засыпает. Засыпаю.

Засыпает сном, песком,

зыбью, сыпью, белым зноем.

Засыпаю — сном, песком…

Засыпаюсь в белый зной.