Оглашение. Книга стихотворений

Геннадий Литвинцев

Нужны на стихи огромные средства — наследство стихий, сбережения детства…Книга вмещает не только лирику, но и обширную статью о классической суфийской поэзии. А также сатирическую пьесу в стихах и прозе «Идол».

Метемпсихоз

НОСТАЛЬГИЯ

Заезжий двор. Ночная темнота.

В усадьбе Фета наступает осень.

Ну почему меня туда уносит?

Моя ли родина орловские места?

Открыли номер. Могут быть клопы.

А за стеною льются разговоры —

О видах на зерно, о земстве, о соборах.

Дьяк, прасол и студент сомкнули лбы.

Чай принесли. Зовут сразиться в карты.

«Я не играю». «Виноват». «Ничуть».

Немного рома. С книжкой Энгельгардта

Общинных дел откроется мне суть.

А завтра б лошадей пораньше — и в дорогу.

Наверно, шлях размыт, да это не беда.

Задую свечку, помолюся Богу.

Покой и сон. Так было бы всегда!

Россия, спи, не скоро страшный год!

А может быть, еще и пронесёт…

ПОТЕРЯННЫЙ

На перекрестке человек

с глазами, полными печали.

Его как будто откачали,

или проспал он целый век.

Он города не узнает,

а здесь все годы пробежали.

И он в оцепененье ждет,

чтобы нашли его и взяли.

Вот женщина идет — она

могла ведь быть ему женою.

Да сколько ждать, пока жена

придет и заберет с собою!

И дети выросли теперь.

Куда все к черту подевались?

Они ведь дома оставались,

когда он уходил за дверь.

Напрасно руки он раскрыл —

все пробегают сквозь и мимо,

как будто он лишь струйка дыма,

как будто никогда не жил.

Он хочет крикнуть свое имя.

Не получается. Забыл.

ИЗГНАННИК

Над Староместом тяжких туч прибой.

Чрез дождь и мрак сияет Рождество.

Горит свеча над чаркой золотой.

Пришельцу ненавистно торжество.

Напрасно из Сибири он, упрямый,

Летел сюда. Другому отдана

Любимая со взором Остробрамы.

Душа его к кресту пригвождена.

Теперь весь мир изгнаннику чужой.

Что понапрасну тыкаться в нем слепо?

Столешницу горячей головой

Примяв на миг и выйдя из вертепа,

Сквозь пляски и костры понурым вором

Идет на Страшный суд горящего собора.

МЕТЕМПСИХОЗ

К жизни вызвана взываньями к Олимпу,

С пьедестала сходит Галатея.

Раб желанья, оборвав молитву,

Ищет дверь спиной, стены бледнее.

Когда живых от нас уводит смерть

К недвижности вещей и холоду безмолвья,

Страх сердце ест, но сколь ужасней зреть,

Как жилы камня наливались кровью!

Она влечёт на ложе, как на плаху,

Бесстыдной радостью её наполнен стон.

Что ж каменеешь, повелитель праха?

Насмешка в милости богов, Пигмалион!

НА КОНЦЕРТЕ

Еще робели голоса

Несыгранного оркестра,

А стало в зале душно, тесно,

И больно сделалось глазам.

Вставая, встряхивая пыль,

Валторны с трубами запели.

Надсадный звук их заглушил

Утробный вопль виолончели.

И вдруг из глубины, средь зала,

Непостижимо в чьих руках,

Протяжно скрипка прокричала

И кто-то выбежал в слезах.