Мыслемокот. Рассказы-фантасмагории

Геннадий Владимирович Тараненко, 2022

Бывает ли с вами такое, что сознание вдруг раздваивается? Одна часть остаётся непосредственно в теле, а вторая переносится в рядом стоящее существо. Почувствовав самостоятельность, оба разума начинают вести друг с другом неспешную беседу на темы самые что ни на есть глобальные, затрагивающие очень важные струны человеческой жизни, отметая при этом всё суетное и мелочное. Писатель Геннадий Тараненко в своих рассказах-фантасмагориях пытается описать как раз подобные казусы. Они позволяют взглянуть на окружающий нас мир со стороны, ненароком находя в нём следы явлений высшего порядка. Новая книга «Мыслемокот. Рассказы-фантасмагории» включает тридцать рассказов. Десять из них публикуются впервые, органично дополняя произведения из дебютного издания автора. Читайте, знакомьтесь с хитросплетениями мыслей, вдруг появившихся на свет.

Мыслемокот

Странно, но люди не живут вечно.

А куда они деваются?

Иногда стоит задать себе этот вопрос.

Странно вдвойне, но мы не получим на него ответа.

Мы вообще живем в загадочном мире,

И от этого он такой интересный…

Я гулял по набережной, стараясь не спешить — медленно передвигая ногами и сократив до минимально возможного количество плиток, которое заглатывал мой шаг. Рядом, не отставая ни на сантиметр, плелась мысль, привязавшаяся ещё возле почты и с тех пор ни за что не желающая меня покидать. Она была похожа на пушистого кота, тёмно-серая шерсть которого отливала голубизной. Волосинки налезали на все части кошачьего тела в таком изобилии, что хотелось проверить, есть ли под ними вообще животное.

От двухкилограммового мягкого клубка периодически слышалось — «Мяу!», прямо указывающее на то, что со мной гуляет именно кот, наделённый мыслью, а не какое-то другое существо. Желая получить заряд человеческой энергии, Мыслемокот иногда тёрся об ноги, поднимая голову вверх и смотря прямо в мои глаза, видимо, каждый раз вежливо прося разрешения на минутку нежности. Получив необходимое и подпитавшись как от электрической сети, котяра продолжал свою прогулку как ни в чем не бывало. Мы с ним никуда не торопились, поэтому рассуждать и обмусоливать мысль можно было сколь угодно долго, тем более глубина затрагиваемого вопроса была под стать обстановке.

Море, горы, солнце — окружающие меня творения Бога вступали в жуткий диссонанс с фактом физического исчезновения, которое рано или поздно настигает людей. От такого изобилия ярких и насыщенных природных красок пронзительно веяло вечностью, а я, к сожалению, понимал свою временную сущность. Возникал очевидный вопрос: «А что ждёт меня после смерти?»

— Мяу, — раздалось снизу. Кот, видимо, согласился с таким взглядом на затронутую проблему.

Выбранный когда-то из нескольких сотен миллионов сперматозоидов, я очутился в этом месте земного шара. Все мои остальные братья во время исхода погибли, чтобы приз достался одному. Неужели всё это ради того, чтобы поесть, сходить в туалет, поспать, размножиться и дальше быть в конце концов съеденным микроскопическими земляными чудовищами?

— Мяу, — Мыслемокот несколько раз мотнул головой из стороны в сторону, то ли по ходу движения делая, как я, зарядку от шейного остеохондроза, то ли показывая, что он тоже отрицает слишком очевидный низменный смысл человеческой жизни.

Если было бы всё так плоско и без выкрутасов серого вещества, циркулирующего у нас в мозгу, то Бог или природа не наделили бы нас сознанием. Сознанием, которым мы периодически препарируем сами себя, словно хирургическим скальпелем.

— Мяу, — животное уверенно, вытянув шею как можно выше, утвердительно мотнуло головой.

Сущим удовольствием было обращаться в своих умозаключениях к коту, как к единственному всецело понимающему меня живому существу.

«Щёлк», — раздался звук из-под моей подошвы, будто кто-то передёрнул затвор автомата. Сопровождающий меня мохнатый друг от неожиданности подпрыгнул, мягко оттолкнувшись подушечками лап от мостовой. Очевидно, сейчас мы проходили под ореховым деревом, и я случайно раздавил упавший грецкий орех. Скорлупа треснула на две половинки, обнажив мясистую сердцевину, точь-в-точь напоминающую по виду человеческий мозг. Но, вместо глубоких размышлений, от увиденного стало прозаично сосать под ложечкой.

— Мяу, — кот, облизнувшись, решил не отставать от меня и попросил молока.

— Ну, где же я тебе здесь его достану? — глядя на пушистый комок шерсти, я начал искать ближайший магазин. Но вместо этого у меня внезапно появилась идея накормить его растаявшим мороженым.

— Вам какие шарики? — на меня смотрела розовощёкая, круглолицая продавщица холодной сладкой разноцветной массы.

— А сколько они стоят? — я совершенно не хотел переплачивать и покупать дорогое яство.

— Три шарика по сто, — обрадовала меня женщина в белом фартуке.

— Давайте, — согласился я, доставая из кармана помятую сотню.

«Два шарика скушаю сам, а третий дам коту», — решил я. Произведя, по моему мнению, честное разделение лакомства, я взглянул на кота.

— Несправедливо, — промяукал хвостатый. От обиды его усы из толстых пик, разлетающихся в разные стороны, превратились в жалко свисающие ниточки.

Конец ознакомительного фрагмента.