Хроники Мира Музыки

Геннадий Казанский, 2022

Во всём многообразии миров есть те, что похожи на наш, но всё-таки не совсем такие. Есть проходы, через которые можно заглянуть в музыкальный мир. Элли и её сын Дэнни случайно зашли в лавку «Мир музыки», их встретил улыбчивый продавец гэр Зебастьян. Зебастьян провёл экскурсию по музыкальному магазину и испытал способности мальчика. Оказалось, что в Дэнни таился большой талант, но для его раскрытия мальчику предстоит пройти длинный путь. Со временем все дети взрослеют. Сказки в воспоминаниях меркнут, а вера в чудеса покидает их, кого-то насовсем, а у кого-то это остаётся внутри, и он старается передать дальше истории про волшебные страны, моря, города… «Ну что, вы готовы путешествовать?»

Вторая часть

Стражи Плачущего леса

1.

Шквалистый ветер гнал воздушные массы, обдирая стволы и ветви деревьев, и стремительно подтягивал чёрную тучу. Резко очерченная граница чистого голубого неба и свинцовых облаков встревожила лесную жизнь, нарушила спокойствие. Грозовые блики и раскатистый гром разбили уют. Грозное нечто приближалось, нависало, нагоняло ужас.

Прошлогодний кленовый листочек, подхваченный ветром, поднялся с земли и устремился через мир музыки на восток. Он — срочное сообщение. Он — письмо. Он — телеграмма с мольбой о помощи.

Лист сапинды прокладывал путь, невзирая ни на что. Расстояние — всего лишь время, затраченное на усилие. Расставляя острые края-лопасти, он пролетал мимо горных водопадов, ниспадающих с рёвом и грохотом военного оркестра. Вода обрушивалась на валуны и превращалась в россыпь брызг. Брызги разбивались на капли. Капли падали на водную мембрану, разнося звучание бубенчиков.

Листочек то поднимался, подхваченный восходящим потоком, то снижался. На горных вершинах ветер свистел песнь высоте, прерываясь на возгласы быстрокрылых хищников. Пролетающий рядом ястреб со звуком падающего балдахина разорвал перьями воздух и стремительнее погнал лист к цели. Под действием нисходящих потоков лист сапинды прижимался к земле. Песчинки на барханах перекатывались со звоном монет, рассыпанных по мембране литавры.

Заострённые лопасти поймали тёплый воздушный поток. Лист продолжил полёт, обтекая тёплым дуновением. Звон, трель, свист, вихрь — музыка во всем окружала листок. Это песнь природы, исполняемая самой природой. Она помогала ему, ускоряла и поднимала. Природа отправила письмо и, как почтальон, несла его адресату.

Листок оставлял позади большие города, города поменьше, маленькие деревеньки и поселения всего на несколько домов. Он сделал вираж над Порто-Болеро и продолжил следовать к Ратуше. Подруливал острыми лопастями, будто знал, куда летит. Он устремился к зданию из серого камня с высоким шпилем, направленным в небеса.

Рядом со зданием Ратуши раскинулся сквер. В мягких сумерках служащие администрации и жители города степенно прогуливались по нему, наслаждаясь звучанием арфы. Играла Эвтерпа, муза всех музыкантов, одна из тех, кто стоял на страже спокойствия и был защитой музыкального мира.

Лист сделал вираж вокруг шпиля, стремительно снизился и упал к ногам Клио, отскочив от стального доспеха, защищающего голень. Девушка, чьи белокурые волосы были заплетены в косу, наклонилась и подняла послание.

— О боже! — воскликнула она.

Звучание арфы прервалось на высокой ноте.

— Что там такое? — спросила Эвтерпа.

Клио подошла к сидящей на скамье собеседнице и протянула листок. Эвтерпа отклонила арфу и внимательно осмотрела лист.

— Как он тут оказался? — Она была в смятении.

— Листья сапинды никогда так далеко не прилетают. Значит, он появился здесь не случайно. — Клио запнулась, раздумывая. Муза истории не припоминала похожего события.

— Ты можешь увидеть его путь? — Эвтерпа всегда обращалась к Клио, когда была необходимость узреть суть, а в данном случае — найти логическое объяснение странной находке.

Клио сложила руки, будто в молитве, зажав лист между ладоней. Дыхание её замедлилось, лазурные глаза закрылись. Со стороны могло показаться, что она уснула.

Картинки и образы пронеслись у неё в голове…

На окраине леса появляется первый лугару, рядом с ним второй, третий, четвёртый… Уже не видно поля, всё усеяно ими. Занесённая рука с факелом. Всепоглощающий пожар…

Клио с резким вздохом вышла из оцепенения.

— Это предупреждение. Не что иное, как сигнал бедствия.

— Что ты увидела? — Эвтерпа отложила арфу и встала перед напарницей, уперев руки в бока. Все музы были довольно высокими, но в их четвёрке Эвтерпа отличалась не только ростом, но и местом в иерархии.

— Лес нас зовёт, — высказала робкое предположение Клио.

— Что? Подробнее! — Тон не терпел заминки и требовал быстрого ответа.

— С запада надвигается туча. Она чернее ночи и закрывает небо. — Клио пыталась перевести видения и образы в слова.

— Что ещё?

— Вдалеке отблески грозы, яркие вспышки, раскатистый гром, словно удары молота по стальной двери. Всё чаще вспышки, всё ближе тьма.

— Что это может быть? — Вопросы Эвтерпы вылетали как почтовые голуби. Решение нужно принимать молниеносно, не было времени на раздумья и долгие беседы.

— Кайзер.

Это прозвучало как гвоздь, загнанный с одного удара в доску. Эвтерпа была поражена. Страшная весть на миг сковала её.

Потом она схватила Клио за руку и потащила в здание с высоким шпилем.

— Что ещё ты видела?

— Лугару. — Клио отвечала тихо, будто не верила себе. В размеренной, спокойной, мирной жизни о таком не говорили и не думали.

— Клио, нужно спешить! Передать весть! — Муза музыки почти бежала, продолжая тянуть за собой потерянную спутницу.

* * *

Дверь в библиотеку с грохотом отворилась. На пороге стояли две встревоженные воительницы.

— Эрато, ты здесь? — спросила Эвтерпа.

Из-за книжных стеллажей вышла молодая дама в длинном шерстяном платье с кудрявыми русыми волосами и спущенными на самый кончик носа маленькими очками.

— Вы знаете, что лишний шум в читальне не приветствуется? — спросила муза поэзии, вопросительно приподняв бровь.

— У нас чрезвычайное происшествие. Не до тишины, — ответила Эвтерпа, возвышаясь над ней.

Эрато изменилась в лице.

— Что произошло? — Строгость в голосе не исчезла, но тон несколько смягчился.

— Что ты знаешь о лугару? — Клио вышла из транса и была готова принимать более активное участие.

— Лугару?

— Да, лугару! — Эвтерпа начала выходить из себя.

Эрато переминалась с ноги на ногу, обдумывая ответ.

— Лугару — это люди, когда-то продавшие свои души и получившие за это бессмертие. Чудовища с телом человека, головой волка, грязными намерениями и чёрной душой. Острые зубы, длинные когти… — точно по учебнику, ответила Эрато.

— Что сумеет их остановить? — Эвтерпа шумно дышала, её сердце колотилось от напряжения.

— Они боятся крылатых лошадей, большой акватории и нас. — Эрато постучала ноготками по подбородку. — Есть способ обратить лугару в людей, не прибегая к излишней жестокости.

— Какой? — Эвтерпа теряла терпение.

— Необходимо исполнить заклятие. Для этого нужны могущественные защитники.

— Кто? — спросила Клио.

— Как кто? — Эрато запрокинула голову, глядя на Клио сквозь очки. — Мы, конечно! Но нам не справиться вчетвером, нужна помощь извне. — Она прищурилась. — А теперь расскажите мне, что случилось.

Клио начала тараторить:

— К нам прилетел листочек сапинды. Лугару напали или нападут на Плачущий лес. Они либо подожгут, либо уже подожгли его. Их послал кайзер Инпу — Клио замялась, теребя кончик косы. — Как думаешь, почему они напали именно на лес?

Эрато подошла к стеллажу, достала древний, как мир, фолиант с красной обложкой и стала его пролистывать:

— Я где-то видела… попадалось мне… А, вот! Здесь говорится, что под лесом находится вход в Пещеру кристаллов.

— Кристаллов? — в один голос вскричали музы.

Эрато продолжила читать:

— Точных данных о местоположении входа нет. Со временем происходило движение пород и разрастание леса, вход был давно утерян. Пещера находилась на древнем разломе, и под ней есть магматическая полость. Магма нагревала подземные воды, и они насыщались минеральными веществами. Пещера была заполнена горячим раствором на протяжении сотен тысяч, а возможно и нескольких миллионов, лет. Кристаллы росли и увеличились в размерах так, что стали влиять на весь мир, наполняя отдельные его части магическими свойствами. — Она оторвала глаза от книги и посмотрела на остальных: — Плачущий лес и деревья тому подтверждение.

— Кайзер хочет найти и использовать кристаллы для своих целей, — заключила Клио.

— Эрато, отправь послание внешним стражам. Клио, найди Терпсихору. Я распоряжусь, чтобы седлали лошадей. Шевелитесь! — Эвтерпа хлопнула в ладоши: — Время и без того упущено.

Звонкое эхо разнеслось по читальне: музы-стражницы поспешили исполнять поручения.

* * *

Над открытой ареной разносились мягкие всплески песка.

— Хеп! Хей! — выкрикивала команды наездница. Её тёмные волосы всегда были заплетены в две упругие косы, когда она занималась выездкой.

Песок конной арены взметался вверх, словно маленькая песчаная буря. Вороной жеребец перешёл на пассаж. Двигаясь по большой дуге, Вальс зашёл на канаву. Широкое препятствие было его излюбленным элементом маршрута. Он выполнял трюк с завидным азартом. Наездница считала: чем больше прыгает конь, тем скорее он полетит. Набрав нужную скорость, Вальс устремился вперёд, не зная страха.

— Горячо! — скомандовала наездница.

Передние копыта поднялись, мускулы на задних напряглись до предела. Со стороны казалось, что жеребец состоит из жгутов или канатов. Вальс оттолкнулся и полетел. Ещё маленькие крылья на боках рефлекторно задвигались. Наездница крепко держала поводья. Их обоих захлестнула эйфория полёта. Жеребец и наездница улыбались. Он перемахнул через четырёхметровую канаву играючи. Мягкий песок волнами разлетелся в разные стороны. Вальс продолжил боковой ход вдоль стены с прямым корпусом и лёгким поворотом головы. Терпсихора элегантно покачивалась в седле. Она оттачивала движения Вальса до идеала. Ежедневная выездка будет продолжаться до тех пор, пока он не сможет занять место в конюшне рядом с опытными сородичами.

Краем глаза наездница увидела бегущую Клио.

— Ох, чувствую, не к добру эта вечерняя суета! — прошептала муза танцев.

Вальс фыркнул и, замедлив аллюр, направился в сторону Клио.

— Терпсихора, срочно собирайся! — прокричала бегущая муза.

Не успела Клио рассказать и половины новостей, а Терпсихора уже нарядилась в доспехи и готова была выдвигаться.

Она дала Клио белую кобылу, и, не желая тратить ни толики драгоценного времени, они сорвались в галоп по направлению к главной конюшне.

— Расскажи мне про Кайзера! — на скаку попросила Терпсихора.

Клио выразительно взглянула на неё, будто задаваясь вопросом «Как можно о нём не знать?!».

— Кайзер Инпу когда-то был человеком, но однажды в его сердце поселились одиночество, зло и мрак. Демоны нашёптывали ему идеи о господстве в мире, в его мире, где больше нет ни света, ни любви. У него нет близких и родных, нет тех, кто своим светом вернул бы доброту в его сердце. Когда человек один, ему кажется, что весь мир против него, а он — против всего мира. Вот и Кайзер теперь сражается против мира, который однажды оставил его без любви.

— Почему он появился здесь? — легко, словно она не скакала верхом, а сидела в саду, наслаждаясь светской беседой, спросила Терпсихора.

— Он хочет ослабить защиту и нанести удар. Ему нужен лес. Нужна магическая древесина сапинды или то, что находится под лесом. Кайзер Инпу всегда преследует исключительно свои цели и слушает приказы голосов в его голове, а лугару исполняют его волю.

— А что находится под лесом? — спросила Терпсихора.

— Эрато говорит, что там Пещера кристаллов.

— И как он хочет использовать кристаллы?

— Никто не знает, на что они способны. Никому не удалось их изучить.

— Как так?

— Эрато сказала, что в книге большими буквами написано: КРИСТАЛЛЫ ТРОГАТЬ НЕЛЬЗЯ! Любые действия с ними будут иметь последствия.

Терпсихора фыркнула. Вальс повернул морду, желая убедиться, что наездница обращалась не к нему.

Эвтерпа и Эрато уже сидели на исполинских конях. Завидев Клио и Терпсихору, Эвтерпа скомандовала:

— Двигаемся быстро, спускаемся стремительно! Первых лугару для острастки не жалеем, с остальными разберёмся. Нужно спасать Плачущий лес. Нельзя терять ни минуты! — она пришпорила лошадь и взмыла вверх.

* * *

Есть в Мире музыки особенное место.

Под Плачущим лесом спрятана сила. В безлунную ночь от неё исходит ультрамариновое свечение. Стекающая вода капает на кристаллы и бьётся об их огранённые бока со звоном хрусталя.

Дорожка и вход в пещеру кристаллов давно заросли, а память о них истлела.

С давних времён они дают силу. Безропотно и безвозмездно влияют на музыку.

Лес питается силой, насыщая сапинды магическими свойствами, которые передаются сделанным из них скрипкам.

* * *

На опушке, недалеко от входа в пещеру, появился первый лугару Два его волчьих глаза светились, в уголках жуткой пасти пенилась слюна.

Лугару утробно зарычал. Шерсть на загривке вздыбилась. Рядом с ним встал его брат и брат его брата. Стая росла, прибавлялась. Всё пространство захватила рычащая в унисон толпа. Они стояли в ожидании сигнала. Сигнала боевого рога.

Ударила гроза и расщепила дерево, молния подожгла его. Толпа прищурилась от вспышки света. Рыча и брызгая слюной, к огню подошёл первый зверь, схватил горящую ветвь и побежал вглубь леса. Остальные последовали его примеру: схватили горящие ветки, завыли и сорвались с места. Огонь съедал траву, заползал на кусты, карабкался по стволам деревьев. Едкий дым распространялся во все стороны, разгоралось стихийное пламя. Лугару с поднятыми факелами под свист ветра и грохот грома продолжали кружиться в танце огня, смятения и страха под жуткий вой, под звуки танбур.

2.

Третья Сонатная улица, где в доме номер двадцать девять располагался «Мир музыки», была заполнена жителями со всего города. То тут, то там бегали дети. В шуме голосов можно было разобрать отдельные слова, но в центре толпы все звуки сплетались в гул.

В лавке, перед большой витриной, открывающей вид на прекрасный город, сколотили небольшую сцену для уличных музыкантов. В первый месяц зимы улицы успело основательно засыпать снегом и холода не позволяли выступающим проявлять себя. А в тепле и атмосфере приближающегося праздника артисты могли исполнять песни, играя на лучших музыкальных инструментах, которые можно было брать с полок и витрин магазина.

Традиция, которую ввёл гэр Зебастьян, очень нравилась горожанам. Потому желающие послушать выступление музыкантов прибавлялись, заполняя всё свободное пространство «Мира музыки».

До Рождества оставалось три дня, и многие жители хотели успеть приобрести подарки своим родным и близким. Единственное, что нарушало гул голосов и исполнение музыкальных этюдов, — это раскатистый храп Джонатана, спящего под стойкой продавца.

Рядом с мастифом стоял Зебастьян с бессменной лучезарной улыбкой. Приняв оплату от покупательницы, он положил её в кассу:

— Фрау Греттель, передавайте от меня вашему брату Генцелю самые тёплые пожелания. Надеюсь, ему понравится ваш подарок.

— Спасибо, гэр Зебастьян, он будет вполне доволен. Право, с возрастом он стал ещё более ворчлив, чем прежде, — ответила пожилая дама.

Она взяла новый смычок для виолончели, завернутый в подарочную бумагу ярко-красного цвета, и направилась к двери. Положив ладонь на ручку-корнет, надавила и под звуки гудения покинула «Мир музыки».

Зебастьян вышел из-за прилавка и направился в обход магазина в поисках тех, кому требуется его помощь.

На пути встретился его давний знакомый гэр Корелли, знаменитый во всех мирах композитор, скрипач и дирижёр. Наряду с тем, что он внёс существенный вклад в развитие симфонической музыки, он был ещё и талантливым педагогом. Корелли был высоким сухопарым мужчиной уже преклонных лет, однако возраст не согнул его спину. Он, как и прежде, величественно стоял перед оркестром, управляя каждым дыханием группы. На голове он носил белый парик, который был популярен в годы его юности. Красный кафтан плотно прилегал к телу, показывая, что лишний вес ему чужд. Высокие начищенные ботфорты подчёркивали длину его ног.

Размашистым шагом Корелли приблизился к Зебастьяну Корелли знал, откуда прибыл хозяин музыкальной лавки, поэтому поприветствовал его жестом, характерным для тех мест, и сразу перешёл к цели своего визита:

— Гэр Зебастьян, я заинтригован слухами о талантливом мальчике, который не так давно посещал вашу лавку. Мне бы хотелось узнать подробности.

— Что вас интересует, гэр Корелли?

— Неужели мальчик так же хорош, как Вьетан Анри^[4]? Мне интересно услышать эту историю из первых уст.

— Поверьте моему опыту, дорогой маэстро, таланта у этого юного дарования не меньше, чем у Анри. Ещё до того, как Дэнни со своей обворожительной мамой зашёл в мою лавку, звон колокольчиков заполнил всё помещение и вырвался за пределы «Мира музыки», а особая скрипка, за которой я тщательно присматриваю, подала сигнал о том, что её необходимо срочно извлечь из кофра.

— Хм-м, — протянул Корелли, — как любопытно. А он уже выбрал инструмент, на котором будет оттачивать свой талант?

Улыбка Зебастьяна стала шире:

— Через несколько дней после нашей встречи они вернулись и выбрали ученический альт скрипичный. Фрау Элли заявила, что она сама в состоянии оплатить альт, и у нас возник нешуточный спор. В конце концов она уступила, при условии, что смычок и дополнительный набор струн купит сама, — Зебастьян едва не задыхался от восторга при воспоминаниях об этом эпизоде. — При этом во взгляде её читалось явное негодование из-за моей настойчивости, что придавало ей особое очарование…

Продавец продолжил рассуждения на тему утончённости фрау Элли, но собеседник его уже не слышал. Корелли не интересовали подробности препирательств продавца и мамы мальчика, он был полностью поглощён звоном колокольчиков при приближении таланта.

— Гэр Зебастьян, а вы ещё встретитесь с Дэнни? — Корелли прервал рассуждения о неземной красоте фрау Элли.

Воодушевлённый продавец, дорвавшийся до любимой темы последних месяцев, не ожидал такого резкого прерывания мысли, слегка нахмурился, но через секунду его фирменная улыбка вернулась на прежнее место.

— Да, конечно. Они регулярно заходят за нотными тетрадями и учебными пособиями, — ответил он.

— Гэр Зебастьян, вам не сложно передать им мою визитную карточку? — Корелли протянул пожелтевшую бумажку с адресом. — Если талант Дэнни настолько велик, как вы рассказываете, ему потребуется профессиональный педагог, который сможет привить мальчику нужные навыки. Каждому алмазу требуется огранка, и мне бы хотелось быть тем ювелиром, который это сделает. — Гэр Корелли гордился своими философскими заключениями, не подозревая, что простота их не достойна его музыкального гения.

— С удовольствием, гэр Корелли. При встрече обязательно передам, — пообещал Зебастьян.

Весь остаток дня работы в лавке хватало. Бесконечная череда посетителей поредела лишь ближе к вечеру. В тот момент, когда магазин покидал последний покупатель, Джонатан издал могучий всхрап пробуждения и посмотрел по сторонам в поисках своего самого любимого человека. Увидев его, мастиф поднял могучую голову и ещё раз сладко зевнул, раскрыв пасть с острыми клыками. А потом начал ходить хвостом за своим человеком, всем видом намекая, что было бы неплохо погулять по улочкам города в поисках новых запахов и свежих новостей, которые оставляли его коллеги по нелёгкой собачьей жизни.

Зебастьян, сделав уборку в помещении, уже был готов отправиться с Джонатаном по заснеженным улицам прекрасного города, как вдруг услышал щелчок из секции с подарочными шарманками и шкатулками. Тревожная мелодия заставила продавца развернуться на каблуках и в растерянных чувствах направиться к источнику звука.

Подойдя ближе, он увидел раскрытую музыкальную шкатулку, в которой маленькая балерина начала вращаться на тоненькой ножке. Её тканевая балетная пачка развевалась в такт движению, левая рука была высоко поднята вверх, головка печально склонилась к правому плечу, а из глаза вытекла единственная крошечная слеза и упала на переднюю панель шкатулки, разлетевшись со звоном бьющегося на морозе льда, что дало начало музыкальной композиции необычной шкатулки. Грустная музыка лилась из коробочки, а балерина мерно вращалась внутри.

Гэр Зебастьян застыл, всматриваясь в каждое движение балерины, которая, крутясь то в одну, то в другую сторону, начала передавать ему послание в танце. От тревоги серо-зелёные глаза продавца поменяли цвет на светло-серый и стали практически белыми, как будто облака заполнили их. В музыке, доносившейся из шкатулки, продавец узнал песнь Плачущего леса, взывающего о помощи и рассказывающего о беде, которая цепкими клешнями схватила его и начала свой неистовый путь. Единственный путь, который знаком тёмным силам, — путь ужаса, страха, отчаяния. Музыка из шкатулки начала превращаться в слова:

В горниле пожар, где лава течёт,

Смертельную службу Кайзер несёт.

Он страх и смятение всюду нашлёт.

«Нет вам спасения, помощи нет,

Я всех покараю, даю вам обет!»

Деревья качаются, терзаемы мглой,

Идёт по окраине ветер шальной,

Разносит огонь и страшнейший пожар,

Удушливый дым и смертельный угар.

Взываем о помощи к нашим отцам,

Тех самых, что клятвы давали творцам.

Придите скорее, спасите же нас,

Бедой окружённые, молим мы вас!

Шкатулка смолкла, балерина прекратила свой танец, и верхняя крышечка мягко опустилась на прежнее место. Зебастьян продолжал молча стоять со склоненной головой и смотреть на шкатулку, которая так неожиданно принесла ему страшную весть. Цвет его глаз медленно вернулся к серо-зелёному Джонатан стоял за его спиной, не сводя огромных грустных глаз с любимого человека. Его мокрый чёрный нос уловил тревогу и волнение, захлестнувшие друга.

«Возможно, сегодня прогулка будет не слишком радостная», — подумал пёс. Джонатан гавкнул низким раскатистым басом и тем самым вывел Зебастьяна из глубокой задумчивости.

— Нам пора! — сказал продавец, неосознанно сжимая кожаный поводок.

3.

— Дэнни, Дэнни, не торопись! — кричала Элли сыну, который практически бежал по снегу.

Они как могли торопились в лавку до её закрытия.

— Мамочка, я хочу успеть! Вдруг гэр Зебастьян закончит работу раньше обычного? — отвечал Дэнни.

— Да что же такого срочного тебе понадобилось в «Мире музыки»? — вопрошала Элли, глядя на бегущего по скользкому снегу сына. Снежинки уже успели запутаться в её кудрях и искрились в свете уличных газовых фонарей. — За два дня до Рождества не хватало ещё упасть! Сбавь темп, Дэнни!

Но он уже вбегал в переулок и на всех парах нёсся к деревянной двери с фресками. Чем ближе он подбегал, тем сильнее слышался звон колокольчиков. Когда мальчик подошёл вплотную, звон стал настолько сильным, что Элли пришлось повысить голос, чтобы Дэнни услышал её:

— Ну, ты доволен? Мы успели, и незачем было бежать!

Надавив на ручку в виде корнета, она открыла дверь, и они вошли внутрь, подгоняемые порывами ветра со снегом.

Внутри было пусто.

— Гэр Зебастьян! — позвал Дэнни — Джонатан! Где вы?

Никого. Только тишина, нарушаемая свистом ветра и метели за стеклянными витринами. В музыкальной лавке было темно, только над прилавком горела лампа с зелёным абажуром. На столе стоял бумажный пакет, к которому была прикреплена записка: «Для гэра Дэнни и фрау Элли».

Элли взяла пакет и раскрыла его: внутри находились две нотные тетради, музыкальная пластинка и коробочка с красным бантом, на которой было написано «Для Дэнни». Она отдала коробочку сыну. Дэнни сразу же вскрыл её и обнаружил набор золотых колков для своего альта.

— Как здорово, смотри, мам! — мальчик показал ей содержимое.

Также в пакете лежал конверт с письмом и свёрток с запиской, в которой говорилось, что письмо предназначается Элли. Она раскрыла сначала свёрток. В нем таился стеклянный снежный шар с заводным механизмом. Внутри шара был домик — точная копия «Мира музыки»: та же крыша со шпилями, тот же флюгер, та же дверь с фресками и ручкой-корнетом.

Элли повернула заводной механизм, заиграла рождественская музыка. Покрутила шар — столб снежинок поднялся над домиком и закружился в танце. В самом домике светилась единственная витрина, та самая, возле которой они стояли. Элли готова была поклясться, что на секунду через эту витрину она увидела крошечные копии себя и Дэнни, которые заворожённо смотрели на копию снежного шара.

Оторвавшись от своего подарка, она ещё раз окинула магазин взглядом и позвала продавца:

— Гэр Зебастьян! Вы тут?

Никого, лишь ритм от шагающего метронома: тик-так, тик-так.

Гнетущая тишина навевала тревогу.

— Где все? — тихо спросил Дэнни.

— Понятия не имею, — ответила Элли. — Но знаю то, что нам в очередной раз подарили всё это, а деньги брать не планируют. Так поступать нельзя, а прятаться — нечестно!

Тут она вспомнила, что в пакете лежит ещё и конверт. Элли раскрыла его и достала письмо, написанное размашистым почерком. Некоторые слова были с грубейшими ошибками, увидев которые она поморщилась, взяла со стола ручку и, пока читала, стала вносить исправления.

Уважаемые Дэнни и фрау Элли!

Простите, что не смог вас сегодня принять лично. Мне пришлось отлучиться по срочному делу. Надеюсь, вам понравились небольшие рождественские сувениры, которые, я рассчитываю, вы примете со спокойным сердцем.

В конверте вы найдёте карточку музыкального педагога гэра Корелли, он сам попросил вам её передать. Насколько я понимаю, он готов взяться за обучение моего юного друга. От себя скажу: это уникальная возможность, не стоит от неё отказываться.

Перевернув страницу, Элли увидела продолжение. Хотя, когда она брала листок в руки, ей показалось, что на обратной стороне ничего нет.

Как я уже говорил, сегодня мне пришлось отлучиться по очень важному делу. У меня огромная просьба: вы можете завтра зайти ко мне в лавку в это же самое время? Мне потребуется ваша помощь. Речь идёт о Мире Музыки.

Элли посмотрела на часы: они показывали время закрытия музыкальной лавки.

— Как он узнал, что мы придём? — удивилась она.

Внизу страницы располагалась не менее размашистая подпись Зебастьяна. Исправив все грамматические ошибки, Элли улыбнулась.

— Вот так гораздо лучше, — удовлетворённо произнесла она.

— Мама, что там написано? — поинтересовался Дэнни, который всё это время разглядывал снежный шар. Его внимание приковала светящаяся витрина.

Элли прочла ему письмо.

— Нам обязательно завтра нужно прийти, — заявил мальчик.

— Но, Дэнни, завтра же канун Рождества. Вечером нам будет некогда, мы должны заниматься домашними делами.

— Думаю, гэр Зебастьян не пригласил бы нас сюда по пустякам, тем более что он просит о помощи. Это касается Мира Музыки. Вдруг там случилось что-то серьёзное?

Элли замялась: доводы сына волновали и её. Она пообещала подумать. Дэнни начал было протестовать, но мама жестом попросила тишины:

— Пойдём домой, Дэнни, судя по звуку, за окном усиливается вьюга.

Они вышли на улицу. Навстречу им шёл мужчина в пальто и шляпе.

— Вы не подскажете, лавка ещё работает? — обратился он к Элли.

— Магазин открыт, но там никого нет, — нараспев ответил Дэнни за маму.

Мужчина подошёл к входной двери, потянул ручку-корнет, но дверь оказалась заперта. С удивлением все посмотрели друг на друга и разошлись каждый в свою сторону.

4.

«…А прятаться нечестно!» — Зебастьян с хитрой улыбкой на лице отвёл от уха морскую ракушку, которая передавала всё, что происходит в музыкальной лавке.

Он сидел в президиуме большого зала консерватории. Аудитория была заполнена музыкантами, композиторами, преподавателями. Рядом с Зебастьяном сидел Корелли, который уже был в курсе полученного тревожного сообщения, и именно ему предстояло сейчас посвятить всех собравшихся в жуткие обстоятельства происходящего в Плачущем лесу.

Джонатан, находившийся неподалёку, лежал в углу и наблюдал за совещанием знатоков музыкального дела. А также внимательно следил за своим человеком, который тревожно вертел в руках какой-то предмет, похожий на камень. Острый нюх пса улавливал волнение, распространившееся по аудитории. Кто-то не на шутку испугался и принялся задавать вопросы. У девушки, что сидела в углу, потекли слёзы, она прикрыла лицо ладонями и громко всхлипывала. От слова «лугару» даже мастифу хотелось рычать и скалить клыки. Это слово вызывало у пса неподдельную злость.

Джонатан услышал предложение Корелли по созданию специального оркестра, который своей игрой поможет сапиндам в Плачущем лесу оглушить противников. И, когда совещание подошло к концу и были отобраны музыканты для игры на волшебных инструментах, могучий мастиф подошёл к Зебастьяну и сел рядом, всем своим видом выказывая преданную любовь и уважение.

— Итак, дорогие друзья и коллеги, как договорились, завтра в восемь вечера мы с вами встретимся в лавке гэра Зебастьяна и исполним концерт, который вряд ли понравится Кайзеру и его дикой армии. Как вы знаете, музыка спасения — благородное дело! — закончил заседание гэр Корелли.

Пока все покидали аудиторию, Зебастьян обратился к маэстро:

— Что-то я не вижу Людвига. Вы давно с ним общались?

— Да, гэр Зебастьян, я тоже не видел его в зале и уже около недели не получал от него известий.

— Он к вам заходил?

— Как я упомянул, неделю назад он зашёл ко мне с невероятной и очень свежей идеей симфонии. Мы с ним обсудили некоторые нюансы, после чего Людвиг в спешке отправился работать.

Зебастьян потёр шею, наклонив голову, словно пытаясь расслабить напряжённую мышцу.

— Будем надеяться, что он в порядке, просто заработался над новым творением, — предположил Зебастьян. — Гэр Корелли, вы не могли бы сделать мне небольшое одолжение?

— Конечно, гэр Зебастьян. О чём вы хотите меня попросить?

— Вы можете в завтрашнем концерте задействовать маму Дэнни? — слегка смутился хозяин магазина.

Брови Корелли взметнулись вверх:

— Но для чего, гэр Зебастьян?!

— Мне бы хотелось показать ей, с чем и с кем мы столкнулись. Тем более надо как-то объяснить, почему нам потребовалась помощь Дэнни. Может, выдадим ей треугольник? — пояснил владелец музыкальной лавки, и улыбка начала возвращать привычное выражение его лицу.

— Гэр Зебастьян, треугольник — серьёзный музыкальный инструмент. Уходят годы на то, чтобы научиться на нем играть. Здесь требуется чувство ритма и точность исполнения! — Корелли, не имевший чувства юмора, не смог оценить по достоинству ни идею, ни улыбку Зебастьяна.

— Разве это станет проблемой, если вы дадите возможность фрау Элли проявить себя последним звоном треугольника? — настаивал на своём Зебастьян.

— Правда ваша, хуже не будет. Уговорили: доверю ей треугольник, — согласился маэстро и устало выдохнул.

— Спасибо вам, гэр Корелли! — обрадовался продавец и пожал собеседнику на прощание руку, а потом поднёс тыльную сторону ладони ко лбу.

Джонатан гавкнул, напоминая о том, что все разошлись и им тоже пора домой, где он сможет насладиться ужином и косточкой, которую припрятал под ковриком ещё со вчерашнего вечера.

5.

Для Элли следующий день прошёл в домашних заботах, а Дэнни был весь как на иголках. Он ходил за мамой, всем своим видом показывая нетерпение. Под вечер старания Дэнни и любопытство Элли сделали свое дело и мама с сыном отправились в «Мир музыки». Придя в назначенное время в магазин, они увидели на двери табличку, написанную мелом на грифельной доске. Вывеска приглашала на симфонический концерт. После того как мама и сын скрылись в дверях, табличка поменяла своё содержание на «Закрыто на репетицию».

На входе их встретил гэр Зебастьян.

— Заходите, пожалуйста, мы вас ждали!

Элли и Дэнни поприветствовали продавца.

— Гэр Зебастьян, спасибо вам за подарки и знаки внимания! Правда, не стоило себя утруждать…

— Ах, прекратите! Мне было в радость вручить их. Тем более что в том месте, откуда я родом, принято на праздники дарить разные сувениры.

Элли хотела поинтересоваться, о каком месте идет речь, но запнулась, увидев грандиозную перестановку в магазине. Всё было переоборудовано и приготовлено для симфонического концерта: инструменты расставлены, стулья обращены в сторону дирижёрского места, разноцветные софиты из разных секций направлены на дирижёра и оркестр соответственно.

Музыканты расселись по своим местам. Оставалась лишь пара пустых стульев.

— Что у вас стряслось? Что это за срочное дело, которое надо решать вечером перед Рождеством? — прошептала Элли на ухо Зебастьяну.

— Я мог бы ответить на ваши вопросы, но, боюсь, у нас нет на это времени. И, даже если я начну рассказывать, вы мне не поверите и сочтёте ненормальным. — Он пристально изучал её взгляд, словно стараясь запомнить или опасаясь забыть. — Обещаю, я вам всё покажу во время концерта. — Зебастьян подмигнул Дэнни, который пребывал на седьмом небе от счастья и восторга от происходящего.

К ним подошёл Корелли. Черный смокинг с двумя длинными лацканами, развевающимися, как ласточкин хвост, впечатлял не меньше, чем палочка, зажатая в руке дирижёра.

— Ждать, что талант разовьётся сам, — все равно что выращивать лотос в пустыне! — открыл свои философские мысли Корелли.

Не успел Зебастьян по достоинству представить маэстро, как Корелли перешёл к делу:

— Как видите, сегодня мы организовали симфонический концерт, но нам не хватает двух инструментов. Дэнни, мне бы хотелось, чтобы ты использовал особую скрипку, которую предоставит гэр Зебастьян.

— Но я же ещё не умею играть! — поразился мальчик.

— Я покажу, как брать те ноты, которые необходимо сыграть в определённый момент. Жестом подскажу, когда нужно включаться. — Корелли говорил преподавательским тоном. — Фрау Элли, вам я выдам треугольник. Вы сможете с ним справиться?

Элли, шокированная происходящим, начала было отказываться, ссылаясь на отсутствие способностей, но Корелли продолжил спокойным голосом:

— Фрау, без вас мы точно не справимся. Именно это звучание может стать критическим в том деле, которое мы задумали. Не волнуйтесь, вы поймёте, когда надо исполнить свою роль, ведь в природе человека заложено понимание, как в природе солнца заложен свет, — довёл до конца своё умозаключение Корелли и выразительно посмотрел на Зебастьяна. Во взгляде читалась фраза: «Надеюсь, вы удовлетворены?»

Когда с философией было покончено, маэстро показал Дэнни, как сыграть нужные ноты в тот момент, когда дирижёрская палочка укажет на него. И показал Элли, как нужно ударить по треугольнику, чтобы добавить эффекта тому, что задумано.

Когда Элли и Дэнни заняли оставшиеся стулья, к ним подбежал Джонатан. Мальчик наклонился, чтобы погладить собаку, но пёс увернулся от руки и лизнул его в щёку.

— Фу-у, Джонатан, что ты делаешь?! Отстань! — Дэнни залился смехом и обнял пса за шею.

Корелли занял место дирижёра и пристально взглянул на партитуру.

Затем он перевёл взгляд на музыкантов. В состав оркестра входили: две флейты, два гобоя, два фагота, две трубы, четыре скрипки, четыре альта, включая скрипку Дэнни, три виолончели, два контрабаса и фортепиано. Корелли заменил орган клавесином и тем самым отделил сонаты от церковного звучания.

Взмах палочки положил начало игре оркестра.

Элли и Дэнни сидели рядом, а Зебастьян стоял за их спинами. Он положил левую руку на плечо Дэнни, а правую — на плечо Элли.

Карие глаза мальчика, такие большие и ещё совсем детские, тоже стали менять цвет и приобрели светло-пурпурный окрас. Увидев это, Элли пришла в ужас, но не успела она ничего сказать, как её окутал белый туман. Она не могла видеть, что её глаза тоже изменились и стали тёмно-пурпурными.

Дэнни вновь парил в облаках над Миром Музыки, но этот раз он был не один.

Три пары никому не видимых глаз перемещались в направлении Плачущего леса, наблюдая за тем, как разгоревшийся пожар пожирает деревья. Сапинды пылали в огне. От них с треском отлетала кора. Жуткий рёв огня смешивался с воем лугару. Чудища бежали, поджигая всё на своём пути.

Дэнни и Элли слышали нарастающий гул оркестра. Ударные и духовые задавали единый поток, где ноты бурлили, как в горной реке. Разбиваясь на брызги и тоны, ноты прибывали, словно потоп. Он становился всё громче, сильнее. Как стихийное бедствие, поток сметал всё на своем пути.

Лугару замедлили темп и стали осматриваться по сторонам. С безумным оскалом на морде чудища принюхивались и рычали. Один поднял морду к небу, затянутому свинцовым маревом, и издал пронзительный вой: «У-у-у-у-у-у-у-у!»

С одной стороны — бурлящий поток, с другой — гул пожара, а между ними — вой лугару.

Свинцовые тучи пронзил всполох света.

Поток оркестра становился всё громче, пока не накрыл весь лес.

Лугару зажимали человеческими руками мохнатые волчьи уши. Они выли, скулили, неспособные слышать что-то, кроме оркестра.

Дэнни ощущал торжество момента, он видел лес как на ладони.

— Что это? — безмолвно изумился он.

Джонатан бежал по лесу, разбрасывая лугару — тех, кто ещё стоял с зажжёнными факелами в руках. Мастиф скалился и кидался на них. Одни в страхе разбегались, другие — нет, и этот факт приводил пса в ещё большую ярость. Схватив одно чудище за лапу, он с размаху швырнул его в пламя, перепрыгнул через поваленный ствол дерева и вцепился в загривок другому. Утробный рык его заставлял врагов бежать без оглядки.

Рычание Джонатана разносилось по лесу, как рокот камнепада. Он смешивался с неистово играющим оркестром, мелодия которого звенела из каждого ствола дерева.

Сапинды подхватили музыку и исполняли с ним в унисон, усиливая поток, избавляющий лес от скверны.

Чудища поддались панике, дрогнули, пустились прочь. И огонь развернулся в обратном направлении, уходя к опушке. Деревья и кусты зашевелились. Они хватали горящими ветвями захватчиков, сжимали и гнали их прочь.

Большая группа лугару окружила мастифа. Джонатан обладал могучей силой и выносливостью, но даже ему было не одолеть целое полчище. Лугару разом навалились на него, клыки вонзились в шкуру мастифа. Джонатан взвыл, попятился, пытаясь вырваться из западни, но челюсти одного чудища сомкнулись на его лапе, другой вцепился в шею. Лугару, как крокодилы, трепали храброго защитника леса.

В мыслях собаки проскочила боль поражения. «Как же я подвёл своего любимого человека!» — и слеза заскользила по плюшевой морде пса. Джонатан не сдавался: он вырывался и клацал зубами прямо перед мордами чудищ. Лугару отскакивали и нападали снова. Шерсть мастифа песочного цвета окрасилась кровью. Алые струйки сбегали с лап на землю, оставляли маленькие лужицы, которые быстро впитывались в грунт.

Дэнни, не в силах сдержаться от страха за полюбившуюся собаку, начал кричать.

Истошный вопль мальчика, не готового столкнуться с болью утраты питомца, стал нарастать, звенеть и усиливаться, пока не набрал критическую мощь и не полетел как цунами. Волна воздуха оторвала чудищ от собаки и понесла в сторону уходящего пожара. Освобождённый, истекающий кровью мастиф остался лежать под деревом.

Кленовый листочек сорвался с ветки, пролетел над вторгшейся армией через копоть пожара, сделал вираж, подруливая острыми кончиками, и упал на израненные лапы собаки. Рядом приземлился другой листочек. Ветви ближайшего дерева протянулись к защитнику, который в одиночку бросился на врагов. Деревья накрывали его, разглаживали раны, укутывали и успокаивали. Джонатан приподнял морду, желая поблагодарить древесных знахарей, но обессиленно уронил голову. Глаза пса закрылись.

* * *

Взмах дирижёрской палочки — и звонкие пассажи струнных задали победную атмосферу игры, нерастраченных сил, упоения жизнью. Неизменный пунктирный ритм фаготов и валторн взывал к музам. Пассажи струнных разрастались, захватывая всё более широкий диапазон. А затем вступил мощный хор медных, провозглашавших героическую тему. Её сменяли ниспадающие хроматические ходы, в которых слышались ржание крылатых коней, звон оружия, скрип доспехов и раскаты команд Эвтерпы.

* * *

Через тучи пробился свет. Яркий, ослепляющий, он бил по жёлтым волчьим глазам, заставляя лугару щуриться и плотнее прижимать человеческие руки к морде.

Из света на крылатых конях обрушились музы — блюстительницы порядка. Элли с восхищением отметила неземную грацию воительниц. На них были белые доспехи, высокие латные сапоги, головы покрыты белыми шлемами с орнаментом из листьев сапинды. Из-под шлемов выбивались туго заплетённые косы. Музы спустились на землю под гул огня и грохот оркестра. Из-под копыт лошадей выбились столбы песка, гасящие огонь. Стражницы понеслись в галопе, не меняя аллюра.

— Горячо! Горячо! — выкрикнула Терпсихора кликер-слово лошадям. Она руководила скачкой, как хореограф балетной труппой. — Горячо!

Удивительно, что кликер-слово совпало с жаркой обстановкой, царящей в лесу.

Конь под Терпсихорой бил копытами, разя противников жуткими ударами. Из-под передних копыт вылетали комья земли, которые, попадая в волчьи морды, ослепляли соперников. Клио в галопе налетела на сбившихся в кучу лугару, разорвала строй. Чудища разлетелись в разные стороны. Они выли. Боль от переломанных конечностей не оставила в них никакой воинственности. Лугару отступили. Их морды вытянулись ещё больше от осознания того, с кем им предстоит иметь дело.

Неуловимым движением Клио вытащила клинок из ножен и нанесла удар по одному из лугару. Оружие прошло через тело, не ощутив препятствия. Отсечённая голова чудища покатилась по земле. Волчьи глаза застыли, язык вывалился из окровавленной пасти. Тело ещё мгновение простояло и, сложившись, рухнуло навзничь.

Лугару издали вой ужаса и ринулись прочь, прижимая острые мохнатые уши. Белогривые кони помчались следом, загоняя чудищ в их же ловушку из огня.

Деревья сомкнули ряды, оркестр гремел, не зная пощады. Врагам леса некуда было больше бежать, негде больше скрыться.

* * *

Руки Корелли двигались, как у шамана, вызывающего дождь в пустыне.

Напряжение первых фраз^[5] оркестра передавалось дальше, распространялось на всё более широкие пласты, наполняло все пассажи, секвенции, придавало аккордам патетический характер. Звучало нечто могучее, необъятное, триумфальное.

* * *

Стена из деревьев отделила чудищ от лошадей и наездниц. Сотни лугару были заперты за частоколом стволов. Эвтерпа, Клио, Эрато и Терпсихора скакали вокруг.

Эрато выкрикивала заклинание обращения на незнакомом языке. Лугару снова взвыли от страха и боли. Их звериные морды превращались в лица, серая шерсть сходила, оставляя грязную, прикрытую лохмотьями кожу. Обращенные в людей, они попадали на колени и молили о пощаде с плачем, орошая себя слезами.

* * *

Палочка в руках Корелли замедляла движения, оркестр затихал. Жадный огонь с шипением угасал. Серый дым, разгоняемый ветром, распространялся над лесом.

Огонь погас, тучи растворились, дым пожара начал рассеиваться.

— Вражеская атака отбита, но основная битва ещё впереди, — сказала Эвтерпа.

Голоса муз стали удаляться.

Глаза Дэнни, Элли и Зебастьяна заскользили вверх, всё выше и выше. Зажмурились. Открылись.

Снова лавка «Мир музыки». Элли и Дэнни, пытаясь отдышаться и совладать с эмоциями, сидели на своих местах.

Оркестр заканчивал концерт^[6], слышались характерные кадансы и интонации-«приседания». Вместе с тем в музыке проявлялось много остроумных, даже юмористических деталей. Пунктированная затактная ритмическая фигура пронизывала фактуру пьесы, за исключением кадансов. Завершалось музыкальное действо ритмической фигурой.

Корелли указал палочкой на Элли, и она ударила по треугольнику два раза, как ей показывали. На этом всё смолкло.

Аплодисменты стали апофеозом действа. Музыканты аплодировали дирижёру, а дирижёр — музыкантам.

Дэнни получил от Корелли разрешение встать, сорвался с места и побежал в поисках мастифа. Джонатан лежал на своём коврике за прилавком. Пёс посмотрел на мальчика усталыми глазами и поджал под себя израненные лапы, к которым прилипли листья сапинды.

— Победы в бою, как и в музыке, должны пройти длинный путь, Дэнни. Ты сегодня отлично справился со своей задачей и взял правильные ноты в нужные моменты, — сказал Корелли, подойдя к ним.

Дэнни взглянул на маэстро полными слёз глазами и перевёл взгляд на Зебастьяна:

— Гэр Зебастьян, с Джонатаном всё будет хорошо?

Хозяин лавки присел рядом и погладил своего четвероногого друга:

— Листья, укрывшие его раны, целебные, и через два-три дня он будет в полном порядке, — проговорил Зебастьян. — То, что ты сотворил для спасения Джонатана, было немыслимо!

— Гэр Зебастьян, я не знаю, как у меня это получилось.

— Это говорит о том, что в тебе скрыты великая сила и талант. Развивай его, занимайся с педагогом, и тебе будут открыты все тайны.

— Мудрость, заложенная с детства, поможет таланту обрести величие во взрослой жизни, — подытожил Корелли.

— Я начала понимать то, что вы говорите, или просто привыкла? — спросила подошедшая Элли.

Корелли не понял вопроса. Он вежливо поклонился, ещё раз поблагодарил группу и отправился домой отмечать праздник. Необычный оркестр покидал музыкальную лавку, оставляя повсюду пустые стулья.

— Гэр Зебастьян, теперь вы можете объяснить, что я видела? — спросила Элли.

— Отвечаю на ваши вопросы по порядку. Есть множество разных миров. Мир Музыки — один из них. Сегодня мы сражались против Кайзера и его обращенных в лугару людей. Нам повезло и не повезло, что перед Рождеством, когда силы волшебства на подъёме, мы смогли защитить лес, но теперь враг знает о нас. Он знает, что у Мира есть стражи, в том числе и из других мест.

Элли продолжила засыпать Зебастьяна вопросами.

— Фрау Элли, я бы с удовольствием всё объяснил, но у вас и у меня осталось очень мало времени, чтобы добраться до наших домов, где мы сможем отпраздновать Рождество. Приходите в любое время, и мы с вами обязательно обо всём побеседуем. Время — понятие эфемерное. Для одних оно стоит на месте, когда они ждут какого-то важного события, для других — убегает быстрее, чем вода из ладоней. Дэнни, ты ещё молод, а когда человек молод, день ему кажется вечностью; повзрослев же, мы перестаём замечать и годы. Между мирами свои временные законы. Боюсь, сейчас я не смогу всё объяснить. Знаю одно: нужно дорожить каждым моментом, проведённым со своими близкими и любимыми.

Примечания

4

Вьетан Анри — скрипач-виртуоз, который уже с десяти лет гастролировал по Европе и Америке.

5

Иоганн Себастьян Бах «Токката де фуга».

6

Вольфганг Амадей Моцарт «Менуэт».