Сокровища Хана Кучума

Геннадий Бодров

Читая сказки, даже взрослый человек мыслями как бы переносится в детство, а значит: в душе начинает чувствовать себя моложе. Окунитесь в мир сказок, дорогие читатели, и пусть у вас сбывается всё то, что сбывается у героев сказок, когда побеждает Добро. Геннадий Бодров

ДАНИЛА И АНФИСА

Жили в одном селе парень Данила и девушка Анфиса. Ох, и красивая же это была пара! Все завидовали им. Ими же и любовались все.

Неподалеку от этого села находилось большое, заросшее кругом лесами озеро Чаны. И к этому озеру влюблённые ходили встречаться под большой ветвистой берёзой, стоявшей на берегу. В это время из водных зарослей на них с завистью поглядывал водяной — слишком уж ему нравилась юная красавица Анфиса.

Вот уже Данила и высватал свою избранницу, и скоро должна была состояться свадьба, но судьба распорядилась по-своему. Как-то молодые вечерней порой, когда вода, нагретая за день солнцем, была тёплой, как парное молоко, решили искупаться. Ныряли они, баловались и, вдруг девушка ойкнула, и исчезла под водой.

— Пугает, — подумал её суженый и нырнул следом за ней, но нигде свою невесту не обнаружил. Кинулся туда-сюда и, не найдя возлюбленной, прибежал в село со страшной вестью. Целые сутки ныряли все мужчины в это озеро, но даже никаких следов пропавшей девушки не обнаружили.

Сильно закручинился Данила, потеряв свою любовь. Не ест, не пьёт, даже почернел весь от тоски.

— Пропадёт ведь парень с печали-то, — жалостливо переживали за него все женщины и советовали его матери сосватать за него другую девушку.

Была у них в селе тихая, скромная девушка Олеся. Мать Данилы поговорила с ней, и девушка дала согласие.

— Мне он тоже нравится, — опустив смущённо глаза, тихо созналась она, — только вряд ли после Анфисы он полюбит другую девушку.

— Спыток — не убыток, — не отступала мать парня, — добивайся теперь своего счастья сама. Как говорится: не было бы счастья, да несчастье помогло. Грех, конечно, такое говорить, да ведь потерянного не вернёшь, зато живого потерять можно.

На том и решили судьбу парня.

А Анфису, оказывается, утащил водяной. Она-то вначале в обмороке была, когда её кто-то силой потащил под воду. Придя в себя, девушка вначале не поверила произошедшему и подумала, что видит сон о подводном мире: вокруг неё сновали любопытные рыбы и прочие водяные обитатели. Сама же пленница оказалась опутанная водорослями и лежала на песке возле какого-то огромного валуна.

Когда к ней подплыл водяной, она вначале испугалась: он был огромным и заросшим зеленоватым волосами, которые, словно водоросли, опутывали всё его тело. Вместо ног у него был большой хвост, а пальцы рук соединены перепонками. Мерзость ещё та.

— Не бойся меня, красавица, — водяной только открывал рот, а звук в воде не был слышен, а девушка прекрасно понимала его, как если бы они разговаривали на берегу, — здесь тебя никто не обидит и всё будет так, как захочешь ты. Приказывай, моя повелительница!

— Я к Даниле хочу! — так же беззвучно воскликнула Анфиса. — Я хочу на берег! Домой хочу!

— А вот этого я тебе как раз пообещать-то и не могу, — возразил озёрный увалень, — Чем тебе здесь не нравится? Хочешь, я тебя златом-серебром задарю!?

— Ничего мне не надо, кроме Данилы! — отчаянно вскинулась пленница, но опутавшие её водоросли крепко держали в своих объятиях. В бессилье что-либо сделать, девушка горько заплакала.

— Выброси из головы своего Данилу и думай только обо мне! — сердито буркнул водяной и, вильнув хвостом, уплыл в глубину омута.

А Анфиса осталась опутанной по рукам и ногам водорослями. Прошло какое-то время, и у неё уже ко всему появилось отчуждение и безразличие. Когда же водяной хозяин освободил её от подводных пут, она с удивлением заметила, что ноги её уже срослись и вместо них растёт хвост. Вильнув им, она поплыла. Водяной плыл следом и рассказывал о своём подводном царстве. Так постепенно невольная пленница привыкла к своему положению и сжилась с водяным.

А Данила ещё долго тосковал по своей утерянной подруге и, сидя у озера, частенько плакал, вспоминая вечера, проведённые с любимой. Но время берёт своё, и однажды парень заметил, что с него не сводит глаз их деревенская девушка Олеся. Да и мать что-то слишком уж часто на неё намекает.

В первый вечер их встречи они промолчали, думая каждый о своём. Потом юноша проводил девушку домой, где также молча, и расстались. Но, постепенно привыкнув друг к другу, они стали общаться уже более продолжительное время и вполне доброжелательно. Грусть-тоска вроде бы стала отпускать парня, и он начал отходить душой, смирившись с потерей Анфисы.

А Анфиса, вечерами выглядывала из прибрежных камышей на то место под берёзой, где они часто были с Данилой, и украдкой вытирала слёзы. И столько она уже их пролила, что вода в озере стала горько-солёной от её слёз и такой осталась до сих пор. Не выдержав разлуки с любимым и желая взглянуть на него хоть одним глазком на берегу, девушка с мольбой обратилась к водяному:

— Отпусти меня к людям, хоть ненадолго!

— Хорошо, — неожиданно согласился тот, — я отпущу тебя, но с условием, что в полночь ты вернёшься, а иначе ты тут же, прямо на берегу превратишься в русалку, да и обличие я тебе дам другое, чтобы зря не всполошить людей.

Анфиса согласилась. Водяной три раза дунул на неё, повернулся к ней спиной, что-то пробормотал про себя, и через плечо брызнул водой. Девушка вдруг почувствовала, что в дно озера упираются уже её ноги, а не хвост. Она выбралась на берег, привела себя в порядок, а, взглянув в своё отражение в воде, обнаружила, что она ничем не похожа на прежнюю Анфису. Но, тем не менее, она пошла на деревенские посиделки и стала со стороны наблюдать за всем происходящим на молодёжной вечеринке.

Вдруг сердце её заколотилось: невдалеке показался Данила с другой девушкой под руку. Незаметно Анфиса последовала за ними и увидела, как её бывший возлюбленный признаётся в любви той самой девушке. С горя Анфиса раньше времени прибежала к озеру и, нырнув, залегла на дно самого глубокого омута, переживая увиденное. Водяной, увидев её в таком состоянии, усмехнулся и спросил:

— Ну что, понравилось тебе на суше?

— Отпусти меня ещё раз! — вдруг снова взмолилась девушка. — Только выпусти меня в образе той, с которой теперь милуется мой бывший суженый. Отведу уж последний раз душу и тогда уже навсегда буду твоей.

Водяной задумался, а потом махнул своей перепончатой лапой:

— Ну, что ж, будь по — твоему, только условие то же: чтобы в полночь вернулась!

И вновь Анфиса отправилась в село. Увидев пришедшего на свидание Данилу, она, пользуясь тем, что Олеся ещё не пришла, подошла к парню.

Они обнялись и пошли за околицу. Время уже близилось к полуночи, и девушка уговорила своего возлюбленного пойти к той берёзе, где когда-то они часто бывали вместе.

Всё повторилось, как и во времена их прежней дружбы, только Анфиса понимала, что Данила мыслями сейчас находится не с ней, а с Олесей, но, тем не менее, отдавала ему весь свой жар нерастраченной любви.

Но в объятиях своего любимого забыла девушка про наказы водяного, не в силах расстаться с тем, кого она любила. После полуночи, она вдруг вскрикнула и оттолкнула от себя Данилу. Тот увидел, что рядом с ним находится не Олеся, а Анфиса, только ноги её заканчивались рыбьим хвостом.

— Прощай, любимый! — только крикнула девушка и прямо с обрыва бросилась в воды озера.

— Анфиса! Анфиса! Любимая! — юноша прыгнул следом за ней, но было уже поздно: его возлюбленной и след простыл.

Только под утро явился парень домой — весь мокрый и белый как мел.

— Что с тобой? — всполошилась мать, — На тебе ведь лица нет! Аль беда, какая приключилась?

Промолчал Данила, но с тех пор стал худеть на глазах. Не есть, не пьёт, с Олесей не ходит, а всё думку какую-то думает и по ночам стонет и плачет.

Встревожилась вся его родня не на шутку: и к бабкам его водили, и лечили всякими травами-снадобьями — ничего не помогает. Совсем исходит парень.

Однажды мать заметила, что сын по вечерам стал куда-то уходить. Она пригласила Олесю, и они как-то вечером незаметно отправились следом за ним. Данила пришёл к той берёзе, где последний раз виделся с Анфисой, сел, прислонившись к стволу, и стал смотреть в озеро, на то место, куда нырнула девушка. По щекам его катились слёзы, и услышали женщины, будто Данила разговаривает с кем-то, а из озера, толи показалось, толи на самом деле, вроде как бы слышен ответный плач. Жутко стало матери с Олесей, дрожь проняла их до самых пяток, волосы дыбом встали на голове и женщины торопливо вернулись домой.

Посоветовавшись между собой, решили свалить эту берёзу. Поставили местному пьянице бутылку водки и попросили срубить это дерево на дрова. Тот так и сделал.

Когда Данила вечером пришёл к своей берёзе, то обнаружил, что на его заветном месте вместо берёзы торчит лишь один безобразный пенёк. Сильно этому закручинился парень, как вдруг из воды вынырнула девушка.

— Анфиса! — в один голос ахнули мать с Олесей, незаметно снова пришедшие за юношей.

Он обернулся на вскрик, и сразу понял, кто срубил берёзу и попытался уничтожить память о первой его любви. Данила повернулся к озеру и громко крикнул:

— Анфиса! Любимая! Я иду к тебе!

— Я жду тебя, милый! — донеслось из озера.

И парень с берега бросился в воду навстречу призывному зову.

С тех пор про Данилу и Анфису никто и ничего не слышал, а озеро Чаны стало усыхать и вошло в свои прежние берега, хотя и до сих пор осталось горько-солёным. Видимо много слёз выплакали влюблённые за время разлуки, прежде чем вновь смогли встретиться и воссоединиться — теперь уже навеки.